— Картина Репина «Приплыли», таки, — обреченным голосом прокартавил клубок. — Водяной. Злопамятный и алчный поц… За что… Ну за что мне все это?! Почему не русалка, не мавка?! Почему Водяной?! Шо я ему могу предложить, шоб он был здоров?!
— Что-то не так? — осторожно поинтересовался кот.
— Конечно, не так! — сварливо отозвался клубок. — Шо может быть так, когда на таможне стоит жирный жадный неудачник, а не весёлая приятная девочка, а у меня чемодан, полный марихуаны?! Вы таки имели дело с неудачниками? Они мечтают об океане, но всю жизнь проводят в болоте. Чувствуете разверзающуюся пропасть? Шоб из своего болота через эту пропасть таки перебраться и нырнуть в океан, неудачники кидают в туда трепещущие тела своих клиентов! И теперь его проблемы плавно становятся нашими проблемами. Мы все теперь пострадаем за океан. Вот что не так!
— Может, убежать? — малодушно предложила Марьванна.
— Куда, куда бежать?! — озлобленно гундел клубок. — Вы таки видели лес позади? Вы таки слышали трапезу? Вы уверены, что вас ещё в меню нет, и никто не захочет отведать выдержанной зрелой женщины не в самом приятном смысле этого слова?!
— Что ж делать?!
— Попытаться договориться с Водяным, может, за гроши он согласится показать то, куда Кощей тут совершал моцион…
— Интересно, — протянул кот, — а что за дела у Кощея были с этим любителем погружений без акваланга?..
Меж тем Водяной заметил, наконец, посетителей, и бурля и отплевываясь, живо поплыл к берегу, изображая на своей неприятном лице гадкую пошлую радость.
— Дело пытаете аль от дела лытаете? — задал он вопрос, строго следуя сервисном диалогу. — Не вижу среди вас ни девицы красной, ни добра молодца отважного… Кто таковы? Зачем пожаловали?
— Судить по внешности и возрасту — это оскорбление таки, — дрожащий голосом ответил клубок. — Красота вообще дело вкуса, а я, к примеру, очень храбрый для клубка такого размера. Мы таки по важному делу сюда пришли. По поручению Кощея Трепетовича, значит…
В ответ на эту наглую ложь Водяной радостно забил хвостом по воде и выпустил фонтан грязной воды изо рта. Он гудел, словно гибнущий "Титаник", делая и без того мрачную обстановку совсем угнетающей.
— Мне Кощей Трепетовича велел только с Марьей Моревной разговаривать! — торжествуя, пробулькал он. — Остальных, забредших сюда, велел просто есть без разговоров… Ох, и наваристый суп будет из ершиков с котом! А из бабки холодец сварю. У вас соли с собой случайно нету?
— Постойте, — дрожащий голосом заблеял клубок, соображая, что если его спутников сожрут, то сам он сиротливо сгниет на берегу, если, конечно, кто-нибудь не забредет сюда ещё раз. — Что за шовинизм?! Если Кощею Трепетовичу нравится таки имя Мария, то это не значит, шо остальные не имеют право на жизнь! Это какое-то недоразумение! Не могут одни Марии обслуживать все потребности Кощея… Хотя нет, могут, конечно. Но…
— Замолчи, болван, — суфлерски мяукнул кот. — Марья Моревна — это Кощеева бывшая, об этом все ТриДевятое гудело в свое время.
С Марьей Моревной у Кощея давным-давно случился бурный роман, так давно, что все подробности уже мало кто помнил. Причём роман этот выбивался за рамки обычных кощеевых увлечений.
Воительница могучая Марья, опрометчиво побежденная в бою и украденная молодым Кощеем по пьянке, оказалась феминисткой почище Яги, и к тому же бодибилдершей и ненормальной сталкершей. Да-да, после расставания она ещё долго Кощея преследовала.
Поначалу ответив Кощею на его страсть, Марья Моревна как-то очень быстро его разочаровала, особенно когда Кощей окончательно протрезвел, и никак не могла понять в чем же дело.
То ли отпугивали Кощея её быстро растущие мускулы, которые для красоты Марья мазала маслом и чем-то коричневым, то ли не нравилась Кощею её медвежья походка. Да только Кощей начал воротить нос от влюблённой в него женщины. И предложения не делал. Да ещё и к спиртному стал относиться резко негативно. Капли больше в рот не взял, а значит, стал чрезмерно разборчив в бабах.
Время шло.
Марья Моревна, прекрасная королева, силой взяла титул "Мисс ТриДевятое", избавилась от привычки ложиться в постель в сапогах и доспехах и даже прекратила по воскресеньям тренировки с Илюшей Муромцем, полагая, что Кощей бесится от ревности. Но несмотря на все эти жертвы Кощей вдруг почему-то предложил расстаться, а на следующей неделе и вовсе притащил новую пассию в дом.
Обманутая Марья этого стереть не могла.
Пока наивный Кощей, полагающий, что с Марьей он расставил все точки над i, почивал, Марья его сковала и бросила без средств к существованию в подвал на очень долгий срок, откуда незадачливого Кощея вызволил из мужской солидарности Ваня-дурачок.
В отместку злопамятный Кощей сорвал Марье свадьбу с Ваней — дурачком (услуга за услугу, бро!), и, говорят, лишил Марью силы её дивной, утопив в болоте её штангу и гантели.
Марья этого не забыла. И время от времени нападала на Кощея, устраивая ему мелкие неприятности. Но в глазах ТриДевятого эти стычки выглядели как отблески былой страсти. Так что кот искренне верил, что Кощей мог сделать послабление для бывшей, наказывая Водяному хранить в тайне его маршрут.
— Эй, любезный. Пропусти нас. Клянусь всеми своими лапами — вот же с нами Марья. Маш, скажи? — уверено заявил кот.
— Ага, — сказала потрясенная Марьванна, напуганная перспективой стать на старости лет холодцом.
— Что-то старовата, — сказал недоверчивый Водяной, рассматривая лицо онемевшей с перепугу Марьванны.
— Вы скажите! — возмутился клубок. — А шо вы хотите иметь с человеком через что лет?! Девочку в испачканном памперсе?
Но Водяной изобразил ещё более бурную радость, и даже захлопал своими жирными скользкими ладошками.
— А Марье Моревне, — зловеще пробулькал он, глядя на помертвевшую от страна Марьванну, — велел Кощей Трепетович задание выполнить. Коли выполнит — свободна, пусть идёт на все четыре стороны. А коли не выполнит — висеть ей на двенадцати цепях сорок сроков лет, томиться без воды и света белого!
— Окей, — покладисто отозвался впавший в отчаяние кот, — у меня с собой соль и перец. Надо!?
— Что ты сразу бьёшь панику, — возмутился клубок, вступаясь за Марьванну. — Какая ещё соль?! Видно же, что ей висеть намного меньше, чем сорок сороков! Пусть делает что может и не впутывает нас в свои семейные скандалы!
— Так будете испытание проходить, или я уже начинаю тесто на пельмени месить? — возмутился нетерпеливый Водяной.
Кот обернул лицо со следами отчаяния к Марьванне.
— Маш, — трагически зашептал он трясущимися губами, — ну, надо попробовать, Маша!
— Вам выпала редкая возможность страдать за любовь, так що вы не удивляете своего Ромео, — подзудел клубок. И Марьванна, подкованная теоретически, решилась.
— Давай задание свое, — решительно сказала она. — Справлюсь!
— Я дам вам пять минут форы, — голосом прожженого шоумена рявкнул на все болото Водяной, бабахнув прямо перед Марьванной какой-то странный длинный ларец, — чтобы не открывать этот ящик!
Водяной был настроен решительно и в предвкушении злодейства потирал свои ласты.
— Давным-давно, — голосом гаденького негодяя-сказочника, — Кощей Трепетович отнял у Марьи Моревны силу ее дивную, волшебную, да и схоронил ее на дне этого озера, а само озеро заколдовал, спрятал в чаще непроходимой, чтобы невозможно найти его было…
— Короче, Склифосовский! — решительно велел кот. — Только не говори, что ты нам головы из-за штанги с гантелями морочишь.
— …и сказал тогда Кощей, — недобро покосившись на кота, многозначительно и зловеще встряхивая пустой солонкой, продолжил Водяной, — что только сердце чистое да любовь искренняя поможет Марье Моревне силу свою волшебную обратно обресть, да любовь настоящую разыскать!
Булькающие завывания Водяного, искусно смешивающего в одном котле такие слова как Кощей, Марья Моревна и любовь, породили в душе Марьванны монстра. Зверь сей был страшен, могуч, волосат и кровожаден, и имя ему было — ревность.
В погребенных на дне артефактах Марьи Моревны с издевательским назиданием от Кощея пылающая жаждой мести, неукротимая и ревнивая Марьванна углядела якобы предоставленный прекрасной богатырше второй шанс. Ну, мало ли. Жили же вместе, хозяйство вели. Семья, то есть, была. Почти. Вдруг не поверил Кощей в чувства Марьи Моревны, вдруг недрогнувшей рукой смел в этот странный длинный ящик ее косметику и бусы, да и выкинул подальше да поглубже. А ключ, может, от ларца вообще проглотил.
Мол, вот докажешь, что любишь — верну тебе твои помады и сережки.
Мужики — они ж все абъюзеры в душе.
В этом нехитром условии Марьванна ревниво усмотрела так много семейного, по-настоящему близкого и интимного, что ревность ее волколаком взвыла в душе и с ворчанием полезла наружу. Марьванна билась уже не за жизнь свою, а чисто из вредности. Сокровища соперницы ей нафиг не были нужны; древне-русские бусики Марьванна носить точно не собиралась. И отнять их у Водяного она хотела только затем, чтобы закинуть их поглубже, и наложить свое, беспощадное и невыполнимое, заклятье.
«Любовь! Сердце чистое! — рычал волколак, опасно разглядывая наивного Водяного, даже не подозревающего, какая опасность нависла над ним. — Это барахло у меня тот получит, кто сопромат, биохимию, и теорему Пифагора сдаст без запинки! Вот это я понимаю — условие…»
— А угадай-ка, девица красная, — меж тем ворковал оживившийся Водяной, истосковавшийся по хорошему шоу и адреналину, — что ж за вещицы отнял Кощей Трепетович у Марьи Моревны? Смотри, ошибешься — назад уж не вернешься! Не простой это ларец, с секретом. Неверный ответ — и он схлопнется на веки вечные, и огнем его не пожечь, и мечом его не посечь!
— Ну, это просто возмутительно нечестно! — подал голос клубок, болеющий за Марьванну. — Это таки похоже на жульничество! Как любовь, такое конкретное плотское чувство, и сердце чистое, могут подсказать, что таки в черном ящике?! Эта вещь формы фаллической, или я таки ничего не смыслю в любви?!
— Вот-вот, — поддержал клубка кот, отчаянно не хотящий становиться пельменем. — Почему влюбленная женщина должна разгадывать шарады?! Как вопрос из разряда «что у меня в кармане» докажет любовь?!
— Таки конь богатырский там поместиться не может, — уверенно заявил клубок. — И гантели — тоже…
— Да и для меча богатырского маловат он, — заметил кот, приглядываясь к размерам ларца. — Там что-то маленькое. Может, пистолет?
Голоса группы поддержки предательски дрожали, почти срываясь в рыдания. Отчаяние сквозило в каждом слове кота и клубка, но Марьванна, перечитавшая в детстве множество сказок и опасно обуянная волколаком, лишь цинично усмехнулась, носком тапочки поколупав мокрый, осклизлый от опутавших его водорослей ларец.
— Все там может поместиться, — сказала она насмешливо, глядя в желтые, как болотные огни, глаза Водяного. — Вещи-то заговоренные, зачарованные!
Старый ларец, больше похожий на зализанный волнами гладкий округлый камень, вдруг треснул и без предисловий откинул крышку, чем до полусмерти напугал клубка и Водяного. Последний, отпрянувший от неожиданности от берега, запутался в водорослях и чуть не потонул.
У кота глаза разъехались в разные стороны разъехались, будто он искал луну в Водолее.
— Ну, знаете, — пробормотал Водяной, вынырнув из опасного омута и обрывком ламинарии, как носовым платком, утирая свою шею. — О таких вещах предупреждать надо!..
Тут гром да стук над лесом пошел, да такой грозный, будто на поляне «Рамштайн» металл залабал, одновременно с этим извращенно девок портя да гитары о камни расхлестывая. Воронье черной стаей взлетело, да с криком, будто полопались от увиденного глаза их, заметались над притихшими деревьями.
— Так-так-так, — испуганно зачастил Водяной, подбираясь к ларцу и силой пытаясь крышку прикрыть. — Поигрались — и хватит. Ведь видел же, что мошенники и проходимцы!.. Надо было сразу суп варить… Сигнализация сработала! Сейчас, значит, Кощей примчится, или сама Марья… ох, быть беде! Кто ж знал-то, что бабка угадает?!
Но упрямый ларец теперь закрываться не желал.
— Поздно пить боржоми когда почки отказали, — недобро посмеиваясь, ответила Марьванна. — Ты давай, не отлынивай! Сказано ж тебе было — от Кощея мы.
— А как будто Марья Моревна обрадуется, что от Кощея вы, — огрызнулся незадачливый Водяной, прекратив свои попытки закрыть ларец. — Чу! Слышу: конь ее богатырский храпит, ноздри пламенные раздувает, копытами в землю бьет! Марья Моревна услышала шум, сюда спешит!
— Значит, в ларце не конь, — заключил хитрый кот. — Круг поисков сужается.
— Ты, бабка, давай вот что, — запыхавшись, пробулькал несчастный Водяной, профукавший чужое добро, вверенное ему для сохранности. — Ты угадывай дальше, что лежит тут. Неверно угадаешь — и ларчик закроется, и я, значит, миссию свою выполню, слопаю тебя. А Моревне скажу, что ты обманула меня, глаза отвела.
— Держи карман шире, пресноводный, — хладнокровно ответила начитанная Марьванна. — Не ошибусь я. Что, кроме меча волшебного, отнять и спрятать еще можно? Это самый первый кандидат.
Гром потряс тихую лощину, воронье разоралось еще громче, так, будто «Рамштайн» закончил с девками и переключился на парней. Водяной с бульканьем сорвался в свое болото, подняв целый столб брызг. Еще одна крышка отскочила, явив взору неумолимой, как босс мафии, Марьванне содержимое ларца, и тут она на миг растерялась, признаться.
Кое-как, сикось-накось, в ларце лежали вовсе не мечи, а всякие разные другие предметы. Старые детские грабельки, лопатка для снега, красивый скипетр, украшенный стразами, тросточка… Была даже ржавая гибкая рапира, едва ли не кренделем свернутая. Ну, и упомянутый предмет фаллической формы.
— Выбирай, бабка, — пробулькал Водяной, тряся ушами и выглядывая из воды точь-в-точь, как бегемот, — который тут меч зачарованный Кощеев, каким только и можно его победить!
— А, так эта стероидная телка на допинге и победить его смогла только супероружием, — надменно усмехнулась Марьванна, оглядывая сваленный в ларце хлам и чувствуя свое мозговое превосходство над соперницей. — Недолго я знакома с Кощеем, однако знаю, что обманщиц и притворщиц он не любит…
— Пора подключать любовь? Сердце чистое? — подпрыгивая и заглядывая в ларец, спросил клубок. — Таки не поймите меня неправильно, я вже только хочу видеть, как это работает.
— Маняша, только не промахнись, — провыл тоскливо кот, прижав уши и глядя на предоставленные для выбора предметы. — Ужас как в суп не хочется…
Но Марьванна была теоретически подкована и сильна логикой. Ее любящее сердце, видящее суть вещей, подсказывало ей, что Кощей-то уже старый, и больше всего из этих вещей ему нужна палка, чтоб опираться на нее и таскать свое дряхлое тело.
«На прогулку в парк», — подумала довольная Марьванна, выбирая недрогнувшей рукой трость. Трость была красивая — из черного лакированного дерева, с серебряной ручкой-уточкой.
Вороны не стали орать от очередного громового удара лишь потому, что уже немного попривыкли и полюбили творчество «Рамштайна».
— Угадала! — засипел испуганный Водяной из тины голосом утопленника. Лягушки-доносчики вразнобой захохотали адскими голосами, глядя, как Марьванна элегантно опирается на присвоенную трость. — Ну, бабка, ну, догада!
— Маняша, фигачь этого любителя шарад мечом кощеевым и бежим, — суфлерски свистнул кот. — А как Марья Моревна наскачет, пусть с барахлом своим сама разберется.
— Нет уж, — Марьванна ткнула в ларец, — давай соберем все. Что там еще осталось? Сила Моревны? А вдруг пригодится она нам?
— Ну, сила, — скептически заметил клубок. — Шо эта сила, не Змей Горыныч же. Вот это было бы…
Как это было бы — он договорить не успел. Вороны глухо подпели «Рамштайну», пока тряслась земля и с мертвых деревьев сыпались сучья. Водяной кусал себя за хвост и блажил, словно поиграл свое болото в покер.
— Да ладно?! — восхитился клубок, чувствуя невероятный подъем в связи с посетившим его откровением. — Не может быть! Ой-вэй, а я знал, что тут нечисто! С мечом или без, как бы она справилась одна с полчищами Кощеевыми!