Шизофрения российского «прогрессивного» общества того времени цвела и благоухала, считавшего убийство государственных служащих ненаказуемым и даже героическим поступком, но одновременно требовавшего от государства поддержания образцового порядка и законности! Чтобы тушки протестующих и манифестирующих ни в коем случае не пострадали.
Все эти волны любви к террористам и ненависти к властям докатывались даже до судов, в результате чего, например, была оправдана Вера Засулич, стрелявшая в градоначальника Трепова. Одним словом, жандармское управление начала ХХ века было осаждённой крепостью, вынужденной жить и работать в условиях чрезвычайно агрессивной внешней среды.
И вдруг император делает такой демонстративный шаг — приглашает жандармов собраться и поговорить за чаем. Ново. Необычно. Чертовски приятно, но очень тревожно. Что же стряслось такого, что самодержец снизошёл? Этот немой вопрос читался на лицах собирающихся полицейских и требовал ответа.
Император занял свою обычную позицию, чуть в углу, откуда хорошо был виден весь зал, и где можно было, делая вид, что занят набиванием трубки, исподволь наблюдать за собирающимися и решать в уме уже привычную проблему — как построить разговор и куда его развернуть, чтобы избавить себя от пристального внимания подчинённых и выявления массы несоответствий между тем, каким он был до и каким стал после болезни.
Самым интересным и загадочным среди всех присутствующих был, несомненно, министр внутренних дел Дмитрий Сергеевич Сипягин, который будет убит в апреле 1902 года эсером Балмашёвым.
Чиновник особых поручений Крыжановский, служивший при Сипягине в МВД, в своих воспоминаниях отмечал:
Перебирая в Ливадии докладные записки, император с удивлением обнаружил неизвестные ему доселе доклады и сообщения министра, которые вполне могли бы сойти за социалистические: Сипягин поддерживал идею кооперативного владения рабочих предприятиями, он предлагал завести для рабочих страхование и кредитные кассы, построить комфортабельные жилые дома при фабриках, устроить школы, издавать газеты, в общем — сделать из рабочих сознательных собственников, не испытывающих нужды.
Министр писал:
Проблему составляло то, что владельцы предприятий плевали на рекомендации властей, вспоминая про них, только когда дело доходило до стачек и бунтов. Но зато тогда требования прислать войска и навести порядок были громкими, решительными и безапелляционными.
«Кому же ты перешёл дорогу, Дмитрий Сергеевич? — напряженно думал император, — за что же тебя убрали?» Во все эти эсеровские «во имя революции» он не верил ни единой секунды, ибо изучил гнилое нутро социал-революционеров ещё в «прошлой жизни», когда не раз и не два убеждался — из каждой шумной акции эсеров во все стороны торчали уши состоятельных и влиятельных заказчиков. Одно только убийство великого князя Сергея Александровича чего стоит! Лепет, что это была месть за «Кровавое воскресенье», при ознакомлении с хронологией событий не выдерживает никакой критики — подготовка к теракту началась, когда до этой печальной даты было ещё больше двух месяцев.
Так, может, и Сипягин пал жертвой политических интриг и подкопов, когда он просто оказался не в то время и не в том месте?
Лейб-лекарь Вельяминов, у которого Сипягин умер на руках, писал потом:
После краткого приветствия и благодарности императора за проделанный путь, собрание пошло совсем не по тому сценарию, к которому привыкли бывалые, искушённые в дворцовом этикете, офицеры.
— Мы разобьём нашу работу на две части, — в такт своим шагам сухо и чётко начал монарх. — Сегодня я просто буду задавать вопросы, а вы их будете записывать. После этого у меня состоится встреча с инженерами, а вы за это время в письменной, — император поднял указательный палец, — форме на них ответите, насколько можно, откровенно и развёрнуто… Затем я ознакомлюсь с вашими ответами, и далее мы продолжим работу в форме индивидуального общения. Тема всей нашей… — император задумался на минуту, потом улыбнулся и продолжил, — тема нашей конференции «Мнимые и реальные угрозы для Отечества», в рамках которой я предлагаю рассмотреть следующее:
— Кто и что является главной опасностью для государства Российского?
— Престол и Отечество подвергается одним и тем же рискам или разным?
— Будут ли крестьяне бунтовать, если голод уйдёт в историю? Голод — это единственный источник волнений на селе или есть еще что-то или кто-то?
— Представляют ли сейчас опасность рабочие стачки, крестьянские волнения, забастовки студентов?…Или реальная опасность — это то, что провоцирует их на протест?
— Должно ли государство вмешиваться в трудовые споры работников и работодателей, если мы декларировали свободу заключения сделок, в том числе, соглашений о продаже труда? Правильно ли это — всей силой государства принуждать одну из сторон договора к соблюдению его условий, если она считает их неприемлемыми? Если да, то что власть может требовать взамен?
— Последний вопрос, на который я разрешаю не отвечать, если вы чувствуете неловкость или затруднения: может ли безопасность Отечества входить в противоречие с безопасностью первого лица государства? Если «да», то что должны делать в таком случае правоохранительные органы?
— И в завершении — сообщение, а не вопрос. На границе задержана партия нелегальной газеты «Искра». Есть мнение, что надо дать возможность населению ознакомиться с содержанием этой газеты, которую я хочу снабдить своим личным комментарием. Думаю, не будет особой сложности поместить и то, и другое в ежедневные газеты. Черновик комментария я набросал и тоже хочу отдать вам для ознакомления. Прошу не стесняться — высказывать свои мнения и замечания. Вопросы есть?
— Ваше Императорское Величество, — удивленно прошелестел Сипягин. — Вы намерены лично реагировать на каждую выходку этих политических бандитов?
— Нет, уважаемый Дмитрий Сергеевич, — бодро ответил император, — я намерен только показать, как это надо делать. А реагировать — это уже ваша работа и всех остальных, здесь присутствующих…
Не задерживаясь ни на минуту и не давая обалдевшим жандармам прийти в себя, Император быстрым шагом вышел из зала. Его ждала самая интересная для него аудитория — инженеры.
Декабрь 1900. Баку. Здание императорского русского технического общества.
Роберт Эдуардович Классон (*) прибыл в Баку в марте 1900 года вместе с инженером Александром Львовичем Буриновым и трудился в этом городе для того, чтобы заменить паровую энергию, применявшуюся на промыслах, на электрическую. По его расчётам полная электрификация местных нефтяных промыслов могла бы сократить жуткую цифру расхода топлива в 800 тысяч тонн нефти ежегодно. Но этот простой факт упирался в первобытную психологию нефтяников. С ней приходилось стоически бороться, убеждая, что им выгоднее переходить на электричество, а не сжигать нефть в своих допотопных кочегарках. Все доводы Классона наталкивались на возражение, мол, нефть «своя» и вода «своя» ничего не стоят, а за электричество надо платить. Необходимо было доказывать, что и то, и другое тоже стоит денег.
Кроме того, буквально накануне завод Фицнера и Гампера поставил котёл, который дал течь при первом же испытании — бракоделы вставили в сварной шов латку, которую затем аккуратно замазали. При работе котла её обмазка выгорела и латка выпала. Ко всему прочему, обнаружились дефекты литья, тщательно зашпаклёванные и закрашенные…
По дороге его ещё накрутил Буринов, побывавший на промыслах и в мастерских Бакинского нефтяного общества и возмущающийся поразительным техническим невежеством.
— Вы только послушайте, что делают, стервецы! — не стеснялся в выражениях обычно интеллигентный и тихий Александр Львович. — Заклёпок расходуют, по словам заведующего, до 40 пудов в день, а изготавливают их вручную. Эти инженеры даже не знают, что существуют заклёпочные машины… Даже хвалёные немецкие спецы проявляют инженерное убожество… Вечером получили три чертежа от строительной конторы «Сименса и Гальске». О боги, что это за чертежи! Как будто чертили гимназисты, а не инженеры: двери в трансформаторной будке меньше чем диаметр трансформатора, так что последний нельзя внести. И Ридер — новый и очень глупый немецкий инженер от «Сименса и Гальске» — говорит, что трансформатор ведь можно разобрать!! Концевые муфты поставлены друг против друга, и между ними расстояние всего в восемь сантиметров! Интересно, кто может пройти через такой проход, моя рука даже не пролезает! Лампы накаливания соединены на схеме последовательно, а не параллельно. Потребую от Вольшке, чтобы он выставил Ридера. За что мы будем платить 200 рублей такому дураку, не ведающему, как подсоединяются лампы накаливания?! А называется электротехником!!(*)
Одним словом, на встречу с императором Роберт Эдуардович прикатил в препоганейшем настроении, желая или выпить водки, или убить кого-нибудь.
— И что, опоздали? — выходя из пролётки и озираясь, проворчал инженер, не видя ни единого намёка на какие-либо признаки августейшего пребывания в виде многочисленных важных, как павианов, свитских. Здание технического общества казалось вообще безлюдным, если бы не скучающий караул у входных дверей, да чей-то возбуждённый голос из приоткрытых окон второго этажа.
— Роберт Эдуардович, Александр Львович! В ногах правды нет! Поднимайтесь немедленно — чай стынет! — раздался смеющийся голос сверху.
Задрав головы, инженеры изволили лицезреть Его Величество, основательно перемазанного мелом, который он держал в правой руке. Почему-то самодержец, выглядевший, как школяр, настолько успокоил и развеселил Классона, что он мигом вспомнил, что, забегавшись, так и не успел пообедать, и теперь организм настойчиво требовал хоть что-то для пополнения жизненных сил.
В три прыжка, вспомнив студенческую молодость, инженеры преодолели небольшую лестницу на второй этаж и уже через минуту входили в аудиторию, где у доски стояли три человека, двое из которых, кроме царя, были хорошо им знакомы — партнёры-изобретатели Шухов и Бари. Они, тоже запачканные мелом, по очереди с императором что-то ожесточённо чертили на доске, то ли возбужденно споря, то ли восторгаясь…
— Наливайте чай, берите… что там у нас… пироги, кстати, восхитительные… — махнул рукой в сторону сервированного стола император — и присоединяйтесь. Как раз не хватает грамотных энергетиков…
— И что сие есть такое? — нагнувшись к доске пробормотал Классон, мгновенно забыв и про голод, и про усталость?
— Универсальный паровой электрогенератор, — гордо ответствовал Бари, аккуратно вычерчивая очередную деталь. — Котёл работает на мазуте или сырой нефти…
— Спасибо за удачную форсунку, изобретенную Владимиром Григорьевичем, (***) — кивнул на Шухова император.
— Никаких кривошипно-шатунных механизмов! Пар подаётся в турбину…
— …похожую на турбину Парсонса (****). Но у нас уже имеются собственные идеи, позволяющие кратно увеличить её производительность, — уточнил уже Шухов.
— Турбина крутит генератор, ток подаётся напрямую в сеть или накапливается в аккумуляторных батареях…
— И, самое главное, — опять загорелся Шухов, — что этот же двигатель можно эксплуатировать и на железной дороге, и на корабле…
— Причём, крутить вал будет не сама турбина, а электромотор. Значит, можно будет начинать движение, не дожидаясь разведения паров, за счёт накопленной в аккумуляторах, энергии! — финишировал Бари, сияющий, как серебряный рубль.
— Есть мнение, что надо помочь котельному заводу Бари и Шухова, — резюмировал император. — Нужно строить опытное производство по изготовлению турбин и форсунок, модернизировать котёл, так как теплотворность мазута выше, чем угля. Надо стыковать механическую часть с электрической. На неё у нас особые надежды, Роберт Эдуардович. Нам нужна электрификация. И срочно!
— Вы предлагаете мне электрифицировать завод Бари, Ваше Величество?
— Нет, Роберт Эдуардович, я предлагаю вам электрифицировать Россию. Котельный завод — это только одно производство. Он один ничего не сможет сделать, даже с такими светлыми головами. Чтобы выпускать качественные турбины, ему понадобятся… ну например подшипники качения, это вообще универсальный продукт, потребный повсеместно. Для их производства нужна хорошая сталь, а для производства хорошей стали…
— Требуется Чернов! (*****) — автоматически дополнил Классон.
— И он тоже, — улыбнулся император — но ещё необходимы домны, мартены, рудники, и много-много электричества. Так что, ваш выход, товарищи энергетики!..
--------
(*) Российский и советский инженер-технолог и изобретатель, один из крупнейших российских энергетиков своего времени. Один из авторов ГОЭЛРО.
(**) Реальные случаи из жизни в Баку — из дневника Классона.
(***) В последний год обучения студент Шухов зарегистрировал своё первое изобретение — паровую форсунку («прибор, производящий разбрызгивание мазута в топку, используя упругость водяных паров»). Такая форсунка не только стала впоследствии одной из «изюминок» паровых котлов «Конторы инженера Бари», но и спустя 21 год, в 1897, украсила обложку книги Д. И. Менделеева «Основы фабрично-заводской промышленности».
(****) В 1884 году Сэр Чарлз Алджернон Парсонс изобретает многоступенчатую реактивную паровую турбину и получает на неё патент.
(*****) Дмитрий Константинович Чернов — российский учёный-изобретатель. В 1900 году — профессор Михайловского артиллерийского училища. Приобрёл известность после того, как открыл полиморфические превращения в стали, а также фазовую диаграмму железо-углерод.
* * *
Главноначальствующий кавказской администрации, князь Григорий Сергеевич Голицын, был заботлив, радушен и предупредителен. Его гость — князь Накашидзе, обретающийся ныне в статусе Эриванского вице-губернатора, был не только его главным протеже, но и единомышленником. С ним можно было поболтать на самые разные темы, в том числе, о том, по поводу чего в высшем свете старались вообще не общаться во избежание… Впрочем, было ещё кое-что, заставляющее старшего по должности и возрасту Голицына смотреть на молодого коллегу снизу вверх.
— Старею, наверно, — жалобно глядя на вице-губернатора, вздохнул Голицын. — Не понимаю нынешние нравы и порядки…
Накашидзе, качая головой в такт то ли своим мыслям, то ли услышанным словам, не отрываясь, рассматривал пейзаж за окном, наслаждаясь янтарной крымской «Массандрой».
— Наш молодой государь после болезни ведёт себя престранно, — осторожно продолжил Голицын, приняв молчание собеседника за одобрение. — При его батюшке, царство ему небесное, это было бы неслыханно — приехать в губернию и за пять дней не найти времени встретиться с местным дворянством… Сначала он два дня возился с купчишками, потом с жандармами, а теперь уже вторые сутки проводит среди разночинных инженеров и техников — в этом рассаднике вольнодумства — техническом обществе…
— Уважаемый Григорий Сергеевич, — по-восточному нетерпеливо дёрнув бровью, наконец, вступил в диалог вице-губернатор. — Мне известно и это, и ещё многое другое. Но я хотел бы услышать от Вас не только причитания, но выводы и конкретные предложения. Если государь решил поиграть в Петра Первого, что должны делать те, кто не хотел бы оказаться в положении Хованских и Милославских?