Адвокатессу, прокурора, ведущего дело, и консультанта-некроманта, приглашённого для допроса покойной ведьмы, влиятельными людьми не посчитали и в сиятельную компанию не пригласили, потому они скромно в сторонке стояли.
Сурикат, облачённый по случаю такого серьёзного дела в мятую, будто тщательно пережёванную мантию, неприязненно посвёркивал в сторону инспектора бифокальными очками. И старательно загораживал тщедушной фигурой госпожу Рейсон.
Тейлор не менее старательно группу игнорировал.
— Однако, до полуночи-то без малого пятнадцать минут осталось. Надо бы, так сказать, обозначить, кто парадом командовать будет — ненавязчиво напомнил начальник тюрьмы.
И усмехнулся, зараза, спокойный в своей уверенности, что на это раз чаша сия его абсолютно точно минует.
— Ну так высокому гостю — высокая честь, — подобострастно улыбнулся главный новоайренский полицейский.
В подобострастии его тоже немало ехидства чувствовалось.
— Прошу прощения, но вынужден буду отказаться, — инспектор свой арсенал улыбок демонстрировать не пожелал. — Я тут человек посторонний, пришлый. Да и к делу прямого касательства не имею.
— Как так? — изумился глава регионального отделения инквизиции, что-то под мышкой, под пальто спрятанное неловко поправляя. «Что-то» подозрительно булькнуло. — В ваших полномочиях, господин инспектор…
— Свои полномочия я знаю прекрасно, — гавкнул Тейлор. Уж очень его ангел, с нелепо висящим на мече фонарём раздражал. А ещё больше бесила адвокатша, ненавязчиво некроманта под ручку взявшая и демонстративно к высокому начальству спиной повернувшаяся. — И наверное, никаких секретов не раскрою, если скажу: сегодня меня пригласили в надежде переложить ответственность. Мол, у столичных голова большая, пусть они и думают. Ну так вот, господа, сообщаю вам с полной ответственностью: не получится. Я здесь абсолютно точно человек посторонний.
— А вот я как сейчас распоряжусь вывести отсюда постороннего-то человека! — обидевшись невесть на что, пригрозил полицейский.
— Господа, господа, — примирительно встрял местный инквизитор, снова вкусно булькнув подмышкой. — Давайте, не будем ссориться, а вспомним, что мы все в некотором смысле юристы. А предстоит здесь всего лишь допрос свидетеля, проводящийся в рамках судебного процесса. Значит, уважаемому судье и карты в руки.
«Юристы», синхронно, отрепетировано даже обернулись к окружному судье, такой подлости от коллег явно не ожидавшему. Тейлору его даже жалко стало. Но гораздо сильнее простых человеческих чувств в инспекторской душе пылало желание изрядно хлебнуть того, что у инквизитора под пальто булькало. А потом убраться подальше и выспаться, наконец.
Судье, растерявшему за прожитые лета живость ума и способность на других неприятное спихивать, отпинаться не удалось. Потому балаган с готическим уклоном плавно перетёк в заседание. Правда, нормальным его никто бы не назвал и от излишней готичности избавиться не получилось. И как по-другому, если вместо привычной трибуны пришлось использовать ступеньки склепа, а молоточек и подставку заменить медной табличкой с именами упокоенных и собственный кулак?
Фонарь на кончике ангельского меча начал нервно покачиваться. Хотя, может, это просто ветер поднялся.
До полуночи — традиционного времени некро-допросов — все процедуры соблюсти не удалось, свернулись поспешно, уступив сцену чародею. Парень за дело взялся деловито. Засучил рукава мантии, снял очки, сунув их за пазуху, физиономию серьёзную скроил.
— За что нынче подопечные коньячком начальство подчуют? — шёпотом поинтересовался Тейлор у главы местного отделения. — Предвидятся неожиданности?
— Да какие там неожиданности? — почти искренне удивился инквизитор. — Так, дань вежливости, не более. Ну вот с процедурой запоздали. Положено-то ровно в нуль-нуль начинать, а он в третьей минуте первого лишь к могиле подступился. Мелочи же, а?
— Мелочи, — не стал спорить инспектор, — только б вы сказали контингенту, чтоб не так явно… подносили.
— Да сколько раз говорено! — отмахнулся досадливо.
Секретарь суда, дама не молодая и строгая, обернулась раздражённо, шикнула. Пришлось замолчать. И в самом деле, неудобно — на кладбище, наконец, положенная тишина воцарилась, только ветки деревьев тихонько поскрипывали, рождая уместный антураж. Все присутствующие напряжённо за пассами некроманта следили.
Хотя смотреть, откровенно говоря, не на что было. Земля не разверзалась и могильная плита в сторону не отодвигалась. Никаких тебе синюшных рук, за ноги собравшихся хватающих, и других синематических ужасов. Просто дымка в воздухе появилась. Сначала лёгкая, едва заметная, она уплотнялась, лепя женский силуэт, чуть покачивающийся заворожённой коброй.
До конца материальной ведьма так и не стала, всё равно сквозь неё надгробья просвечивали. Но вот когда некромант зачастил речитативом, запирая призванную в реальности, у Тейлора волоски на руках дыбом встали.
Говорят, магия умерших с годами ослабевает. Если это действительно так, то стоило радоваться, что не довелось с госпожой Ярде при жизни встретиться. Её энергия — слава господу, безвольная, несфокусированная и подчинённая — разлилась гнилостно-сладкой патокой, заставляя фонари мигать. А одна магическая лампа и вовсе лопнула с пронзительно-хрустальным звоном — инспектор сам едва не взвизгнул, вторя судейской секретарше.
Да, сильна была умершая ведьма. Но сурикат оказался сильнее.
***
Странно-молодая и неприятно-привлекательная женщина в голубоватом, под ярким ламповым светом кажущимся почти невестиным, платье, безучастно висела над могильной плитой. Подбородок груди касался, руки плетьми, даже ветер ни складки ткани, ни аккуратной причёски не трогал.
Тейлора так и тянуло отвернуться. Имелось в этой безвольности и мёртвом очаровании что-то от некрофилии.
— Господа, — обратил на себя внимание явно красующийся некромант. Вот только близоруко прищуренные глаза впечатление портили. — Моя подопечная готова к допросу. Прошу прощения, но вынужден напомнить правила. Вопросы задавайте по одному. Фразы старайтесь строить как можно проще и как можно короче. К сожалению, призраки не отличаются сообразительностью. И ни в коем случае не задевайте личных чувств покойного. Реагируют они слишком остро.
— Слишком остро — это как? — уточнил начальник налоговой инспекции, бочком-бочком, по-крабьи задвигаясь за угол склепа.
— Как психи, — деловито пояснил сурикат, — весной в полнолуние.
— Может, мы, наконец, начнём? — неприязненно поджимая губы, поинтересовался прокурор.
— Так начинайте, я пока закончил.
Некромаг в сторону отошёл, руки на груди сложил и отвернулся, демонстрируя, как мало его происходящее интересует. Хотя у самого от усилий наверняка поджилки тряслись и колени дрожали. Позёр, одним словом.
Обвинитель от инквизиции, мнения адвокатессы не спрашивая, гордо вперёд выступил, насупился грозно и выдал явно заранее заготовленное:
— Уважаемый призрак, накладывали ли вы на своего фамильяра чары, вынуждающие его будущих владельцев нанести физический вред людям, умышлявших либо причинивших вред животному? Под определением «чары» я подразумеваю магическое воздействие любого рода, класса и силы.
Призрак, никак на вопрос не реагируя, висела над могильной плитой, вперившись остекленевшими глазами в землю и тихонечко бурча под нос что-то сильно смахивающее на: «ли-ли-ли». Не хватало только струйки слюны на подбородке. Тогда бы точно за невменяемую сошла, даром что призрак.
— И что это может значить? — искренне не понял прокурор.
— Ну я же сказал: вопросы должны быть предельно ясными и по возможности короткими, — смущённо пояснил некромант, будто за собственную оплошность извиняясь.
— И что непонятного в моём вопросе? — изумился обвинитель.
В толпе кто-то отчётливо хрюкнул. И снова наступила мёртвая тишина.
— Позвольте мне? — скромно предложила Рейсон. — Может, ведьма ведьму скорее поймёт?
— Извольте! — недовольно буркнул явно тяготеющий к навязчивым повторениям прокурор. — Но помните: за вами пристально слежу не только я и коллегия судей. Никакого подлога или попытки двойного трактования…
— Конечно-конечно, — отмахнулась от него адвокатесса, вставая напротив призрака. — Вы накладывали на своего фамильяра заклинания?
— Да.
Резкий ответ, произнесённый удивительно молодым и чётким голосом, прозвучал столь неожиданно, что вздрогнули все. Даже, кажется, статуи. «О, Господи!» — выдохнул кто-то за Тейлоровской спиной испуганно.
— Вы накладывали на фамильяра заклинания, которые входят в список недозволительных воздействий?
— Кир, она умерла почти сто пятьдесят лет назад, — пробормотал некромант. — Какой кодекс?
— Прошу прощения, — ничуть не смутилась адвокатесса. — Вопрос снимается. Задаю новый. Вы накладывали на своего фамильяра заклинания, способные повредить людям?
— Да.
— Вы накладывали заклинания, влияющие на ваших потомков?
— Да.
— Ваша честь! — возмутился прокурор. — Я протестую! Вопросы защитника носят чересчур общий характер.
— Мнэ-э… Протест принимается, — помолчав, искоса на инспектора глянув, проворчал судья. — Я понимаю, к чему вы клоните, госпожа Рейсон. Но задавайте более конкретные вопросы.
— Как скажите, ваша честь, — послушно согласилась адвокатесса. — Госпожа Ярде, как вы считаете, заслуживают ли убийцы вашего фамильяра смерти?
И вот тут что-то случилось. Точнее, случилось-то многое, причём одновременно.
Воля некроманта, не то невидимыми стенами окружающая липкую лужу ведьминой силы, не то арканом её стягивающая, дрогнула, ослабла неловко дёрнутой верёвкой. Магия умершей взбурлила, вспучилась гигантским пузырём, пахнула тленом. Безвольность призрака пропала мгновенно: женщина выпрямилась, заломила руки, пальцы в ставшие вдруг распущенными волосы запустила, как плакальщица. Волчицей запрокинула лицо к луне.
— То-олстя-ак! — завыла. — То-лстя-ак мой!
А, может, это и не она вовсе орала, потому как вопль разбился, повторился сотней эхо со всех сторон. Вопили камни, склепы, статуи, деревья и ураганный ветер.
И люди орали тоже. Пригибаясь, будто под обстрелом, просеменил полицейский, обеими руками придерживающий фуражку. Споткнулся — его поволокло, покатило. Инквизитор шагнул было за ним, и едва сам не упал. Почти на четвереньки опустился, вцепившись всеми десятью пальцами в остатки травы. Ногами тормозить не получилось, кожаные подошвы дорогих ботинок скользили.
Перед ним и чуть левее, нежно обняв статую карающего ангела, зажмурившись так, что лицо в обезьянью мордочку собралось, ничуть не хуже ведьмы вопила начальница профсоюза. Мимо, боком, проволокло слабо барахтавшегося главу регионального отделения в мокро отблёскивающем пальто. Видимо, контузило бедолагу всерьёз. Некромант сломанной куклой валялся у стены склепа.
Инспектор выругался, но сам себя не услышал.
— То-олстяк! — вой плавно повышался до рвущего уши визга.
Инквизиторский щит не разворачивался, бурлящая сила мёртвой выгибала его назад, как зонт в бурю. А адвокатшу по-прежнему нигде не видно.
Над кладбищенской землёй начал туман собираться. Ненормальный такой туман, слишком плотный. Да и на бушующий, сгибающий деревья дугами ветер ему было плевать. О том, что уже умершие способны мёртвых поднимать, Тейлору раньше слышать не приходилось. Зато, кажется, довелось столь небывалое явление своими глазами увидеть.
— То-олстяк!
— Да чтоб ему похудеть в аду! — от всей своей широкой души пожелал инквизитор.
И тут, наконец, Рейсон появилась. Рыжая, естественно, ничего умнее, кроме героического спасения своей начальницы, придумать не сумела. Но для того чтобы отволочь старушку в безопасное место, её сначала предстояло от статуи отодрать. А ангел, между прочим, уже шатался на своём пьедестале, угрожающе покачивая мечом.
— Уничтожение свидетелей и улик, — то ли пробормотал, то ли в полный голос проорал инквизитор, разрывая ворот рубахи, выдёргивая из-за пазухи ладанку со святыми мощами, — трибунал инквизиции… А, чтоб вас всех!
Высыпанный прах мгновенно смело, будто его и не было. Целую паузу между двумя ударами сердца, длящуюся вечность, ничего не происходило. А потом мир взорвался тьмой, до краёв наполненной визгом, воем и колкими царапающими осколками. По рёбрам вдарило так, что лёгкие слиплись, а сердце вовсе биться перестало. Видимо, надоело ему.
***
Тишина рвала уши куда сильнее всяких воплей. Точнее, даже не так. От этого по-настоящему загробного молчания, вполне осязаемой струёй вползающего под череп, в голове что-то лопалось и растекалось горячим. Ощущение не из приятных, но как это безобразие прекратить, Тейлор сообразить не мог.
Собственно, инквизитор вообще соображал с большим трудом.
— Слезь с меня, пожалуйста, — донеслось из темноты.
Инспектор ничего не понял: ни кто говорит, ни о чём просят. Вообще-то, он даже неуверен был, к нему ли обращаются.
— Ну, если ты так настаиваешь… — не унимался надоеда, — но, во-первых, нас могут не так понять. Во-вторых, ты слишком тяжёлый. А, в-третьих, мне неудобно, в лопатку что-то впивается. Кстати, у тебя бровь рассечена. И кровь течёт.
Инквизитор что-то такое сделал — сам не понял, что именно. Но в итоге оказалось: на ладонь он свою смотрит, а подушечки пальцев кровью измазаны. И пониже руки, но повыше земли, которая тоже очень близко, физиономия адвокатессы.
— Нет, ну ты действительно тяжёлый, — светски пожала плечами ведьма.
И голову в сторону повернула. Инспектор тоже посмотрел. Рядом с ними рука ангела с мечом валялась. Без фонаря. Внутренний, глубинный, почти звериный инстинкт подсказал инквизитору: она-то его в бок и саданула. По касательной, видимо. Но рёбра всё равно болели и даже вроде бы потрескивали.
— И зачем ты это всё устроила? — поинтересовался, пытаясь звон из ушей вытрясти.
Ведьма под ним повозилась, достала откуда-то — опять же, непонятно откуда — собственную руку, задумчиво кончик носа почесала.
— Если строго придерживаться фактов, то я ничего не устраивала, — сказала, наконец. — Кроме получения ответов на вопросы. Которые говорят в пользу моей подзащитной.
— Это косвенные факты, допускающие двойное толкование, — сообщил Тейлор.
— Мужчины, — пожаловалась Рейсон луне. — Я ему такую шикарную зацепку дала, а он ещё и жалуется. Нет бы спасибо сказать.
— За что? — изумился инквизитор. — За то, что ты с этими ответами навязала процесс, который теперь годами тянуться будет? За невозможность повторного допроса свидетеля? За сотню, а то и больше, бесполезных и бессмысленных консультаций? За то, что теперь всех фамильяров в стране придётся на скрытые заклинания проверять? Или за то, что придётся разрабатывать новые регламенты некродопроса?
— Нет, ты всё-таки очень тяжёлый, — снова изрядно помолчав, сообщила ведьма.
В голове инквизитора перемкнуло. На самом деле ему даже показалось, что слышит, как тумблер щёлкнул. С чего такое случилось, он не понял. Наверное, адвокатша его уж слишком сильно раздражала. Или контузия повлияла. Хотя, может, прав доктор и дело в хроническом стрессе, да недосыпе. Честно говоря, причины Тейлор и не анализировал.
Он просто поцеловал ведьму. Всерьёз так, с прицелом на продолжение.
Странно, но Рейсон ответила вполне охотно, будто только этого и ждала. Губы у неё оказались очень холодные, мягкие и с привкусом мяты.
А потом кончился воздух, и пришлось возвращаться в реальность.
— У тебя в башке вместо мозгов каша, — сообщил инспектор, любуясь обалдевшей адвокатшиной физиономией с царапиной на щеке. — И ты сейчас должна послать меня к чёрту.
— Иди к чёрту, — послушно прошептала девушка.
— Кира, ты простудиться не боишься? — строго и вроде как брезгливо спросили откуда-то сверху.
Адвокатесса пискнула, завозилась, выбираясь из-под инспектора. Тейлор вздохнул тяжело и, кособочась, сам поднялся. Помог ведьме, смущённой до самых настоящих слёз — вон, в глазах блестели — встать. Совершенно целый и даже не потрёпанный сурикат, возвышающийся статуей укора, был грозен, хмур и мрачен. Даже руки на груди сложил, посвёркивал очками сурово.