— Вы ещё про закон об обязательном ношении формы забыли, — напомнил проверяльщик.
— Чего о нём вспоминать? — удивилась адвокат. — Правильный закон, верный! Форму носить необходимо, чтоб обычный человек сразу видел: магик перед ним, а не какая-нибудь бабочка-капустница. Ну и, в случае чего, мог сразу доложить куда следует. К тому же дизайн-то формы в вашей же конторе и разрабатывают. А, значит, плохим он быть не может по определению.
— Если я всё правильно понял, к инквизиции у вас никаких претензий нет? — уточнил Тейлор.
— Нет, я образцовый госслужащий! — рявкнула Рейсон и длинно выдохнула, заставляя кулаки разжаться. — В смысле, я законопослушный член профсоюза, дипломированный юрист и лицензированная ведьма широкого профиля.
— Сомнительно, — хмыкнул инспектор, но в чём он сомневается, пояснить не удосужился. — Мне необходимо отлучиться. Ступайте к вашей начальнице и дождитесь меня там.
И скрылся за углом, оставив адвоката пыхтеть от бессильной ярости и истекать так и не выплюнутым ядом.
***
Из разговора с главой профсоюза ведьм Нового Айрена опять ничего путного не вышло, зря Кира надеялась, что госпожа Лайнес за ночь смелости наберётся и волевое начальственное решение примет. Престарелая ведьма по-прежнему косилась, мяла в наманикюренных артритных пальчиках платочек, поджимала напомаженные губки и решительно свою причастность отрицала, мол: ты уж сама как-нибудь чего-нибудь там реши, а потом уж я тебя козой отпущения и сделаю. Ну, право слово, не самой же главе профсоюза за такое многотрудное дело отвечать! Ей ни по статусу, ни по должности не положено.
— Кирочка, деточка, здесь деликатнее нужно быть, — элегантно потирая висок с синеватой жилкой, стонала Лайнес. — Если всё обстоит именно так, как ты говоришь, а не верить тебе нет никаких оснований, то это же… — ведьма понизила голос до испуганного шёпота, — это может быть началом новой Реконструкции!
Всё Рейсон понимала, зря её начальница в недальновидности обвиняла. Да и проверяльщик, невесть к чему исторический экскурс в коридоре устроивший, подкинул пищи для размышлений. И ведьма вполне допускала, что инквизиция действительно вознамерилась гайки закрутить. Только это же ещё не повод сидеть, сложа руки.
— Госпожа Лайнес, — горячо заговорила адвокат, опершись о стол начальницы обеими руками и даже несколько нависнув над ведьмой — для убедительности. — Во-первых, я что-то не слышала ни о появлении новой Гирды, ни о возрождении Сары. А, во-вторых…
— Ах, деточка, откуда ты можешь знать? Ну вот откуда?! — в ажитации всплеснула руками старушка. — Это же совсем не нашего уровня интриги, даже и близко к ним не подпустят! И слава богу!
Кира раздражённо вздохнула. Нет, понятно, что своя шкура ближе к телу. А ещё: минуй нас больше всех печалей и всё такое, но предполагать, что с глубоко провинциального и никому не нужного Нового Айрена очередная Реконструкция начнётся — это уже слишком.
Только почему-то всё равно боязно.
— Я не знаю! — решительно прихлопнула по столу Кира. — Ничего я не знаю. Но надо узнать!
— Да как?! Как ты узнаешь, деточка? — шёпотом закричала начальница, в бессилии сжимая пальцами виски — допекла её подчинённая, не желающая понимать прописных истин.
— Прежде всего, нужно выяснить, откуда любовница мужа нашей клиентки амулет с проекцией шабаша взяла.
Госпожа Лайнес в ответ только простонала мученически. Правда, впечатление несколько подпортило облегчение, на миг, но всё-таки появившееся на начальственном лике: «Ну и хорошо, ну и ладушки! Сама полезла, а мы санкций никаких не давали!»
***
Зрелище стоило того, чтобы встать пораньше и, даже не позавтракать толком, к конторе профсоюза бежать, да глаза всем встречным-поперечным отводить, а ведь Тейлор ещё после вчерашнего шпионажа толком не отошёл. И не выспался инквизитор: кровать жёсткая, матрас клопами вонял и снилась муть. Рыжая. Ещё этот разговор с историко-этическим уклоном, непонятно с чего возникший и не слишком приятно закончившийся, настроение подпортил.
Но увиденное действительно стоило многого. Адвокатша, в полном согласии со всеми канонами шпионских романов, решила уходить через дамскую комнату. А в том, что это окно сортира, сомневаться не приходилось. Именно их почему-то в казённых учреждениях принято белым замазывать.
Дожидаться инспектору пришлось долго, и он почти убедил себя в том, что ведьма его послушала и смирно дожидается в кабинете начальницы, но тут рама этого самого замазанного окна затряслась припадочно, роняя струпья старой краски, распахнулась, долбанувшись о стену так, что стёкла жалобно звякнули, и испуганно захлопнулась.
Снова открылась она нескоро — минуты три прошло, не меньше. В щель не шире ладони просунулся курносый нос адвокатессы и даже, кажется, принюхался настороженно. Только потом сама ведьма показалась. Но что-то ей, видимо, не понравилось: буркнула недовольно и исчезла.
Зато появилась… Как бы это сказать повежливее? Адвокатшина пятая точка появилась. В эдаком обрамлении задранных почти до пояса форменной мантии и подола платья. Тейлор по достоинству оценил и панталончики в нежных кружавчиках, ту самую оттопыренную точку обтянувшие, и ножку с красненькой подвязкой бантиком, судорожно пытавшуюся землю нащупать.
Земля не нащупалась: всё-таки контора находилась в старом доме и окна даже первого этажа тут располагались высоковато. Рыжая, пискнув мышью, съехала животом по стене, обдирая старую краску, и с приглушённым воплем провалилась в заросли лопухов. Выкарабкалась на четвереньках, поднялась с кошачьи-независимым видом, похлопала по мантии ладошками — отряхнулась, поправила шляпу, да пошла себе, гордая и уверенная.
Тейлор тоже пошёл — следом. Правда, с самоуверенностью у него хуже дела обстояли. Когда от смеха киснешь и пытаешься не заржать стоялым жеребцом, гордость на второй план отходит.
Приёмная, судя по табличке на двери принадлежащая господину Бумбергу, по утреннему времени пустовала — всё правильно ведьма рассчитала. Но секретарша на месте присутствовала и даже успела накрасить три ногтя. Сидела теперь, по-куриному растопырив пальцы, любовалась плодами тяжкого труда.
Инквизитору взгруснулось: хорошая, наверное, работа — секретаршей при большом человеке служить. Приходишь себе с утреца, садишься за девственно-чистый стол, на котором телефон сонно позёвывает-похрюкивает. В уголке, спиртовка побулькивает закипающей водой. Мельничка, одуряюще пахнущая свежемолотым кофе, ворчит тихонько, что, мол, ножи ей давным-давно поменять нужно. И красишь ты, вся такая распрекрасная, ногти. Сказка, а не работа!
Хотя, конечно, смотря какой начальник попадётся. Вот он, Тейлор, немедленно флакончик с лаком на тщательно взбитую причёску вылил, да ещё под зад коленом бы добавил, чтоб шевелилась проворнее.
— Добрый день! — с порога заявила ведьма, да ещё и махнула книжечкой профсоюзного удостоверения. — Моя фамилия Рейсон, я адвокат госпожи Бумберг. И у меня к вам имеется ряд вопросов. Времени мало, поэтому попрошу отвечать сразу и по возможности честно.
Молодец, конечно, так и надо. Вон красотуля даже про ногти свои забыла, округлила розовый ротик испуганно. Только вот ни по статусу, ни по должностным обязанностям не полагается такой нахрапистой быть, чай не следователь. Не имеешь ты права, радость рыжая, никого допрашивать, а можешь лишь вежливо спрашивать. Уже нарушение, да ещё какое. Особенно если эта дива жалобу накатает. А она накатает, тут даже и кофейная гуща не требуется.
— Чем могу помочь? — промямлила секретарша, косясь на открытую дверь кабинета начальства так, будто подмоги оттуда ждала. — Вы записаны?
— У нас всё записано, — заверила её адвокатесса, ненавязчиво на краешек стола усаживаясь. Красотка даже шарахнулась от неё, неловко задев локтём пузырёк. Да вот только особо шарахаться некуда было — девица оказалась зажатой между стеной и огромной пальмой, а впереди-то ведьма ехидно улыбалась. Всё как по нотам: давление на свидетеля. — Значит так, милая. То, что амулет с записью шабаша ты госпоже Бумберг прислала, факт установленный. Так?
— Что? — захлопала нагуталиненными ресницами секретарша.
— Так, — довольно кивнула адвокатесса. — Значит, едем дальше. Кто тебе его дал?
— Я не понимаю… — промямлила красотуля, — я сейчас охрану вызову!
— Валяй, вызывай, — согласилась рыжая. — Как раз свидетели нужны. Тут у нас дела уголовные. Хочешь, посчитаем? Шантаж — это раз, — ведьма почему-то не загибала, а, наоборот, разгибала пальцы, сжатые в кулак у самого секретарского носа. — Покупка и распространение незаконно изготовленных амулетов — это два. И лжесвидетельство — это три.
А подтасовка фактов, с целью запугать свидетеля — это четыре, пять и даже десять.
— Какое свидетельство? — вконец растерялась несчастная.
— Как какое? — искренне удивилась ведьма. — Ты мне сейчас врёшь, а я, между прочим, лицо официальное!
Какое официальное лицо, физиономия твоя наглая?!
— И знаешь, на какой срок это потянет? — грозно поинтересовалась адвокатша.
— На какой?
— На большой! Состариться в тюрьме ты всяко успеешь. И выйдешь оттуда сморщенной, горбатой и без зубов.
— Почему без зубов? — губы у секретарши вовсю дрожали — вот-вот разревётся.
— Потому что сокамерницы выбьют! — рявкнула ведьма. — Говори, кто амулет дал, выдра!
Вот эта «выдра» Тейлора окончательно доконала. Инквизитору пришлось даже переносицу энергично растереть, чтобы не разразиться молодецким ржанием. И пожалеть, что он сам не догадался записывающий амулет прихватить. Ведь не поверит никто, да у него и актёрского таланта не хватит повторить всё в лицах.
— Я не знаю ничего! — красотка всё-таки зарыдала. Вакса немедленно расплылась по персиковым щёчкам чёрными неаппетитными разводами. — Он мне сам!.. Я только пожаловалась, а он сказал, что это всё легко решается!..
— Ну, ну, не плачь, — нежно заворковала ведьма, сунув секретарше платок. — Ничего же страшного не случилось пока. Кто он-то? Бумберг?
— Да какой Бумберг! — длинно, с утробным подвыванием всхлипнув, отмахнулась платком девица, — толку от него? Это М-марк. Он хоро-оший.
— Да я и не спорю. А кто такой Марк?
— Он м-мужчина… Он такой мужчина! У нас таких и нету-у, одни Бум… Бумберги оста-ались…
— Так. Он весь из себя мужчина и, видимо, неместный, — подытожила адвокатша, бровки нахмурив. — Где ты его взяла-то?
— На… на улице, сказал, что я красивая. И в ресторан отвёл. А шеф меня никуда не во-одит, у него жена-а… А я замуж хочу!
— Понятно, — сочувственно покивала рыжая. — Великолепный мужчина по имени Марк познакомился с тобой на улице и отвёл в ресторан. А ты ему на жизнь пожаловалась. И чего? Он предложил супругу шефа шантажировать?
— Нет! — истерично взвизгнула девица. — Марк сказал, что всё решаемо! Он потом этот амулет принёс! Велел его Бумбергу подложить, а сам пропал! И чего мне? Я замуж хочу!
— Ну, всё логично, — пожала плечами Рейсон, со стола слезая. — Он пропал, а ты замуж хочешь. И неизвестно, станешь ли второй супругой, когда шеф от первой избавится. Лучше деньжат подзаработать, так оно надёжнее.
— А что мне делать? Вот что?!
— Приметы у твоего Марка есть? Шрамы, татуировки, отметины?
Выражение лица у ведьмы странное было, одновременно брезгливое и жалостливое. Тейлору даже показалось: она едва удержалась, чтобы секретаршу по голове не погладить.
— Да он весь в шрама-ах, — видимо, передохнув, поддала чувств девица, — такой романти-ичный. У нас таких нету-у…
— Настоящий мужчина, я поняла, — покивала адвокатша. — Копии записи у тебя, конечно, тоже нет?
— Нету-у! Ничего у меня теперь нету…
Взвыла красавица, приналегла немалой грудью на стол, ткнувшись жутеньким личиком в сложенные руки, и полностью отдалась трагедии.
Сути трагедии Тейлор так и не уловил.
***
Из конторы винодела Кира стрелой вылетела. Только за угол завернув, остановилась продышаться.
— Ну и чего ты носишься? — донеслось ворчливо из кармана. Крыса повозилась, но наружу даже носа не высунула. — Чего прыгаешь? Распереживалась, глянь-ка!
— Да ну! — буркнула Рейсон. — Противно. Надо же такой дурой быть! Ну вот ты скажи, надо?
— А и надо! Девка правильно думает: замуж — это святое, — фамильяр помолчала и всё же добавила. — Хотя дура, конечно. Ты на ус-то мотай, мотай, как не нужно делать, а делай правильно. Ой!
— Да это всё… — поморщилась ведьма, на воркотню Ли привычно внимания не обращая. — Вот только что я узнала-то? Раз весь в шрамах, то ведьмак, скорее всего, но не факт, не факт…
— А ни у кого другого шрамов быть не может? — раздалось сзади.
Всё что полагается, Кира послушно проделала: и взвизгнула, и подпрыгнула, и обернулась резко, едва не упав, и руки к груди прижала.
— В обморок падать будем? — холодно поинтересовался проверяльщик.
— Как вы?! Откуда вы?! Да я!..
Рейсон даже воздуха не хватало фразу целиком выговорить. То ли от возмущения, то ли от страха горло как удавкой перехватило. И хорошо, что перехватило, а то ляпнула бы что-нибудь ненужное.
— Почему вы не дождались меня? — по-начальственному строго осведомился инквизитор.
— Как вы меня нашли? — сумела-таки выдавить ведьма.
— У нас свои методы, — надменно заявил инспектор.
— А у нас свои резоны! — продышавшись, наконец, парировала Кира.
Получилось, конечно, не так надменно, но тоже внушительно.
— Резон у вас может быть только один, — монотонно, словно в зубах навязшую лекцию читая, сообщил проверяльщик. И совершенно по-хамски, будто на это полное право имел, взял Рейсон под руку. Девушка, понятно, тут же высвободиться попыталась, да куда там! Вцепился намертво. — Разрешите вам кое-что пояснить, глубокоуважаемая госпожа адвокат. Дело в том, что в ваших личных интересах и в интересах вашего профсоюза меня всячески ублажать.
— Ублажать?! — Кире всерьёз показалось: ослышалась она.
— Вот именно, — серьёзно кивнул Тейлор. — То есть, исполнять все мои требования и условия. Вы, ведьмы, почему-то не понимаете одной простой истины: всё в этом мире вполне заменимо. Жизнь не стоит на месте, ей руководит прогресс, а отнюдь не традиции и устои, завещанные предками. Вот посмотрите, — инквизитор, без труда преодолев слабое сопротивление, развернул её, на что-то подбородком указав. — Да вы посмотрите сначала, а выскажитесь потом.
Длинно выдохнув, Кира посмотрела. Потом ещё раз посмотрела. И со злости едва губу себе не прокусила. А, может, и прокусила — во рту стало солоно и терпко. Но ведь было же с чего!
На скромненьком жёлтом зданьице, украшенном гордой, но несколько потрёпанной временем и погодой вывеской «Синематограф» висел плакат. Большая такая распяленная гвоздями парусина, едва не полстены занимающая. А с плаката на Киру сурово взирал красавец. Видимо, из тех самых настоящих мужчин, которых в Новом Айрене отродясь не водилось.
Красавец был затянут в чёрную кожу с ног до головы, густо обрызган кровью, хмур, брутален и грозен. Монументальная нога попирала морду трудноопределимого чудовища с вывалившимся синим языком, а мускулистая — даже чёрная кожа не мешала в подробностях разглядеть степень мускулистости — рука задвигала за широкую спину скудно одетую девицу.
Внизу этой красоты клюквенным сиропом истекала надпись: «Ведьмак. Возвращение» И пониже, мелкими буквами: «Вход лицам до 16 лет строго в сопровождении взрослых».
— Лицам входить без сопровождения, получается, нельзя, — пробормотала Кира, даже голову к плечу наклонив, чтобы полностью осознать открывшиеся перед ней красоту и величие. — А всему остальному, получается, можно? А выход?
Инквизитор странно хрюкнул. Рейсон даже обернулась — нет, морда каменная. Точь-в-точь, как у того самого ведьмака, возвращение которого ей плакатик сулил.
— И что я должна осознать? — поинтересовалась адвокат. — Величие прогресса, воздействие рекламы на неокрепшие умы обывателей или финансовые возможности ведьмачьего профсоюза? Или то, что ведьмаки инквизиторскому сердцу милее?
— Вот только не надо сейчас про мужской шовинизм! — поморщившись, попросил проверяльщик.