— Ха! — Рейсон гордо взмахнула панталонами и даже прятать их не стала — на спинку стула пристроила. — Значит, даже не любовник, а целый жених! Что-то не складывается у вас с версиями, господин инквизитор!
— Я любовник? — испугался человечек. — Я не любовник, нет, что вы! Я жених, жених! У нас зимой свадьба будет. То есть была бы… В смысле…
— Кто вам физиономию разукрасил? — хмуро поинтересовался инспектор, руки на груди складывая. — Бандиты, разбойники с большой дороги?
— Они, — часто закивал жених, обрадованный такой понятливостью допрашивающего. — Прямо вот вечером, на улице. Кошелёк отобрали и часы. И побили… немножко, — человечек застеснялся, повёл плечиком. — Но это ещё до… происшествия случилось. То есть…
— То есть, физиономию вам начистили до того, как ваша невеста двух человек прикончила? — припечатал Тейлор.
— Ну что вы, право слово, — снова загрустил «гость», зажимая руки коленями и горбясь. — Нельзя же так сразу. Понимаю, Сени нехорошо поступила, неправильно. Но ведь обстоятельства…
— Какие обстоятельства? — жёстко перебил рыжий.
— Всякие, — грустно пояснил несчастный. — Сени и мухи не обидит. То есть, конечно, в силу профессиональных причин… Ну там, знаете: декокты разные, паучьи лапки, крысы, перья вороньи и прочие, вызывающие естественное и вполне оправданное отторжение вещи. Но ведь это же профессия! А чтоб вот так, без причин отнимать жизнь у людей! Да ещё, можно сказать, родственников — это увольте!
— Вы бухгалтер? — ни с того ни с сего поинтересовался Тейлор.
— Аудитор, — захлопал белёсыми ресницами человечек, — то есть, в некотором роде, тоже финансовые операции и смежные интересы. А откуда?..
— Отец вашей Сени завещание оставил?
— Простите, но завещание папеньки невесты не входит в сферу моих интересов, — жених даже приосанился оскорбившись. — Наши отношения основаны не на меркантильных соображениях, а…
— Всё ясно. Всего хорошего! — рявкнул инквизитор, — пойдёмте, госпожа Рейсон.
— Вы его так и оставите? — спросила Кира, догнав широко шагающего инквизитора уже на крыльце.
— А что ты предлагаешь, действительно в кутузку отволочь? — хмуро поинтересовался Тейлор. — Так вроде пока не за что. За враньё, если не под присягой, у нас не сажают.
— А он врал?
— Хочешь сказать, ты этого не поняла?
Адвокат в ответ только плечами пожала. И вдруг, охнув, спряталась за инквизитора, присела даже. Тот, как большинство мужчин, не отличавшийся догадливостью, вместо того, чтобы стоять спокойно, обернулся, посылая к чёрту всю маскировку.
— Кирелла! — строго прикрикнула стоявшая у калитки госпожа Рейсон. — Можешь не прятаться, я тебя прекрасно вижу. Что ты тут делаешь?
— Я тут работаю, — мрачно пояснила адвокат, не без труда проглатывая: «Прячусь!».
Чувство «уже было» сегодня её просто по пятам преследовало.
— Здесь работаешь? — уточнила маменька, глядя, почему-то не на дочь, а без стеснения инквизитора рассматривая. — Очень интересно. А я пациента навещала. Но вы уже, конечно, закончили… работать?
— Мама, мы… — начала ведьма, прекрасно осознавая: отбиться от родительницы не получится.
— Вот и отлично! — обрадовалась мать. — Тогда пойдёмте к нам обедать! Отец меня наверняка заждался и сидит голодный.
— Мама! Господин Тейлор не может…
— Почему не может? — удивился инквизитор. — Господин Тейлор не только может, но даже и хочет. Благодарю за приглашение, госпожа Рейсон, как я понимаю?
— Вы всё правильно понимаете, — улыбнулась родственница, протягивая поверх калитки руку.
Инспектор не подкачал, залихватски приложился к пальчикам, улыбаясь в тридцать два зуба и просто-таки лучась очарованием.
Кира, нога за ногу, поплелась с крыльца. Чувство преданности всеми и сразу ворочалось в животе горько-склизким комом.
***
Ведьма ждала катастрофы. Но — может, и, к сожалению, — не случилось даже локального катаклизма. Папенька если и удивился приходу гостя, то виду не показал, был приветлив и обходителен. Инквизитор тоже в грязь ни лицом, ни другими частями тела не ударил. Мантию свою стянул, разом став симпатичнее на порядок. Обаятельностью лучиться не перестал, с лёгкостью поддерживая разговор ни о чём, послушно скармливая куски, кажется, немедленно влюбившемуся Шарику и поглаживая вежливо подставленный Маркизом бочок. За что и был приглашён перед чаем господином Рейсоном в мастерскую.
Дело в том, что имелась у кириного папеньки почти тайная и, в общем-то, безобидная страстишка. Помимо кошечек с цветочками, которые он по профессиональной обязанности рисовал, любил батюшка время от времени драконов изображать. Причём непременно в сопровождении прекрасной девы.
Всё бы ничего, если б девы не были одеты крайне скудно, что при наличии весьма пышных форм выглядело настоящим вызовом морали. И не напоминай драконы ночной кошмар шизофреника в период обострения недуга.
При таком раскладе нежелание художника представлять свои творения на суд общественности вполне понятно. А тут, гляди ты, разобрало! Потащил в мастерскую практически незнакомого человека, да ещё и инквизитора. Конечно, «расследователи» напрямую моралью обывателей не занимались, но всё же интересы их близкие, смежные, можно сказать.
Матушка Рейсон встала за спиной дочери, послушала вполне доброжелательный бубнёж за тоненькой перегородкой, усмехнулась всепонимающе, да и подтолкнула затормозившее дитятко ласково — Кира едва стопку грязных тарелок не выронила от эдакой родительской нежности.
— А он ничего, — сообщила маменька, подхватывая с пирамиды опасно кренящееся блюда, — симпатичный и не дурак. А в мужчине, дорогая моя, это главное. Всё остальное переживаемо.
— Мама! — возмутилась ведьма, перехватывая скользкие тарелки поудобнее. На стол их поставить адвокату почему-то и в голову не пришло. — Он просто… Ну, мы просто работаем вместе!
— Работать вместе с таким человеком физически невозможно, — госпожа Рейсон решительно отобрала у недогадливого дитятки несчастную посуду. — Ему можно только подчиняться, причём беспрекословно. А вот выйти за него замуж ты вполне можешь.
— Он женат! — возмутилась Кира, непонятно с чего заалев, как маков цвет.
Даже ушам жарко стало.
— У всех свои недостатки, — отмахнулась мать, деловито рукава подворачивая. — Кто-то носки под кровать бросает, кто-то храпит, а кто-то женат. И что теперь? Замуж не ходить?
— У тебя голова не болит? — помолчав, осторожно поинтересовалась адвокат. — Температуры нет?
— Нет у меня никакой температуры, — спокойно ответила родительница, деловито намыливая тарелки. — То есть, какая-то наверняка есть, но ничего сверхъестественного. А ты не стой столбом, поставь чайник. Мне тут по случаю редкий чай перепал, с какими-то цветами. Представляешь, заливаешь кипятком, а они прямо в чашке распускаются. Красота, кто понимает! На медуз похоже.
— А по-моему ты всё-таки заболела, — буркнула непочтительная дочь, которой о замужестве, пусть и гипотетическом, разговаривать было куда интереснее, чем о чае, даже и редком, с медузами. — Ты чему детей учишь? Семьи рушить?
— Иди речь о семье, дорогая моя дитё, я бы первая тебе уши и надрала, — невозмутимо ответила матушка. — А тут явно не семья, а акт гражданского состояния.
— Какого состояния? — поперхнулась Кира, плеснув из чайника на плиту — раскалённая конфорка раздражённо зашипела.
— Ну а как это называется, когда на бумажке пишут, что, мол: тот-то и та-то находятся в законном браке… Фу, слово какое!
— Да с чего ты взяла, что у него… это самое состояние?!
— А вид у твоего инквизитора такой, неженатый. Да и вообще несчастный, замученный и неприкаянный, — мать, походя чмокнув дочь в затылок, потянулась за банкой, в которой, по всей видимости, и хранился тот самый небывалый чай. — Поверь мне, я достаточно на свете прожила, чтобы настоящее от иллюзии отличить. Но, собственно, если не хочешь замуж, вполне можешь и так поблудить, я одобряю.
— Мама!
— Ну что мама? — удивилась госпожа Рейсон. — И в кого ты у меня такая уродилась? Кстати, твоя обожаемая бабка никогда ханжой не была. Помню, как она ко мне заявилась, мы с твоим отцом ещё не поженились. Значит, вот заявилась она и говорит: «Ты моего сына совсем не знаешь, а собираешься уже всю жизнь вместе прожить. А он, между прочим, под одеяло… ветры пускает» Ну, она по-другому выразилась, сама понимаешь. Наврала, кстати. Но дело в том, что я её послушала и согласилась замуж идти только тогда, когда убедилась: мой это человек и другого не нужно. А случилось это лишь спустя два года. И как видишь, живём мы вполне счастливо. Какую дочку вырастили!
— Мам, ты вот это сейчас к чему всё говоришь?
— Да, собственно, ни к чему, — пожала плечами родительница. — Благословение ты моё получила, а дальше поступай, как знаешь.
— Не нужно мне никакое благословение! — не выдержала-таки Кира, вспылила, в сердцах шлёпнув кухонным полотенцем по краю стола. — Он мне даже не нравится, если хочешь знать! Самодовольный, самовлюблённый, напыщенный осёл, считающий себя пупом земли! Карьерист и интриган!
— Идеальная пара для тебя, — серьёзно кивнула матушка.
— Прошу прощения, но здесь всё слышно, — скромненько донеслось из-за стенки.
— И вот чего ты добилась? — зашипела ведьма, не хуже давешней конфорки.
— Я помыла посуду и заварила чай, — призналась родительница. — А в твоём возрасте нужно поумнее быть. И не бить мальчика книжкой по голове, а честно сказать, что он тебе нравится.
— Он мне не нравится! — решительно, но шёпотом, повторила ведьма.
Да и кому такой в здравом уме понравится? Всеми силами пытающийся из себя всезнающего изображать. К тому же рыжий и женатый! Хотя когда без мантии, и волосы в хвост забирает… Куртки ему идут. А ещё у него губы и глаза.
Кира усмехнулась, тряхнув головой, скрутила кухонное полотенце жгутом, снова хлестнув им по краю стола, но теперь легонько, вполсилы и совсем без злости.
Кажется, с предупреждением на счёт: «Не придумывай!» кто-то запоздал. Думается же, хоть и против воли. На самом же деле неприятный тип, да ещё и явно использующий её в каких-то своих непонятных интересах. Но… думается.
— Загадочная ты девушка, госпожа Рейсон, — внезапно развеселившись, сообщила ведьма собственному отражению в чайнике и ему же язык показала.
Тут же оглянулась, проверяя, не видел ли кто. К счастью, мать уже в столовой посудой гремела, и никакие инспектора из-за угла не подглядывали. И слава богу! Без того краснеть придётся, за то, что тут мать наговорила.
Глава 9
Месть — это весьма изысканное блюдо. Может, горячее оно чуть менее вкусное, чем холодное, но тоже ничего. Ведь ещё только предвкушая, уже наслаждаешься. Вот так молотишь в дверь номера ни свет ни заря и представляешь, как инквизитор ворочается в своей, несомненно, шикарной постели. Как подушкой с головой накрывается, надеясь, что стук ему только приснился. Как всё-таки встаёт и морщится или даже матушку поминает — пол то холодный. А ты всё равно монотонно — просто так противнее, по своему опыту знаешь — долбишься в дверь и ещё ногой поддаёшь для основательности.
Нет, месть — это прекрасно. Особенно если всё идёт по расписанным тобой нотам.
Вот только злой, всклокоченный и, мягко говоря, неодетый мужик на пороге в мелодию не вписывается. Помнится, в каком-то романе про горных варваров, как известно, брюкам юбки предпочитающих, Кира читывала, будто дамам следует восхищаться мужскими коленками. Волновать они должны романтических особ.
То ли бог ведьм романтичностью обделил, то ли коленки у инквизитора подкачали, но ничего особенного в них Рейсон не заметила. А всё что ниже располагалось и вовсе не симпатичным показалось. Голени кряжистые, да ещё, кажется, и кривоватые, шерстью поросшие. Ступни здоровые и костистые. Самые настоящие мослы, а не ступни.
Зато выше коленей, точнее, выше гостиничного пушистого полотенчика с небрежно засунутым уголком начиналось интересное. Живот плоский, даже с эдакими плашечками. Грудь широкая и на вид твёрдая, правда, тоже в шерсти. Плечи… И плечи широкие. А ещё глаза, но это совсем высоко, так что шею выворачивать приходиться.
— Что? — рявкнул инспектор, ладонью придерживая сползающее полотенчико.
— Н-ничего… — промямлила ведьма, старательно на шишковатые мужские коленки косясь.
По крайней мере, они выглядели безопасно.
— Всё? — злобно поинтересовался рыжий.
— Да, — кивнула Рейсон, развернулась и к лестнице пошла.
— Ты чего приходила-то?
Кира остановилась, задумчиво обгрызая с губы кожицу, разглядывая женщину, стоявшую на пролёт ниже. Дама смотрела на адвоката вопросительно, будто ждала чего.
— А! — вспомнила ведьма. — Идея у меня появилась!
— Хорошая, видимо, идея, — хмыкнул Тейлор. — Ну, заходи.
Ведьма ещё постояла, нос ногтём поскребла. Не то чтобы вид полуголого инквизитора её смущал. Подумаешь, плечи с коленями у него! Кира и совсем голых мужчин видывала. Правда, только в мертвецкой, на анатомических занятиях. Ну и что? С одним она вообще любовью занималась! В смысле, не с мертвецом, а с живым. И не сказать, что это любовь была. С занятием всё тоже вышло так себе. И один раз только случилось, да и то в темноте. Но не юная нежная барышня, право слово!
А всё одно — некомфортно.
— Не бойся, на главную ценность бедной девушки я покушаться не собираюсь, — недобро хмыкнул рыжий и скрылся в номере, дверь открытой всё же оставив.
— Ну и дурак! — буркнула Кира тихо-тихо, так, чтобы инспектор точно не расслышал. Но ведь ответила же, и за словом никуда лезть не пришлось. И добавила, но уже громче. — Вы бы оделись, господин инквизитор, я ведь не одна пришла.
— Я понял, ты пришла с идеей, — отозвался рыжий из глубин номера, как из пещеры.
— Не с идеей, а с госпожой Вергас. Это работодательница нашей обвиняемой. Я подумала, что она-то уж всё про свою ассистентку знает. Ну, вы же понимаете, уважающая себя ведьма с улицы человека в помощники не возьмёт. Поэтому я с ней связалась ещё вчера вечером. И оказалось, что побеседовать она может только утром. Поэтому…
— Рейсон, ты с ума сошла? — холодно поинтересовался рыжий, снова в дверном проёме появляясь — уже в штанах и даже в носках, но по-прежнему без рубашки. Глянул поверх плеча адвоката, изобразив нечто среднее между поклоном и нервным тиком. — Доброе утро. Вы и есть госпожа Вергас, если не ошибаюсь? Прошу простить мою помощницу и, конечно же, меня. Прошу вас, проходите, буду буквально через минуту.
— Я не помощница, — под нос проворчала Кира, пропуская поднявшуюся по лестнице ведьму в номер.
— Честно говоря, понятия не имею, чем смогу вам помочь, — призналась госпожа Вергас, когда, наконец, все расселись и даже чай, заказанный Тейлором, прибыл. — Конечно, я полностью в курсе… неприятностей Сенелии. Впрочем, решать вам. Её братья…
— Так всё же убитыми были её братья? — эдак ненавязчиво перебил инквизитор, услужливо передавая ведьме корзинку с ещё тёплыми булочками. — Просто в полицейском отчёте об этом ничего не сказано.
— Понимаю, — улыбнулась дама, жестом от угощения отказываясь. — У Сенелии с родственниками разные фамилии. У братьев отцовская, а Сени взяла бабушкину. Вы же знаете, что ведьмовство обычно через поколение передаётся? Многие коллеги предпочитают брать имя прародительницы, особенно если оно зарекомендовало себя. Наверное, полиция не усердствовала, выясняя подноготную дела.
— Ну да, меня ждали, — нехорошо усмехнулся Тейлор. — Простите, что перебил. Так что с братьями?
— Дело в отцовском наследстве, — ведьма поправила причёску, словно смутившись. Мол: нехорошо, конечно, чужие деликатные проблемы обсуждать, но если вы уж так просите… — Завещание батюшка довольно странное оставил. Всё должна получить Сенелия, но только после собственной свадьбы. Предупреждая ваш вопрос: нет, ни с кем конкретным она помолвлена не была. Просто её отец почему-то пребывал в уверенности, будто любой мужчина распорядится деньгами гораздо умнее его дочери. Кстати, с женихом Сени вы уже познакомились?