Мысли неспешно двигались по кругу, внутренний параноик нашёптывал мне всевозможные сценарии, из которых ни один не был оптимистичным. Что-то мне не нравилось. Что-то было не так. Но вот что? И если в ситуации с Сарой я сразу же поняла, что нужно было опасаться как минимум подставы, причем от своих же, то тут… Сара! Ну конечно! Если Тулуза того времени была моей мечтой, то Россия начала 19-го века — мечта подруги. Но отправили-то сюда меня. Получается, если сравнивать наши ситуации, теперь должны были похитить меня? Бред…
— Госпожа, — вжившись в роль, почтительно позвала меня Глашка, — мы приехали.
Да уж. Вот так задумайся над чем-нибудь, и не заметишь, как время пролетит. Сколько там ехать-то? Час-полтора? Или больше? А как быстро добрались…
Кучер слез с передка, открыл дверцу кареты. Я вылезла.
'Дом с колоннами', так можно кратко охарактеризовать здание. От многочисленных мраморных колонн рябило в глазах. Портики с колоннами, галереи с колоннами, наверное, внутри тоже сплошные колонны 'росли'. Я вспомнила характеристику родственника 'Елизаветы Голубевой': аристократ, избалованный молодой человек, близок к императору, богат, известен в различных кругах, ни в чём не знает отказа, умён, красив.
Из дома мне навстречу вышел высокий подтянутый мужчина средних лет в военной форме.
— Сударыня.
— Сударь, граф Мышковский дома?
'Родственник' оказался дома. Дворецкий его светлости проводил меня в гостиную, предварительно отправив Глашку в людскую, и направился сообщить Михаилу Мышковскому о моём появлении.
Сев в кресло, я осмотрелась. Комната была оформлена в голубые тона: стены, салфетки, занавески, да любая деталь интерьера, включая то самое кресло, в которое я опустилась, радовала глаз посетителей нежно-голубым оттенком. И заставляла задуматься об адекватности владельца поместья. Я практически закончила осмотр, когда мой взгляд привлёк портрет на дальней стене. На остроту зрения я не жаловалась, но в этом случае пришлось встать и подойти к картине, чтобы рассмотреть её внимательней. С холста на меня смотрел, насмешливо улыбаясь, высокий, обманчиво худой мужчина с темно-вишневыми глазами, прямым носом и тонкими губами, одетый в современный костюм российского дворянства. Я недоумённо нахмурилась. Затем несколько раз моргнула. Портрет остался на месте. Не может быть. В переселение душ я не верила. Но тут… На меня смотрел граф Ричард Руссильонский собственной персоной. Из Аквитании двенадцатого века в Россию века девятнадцатого?!
— Графиня Елизавета Голубева? — раздался позади приятный баритон. Я повернулась.
— Граф Михаил Мышковский, полагаю, — мягкая улыбка сама оказалась на губах, реснички затрепетали. Эх, ещё бы научиться краснеть по заказу… Мечты…
Молодой мужчина, с любопытством смотревший на дальнюю родственницу, был ненамного выше меня, широк в плечах и невероятно обаятелен. Эх, если бы не выросла в семье с одними красавчиками, точно влюбилась бы.
— Прошу простить мне появление здесь… Я только что из Парижа… Там нравы посвободней… — действительно, по всем правилам этикета незамужней женщине появляться в доме неженатого мужчины в сопровождении одной лишь служанки не следовало. Но молодость и красота должны были сделать своё дело.
И сделали. Мой собеседник радушно улыбнулся.
— Ну что вы. Я рад встрече с кузиной. Вы, насколько я помню…
— Дочь Анны Викторовна, внучатой племянницы вашей бабушки, — легенду я знала назубок. А так как ни бабушки, ни Анны Викторовны в живых давно не было, уличить меня во лжи не получилось бы.
— Да-да, — кивнул хозяин дома. — Именно так.
'Ещё бы, — хмыкнула я про себя, — ты, мой милый, до сегодняшнего дня даже не подозревал о наличии в твоем роду всей этой уймы родичей'.
— Граф…
— Михаил, — поправили меня.
Я послушно исправилась.
— Михаил, этот портрет… Я в восхищении! Так чётко выписать все линии! А какое выражение глаз! Будто видишь человека вживую!
— Вы разбираетесь в живописи, Елизавета?
'При желании я буду разбираться хоть в палеонтологии', - фыркнула я про себя.
— Да, немного. Мое почтение художнику!
— Благодарю, — ещё одна улыбка, на этот раз самодовольная. — Мне приятно слышать. Думаю, натурщику тоже придётся по душе ваше восхищение. Мой друг, Александр Дорогомыжский, должен скоро появиться здесь.
Упс. То есть художник собственный кузен, а натурщик — некий поляк? По спине пробежал неприятный холодок. Паранойя это или нет, но пора было возвращаться…
— И ты так просто взяла и уехала?! — напарник явно не разделял моих опасений. — Лизка, переселения душ не бывает.
— А сотрудники академии, подобной нашей, но находящейся в далеком будущем? — я вопросительно подняла брови.
— Бред! — фыркнул Алекс.
Ленка, нахмурившись, постучала пальцами по кухонному столу — мы все четверо совмещали приятное с полезным: обдумывали ситуацию и заодно подкрепляли силы.
— Лизка, ты уверена?
— Нет, но если бы ты видела и Ричарда, и типа с портрета, ты тоже сбежала бы. Ленка, не бывает таких совпадений.
— И что дальше? — Глашка закончила строгать овощной салат на противоположном столе, переставила блюдо к нам поближе, сама села напротив меня.
— А что дальше? — я наложила в тарелку несколько ложек. — Будем продолжать заниматься делом. Мы тут не на отдыхе, если вы помните. Послезавтра — бал в особняке графа Орлова. Именно там и хранится необходимая нам рукопись. По крайней мере, хранилась, судя по документам. Заберём вещь и вернемся домой. Или не вернёмся.
На меня возмущённо посмотрели три пары глаз.
— Что? Если этот тип и правда из конторы будущего, то мы можем стать жертвами их 'чистильщиков'.
Во взглядах сотрудников появился плотоядный огонёк.
— Ещё скажите, что я не права. Алекс, что это?
— Мясо. Вкусное, — буркнул парень, пододвигая ко мне тарелку с нарезанной жареной свининой.
— Это он так деликатно предлагает тебе заняться делом и не пугать нас всех раньше времени, — хмыкнула Глашка.
Я скептически хмыкнула, сделала себе зарубку научить напарника почтению к старшим, и нанизала на вилку один из тонких кусочков.
Весь следующий день мы вчетвером готовились к балу. Вернее, готовились к самому балу только женщины, наш единственный молодой человек был отправлен на конюшню, построенную недалеко от дома, в помощь к сыну Ленки. Митька должен был научить моего чересчур умного напарника правильному уходу за лошадьми. Алекс, услышав приказ, проворчал что-то о самоуправстве, но спорить не пытался, видимо, справедливо полагал, что может нарваться на другое, более 'грязное', задание.
Мы же втроём освежали моё платье, готовили к нему аксессуары, продумывали прическу и уничтожали на кухне пирожки, приготовленные рукастой Ленкой. К графу Орлову я планировала попасть в качестве спутницы своего так удачно 'найденного' родственника, графа Михаила Мышковского, чей отец считался другом Григория Владимировича Орлова. Михаил, пребывая в восторге от появления в его жизни такой умной красивой дальней родственницы, сам пригласил меня на этот вечер. Ну, это он так считал. Я же вспомнила уроки манипулирования, преподанные в детстве нам с братьями родным батюшкой.
Платье вышло чудесным: нежно-голубой цвет выгодно подчёркивал мои синие глаза, широкая юбка при ходьбе изредка оголяла лодыжку, короткие рукава-буфф позволяли любоваться точёными руками, небольшой вырез заманивал мужчин кулоном с золотой змейкой, смело спускавшейся в ложбинку между грудями, в ушах покачивались серьги-висюльки с сапфирами, перчатки в тон платью, плюс мягкие туфельки с кожаной подошвой, плотно облегающие стопу и хорошо на ней зафиксированные, и вот уже образ кокетки из Парижа готов.
Граф Мышковский заехал за своей кузиной в пять часов. Сейчас, летом, темнело поздно, а потому солнце ещё катилось по небосклону, позволяя мне предстать перед Михаилом во всем великолепии. Мужчина взглядом проглотил мою фигуру и выдавил:
— Лизетта, вы очаровательны.
Я скромно потупила глаза, скользнула вглубь кареты, предварительно проследив, как вскочил на запятки Алекс, и откинулась на подушки. Ехать недолго, минут двадцать. Растрясет, конечно, но остается надеяться, что макияж, нанесенный Глашкой, не пострадает…
Глава 7
— Лизетта, вы подарите мне первый танец? — называя меня на французский манер, спутник всю дорогу строил куры и пытался преподнести себя с выгодной стороны. Конечно, тёмно-зелёный фрак невероятно шёл мужчине, а драгоценный камень в будлавке для галстука указывал на благосостояние рода, но навязчивость 'родственника' меня начала раздражать.
Я мило улыбнулась, кокетливо похлопала ресничками, выругавшись про себя после очередной кочки, и, конечно же, согласилась, что именно граф Мышковский необходим мне в качестве кавалера на вечер…
Особняк Орловых ослеплял. Горевшие повсюду свечи мешали нормально осмотреться.
По украшенной цветами лестнице мы с Михаилом поднимались наверх, мимо зеркал на стенах, в толпе гостей, стремясь влиться в общий поток, который разбивался на тоненькие ручейки уже в самом богато украшенном бальном зале. Высокий тучный мужчина, граф Григорий Владимирович Орлов, тайный советник, сенатор и камергер, вместе с супругой Анной Ивановной Орловой, моложавой женщиной, бывшей фрейлиной Екатерины второй, встречал гостей у входа. 'Очень, очень рады вас видеть', - быстро произнесенная по-французски фраза служила допуском в зал.
Один танец сменялся другим, я настолько была сосредоточена на деле, что забывала названия фигур, ноги жили своей жизнью, спасая от позора непутёвую хозяйку. Принимая то одно, то другое приглашения, я думала о рукописи. Там, в далёком будущем, мы понятия не имели, где именно хранил граф эту ценность. Обходить дом, тщательно обыскивая каждую комнату, я не могла. Время уходило… Что делать, я не знала… Наконец-то отказавшись от очередного вальса, никем не замеченная, я встала за ближайшей колонной, в тени тяжёлых тёмно-синих портьер, и принялась обмахиваться узорчатым веером.
Чьи-то шаги, а затем и голоса, варварски нарушили моё уединение, буквально вторгнувшись в личное пространство.
— Кабинет. Больше нигде она лежать не может, — тихо объяснял кому-то голос, от которого по моему телу строем промаршировали мурашки. — Ключ у тебя есть. Быстро давай. Я отвлеку хозяев.
— Вот сам бы и пошёл, — буркнул чем-то недовольный другой голос, на этот раз незнакомый. — А если я с этой малахольной столкнусь?
— Не трусь, — в уже известном мне голосе послышалась ирония. — Ей здесь точно делать нечего. Всё, вперёд. И не тяни.
Тихое, медленно удалявшееся ворчание, затем и другие шаги стали постепенно отходить от моего укрытия. Я украдкой перевела дух. Ну что, Лизка, поздравляю. Всё-таки граф Ричард Руссильонский. Собственной персоной, так сказать… Конкуренты, значит, появились здесь из далекого будущего и тоже что-то ищут. Ту же рукопись? Или у них другое задание? Как бы то ни было, встречаться с липовым Ричардом было нельзя — я не сомневалась, что мужчина был опытным агентом, а значит, простым сходством лиц уже не отговориться. Объяснять же непонятному 'графу Руссильонскому', кто я, откуда и зачем появилась здесь, в мои планы не входило. Плюнув на маскировку, я выскользнула из-за портьеры и неспешно направилась к выходу.
Судя по плану, выданному нам с Алексом дома, в академии, кабинет графа находился в левом крыле здания, на втором этаже.
Я осторожно шла по плохо освещённым коридорам, стараясь быть как можно более незаметной, внимательно всматривалась в полумрак перед собой и мечтала поймать 'крысу', появившуюся на работе. В том, что малахольной назвали меня или Сару, я даже не сомневалась, как и в том, что ненавистная рыба на столе у графа во время моей прошлой командировки в Аквитанию появилась не просто так. Кто-то явно знал мои вкусы, кто-то следил за моими действиями в академии, и этого кого-то следовало схватить за руку как можно раньше. Вот только понять бы, кто именно сливал информацию… Нет, у меня, конечно, были некоторые мысли на этот счёт. Но подозревать собственного брата… На такое даже моя паранойя не способна. Или всё же… Додумать мне не дали: почти что кладбищенскую тишину разорвал истошный женский крик. Причём кричали явно неподалеку от нужного мне кабинета. Мысленно помянув всех известных богов, я вызвала в памяти план здания. Ближайшей к кабинету комнатой оказалась спальня графа. Что ж, значит, отговоркой будет: 'Я услышала шум. И прибежала. Да, прямо из бального зала'. Размышляя таким образом, я подбежала к нужному мне помещению. Высокая полная блондинка в бальном платье стояла у стены и мелко дрожала. Из раскрытой двери освещённого свечами кабинета выглядывали мужские ноги. Я осторожно заглянула в комнату. Похоже, труп. По крайней мере, с такими повреждениями черепа в этом веке не живут. Да и в последующих — тоже. Грязно выругавшись сквозь зубы, я повернулась к женщине:
— Нужно позвать кого-нибудь. Слуг, графа…
Блондинка часто закивала, но осталась на месте, продолжая трястись. Хорошо хоть орать перестала.
— Или зовёте вы, или ухожу за ними я. И тогда вы останетесь с трупом, — пригрозила я.
Женщина вздрогнула, затравленно посмотрела на меня и бросила прочь, снова вереща. Великолепно. Я в очередной раз вляпалась непонятно во что…
Уже через полчаса дворец стоял на ушах. Убитый оказался дальним родственником Орлова. Видимо, оказался не в том месте не в то время. А может, помогал убийце. У самого графа из кабинета пропали 'некоторые важные вещи', как он сам заявил. Танцы, естественно, пришлось 'свернуть'. Меня, слава всем богам, никто не только не допрашивал, но даже и не подозревал. Так что домой удалось уехать беспрепятственно.
— Лизка, ты лечиться не пробовала? — не выспавшийся и из-за этого раздражённый Алекс сидел за столом на кухне и пил уже третью чашку чая. — Это ж паранойя чистейшей воды.
— Так Лизка и есть параноик, — усмехнулась Глашка, заканчивая готовить бутерброды. — Вся академия в курсе, а ты как будто первый раз слышишь.
— Зато Лизка частенько сухой из разных передряг выходила и реже остальных агентов 'чистильщиков' вызывала, — буркнула я, зевая.
Опять мне полночи снились кошмары с глубокими подземельями, отвратными насекомыми и неожиданными тупиками. Оставшуюся половину ночи я пыталась думать, но момент для этого был выбран неверно: в голову лезла одна чушь, как то: кто круче, наши 'чистильщики' или те, из будущего. Если логически мыслить, получалось, что те, вторые. Но… В общем, спала я от силы пару часов.
В коридоре послышались долгожданные шаги.
Ленка зашла в комнату с корзинкой. Я потянула носом, подозрительно уставилась на приятельницу.
— Пирог?
— Пирог, — улыбнулась женщина, доставая принесенную снедь. — И квас. Жарко сегодня. А тебе, Лизка, еще и молоко.
На этот раз напарник следил за мной с завистью. Я с наслаждением выпила полкувшина, потянулась.
— Сегодня отдыхаем. Завтра поедем в город. Я, Глашка, Алекс. Ленка останется на хозяйстве.
Через час в мою комнату постучали.
— Кому жить надоело? — саркастически поинтересовалась я.
— Не угрожай, — в спальню заглянул Алекс. — Поговорить надо.
Я отложила в сторону книжку — дурной перевод с французского какого-то любовного романчика — и кивнула парню на стул.
— Садись. Только дверь закрой.
Парень примостился на деревянное сиденье. Я откинулась на подушки кровати.
— И?
— Лизка, Митька, Ленкин сын, упорно твердит, что вчера весь день дома был.
Я нахмурилась.
— То есть так, да? Очень интересно… Кто и когда успел ему память почистить? Зови остальных. Да не тяни ты. Ни Ленка, ни Глашка в этой истории не замешаны.
Зайдя в спальню, обе помощницы уселись рядом со мной на кровать. Алекс, сев на стул напротив нас, повторил:
— Ленкин сын твердит, что вчера весь день дома был.