— Черт, прошептал он, — надеясь, что жена не услышит, — вот только этого мне сейчас не хватает!
Хотя надо было признать то, что от недавних мрачных мыслей он отвлекся. Ира опустила его на стол, и Проклятый сразу отвернулся, с преувеличенным интересом разглядывая узор на обоях. Она принесла его коробку.
— Кот, я спрячу ее под стол, Валик спит, а Оксанка туда не полезет.
— Ириш, оставь меня пока на балконе, очень хочу вина, колбасы и свежего воздуха.
— Так мы с сестрой еще планировали там посидеть. Поболтать о том — о сем.
— Так поставь коробку в дальний угол, уж на балконе она не привлечет особого внимания. Заодно послушаю о чем говорят девчонки в отсутствии мужчин.
— Но я буду знать, что ты там есть.
— А Оксанка, нет.
— Ну, смотри — засмеялась жена, — потом не жалуйся.
На самом деле, всеми этими разговорами он пытался отвлечь себя, и от черной тоски, и от того факта, что возбуждение не спешило его отпускать. Разговор пришлось закончить, так как звук льющейся воды прекратился, а значит скоро тут появится Оксана. Ира оставила мужа в дальнем углу балкона, накинув на коробку марлю, чтобы комары не попали внутрь. Она как раз успела вернуться в комнату, одновременно с сестрой.
— Ксюшка, постелешь пока себе? Белье внутри дивана, а я пока на балкон винчик принесу, и посижу там немного.
— Тебе опять нехорошо? — встревожилась сестра.
— Нормально, просто скопилась усталость.
— Так ты посиди, а я и постелю, и принесу потом — и она пошла во вторую комнату.
Воспользовавшись моментом, Ира успела принести мужу все что он просил.
Миша не спеша пил вино, не трогая колбасу, аппетит пропал начисто. От нечего делать Проклятый прислушивался к разговору сестер. Ничего интересного, Оксана рассказывала про своего парня, точнее про свои сомнения. О том, что вроде бы и все замечательно, а потом раз и начинаешь сомневаться. Тоска зеленая.
Ира поддакивала, что-то переспрашивала, но ему казалось, что жена мыслями находится где-то далеко. Потом разговор плавно перешел на болезнь Валика, однако Ира больше молчала и слушала.
Ей действительно было не до разговора. Снова, как и днем, начинающей ведьме начало казаться что окружающий мир выцветает, теряет свои краски. За окном — полная луна. И она кажется темной, а не желтой.
— Ксюшка — перебила она, — извини, мне опять, не по себе, устала. Ты не обидишься если я пойду спать?
— Нет, конечно, тебе очень плохо?
— Легкое головокружение, а ты, если хочешь, посиди, ведь еще рано.
— Не хочу потом ходить мимо вас с малым, пойду в комнату, ты мне только какой-нибудь фильм включи? Не хочется лазить по компьютеру твоего мужа.
— Хорошо, идем.
Миша остался один, рискнул выйти из коробки. Из-за марли над головой и неверного света полной луны, казалось что он оказался в густом тумане, где-то вдали от людей, “в заповедных и дремучих страшных Муромских лесах”. Пришло и пропало ощущение чего-то важного. Проклятый вздохнул и проговорил в равнодушное ночное небо:
— Пора спать. Меня ждут увлекательные дела — рубка дров, хождение по мукам, точнее по лесам, в поисках всякого растительного дерьма, и зубрежка неизвестного языка о котором я никогда не слышал. Нельзя откладывать столь увлекательное приключение.
Он вернулся в коробку, и развалившись на вате, вновь вспомнил как он вместе с Ирой принимал душ.
— Надо попросить Иру, поставить мне сюда емкость с холодной водой. Для самоостужения — пробормотал Миша.
Ира с трудом дождалась пока загрузится видео, пожелала сестре спокойной ночи, и добравшись до кровати, рухнула как убитая. Голова кружилась все сильнее, ее начало лихорадить. Явно поднялась температура, но встать и добраться до градусника — сил уже не было.
Как иногда бывает при сильном жаре, ей стали мерещиться всякие картинки, калейдоскоп лиц и событий. Вот из этой круговерти выныривает бандит, с дырами вместо глаз. Он что-то кричит но слов не разобрать.
Затем появилась соседка со сломанной ногой, она угрожающе машет клюкой, но вдруг ее лицо меняется, теперь на нем испуг и неуверенность. Гипс начинает трескаться, из образовавшихся дыр, сочится темная жидкость. Поднимается ветер и уносит Зинаиду Павловну вместе с ее проблемами, а Ира видит группу людей, мужчин и женщин. Все они в каком-то помещении, висят на крюках, прикрученных к потолочной балке. В одной из кукол она узнает Витольда, потом она замечает какую-то девочку, но в следующий момент невидимый вихрь уносит ее из помещения.
Теперь она на набережной с коляской, но в ней нет сына. На подушечке лежит муж, он спит. Сын — же гуляет по травке, он повзрослел. Кроме них на набережной почти никого, только вдалеке маячит одинокая фигура. В отличии от прошлых видений тут все мирно, даже как-то душевно, но почему-то именно сейчас Ира ощущает беспокойство.
Картинка меняется, Валик исчезает, а человек, фигуру которого она видела далеко, вдруг оказался рядом. Это высокая, черноволосая женщина. Ира с нарастающей ненавистью узнает в незнакомке колдунью из-за которой начались все их неприятности.
Молодая ведьма уже готова вцепиться ей в волосы и выцарапать глаза, а еще лучше перегрызть горло, но у снов свои законы. Ноги и руки становятся как вата, она не может ни броситься на обидчицу, ни даже банально сдвинуться с места.
— Это вторая волна — доверительно ей шепчет колдунья. — Вторая волна отката и она хуже первой. Нельзя вот так взять и убивать всех подряд с помощью магии.
Она лениво хватает спящего Мишу двумя пальцами за ноги, поднимает его и вертит как куклу, рассматривая со всех сторон.
— Отпусти его, мразь!
Язык Иры также еле ворочается, слова со скрипом покидают пересохшее горло. Ведьма улыбается, обнажая жемчужные, ровные зубы.
— Что, сложно быть беспомощной?
Она перебрасывает Мишу из ладони в ладонь. У нее длинные, музыкальные пальцы. В руке ведьмы муж кажется совсем уж крохотным, каким-то ненастоящим. Тут он вдруг просыпается, и Ира видит как на лице любимого появляются удивление и страх. Она вновь пытается добраться до ведьмы, но законы сна — неумолимы. Проклятая слабость не дает ей даже приблизиться к ненавистной ведьме.
— Ты не переживешь сегодняшнюю ночь, молодая колдунья! Даже если вторая волна не убьет тебя, то третья — самая страшная, закончит дело.
Говоря это, она продолжала перебрасывать Мишу из руки в руку, так словно это был теннисный мяч. Ира видела, что она причиняет боль ее мужу, тот морщился ударяясь о ее ладони, но при этом сохранял молчание.
— А вот когда ты умрешь, — тут Ксана схватила Проклятого за правую ногу и подняла на уровень глаз, рассматривая словно некую диковинку. Слегка встряхнула, и на этот раз Миша не удержавшись застонал, ему показалось — ногу сдавили мощные тиски.
— Не тронь его, стерва! — Ира сделала шаг, но не приблизилась к ведьме.
— Так вот, когда ты умрешь, — казалось, Ксана не слушала ее, — твой муж в скором времени отправится вслед за тобой.
Она подкинула Мишу так высоко, что сердце Иры болезненно сжалось, но Ксана не дала ему упасть, поймав правой рукой.
— Отправится да не сможет догнать тебя! — продолжила она. — Его данная мне клятва удержит!
— Отдай мне его! — выкрикнула Ира, чувствуя как безумная, всепоглощающая ненависть заполняет ее душу.
— Самое забавное — Ксана по-прежнему не реагировала на Ирины слова, — то, что мне хочется чтобы ты выжила. Тогда очень скоро станешь такой как я — хладнокровной, жестокой стервой.
— Нет!
— Станешь, станешь. Ты, не колеблясь, убила и искалечила двух мужчин. Не сомневалась, что нужно было уничтожить преследователей.
— Я защищалась и спасала ребенка! — Ира сама не заметила, как начала оправдываться.
— Да, с этого все и начинается, а потом уже никогда не заканчивается. Я ведь тоже в первый раз убила, спасаясь от разъяренного, здорового мужика, который собирался меня изнасиловать. А тогда мне было всего двенадцать лет.
— Ты мне снишься! Тебя нет! Ты заперта навечно! Как ты можешь со мной говорить? Что ты знаешь про нашу жизнь??! — Ирины нервы начали сдавать. Мир вокруг вновь начал сереть, по всей видимости ей становиться хуже.
— Пусть это останется моей маленькой тайной.
В голосе ведьмы слышалось удовлетворение. Она подняла лилипута на уровень глаз.
— А он забавным стал. Кстати, я советовала ему исследовать твое тело, все сокровенные места — она подмигнула Ире, — но он у тебя такой трусишка в некоторых вопросах… — она зло улыбнулась, — знаешь что, пожалуй, оставлю его себе.
Ира с ужасом увидела, что ведьма подняла извивающегося Мишу, поцеловала, а затем втянула в рот, как макаронину. Видимо этим она перешла какую-то черту, потому что Ира смогла разорвать невидимые, сковывающие ее тело цепи, ее оцепенение как рукой сняло, и она рванулась вперед.
Ксана как раз запрокинула голову делая глотательное движение, и молодая колдунья нанесла удар в горло. Пальцы отозвались болью, а тело ведьмы рассыпалось на цветные квадратики.
Все кончено, она опять в своей комнате. Валик сладко спит в кроватке, а вот рука болит. Видимо во сне Ира дернулась и ударилась пальцами о жесткий край дивана. У нее жар, жутко хочется пить. Вставать нет никакого желания, она тихо уговаривает себя — надо.
Переворачивается на живот, практически сползает с кровати, и все-таки встает на ноги. Зажимает под мышкой градусник, плетется на кухню за водой. В коридоре темно, в квартире тишина. Оксанка уже спит, и это очень хорошо, сейчас Ира была бы неспособна соврать, или притвориться. Все вокруг кажется нереальным, словно она проснулась в чужой квартире. Это ощущение поддерживает и полная луна, заглядывающая в окна.
Прохладная вода, вопреки ожиданиям не принесла облегчения. Прихватив с собой бутылку минералки, Ира вернулась в комнату. Пропищал градусник. Она непонимающе посмотрела на подсвеченное табло — сорок один и четыре. Кажется это очень плохо с таким вроде бы даже не живут? Надо что-то делать, то ли принять жаропонижающее, то ли вызвать скорую. Но в следующую секунду силы окончательно покинули Ирину. Она, упав на кровать, провалилась в вязкое забытье.
На этот раз дрова рубить не пришлось. В доме кроме хозяина были еще трое мужчин. Здоровые, неулыбчивые парни. На хозяина они смотрели уважительно, а на Проклятого, ну или как его тут называли Меченного, оценивающе.
С языком у Миши по-прежнему было все очень печально. Из объяснений Балтона, который также активно жестикулировал, он понял что они пойдут в лес. Далеко. И что надо быть осторожным. После очередной фразы Балтона, мужчины синхронно развернувшись, уставились на Проклятого, как показалось ему, с большим неодобрением.
Вышли на рассвете. Миша усмехнулся. Сколько раз он читал эту фразу во всякой приключенческой литературе. Тут не было рассветов. Ни рассветов, ни закатов, ни дня, ни ночи. Балтон шел впереди, показывая дорогу, Проклятого поставили в центр, видимо травник объяснил сопровождающим, что пятый участник их группы, пока больше для мебели.
Миша реально не мог понять, зачем он таскает его везде с собой. Очень быстро натоптанные тропы закончились, они углубились в чащу. Идти было неудобно. Густая трава под ногами цепляется за сапоги, опутывает их. С деревьев свисает мерзкая паутина. Множество мелких веток, тонких, утыканных шипами, заставляют проявлять повышенную осторожность. Эти места совсем не дружественны к гостям.
Несколько раз из чащи доносился треск и шорох, и каждый раз группа замирала, дожидаясь пока звуки стихнут. Спутники Проклятого были вооружены обшитыми железом дубинами. У одного на поясе висел кинжал, а Мише доверили только топор, для рубки. Такие были и у остальных, включая травника.
Кроме оружия и топоров, они взяли заплечные мешки с минимумом еды и фляги с водой. Явно отправились искать что-то нужное для алхимии, и скорее всего растущее на деревьях. Именно к такому выводу пришел Миша, а подтвердить его не мог, из-за языкового барьера.
Шли долго. К сожалению он даже приблизительно не мог оценить время. Ничего похожего на часы он тут пока не встретил, солнца, по которому можно примерно ориентироваться, тоже не видел ни разу.
Вышли на поляну, которая отличалась от других ядовито-изумрудным цветом травы. На противоположной ее стороне росли деревья, не похожие на те, мимо которых их компания добиралась сюда. Выглядели как конусы, из которых растут такие же конусообразные ветки, темно-зеленых и серых цветов.
Балтон жестом подозвал Проклятого, остальные сами знали что делать. Алхимик указал на серые ветви, скрестил руки на груди. Отмерил расстояние примерно в ладонь от ствола и быстро срубил зеленую ветку. Открыл рюкзак, показал ряд отделений, и как упаковать трофей. Еще раз указал на серую ветвь, снова скрестил руки на груди. Понятно — не трогать. Показал на пальцах пятьдесят. Видимо, столько урожая он ждал от Миши.
Закончив указания травник отправился рубить эти странные конусы. Работа продвигалась, Проклятый постепенно увлекся. Большинство ветвей в зоне доступа были серого цвета, зеленые часто росли очень высоко, а стремянку они не прихватили. Убедившись что никто из его спутников не пытается вскарабкаться на дерево, Миша рассудил, что и ему не стоит пытаться. Постепенно углублялся в чащу, рубил, складывал аккуратно добычу. Это было даже увлекательно, чувствовалась какая-то цель, время текло быстрее.
Вдруг он почувствовал что-то. Словно стоит не на земле, а на полу над погребом. Он не мог сформулировать свои ощущения, но был уверен что внизу, под землей, находится что-то важное. Но вот что? Проклятый огляделся но никого не увидел. Звук топоров доносился справа, и Миша решил отправиться туда, объяснить Балтону что почувствовал нечто странное, но в этот момент, земля ушла у него из-под ног.
— Только не сейчас, — пробормотал он, — рано же просыпаться! — и в этот момент лес исчез. Проклятый был в своей коробке, понимая — в доме беда.
Миша вылез наружу и проклиная все на свете выпутался из марли. Балкон залит лунным светом, и он, кинув взгляд на предплечье, вновь, как и на пляже, четко увидел татуировку. В другой момент он бы задумался об этом, но сейчас Мише было не до того. Он побежал, молясь неведомо кому, чтобы дверь на балкон была открыта.
Повезло. Ночник не горит, темноту в комнате рассеивает лишь свет полной луны. Электронные часы показывают два часа и сорок три минуты. Он мельком отмечает это и спешит к кровати. Главное ни о чем не думать. Так он действовал громя дом Ксаны, поступит он так и сейчас — доверится своим зыбким предчувствиям, не стараясь проверить их с помощью мозгов.
Вскарабкался на кровать по свисающей простыне, с ловкостью поразившей его самого. Ира лежала на спине, ее тело в неверном лунном свете, казалось алебастровым, и Проклятый испугался что на этот раз опоздал. Но тут она дернулась, застонала, и он перевел дух. Жива! Сейчас имеет значение лишь это.
Миша подбежал к ее лицу. По завязке лифчика вылез на грудь. Добрался до плеча, вскарабкался на подбородок. Ее тело было как раскаленная печка, он даже не мог представить как его жене плохо в этот момент.
Сев на ее переносицу, Проклятый приложил татуированную руку ко лбу жены, и в следующий момент отлетел в сторону, врезавшись спиной в подушку. Ира просто смахнула его с лица так и не очнувшись. Повезло что это был не удар, а скорее толчок, и что его полет над гнездом кукушки был остановлен подушкой а не стеной. Все равно было больно. Он с трудом встал, и наконец-то вспомнив что Ира его слышит, начал кричать.
— Ира, очнись, проснись немедленно!
Она дернулась, но не проснулась, зато заворочался Валик, и Миша решился пойти ва-банк. Ежесекундно рискуя быть раздавленным, приблизился вплотную к уху своей жены, и прорычал прямо туда
— А ну очнись!
Она дернулась, слегка задев его по лицу, Проклятый вскрикнул от боли, и кажется именно это привело Иру в чувство.
— Я тут, я тут, аккуратно, не вздумай вертеть головой, раздавишь меня — шептал Михаил, и жена наконец-то услышала его.
— Мне плохо, Кот, очень плохо… — прошептала она, отодвигаясь от него.
— Знаю, маленькая, я это почувствовал, а сейчас, пожалуйста, сделай то что я прошу. Посади меня себе на нос и не вздумай дергаться. И ничего не спрашивай! — Добавил он на всякий случай.