— А вот и наш герой дня! — невесть кому сообщил инспектор. — Как же ты так оплошал, малыш? Или не оплошал вовсе? Специально призрака отпустил, а то и эмоции её подпитал? Не собственной злостью, нет?
— Оплошал, — дятлом оттелеграфировал мальчишка. — Не совладал. Силы не рассчитал. Молод. Опыта не хватило.
— За-ме-ча-тель-но, — по слогам протянул инквизитор, непонятно зачем пальто отряхивая. Одежду не отряхивать следовало, а сразу на помойку выбросить. Но уж лучше суетиться, чем смотреть, как адвокатша за спину некромантыша прячется и эдаким девочкиным жестом за руку его берёт. — А лицензии лишиться не боишься? Не век же я буду тебя прикрывать.
— Не боюсь, — набычившись, ответил пацанёнок. — Никакого умысла вы не докажете. Никто не пострадал и пострадать не мог. Глава регионального отделения всегда перед допросом щиты ставит.
— Не докажу, говоришь? — щурясь на луну, переспросил инквизитор. — А коньячок ты ему по какому поводу поднёс? Чтоб не забыл эти самые щиты поставить? Так люди-то всё-таки пострадали. Вот у меня, например, бок болит.
— Никто серьёзно не пострадал, — упрямо буркнул сурикат.
— Ну ты герой! — восхитился Тейлор. — Рыцарь! А напарница у тебя гений. Авантюристы в коротких штанишках!
— Вообще-то, мы вашу карьеру спасли, — сквозь зубы процедил маг. — Вы хотели, чтобы всё оказалось несчастным случаем, который никогда не повторится? Всё так и вышло. Ещё какую-нибудь комиссию по проверке фамильяров возглавите.
— У кого-то слишком длинный язык, — посетовал инспектор, натягивая перчатки. — И на будущее, мальчик: свою карьеру я предпочитаю спасать самостоятельно.
На адвокатшу он по-прежнему не смотрел, не косился даже. А ведьма не смотрела на него. Стояла, опустив голову, как провинившаяся школьница, разве что носочком землю не ковыряя. Но Тейлор этого, конечно, видеть не мог. Потому что не смотрел.
— Думаю, никакого совместного будущего у нас нет, — залихватски тявкнул наглый щенок.
Инспектор хмыкнул, руки в карманы сунул — уж очень кулаки чесались по очкастой физиономии съездить. И не магически, а так, по-простому, чтоб костяшкам больно стало. А ещё тянуло ляпнуть что, мол, у него ещё с прошлой встречи в парке рапорт лежит. Пригрозить чем-нибудь пострашнее, вроде инквизиторского дознания. Или в кутузку посадить дня так на три. Да не в служебную, а полицейским сунуть.
— До новых встреч! — бросил инспектор и пошёл себе.
Ему ещё стоило с начальником регионального управления потолковать. Благо ничего серьёзного с ним действительно не стряслось. Сидел себе на ступеньках склепа, матерился монотонно, вытряхивая из мокрого пальто осколки.
— Господин Тейлор! — окликнула адвокатесса.
Инквизитор остановился, подумал, разглядывая землю, мелким каменным крошевом поверх жухлой травы засыпанную, и всё-таки обернулся.
— Счастливого пути, господин инквизитор, — выдавила ведьма.
Помолчала, нервно губу обкусывая, обеими руками заправила за уши растрёпанные волосы. И ничего больше не добавила.
[1] Кроме своих прямых обязанностей пожарные поддерживали порядок в случае ЧП. Например, разгоняли толпы, охраняли горящие дома и т. п.
Глава 11
Мысль, что родная супруга бриллиантовое колье напоминает, возникла весьма неожиданно — раньше инспектор не замечал за собой тяги к пошловато-красивеньким метафорам. Но что делать, если госпожа Тейлор и в самом деле на колье походила и именно бриллиантовое? Вещь не просто дорогую, а класс олицетворяющую: камни чистейшей воды, один к одному подобранные. Оправа не слишком тяжёлая и вычурная, но непременно изысканная, а, может, даже и старинная. Такому не на женской шейке место, а на подушечке тёмного бархата в шкатулке. Шкатулка, понятно, в сейфе, сейф в бункере, бункер под землёй…
А игла в яйце.
— Ты о чём-то задумался, дорогой? — нежно поинтересовалась супруга, легонько мужниной руки касаясь.
Очень деликатно, лишь привлекая к себе внимание, не более. Ну, на самом деле, не пальцем же в него тыкать или голос, не дай бог, повышать?
— Нет, я слушаю, — несмазанной телегой проскрипел инквизитор. — Прости, если выгляжу рассеянным. Голова что-то… Наверное, снег пойдёт.
Снег — это хорошо, это весьма устно. Наверняка ведь пойдёт, куда без него, Рождество же на носу. Помяни он дождь, получилось бы нескладно.
— Понимаю, — всепрощающее улыбнулась супруга. — На службе неприятности?
Тейлор осторожно, постаравшись сделать это понезаметнее, и оттого себя дураком в квадрате чувствуя, вытянул ладонь из-под узкой ручки. Не любил он вот этого слова, терпеть не мог. Нет, конечно, инспектор верой и правдой служил — Родине, родной инквизиции. Но на работе он… работал.
— Ничего, стоящего внимания, — заверил, теплотой тона себя не утруждая. — Но времени у меня и впрямь немного. Ты что-то хотела, Мерилен?
Госпожа Тейлор снова улыбнулась, на этот раз с лёгкой грустью, а, может, даже и с ноткой горечи — у всех её улыбок непременно было послевкусие, как у хорошего вина. Сложила салфетку уголком, подсунув её под блюдце. Инквизитор понятия не имел, что это: новые правила этикета или признак нервозности. Взволнованной супруга не выглядела.
Впрочем, волнения ей вообще свойственны не были. Никогда. И нигде. Тем удивительнее стало открытие о бушующих под этим алмазным спокойствием страстях. Хотя сейчас это к делу никак не относилось. Знать бы ещё, что за дело заставило драгоценную вторую половину с первой встретиться. Да ещё и приложить к этому немало усилий, гоняя секретаря, как призового жеребца. Муж-то, скотина невоспитанная, супругу видеть не жаждал.
— Хотела узнать о твоих планах на Рождество, — скромно призналась Мерилен.
Тейлор молча изрядно остывший кофе хлебнул, посчитав, что на фразу, даже на риторический вопрос не тянущую, отвечать не стоит. Рождество, как и все остальные праздники, он всегда проводил одинаково: раньше с женой, на одном из модных в текущем сезоне курортов. Последние три года дома, в гордом одиночестве.
— Просто я решила, — голос госпожи Тейлор продуманно дрогнул, — это всё так неправильно, Женевьев! Всё же мы женаты, но наша жизнь противоестественна, тебе не кажется?
Всё проходит — вот мудрая, а, главное, свежая мысль. Да, проходит всё. Но куда девается? Вот, например, куда делась барышня в круто завитых локончиках с такими милыми ямочками на щёчках, а? Ведь была же она, точно была. А сейчас не то, что локончиков — щёк никаких нет, одни скулы аристократические. Может, всё дело в смене статуса? И взрослая женщина, глава всех и всяческих комитетов, в отличие от институтки права не имеет лукаво стрелять глазками и хихикать, в общем-то, несмешным шуткам?
Впрочем, и сам он давно не кадет, готовый в ад спуститься, лишь бы доказать строгому папаше барышни: безродный, но лучший на курсе выпускник ничуть не худший зять, чем родовитый, но бесперспективный осёл.
Обладай тесть менее либеральными взглядами, жизнь у всех сложилась бы удачнее. Наверное.
— Что тебе нужно, Мерилен? — повторил Тейлор. — Только давай без песен о воссоединении любящих сердец. До меня дошли слухи, будто я очень сожалею о нашем разрыве и на коленях умоляю тебя вернуться. Слышал, что и ты подумываешь простить мне грех. Ничего против не имею. В смысле, не имею ничего против таких сплетен.
— Любой настоящий мужчина обязан брать на себя ответственность… — с места в карьер понеслась госпожа Тейлор эдаким ледяным, обвиняющим — ничуть не хуже судейского — тоном.
Но голоса не повышая.
— За то, что его жена шлюха, — кивнул инквизитор. — Я свой мужской долг исполнил.
— Не смей меня оскорблять, Женевьев! — так выговаривать идиотское имя умела она одна. Инспектор ещё не встречал человека, способного правильно произнести его с первого раза. Мерилен не путалась никогда. — Мы не властны над своими эмоциями. В конце концов, в случившемся виноват ты один! Не чувствуй я себя брошенной и ненужной…
— Стоп! — инспектор поднял руку, заставляя супругу замолчать. — На этот сценарий у меня действительно нет времени. Повторяю в третий и последний раз: что тебе нужно? Или отвечай, или решай проблемы самостоятельно.
Госпожа Тейлор помолчала, аккуратно, чтобы помаду не смазать, прикусив губу, словно сдерживая так и рвущиеся слова. Вздохнула глубоко, унимая праведный гнев. Поправила безупречную причёску.
— Существует фирма, выпускающая зелья. Точнее, предприятий два — одно здесь, в столице, другое в провинции, — холодно и сухо, словно по бумажке читая, начала излагать Мерилен. — И у обоих одно и то же название: «Ведьмин котёл». Владелец столичной фирмы подаёт иск в защиту своего торгового знака…
— Дальше можешь не продолжать, — хмыкнул инквизитор. — Суть я понял. От меня ты чего хочешь? Патентами я не занимаюсь.
— Во-первых, у тебя, конечно, есть связи в регистрационной комиссии, — смягчившись и опять улыбаясь, на сей раз заговорщицки, мол: «Ну, мы же свои люди и всё понимаем!», возразила жена. — Во-вторых, во время рождественского отпуска ты сможешь изучить дело, так сказать, взглянуть на всё с профессиональной точки зрения, и дать рекомендации. В-третьих, выступить в качестве консультанта на суде.
— Тебе не кажется, что консультирующий глава департамента — это уже слишком? — ухмыльнулся Тейлор.
— А тебя назначили главой департамента? — чуть приподняла брови Мерилен, глянула, словно чего нового увидела, побарабанила бесшумно полированными ноготками по толстой скатерти.
Инквизитору почему-то обидно стало.
— Уже месяц как, — ответил, с неприязнью явно переборщив. — Твоё внимание к карьере супруга просто восхищает.
— Но проконсультировать-то ты можешь, верно? — благополучно упрёк мимо ушей пропустив, возразила Мерилен.
— Могу, но не понимаю, ради чего мне это делать.
— Потому что об этом прошу я, твоя жена, — веско пояснила супруга. — И мой папа тоже. Владелец «Ведьминого котла» его близкий друг.
— И где находится эта несчастная вторая фирма? — вздохнул Тейлор, понимая, что от отпуска в глуши ему не отвертеться.
Впрочем, перспектива была не такой уж неприятной. В столице его всё равно ничего не держало.
— В Новом Айрене.
«Даже не думай!» — хотел ответить.
— Хорошо, я съезжу, — выговорил, сам себе не веря, — посмотрю, что там.
***
Платье на самом деле было красивым. Да что там: восхитительным, прекрасным, сказочным! Да все эти эпитеты вместе его великолепия не передавали. Не слишком пышное, с пенным золотистым кружевом по воланам юбки, а на лифе ещё и камушками украшено. В общем, мечта, а никакое не платье.
Правда, ведьма, обряженная в эдакое богатство, себе не нравилась совершенно. С таким же успехом наряд могли на манекен натянуть или на простую распялку — великолепие есть, человека внутри нету. Только рыжие лохмы сверху торчат.
— Очень модный фасон! И кружево мне прямиком из столицы доставляют, не сомневайтесь, — щебетала хозяйка магазина, по случаю отсутствия других покупателей обслуживающая Рейсонов лично.
И то правда, кто ж на Рождество замуж выходит? Только вот такие, наверняка пирожок в печке носящие. Ведь не зря же по городу слухи ходят. Хороводила, хороводила адвокатша с приезжим инквизитором ещё по лету, а потом и осенью. Вот теперь под венец и торопится. Понятно, что столичный ферт про неё и думать забыл. Так местного окрутила, дурачка несчастного. Наплела ему с три короба, тот и уши развесил. Будет теперь всю жизнь маяться, чужое дитё на горбу тащить. Все они, девки нынешние — ни стыда, ни совести не ведают.
— А фата? — спросила старшая Рейсон, в кресле сидящая, взирая на дочь не без скепсиса.
— Какая фата, мама? — поморщилась Кира, повернувшись к большому зеркалу боком, пытаясь спину рассмотреть. Тыл, кажется, выглядел ничуть не лучше переда. — Вряд ли кто-то поверит в невинность ведьмы. А я, как ни крути, она и есть.
Хозяйка салона неодобрительно губы поджала, но высказывать своё мнение не стала.
— Ну, символ и всё такое, — отмахнулась матушка. — Положено! Госпожа Эльгот, будьте добры, принесите нам что-нибудь. Ну?..
— Шляпку? — сухо поинтересовалась хозяйка.
— Давайте шляпку, — согласилась доктор. — И ещё эти… Цветочки такие, в букетике.
— Флёрдоранж?
— Вот-вот и их тоже.
— Мам, ну какой ещё флёрдоранж? — простонала Кира, от зеркала отворачиваясь. — Да и платье это… Ты же знаешь, Брену оно не по карману.
— По-моему, здесь расплачиваюсь я, а не твой Брен, — неодобрительно нахмурилась госпожа Рейсон. — И если уж у меня ребёнок идиоткой вырос, то мой родительский долг состоит в том, чтобы сделать вид, будто он нормальный.
— Он — это ребёнок? — уточнила ведьма, неловко с подиума слезая. Туфли, к платью прилагающиеся, были удивительно неудобными. В общем-то, Кира никогда высокими каблуками не пренебрегала — рост не позволял. Но сейчас казалось: её на ходули взгромоздили. — А нормальный — это натянувший вместо платья свадебный торт и нацепивший фату? Внимание, вопрос: на кой чёрт тратить столько денег, если всё это великолепие увидите только вы с папой и Брен?
— Внимание, вопрос: на кой чёрт вообще затевать эту тягомотину со свадьбой? — в тон ей ответила заботливая матушка. — Я, конечно, воспитывала тебя человеком порядочным. Но в святые мученицы вроде не готовила.
— Мама, не начинай! — взмолилась Кира и, забыв, что на ней наряд, стоимостью с половину приличного дома, плюхнулась в соседнее кресло.
Правда, тут же вспомнила, вскочила, пригладила оборки, воровато оглянувшись. Но хозяйка всё ещё, видимо, флёрдоранж искала, а приказчик и вовсе куда-то подевался.
— Я продолжаю, а не начинаю, — поправила маменька. — И буду продолжать до тех пор, пока ты или под венец себя отволочёшь, или дурь из головы не выкинешь. Заметь, про любовь никто ничего не говорит. Но перспективы, Кирелла, какие перспективы? Куда делись твои непомерные амбиции, ребёнок? Владелец крохотной, а, главное, никому не нужной нотариальной конторки — это предел мечтаний?
— Ты не права! Брен очень талантлив, и цены у него гораздо ниже, чем у конкурентов. Пройдёт время и он…
— Останется там, где и был! — припечатала госпожа Рейсон. — Милая, уверяю тебя, в этом городе никто и никогда не забудет, как его с треском вышибли из солидной фирмы и едва лицензии не лишили. Почему это произошло — забудут, но факт-то останется. И можешь глазки стеснительно не отводить. Про ваши планы уехать я знаю прекрасно. Естественно, ни мне, ни папе это не нравится.
— Мама, я…
— Несомненно, ты считаешь себя виноватой в случившемся, — соглашаясь, кивнула родительница. — И, между нами девочками, абсолютно права — парнем ты нагло воспользовалась. А самое неприятное: воспользовалась, чтобы утереть нос другому мужику. Но что сделано, то сделано, надо нести ответственность за свои поступки.
— Я и несу! — не выдержала Кира.
— Не смей орать на мать, — абсолютно спокойно приказала госпожа Рейсон. — Оралка не доросла. А то, что вы делаете, девушка, не ответственность, а бессмысленная жертвенность. Ах, искуплю свою вину! Ах, буду предана ему до гроба! И станете вы страдать вместе. Пока он не сопьётся, а ты не превратишься в издёрганную стерву. А так и случится, это я как врач говорю.
— Да, в конце-то концов! — вызверилась ведьма, бессильно кулаки сжимая. Очень хотелось что-нибудь швырнуть, а ещё лучше раздолбать. Но кругом ничего подходящего не было, разве что вешалки с платьями — ими не больно пошвыряешься. — Перспективы, перспективы! Где они, а? Что-то я очередь из женихов не вижу! Ты видишь? Мне уже не шестнадцать и даже не двадцать! Я замуж хочу!
— А можно всё то же самое, но без истерики? — поинтересовалась матушка. — И не дёргай оборки, платье порвёшь. В том, что ты замуж хочешь, нисколько не сомневаюсь. Но за Брена ли? Он хороший мальчик, тихий, порядочный, талантливый. Любит — не надышится и против судьбы подкаблучника ничего не имеет. Это всё плюсы, конечно. Минус только один: тебе он не нужен совершенно.
— Мне никто не нужен! — выкрикнула Кира.
Ну и разревелась, понятно. Задирая голову и пытаясь слезы обратно загнать, но только по щекам их размазывала — лились, иссякать не собираясь. Заботливая родительница сидела, скептически на всё это безобразие взирая, качая туфелькой, на кончиках пальцев повисшей. Но не комментировала. Только подала дочери дешёвый платочек, вытащив его из стопочки таких же, на столике предусмотрительно сложенных.