— Не выр-ражайся! — прорычал он. — Во-первых, тебе не идёт. А во-вторых, я же кажется предупреждал насчёт закона о не нормативной лексике.
Я снова показала Элару оба средних пальца ещё и озвучила этот жест как можно более откровенно. Бро бы мною точно гордилась.
— Вель! — злобно рявкнул мужчина.
— Велислава! — проорала я в ответ. А когда звуки моего голоса утихли, растворившись в корешках книг, зыркнула на него из-под насупленных бровей. — Откуда ты только взялся на мою голову?
— Я? — мужчина так искренне задохнулся от возмущения, что я прямо-таки залюбовалась. — Я взялся? Да ты…
Тут в дверь постучали и Эхлар был вынужден замолчать, чтобы не посвящать посторонних в наши с ним разборки.
В комнату вошёл молоденький парнишка, больше пятнадцати лет я бы ему не дала.
— Ваши закуски, дюк, — объявил он от порога, но посмотрел при этом почему-то на меня. И я, конечно, покраснела до корней волос, сообразив, что мы с Эларом и не думали сдерживаться, а посему, наверное, уже весь дом в курсе того, что здесь случилось.
— Оставь и проваливай! — прорычал Элар и мальчишку в мгновение ока будто ветром сдуло из библиотеки.
— А можно и мне тоже? Свалить? — поднявшись, спросила я, и чуть не рухнула обратно, когда он рявкнул:
— Сядь!
И добавил, когда я упрямо осталась стоять, сложив на груди руки:
— Сядь, Вель…лислава! Мы ещё не договорили.
И знаете? Вот хотела я ему сказать, что думаю по поводу предстоящего разговора, ибо как чувствовала, что ничего хорошего мне тут не скажут, однако отчего-то промолчала. На что надеялась, спрашивается?
— Только маленькая просьба с моей стороны, ладно? — Он улыбнулся, приподняв уголок губ. — Давай без лишнего артистизма. Твою игру я успел оценить по достоинству, честное слово.
Игру? Игру? О чём он говорит?
— Мы с тобой вот как поступим. Я готов поверить в искренность твоего возмущения и забыть о неудавшейся попытке сделать из меня дурака.
Я задумалась. Внезапно показалось, что мужчина заговорил на старославянском, вроде и слова все знакомые, а общий смысл на фоне общей заковыристости построения предложений как-то теряется. Мне-то как раз казалось, что здесь делают не дурака, а дурочку… Я бы даже сказала, что эту дурочку здесь имеют, а выяснилось…
«Прости, я не вполне понимаю, что ты имеешь в виду», — мысленно построила фразу я, но вслух произнесла:
— Чего-о?
— Я таким образом намекаю, что готов начать с нуля. — Улыбнулся несмело и трогательно вскинул брови. — Но ожидаю и от тебя встречных шагов.
Я склонила голову к плечу и осторожно поинтересовалась:
— Каких именно?
— Каких? — Элар примирительно и, пожалуй, даже заискивающе заглянул мне в глаза. — Забыть о гражданстве Атлантиды, например. Вам его всё равно не получить, как бы вы ни старались.
Два раза «чего-о!», потому что я и близко не мечтала ни о каком гражданстве, да и об Атлантиде-то слышала исключительно в научно-фантастическом контексте, не больше.
— Вот мне сейчас как никогда сильно хочется отправить тебя в дальнюю пешую прогулку, — поделилась своими чувствами я, — но я держусь… И дальше терпеть буду. Ты только скажи мне, куратор дюк Элар, откуда в твоей условно здоровой голове вообще такие мысли зародились?
— Малышка…
Мужчина провёл костяшками пальцев по моей щеке и с неподдельным сожалением в голосе пояснил:
— Малыш, вы с сестрой, несомненно, умницы. В конце концов, никто до вас не додумался заявиться сюда уже будучи беременной… Хорошая, правда, очень хорошая попытка, но… — Он щёлкнул языком и покачал головой. — Без шансов. Ни у неё, ни у тебя всё равно не родится девочка — а это единственное условие, при котором переселенка может получить гражданство. Разве не знала?
Знаете о чём я мечтала в этот момент нашего разговора? В жизни не поверите. О мачете. Об огромном остром ноже, при помощи которого можно было основательно пустить кровь паре-тройке злодейских героев.
Шекспир с трагической рожей курит в сторонке!
— По лицу вижу, что не знала. Вы с твоей сестрой не первые, правда. Кто к нам только с этим вопросом ни приезжал! Отовсюду! Из круглых миров, правда, чаще, но оно и понятно, у вас же от магии чистые крохи… — И тут вдруг замолчал на миг, чтобы добавить чуть позднее без всякого перехода:
— Хотя, конечно, мне ни одна подопечная не выносила мозг так сильно, как ты. Ты просто невероятная, Вель! У меня от тебя сносит крышу. Веришь? — Он обозначил в улыбке свои обворожительные ямочки и поцеловал сначала моё правое запястье, а потом левое. — Забудем обо всём. К Церберу твои намерения. Давай просто подпишем дополнение к договору, а потом поедем ко мне и, наконец-то, нормально… нормально уделим друг другу время. Прости за откровенность, сладкая, но у меня от тебя просто рвёт крышу, в самом хорошем смысле этого слова. Подписывай скорее бумаги, и мы — ура! — закончим то, что начали. Хочу тебя, не могу.
И тут я ему всё-таки врезала. Ну, не смогла сдержаться, хотя старалась изо всех сил. Скрипела зубами, терпела, надеясь побольше узнать, но после его «потрахаемся» пальцы сами сложились в кулак — как физрук в нашем интернате учил — и воспылали непреодолимым желанием познакомиться со скулой дюка Элара, чтоб он сдох тяжкой и мучительной смертью.
Надо отдать Элару должное, удар он принял хорошо. Даже не крякнул, а вот я болезненного стона сдержать не смогла. Оказывается, бить кого-то кулаком в лицо ужасно больно, ибо в момент удара я, может быть, будучи на эмоциях, ничего и не почувствовала, но мигом позже появилось такое ощущение, что руку будто в кипяток засунули, причём не только кулак, а всю конечность до локтя.
— Идиотка, — обозвал Элар, заметив мою гримасу, схватил меня за шиворот, как бродячего котёнка, доволок до прикаченного мальчишкой столика и, вынув из ведёрка со льдом бутылку вина, заставил меня опустить туда руку. — Не умеешь драться — не дерись.
— А что делать, если очень хочется? — огрызнулась я.
— Тогда терпи или используй подручные средства.
Я вспылила. Он меня ещё вздумал учить! Сам ведь довёл до белого каления, не испытывая ни капли сожаления и стыда, а теперь…
— Знаешь, что?..
— Успел усвоить, — хмыкнул невесело. — Не стоит повторять.
Отпустил мою руку, когда понял, что я не собираюсь вырываться и отказываться от помощи в виде нескольких кусочков колотого льда, а потом вдруг снова понюхал мои волосы и тихо произнёс:
— Это ведь не земляника, я же чувствую. Зачем ты меня обманываешь?
Внутри меня что-то сладко заныло. Возможно этим чем-то был труп той глупой девчонки, которая решила поверить в любовь с первого взгляда, и которая скончалась в страшных муках четвертью часа ранее.
— Не заговаривай мне голову, — самым строгим голосом, на который только была способна, попросила я. — Просто объясни, что происходит…
Тут я вспомнила, что он уже пытался объяснить, и эта попытка мне совсем-совсем не понравилась. Поэтому я поторопилась исправиться:
— Хотя нет. Ты своё право слова уже использовал. Теперь моя очередь говорить. Я расскажу, как всю эту ситуацию вижу я. Ты же не против?
Дожидаться ответа не стала, чинно сложила руки на коленках — благо, лёд помог кисть уже не болела так сильно — и заговорила:
— Всё началось пару недель назад. Ну, я так думаю, что без вампирши Аглаи в этом деле не обошлось. Нам с Бро нужен был небольшой ремонтик, понимаешь? И я позвонила по объявлению, найденному в интернете. Заманчивое такое объявление, в котором обещали исполнить все мои мечты и, главное, без всякого интима. — Тут я почувствовала прилив крови к щекам, но сумела найти в себе силы, чтобы продолжить рассказ, при этом не дрожа позорно голосом.
— И знаешь, что самое смешное? Я ведь не хотела его подписывать. Правда, собиралась утащить Брошку за город. Может, к друзьям на дачу завалиться… Уверена, не обломись я тогда со своими планами, сейчас бы не пришлось таращиться на твою наглую рожу. — Элар скривился после моих слов, а я злорадно ухмыльнулась и только открыла рот, чтобы продолжить, как споткнулась о бой часов.
Скрытые от меня книжными полками, они ударили три раза, и я ужаснулась. Божечки мои! Всего лишь три часа, а по моим внутренним ощущениям я в этом мире уже, как минимум, половину вечности нахожусь.
— Если коротко, то дело обстояло так. Аглая припёрлась к нам домой, уболтала подписать договор, мы, как две овечки, подписали. А потом она исчезла — ни ответа, ни привета. Нам знакомый юрист сказал, что договор этот никакой силы не имеет, разве что как туалетная бумажка может сгодиться. И только-только мы перестали бояться, что какой-то гондон…
— Вель! — рявкнул Элар. — Сколько раз повторять? В нашем мире крепкое словцо не просто не приветствуется, оно запрещено законом!
— Я в ваш мир не напрашивалась, — фыркнула я в ответ. — А потому засуньте себе ваши законы знаешь, куда? Дальше слушать будешь или сразу проводишь меня к сестре в больницу?
Элар так громко скрипнул зубами, что, по-моему, даже Венера Милосская на рецепции услышала.
— Рассказывай! — рыкнул, прожигая меня злющим взглядом.
— В общем, только-только мы перестали бояться, что кто-то при помощи этого договора собирается у нас с Брошкой квартиру оттяпать, как сразу же проснулись тут.
Элар недоверчиво сощурился и уточнил:
— Что ты хочешь этим сказать?
— То, что говорю. Видела я тебя, твой мир, и твоё дополнение к твоему договору в гробу, в белых тапочках.
— Почему в белых тапочках? — растерялся он, а я злорадно хмыкнула:
— Да хоть в лабутенах! Мне посрать, если честно. Главное, что мы с Бро сюда ни разу не рвались, об Атлантиде вашей слыхом не слыхивали, подписывать ничего не станем даже под пытками. Верните нас домой, пожалуйста, как можно скорее. Мы только-только в гинекологии на учёт встали, а у нас с этим делом строго. Одно посещение врача пропустишь, и Бог его знает, что случится. Может, расстреляют, может декретных лишат… Верните, а?
Элар тяжко вздохнул, а потом зачем-то сел прямо на пол, сложив ноги по-турецки, посмотрел на меня непонятным взглядом и вдруг тоскливо поинтересовался:
— А как точно звали эту вашу вампиршу? Фамилию, случайно, не помнишь?
— Почему не помню? Отлично помню. Звали её Аглая Ксенаки. Хочешь, чтобы я внешность описала?
— Не надо, — скривился он. — Знаю я её внешность. Ещё один вопрос. Ни у тебя, ни у твоей сестры точно нет никаких магических способностей? Только не фыркай, ради Олимпа! Ведь есть в вашем мире шептуньи, гадалки… Ни ты, ни Бронислава, допустим…
Я рассмеялась.
— Что за чушь? — Даже пальцем у виска покрутила для большей достоверности. — Магические способности? Не кажется ли тебе, что я уже как-то старовата для Хогвартса?
После моих слов Элар громко застонал, так, словно я ему ещё раз кулаком по налившемуся кровью пятну на скуле врезала.
— Так вот почему на вас моя сила не действует! — воскликнул он. — Я себе голову сломал, а вы, оказывается, огнецы!
В моём представлении за словом «огнецы» отчего-то крепились какие-то рыжебородые гнусные старцы, но внутренний голос с непонятной уверенностью твердил, что это заблуждение.
— Огнецы — это вроде как зарницы, — заметив моё смятение, пояснил Элар. — ненастоящие молнии, понимаешь? Фальшивые, но, как бы парадоксально это ни звучало, самые настоящие из всех возможных. Вы как мёртвая зона. Рядом с вами ни одно заклинание, ни единый природный дар не работает так, как надо. Вообще не работает, уж если на то пошло. Во имя Олимпа! Теперь ты просто обязана подписать это проклятое дополнение! Ты понимаешь, что специалисты твоего уровня у нас на вес золота?
Я не понимала. Ну, честно. Даже если вдруг взять и сойти с ума на столько, чтобы поверить в магию (Хотя… Гарри Поттер смог же. А я чем хуже?), то как в эту веру вписать то, что магглы (читай, огнецы) у них тут на вес золота? Какая от меня может быть польза? И уж точно я не собиралась ничего подписывать. К счастью, прямо сейчас Элар от меня этого и не требовал.
— Наверное, пришла моя очередь сказки рассказывать, — насмешливо хмыкнул он, а я, злобно насупившись, подумала, что доморощенный куратор зубы мне заговаривает. Врёшь, не возьмёшь. Я, конечно, дурочка, раз позволила себя так глупо вокруг пальца обвести, но больше этот номер не пройдёт. В сексуального обаяшку отказываюсь верить. — Те самые, которые быль. Готова слушать?
Я нехотя кивнула. А что делать? Мне больше хотелось поскорее вернуться к Бро, но раз уж появилась возможность что-то узнать о том месте, где мы очутились, надо ею пользоваться.
— Давным-давно это началось, — произнёс это сказочник, мягко мне улыбаясь при этом. — Атлантида тогда ещё не находилась на перекрёстке миров, а теперешний Славой был представлен лишь главным храмом. Тем самым, ты видела, когда мы над ним пролетали. Он из чёрного камня и с белоснежным Посейдоном на крыше… Или ты всё же боишься высоты и не смотрела по сторонам?
— Не боюсь, — недовольная тем, что меня всё же втянули в разговор, огрызнулась я. — Видела я ваш храм. Дальше рассказывай.
— О Посейдоне-то ты, наверняка знаешь, — оживился Элар. — Про то, что он старший брат Зевса-громевержца, про то, как мать Рея спасла его от пожирания собственным отцом Кроносом, про то, как он поднял восстание и вызволил сожраннных братьев, полагаю тоже… А если и не знаешь, то к нашей истории это всё равно только косвенно относится. Я тебе лучше расскажу, как основатель нашего города разводился.
— Да разве ж боги разводятся?
Я даже перепугалась, когда вопрос задавала. Ну, в самом деле, я о разном слышала: убивают друг друга, живыми в землю закапывают, съедают живьём… Но чтоб разводились — нет. И как, спрашивается, я столь важную главу в мифах и легендах Древней Греции смогла пропустить? Впрочем, про тринадцатый подвиг Геракла тоже не во всех книжках было написано…
— Разводятся, конечно, — с изрядной долей снисходительности в голосе проговорил Элар. — Но не для общественности, Вель-лислава.
Мужчина мягко мне улыбнулся и, погладил мои сцепленные в замок руки. Я жест не оценила, сбросила с себя его пальцы и предупредительно качнула головой, мол, за помощь с разбитой рукой спасибо, да и рассказ пока интересный, но лучше не зырываться, а то ведь я могу ещё раз врезать. Даже в ущерб собственному здоровью.
Элар вздохнул и укоризненно посмотрел на меня из-под бровей.
— Для общественности, особенно той, что круглые миры населяет, истории наполняют немножко иным смыслом… Итак, жил был бог, не тот, который с Большой буквы и из круглого мира, а другой, ненастоящий, как у вас принято считать, из мира выдуманного и плоского, того, что стоит на трёх слонах, опирающихся на трёх, плывущих по бесконечному морю черепах. Из того мира, где возможно всё, о чём бы ты ни подумала, потому что магия, волшебство — это не придумка, а, скажем так, пятый элемент. Тот который наряду с землёй, водой, огнём и воздухом даже не повелевает, создаёт жизнь. Посейдон был водою, Виа — магией. И так получилось, что они сошлись…
— Не было никакой Виы в древнегреческой мифологии, — возмутилась я, ибо что-что, а легенды древних греков я знала от и до, потому как в эти истории была влюблена с самого раннего детства. Благодаря Бро, конечно.
Просто она так их рассказывала, что я, слушая, даже дышать забывала. Поэтому и презирала Зевса — гнусного бабника, не любила злопамятного Аида, Посейдоном-занудой не интересовалась… А вот Гермес мне нравился. И Прометей. И Тесей с Персеем.
— Виа была, — исправил меня Элар. — Виа, к моему величайшему сожалению, есть до сих пор. И именно она прокляла мой народ тем проклятием, с которым мы боремся по сей день… И знаешь что? Кажется, проигрываем. Посейдон атлантов считает своими детьми. Он ведь нас создал. Он наделил магией, он научил нас перемещаться между мирами, а вот Камень… Камень нам подарила Виа. Ещё тогда, когда в их супружеской чете всё было отлично. А когда между ними чёрная кошка пробежала, сумела обернуть собственный подарок против нас. Всё дело в том, что Посейдон не просто изменил ей с одной из своих сестёр (у богов инцест в порядке вещей, думаю, ты слышала). Он воспылал любовью к юной атлантке, да настолько, что решил бросить супругу и провести одну из своих жизней между смертными. Конечно Виа не смогла стерпеть такого унижения, спустилась с Олимпа на землю, чтобы заглянуть в глаза счастливой сопернице. А та вместо того, чтобы устыдиться или испугаться принялась насмешничать. «Ну что ты мне сделаешь? — смеялась она. — Меня любит сам Посейдон! Бог всех морей и океанов. Бог жизни, потому что вода — это жизнь. Уйди с дороги, не мешай нашему счастью». «Уйти?» — прошипела Виа, холодея от гнева. «Уйти?» — повторила она, сверкая прекрасными очами. Что ж, я уйду. Но вместе со мной уйдут все твои не рождённые дочери. Посмотрим, что вы тогда запоёте. И Виа ушла из мира. Умерла или просто спряталась где-то, так надёжно, что её до сих пор отыскать никто не может, а уж мы искали в надежде вымолить прощение. Всё дело в том, что с того момента и по сей день в Атлантиде не родилось ни одной девочки. Нам приходится себе жён в других мирах искать, да и с этим бы можно было справиться, но ведь ещё и Камень. Источник магии. Говорят, что, уходя, Виа заменила его собственным сердцем. Вспыльчивым и капризным, но увы без него никак. Ибо это единственный источник магии. Не в нашем мире, во всех мирах. Оттого и стала Атлантида перекрёстком, что сюда стекаются все, кому не лень. А Камень перемен не любит, ему постоянство подавай, спокойные чувства, чтобы без экспрессии, чтобы помягче, а иначе трясти начнёт всех. И плоские миры, и круглые, и в первую очередь, Атлантиду. В прямом смысле трясти, если что. Катаклизмы, цунами, извержения вулканов… Всё что угодно… Но если рядом с Камнем особо ярких чувств не проявлять, если поселить возле него огнецов, тех, в ком магии нет ни крошки, то это немного нейтрализует энергию сердца богини. Не полностью, но на безрыбье и рак рыба, как говорят. Теперь понимаешь?