— Что я должна понимать? — хмуро уточнила я. — То что вы бедные и несчастные? Так я тебе таких историй миллион рассказать могу. У нас в переходах нищие попрошайки такие трагедии выплетают — сердце разрывается! А тут сказочка на хилую «троечку», к тому же неясно, как это всё относится ко мне. Ты б мне лучше про свою силу рассказал. Как там она на меня должна была подействовать?
Мужчина с задумчивым видом проследил за тем, как я стащила с подноса грушу. Ну а что? Я из-за этих нервов совсем забыла, что ничегошеньки не ела сегодня. Некстати вспомнился Пончик из «Незнайки на Луне» и то как он кричал в панике:
— Беда, братец, мы, кажется, проспали ужин!
Закусила губу, чтобы не расхохотаться, будто какая-то истеричка, Элар же моё веселье расценил неправильно, укоризненно глянул из-под бровей и, пододвинув ко мне поднос с фруктами, мрачно заметил:
— Это не сказка, Велислава. Это реальность. Что же касается тебя… — Про свою силу дюк, судя по всему, пока решил не объяснять. А напрасно, я ведь въедливая, как хозяйственное мыло, которым мне Бро в детстве голову мыла, когда я умудрилась в городском бассейне вшей подцепить, всё равно узнаю. — Тебе просто не повезло встретиться с Аглаей. Она, конечно, не вампирша. Вампирам вход в круглые миры категорически запрещён. Ведьма она.
Честное слово, я чуть не подавилась после этих слов, но как бы дико они ни звучали, поверила Элару сразу. Было что-то в этой Аглае такое… мороз-по-кожное. Я думала это моя внутренняя антипатия, а оказалось всё гораздо сложнее.
— Из ваших, между прочим, — как ни в чём не бывало продолжил Элар. — Мы раньше её услугами часто пользовались, а потом пришлось отказаться. — Он почесал костяшками пальцев переносицу. — Не важно. С договором она вас обманула, конечно. Известный приём с исчезающими и проявляющимися чернилами. Баловство даже, а не колдовство… Но Камень вас принял, раз вы тут очутились, а раз принял, то быстро не отпустит. Завтра знакомится пойдём, если Брониславе здоровье позволит, там и узнаем, надолго ли вы у нас задержались. А пока вот, подпиши быстренько и…
— Нет! — аппетит пропал, как и не было его, и я отложила в сторону недоеденную грушу. — Не знаю, что ты хочешь, чтобы я подписала, но хватит с меня. Больше никаких подписей, никаких договоров и никаких дополнений к ним.
— Как же с вами, с женщинами, сложно, — страдальчески закатил глаза Элар. — Зачем вы постоянно эти танцы с бубнами устраиваете? — Сказал человек, который десятью минутами раньше едва… Даже вспоминать не хочу о том, что он едва не сделал! Потому что опять злиться начинаю. — Это стандартная процедура. Без данного дополнения ты не сможешь получать зарплату. Оно тебе надо? У нас за еду и одежду, как и в вашем мире нужно платить, Да не простым «спасибо», а надёжным золотом. Много у тебя золота, Вель? Не думаешь о себе, так хотя бы о сестре подумай.
Мне снова с непреодолимой силой захотелось его ударить. И вот как? Как в одном человеке умещается столько дерьма?
— То есть ты мне сейчас будешь врать, что в трусы ко мне полез лишь затем, чтобы я якобы дополнение к якобы трудовому договору подписала? Ты так всех подопечных курируешь? Совсем за идиотку меня держишь? Тут же и ежу понятно, что всё не так просто!
Элар шёпотом выругался, а потом шарахнул кулаком по хлипкому столику, да с такой силой, что фрукты подпрыгнули вверх и разлетелись-разбежались с перепугу по всей комнате.
— Ежу понятно, а тебе, как я посмотрю, не очень, — сощурившись, процедил он. — Там есть ещё один пункт. О том, что ты обязуешься не вступать в официальные отношения до окончания срока действия договора. И вот ты бы, полагаю, подписалась под этим пунктом без проблем. А окажись на твоём месте охотница за гражданством, у нас бы возникли проблемы… И когда я говорю «у нас», то имею в виду не одного себя, а всё коренное население Славоя. Ты даже представить себе не можешь, на что способна женщина, находящаяся в активном поиске. И ладно бы ещё она в самом деле мечтала мужа найти! Так они же все только о гражданстве мечтают! Ну и ещё немножко о том, как перетащить сюда всю свою родню.
И тут я вспомнила Ирину Муравьёву в фильме «Москва слезам не верит» (благодаря Брошке, я его раз пятьсот посмотрела), а конкретно момент, где она такая в трубку с важным видом вещала: «Да, да! Прямо все в Москву лезут, будто она резиновая!»
— Бедняжка, — противным, сочащимся сочувствием голосом протянула я. — Эк тебя угораздило работку себе выбрать… молоко за вредность не платят, нет? Даже не знаю, как бы я справилась, если б мне для блага Родины нужно было вешать лапшу на уши гнусным диверсантам, потрахивая их в процессе дела.
— До этого раньше не доходило! — Элар даже побелел от злости, так его мои слова задели. Что, дружок, правда глаза колет? — До этого хватало моей силы! Запах я специфический выделяю — по желанию. Поняла? Ни одна баба устоять не может!
Не говоря ни слова, я потянулась за бутылкой вина. Но, видимо, жажда крови так отчаянно и ярко отпечаталась на моём лице, что проклятый куратор вспомнил о своём предложении в следующий раз во время драки пользоваться подручными средствами, и перехватил меня на полпути.
— Да! Да! — раздражённо выкрикнул он. — Да, пытался тебя соблазнить! Нет, не собирался доводить дело до конца! Думал, подпишешь договор — и всё, можно больше тебя не обрабатывать! Со всеми же остальными срабатывало! Да и как могло не сработать, если у меня сила рода!? Мой прадед инкубом был. Мне и делать ничего не нужно было, только позволить тебе дышать воздухом рядом со мной. Откуда ты только свалилась на мою голову!
И вот только тут до меня дошло, что не было никакой любви с первого взгляда. И вдруг так обидно стало! А я ведь радоваться должна, что на самом деле не влюбилась в этого козла, а просто под… типа под наркотиком была.
Но ничего и близко похожего на радость я отчего-то не ощущала.
— Отведи меня к сестре, — проговорила я убитым голосом, обмирая от ужаса из-за того, что готова снова разреветься. — Пожалуйста.
— После того, как нормально поешь, — ответил он. — В аусторию тебя не потащу, чтобы не мучить. Велю, чтобы сюда горячего принесли.
Глава 5. «НЕВИНОВАТАЯ Я! ОН САМ ПРИШЁЛ»
Всю дорогу до больничного крыльца и потом, когда мы ждали появления Бро, или Йонаса, или их обоих, я с опаской поглядывала на Элара, не веря, что всё вот так закончится, и дюк не приготовил для меня очередную каверзу. Не могу сказать, что читала в мужчине, как в открытой книге, но одну вещь я всё же усвоила: он просто король подвохов!
День уже во всю катился к вечеру, когда мою сестру всё же выпустили из целительского заточения. Она выглядела отдохнувшей. Щёки, утратив свою зеленоватую бледность, наконец, снова порозовели, но в глазах затаился тревожный испуг.
Стремительно сбежав со ступенек, Брошка подлетела ко мне и, окинув цепким взглядом мой ни разу не покерфейс, фыркнула рассерженной кошкой и, немедленно определив причину моего далёкого от спокойствия состояния, выставила в сторону Элара указующе-назидательный перст.
— Послушай, ты… — Маленькая Бронислава Потёмкина свой светлой макушкой едва доставала грозному куратору дюку Элару до плеча, но, как бы парадоксально это ни звучало, именно она выглядела угрожающе. — … хуратор недоделанный, я тебе на твоих ко-ко пинцетом все волосья повыдёргиваю, если только узнаю, что мой ребёнок плакал из-за тебя.
Элар растерянно моргнул, пытаясь переварить угрозу Бро, а переварив, отшатнулся от неё, скорее, в шоке, чем в испуге, и обронил сквозь стиснутые зубы:
— О, Боги Олимпа! За что мне всё это?
Я презрительно фыркнула (Надеюсь, что всё же презрительно) и закатила глаза к ярко-голубому послеобеденному небу. Уж в чём в чём, а в том, что Элар за свою жизнь успел немало нагрешить, сомневаться не приходилось. Вот взять, к примеру, меня…
Хотя нет. Меня брать не нужно, а то Бро и в самом деле возьмётся за пинцет. Не то чтобы я пожалела Элара (вот уж нет!), просто не хотела, чтобы Бро на его хозяйство любовалась.
Ну и вообще.
— Брошечка, а что тебе доктор сказал?
Брошечка сейчас больше походила на БРОнелокомотив версии мини. Или на карликового огнедышащего БРОнтозавра. И скажу честно, я боялась, что под горячую руку перепадёт и пострадавшей стороне, то есть мне, ибо в последний раз меня ребёнком величали, когда мне в третьем классе Вадька Петров нос разбил. Бро тогда точно так же рычала, только не на Вадьку, а на его отца.
— Доктор? — Она средним пальцем почесала переносицу и, наконец, отвела взгляд от Элара. — Да шарлатан это. Плешь мне проел, рассказывая о том, какая у меня аура … бесконечно прекрасная.
Последнее словосочетание она пропела противным голосом. И хоть пародист из неё был никакущий, я сразу поняла, что она Йонаса цитирует.
— А кроме ауры? — кусая губы, чтобы не улыбнуться, уточнила я. — Никаких анализов не делал?
— Да какие анализы! — отмахнулась сестра. — Сказано же было — шарлатан. Сказал, что у меня аллергия на некоторые виды магии, в частности, на инкубов. Хуюбов, блин!
И тут в ней вдруг что-то заверещало, жалобно так, что я с перепугу почему-то подумала, что это дети. Ну а что? Полковнику Аурелиано Буэндиа можно было, а моим племянникам — нет?
Мысль эта промелькнула молнией в мозгу и растворилась в реальности, потому что Бро выплюнула сквозь намертво сцепленные зубы:
— Дурдом «Ромашка»!
А Элар злорадно прокомментировал:
— Я предупреждал.
Я всю силу воли приложила к тому, чтобы не врезать этому нахалу по лбу или, на крайний случай, пнуть ногой под коленку. Вот до чего он меня довёл! А ведь раньше руку я только на тараканов в кухне поднимала!
— Вы, уважаемая, Бронислава, — продолжил насмешничать гад, — как я посмотрю, уже стали счастливой обладательницей цензуры? Вам, как я вижу, она жизненно необходима. — Бро угрожающе сощурилась. — У этого украшения несколько свето-шумовых сигналов. Вам градацию объяснили? Зелёный огонёк — одна лепта, жёлтый — две, красный — десять. Писк, вроде того, что мы только что слышали, один феникс. А если вовремя не внести деньги в банк, то ещё и пеня набежит.
И многозначительно посмотрел в мою сторону. Ну не гад ли?
— Не набежит, не гони волну. — Бро от его слов как от надоедливой мухи отмахнулась, вздёрнула рукав халатика и показала мне чёрный браслетик, я похожий сегодня уже где-то видела. — Я сегодня червонец заработала, а с завтрашним днём будем завтра разбираться. Сливка, ты тут, пока мне шарлатан лапшу на уши вешал, надеюсь, ничего не подписывала?
Я качнула головой и искоса глянула на Элара. Надо было видеть, как у него вытянулось лицо! Он-то был уверен, что загнал меня в угол, и я вприпрыжку побегу подписывать его проклятое дополнение. А вот фигушки! Никаких больше подписей, пока не поговорю с кем-то, кто не использует секретное оружие против невинных иномирянок.
— Как заработала? — просипел он. — Кто позволил?
— Дюжина орущих младенцев и одна… — Бро хмыкнула. — Один нянь, у которого именно сегодня — какое невезение! подумать только! — первый рабочий день. Так что не пыхти, а вези нас домой… Я узнавала, до встречи с этим вашим Камнем, ты за нас в ответе, а после — мы уж как-нибудь сами. Хуратор.
— Куратор, — процедил Элар.
— Стыдно указывать малознакомым людям на дефекты речи, молодой человек, — разве вам мама в детстве не объяснила?
И вот поразительное дело, дразнила его Бро, а волком он смотрел на меня. Кто б знал, как сильно порою такие взгляды греют душу.
— О покойниках либо хорошо, либо нечего, — произнёс Элар, хмуро посмотрев на Бро. — Или ТВОЯ мама придерживалась другого мнения?
Свою маму Бро, как и я, не помнила, ибо та умерла вскоре после родов — неудачное кесарево сечение, — отец свою половинку пережил на семь лет. Восьмилетие Брошка отмечала в Интернате. В нашем, родном.
— Ну, а что? — говаривала она, плетя косы из моих невозможных кудряшек. — Иные родители мечтают, чтоба дочь пошла по их стопам. А так как родителем мне стал Интернат, по его стопам я и пойду… Но ты, Сливка, если вздумаешь идти в пед, получишь от меня ремня. Прямо по розовой попе.
Но это тогда было, а сейчас, после слов Элара, Бро побледнела и с виноватым видом извинилась:
— Прости. Я хотела тебя ранить, но не таким образом. Прости.
Элар скривился и что-то прошептал себе по нос. Я не расслышала, что, но если учесть, что браслет на его руке замигал всеми цветами, это явно было что-то ругательное.
— Мы болтать будем или всё же летим на Славную? — рыкнул он, поймав мой сочувственный — вот же я дура! — взгляд.
— На Славную? — икнула Бро. — Летим?
И тут я вспомнила, что мы даже в Рим на автобусе ездили, потому-что кое-кто боится летать. А уж если Брошка поймёт, что лететь придётся в гробу без крышки… Боюсь, мы никогда не расплатимся.
— Товарищ дюк, — ляпнула я, зачем-то обозвав дюка товарищем, — когда говорил «летим», имел в виду «идём очень быстро». А Славная — это, по ходу, так называется улица, на которой мы теперь живём. Ага?
— Ага, — язвительно согласился товарищ дюк, — уж так полетим, так полетим прямо на улицу… Ласточки так не летают. Всего ж два километра над уровнем моря… Для беременной болтушки как пальцем об асфальт.
Бро скрипнула зубами, а потом объявила:
— Некоторые хураторы такие пипидастры, оказывается, что у меня снова токсикоз открывается. Но я ж не мужик! — Она картинно сплюнула под ноги. — У меня есть яйца и я умею ими пользоваться, в смысле, терпеть. Поэтому «вези меня, олень, в свою страну оленью». А я глаза зажмурю и рот ладошкой прикрою, чтоб не заблевать твой ковёр-самолёт.
— МАГОЛЁТ!! — прорычал Элар, но мы с Брошкой лишь снисходительно улыбнулись этому «оленю». — И если хоть одна из вас скажет хоть слово… Самым дорогим клянусь, скину обеих прямо в море!
Мы с Бро синхронно подняли руки вверх. Как немцы в старом советском кино, но когда летающий гроб поднялся в небо, так высоко, что стало видно и море, и храм, на крыше которого красовался ослепительным мрамором Посейдон, Брошка упрямо и, что главное, громко, прошептала:
— Скала, а не мужик! И не боится же собственными яйцами клясться… Нет, кроме шуток, Сливка, скала…
Глаз она при этих словах не открывала. Кроме того, обеими руками держалась за меня. Но выражение лица у неё при этом было такое, что мне сразу вспомнился ста-аренький анекдот. Ну, помните, когда менты (пардон, копы) на демонстрации задержали глухонемого? Не помните? Я тогда расскажу. На суде прокурор спрашивает потом, мол, в чём вина задержанного? А ему отвечают, что тот отчаянно матерился во время задержания. «Да как? — возмущается адвокат. — Обвиняемый же глух и нем?!» На что ему отвечают: «А чего тогда, когда его задерживали, плевался с таким агрессивным видом?»
Но Элар лишь косым взглядом скользнул по нашему «агрессивному виду» и ни слова не сказал. Предупредил лишь напоследок, когда высаживал нас перед воротами, возле которых уныло бдели два типа-римских легионера:
— Встреча с камнем завтра в восемь. В семь сорок за вами зайду. Уж не проспите, будьте любезны, если не хотите пойти на это свидание в том, в чём я вас застану.
И добавил уже не нам, а стражам на воротах:
— Если хоть одна посторонняя нога проникнет сегодня ночью в дом моих подопечных, до конца жизни будете у туристов на подхвате. Вам это надо?
По тому, как напрягся тот, кому этот вопрос адресовался, я поняла, что в сферу их влияния ни разу входил контроль над гостями улочки, где нам теперь придётся жить.
— Мы проследим, дюк! — рявкнул тот стражник, который держал копьё. Тот, что был с арбалетом, предусмотрительно промолчал. — Смене передать задание? Вы лично оплачиваете контроль?
— Оплачиваю! — ответил Элар, и хотя в произнесённом им слове не было ни одной рычащей буквы, оно отчего-то всеми присутствующими воспринялось как рычание.
В квартиру Бро вошла бодрячком, но уже в коридоре упала без сил на низкий длинный сундук, в котором мы обувь хранили, и простонала, тюкнувшись затылком о висевшее за спиной зеркало.