Вот это да! Грандиозно! У Моррисона голова пошла кругом. Выполоть Набата? Неужели Годдард просит его выполоть самого Набата?!
— Почему я?
Мантия Годдарда блестела в лучах предзакатного солнца.
— Потому что, — проговорил Годдард, — они ожидают появления опытного серпа, и им не придет в голову, что я могу отправить на такое задание юниора вроде тебя. И потом — с оружием к их пророку никому не подобраться. Вот почему нам нужен серп, умеющий выпалывать голыми руками.
Моррисон улыбнулся:
— Тогда я то, что вам требуется.
●●● ●●● ●●● ●●● ●●●
Дверь, эта дверь, эта проклятая дверь!
Я не видел ее почти год. Я поклялся оставить попытки выяснить, что находится за ней. Я покончил с этим, как покончил с внешним миром, и все же не проходит дня, чтобы я не вспомнил об этой адской двери.
Может быть, серпы-основатели были сумасшедшими? Или, может быть, они были мудрее, чем принято считать? Ведь они устроили так, что для открытия двери требуется двое серпов. Один-единственный безумец вроде меня не сможет проникнуть в тайник. Только два серпа при обоюдном согласии смогут войти в камеру и спасти Орден.
Ну и ладно. Мне плевать. Пусть мир летит в тартарары. Пусть тайны основателей останутся за семью замками на веки вечные. Поделом им за всю их чрезмерную конспирацию. Это был их собственный выбор — облечь свой секрет в миф и детскую песенку. Спрятать его в эзотерических картах, захороненных в потайных комнатах. Неужели они и впрямь рассчитывали, что придет кто-то и докопается до разгадки? Да рассыпься оно все в пыль! Я сплю спокойнее без тяжести мира на своих плечах. Несу ответственность только за себя самого. Никаких прополок. Никаких бесконечных моральных терзаний. Я стал простым человеком с простыми помыслами: заделать течь в потолке, пронаблюдать за приливом-отливом… Да, простые мысли. И помнить: не надо ничего усложнять. Я должен помнить это.
Но эта треклятая дверь! Может, основатели вовсе и не были мудрецами. Может, они были перепуганными невеждами, страшно наивными в своем идеализме. Двенадцать человек, вообразившие себя ангелами смерти и вырядившиеся в экстравагантные мантии, и все лишь затем, чтобы бросаться в глаза. Ну и шутовской же у них, наверно, был вид!.. До того дня, когда они и в самом деле изменили мир.
Интересно — основатели когда-нибудь сомневались в себе? Наверно, да, потому что создали план на случай неудачи. Но каков он, этот запасной план боязливых революционеров? Изящный или наоборот — уродливый, воняющий посредственностью? Ведь как бы то ни было, а выбрали-то они другой путь!
Может ли статься, что альтернативное решение хуже самой проблемы?
И это еще одна причина прекратить думать об этом, вспомнить о своем решении никогда, никогда не лезть в эту тайну и держаться подальше от трижды проклятой двери.
— Из «посмертного» дневника серпа Майкла Фарадея, 1 июня Года Ибекса
19 ● Остров одиночества
Фарадею опротивел Кваджалейн. Он не хотел иметь с ним ничего общего. Он видел на горизонте очертания возводимых конструкций; на архипелаг каждую неделю прибывали суда с материалами и припасами; повсюду кипела работа — люди трудились как пчелки, чтобы превратить атолл в то, чем он не был. Что задумало Грозовое Облако? Чего ему надо от этого места?
Это он, Фарадей, нашел Кваджалейн. Это его триумфальное открытие. Грозовое Облако нагло увело добычу у него из-под носа. Хотя Фарадея обуревало любопытство, воли ему он не давал. Будучи серпом, он напрочь отказывался иметь хоть какое-нибудь дело с любым порождением Грозоблака.
Фарадей мог бы прогнать Облако с атолла — как-никак, он серп и стоит над законом, а значит, может требовать чего угодно, и Грозоблако обязано подчиниться. Он мог бы запретить Облаку приближаться к Кваджалейну на сто морских миль, и тому ничего бы не оставалось, как отступить на обозначенное расстояние, удалив с атолла все оборудование и строителей.
Но Фарадей решил не настаивать на своих правах. Он не изгнал Грозоблако.
Потому что в конечном итоге доверял его инстинктам больше, чем своим собственным.
Вместо этого он изгнал себя.
Атолл Кваджалейн насчитывал девяносто семь островов, пунктирным ободком очертивших подводный вулканический кратер. Уж на один-то из них Фарадей имел право! Он забросил свою первоначальную миссию и экспроприировал маленькую надувную лодку, прибывшую с первым кораблем, на которой и отправился к островку на дальнем краю атолла. Грозовое Облако проявило уважение к выбору серпа и оставило его в покое. Оно не стало вовлекать крохотный островок в свои планы.
Но это не касалось других островов.
Некоторые из них были очень малы — один человек едва поместится стоя, но на всех тех, что могли выдержать строительство, что-нибудь строилось.
Фарадей старался не обращать внимания на эту кипучую деятельность. Он соорудил себе лачужку с помощью инструментов, которые перед уходом позаимствовал со стройки. Его жилище было очень скромно, но большего ему и не требовалось. Он нашел тихое местечко, в котором собирался провести вечность. Да, вечность — или, во всяком случае, большой кусок вечности, потому что Фарадей дал себе зарок не прибегать к самопрополке, хотя соблазн был велик. Он поклялся жить по меньшей мере так же долго, как Годдард, пусть для того лишь, чтобы втайне ненавидеть его.
Будучи серпом, Фарадей нес перед миром определенную ответственность, но сложил ее с себя. Он не ощущал ни малейшей вины за нарушение первой заповеди серпов, гласящей: «Убий». Он всю жизнь следовал ей, и с него хватит. Зная Годдарда, Фарадей был уверен: тот усердно перевыполняет этот завет.
Было ли это ошибкой — удалиться от мира, который вызывал у него отвращение? Фарадей пробовал стать отшельником и раньше — в Плайя Пинтада на северном побережье Амазонии. Тогда его усталость от мира была еще не так остра. Он не возненавидел мир, а лишь невзлюбил его. Человеком, который вывел его из тогдашнего умиротворенного состояния, стала Цитра. Да, Цитра. И только посмотрите, куда ее завели храбрость и благие намерения! Сейчас недовольство Фарадея человечеством превратилось в лютую мизантропию. Какая может быть цель в жизни у серпа, испытывающего презрение к миру и всем, кто его населяет? Нет уж, на этот раз его не затащат обратно в эту заваруху. Мунира наверняка попытается, но у нее ничего не выйдет, и в конце концов она отступится.
Вот только она никак не отступалась, и Фарадею оставалось только надеяться, что когда-нибудь ей это все надоест. Мунира появлялась у него раз в неделю, приносила еду и воду, а также семена для посева. Но его лоскуток земли был слишком мал, а почва — сплошной камень, так что на более-менее приличный урожай рассчитывать не приходилось. Еще она приносила фрукты и другие лакомства, которым он, вообще-то, очень радовался, но — молча, втайне. Он никогда не благодарил ее. Ни за что. Фарадей надеялся, что его невежливость в конце концов оттолкнет Муниру, и она уедет обратно в Изравию. Александрийская библиотека — вот где ее родная стихия. Не надо было вырывать ее оттуда. Еще одна человеческая жизнь, которую он разрушил своим вмешательством.
Однажды Мунира притащила — вот это да! — большую упаковку артишоков.
— Они здесь не растут, — сказала она, — но, похоже, Грозоблако почувствовало, что им будут рады, и прислало с последним кораблем.
Мунира не догадывалась о том, что это был знаменательный момент. Момент, достойный занесения в анналы. Потому что Фарадей очень любил артишоки. А это означало, что их появление на острове — событие не случайное. Хотя Грозовое Облако не общалось с серпами, оно их, несомненно, хорошо знало. Оно знало Фарадея. И таким косвенным путем великий искусственный интеллект пытался дотянуться до него. Что ж, если это было чем-то вроде жеста доброй воли со стороны Облака, то оно пыталось подмазаться не к тому серпу. И все же Фарадей забрал у Муниры ящик с артишоками и другими съестными припасами.
— Съем, когда будет настроение, — пробурчал он.
●●●
Муниру его грубость не обижала. Никогда. Она заранее предполагала, что так будет. Даже рассчитывала на это. Что до ее жизни на главном острове Кваджалейна, то она мало чем отличалась от той, которую она вела до перехода на службу к Фарадею. Мунира уже тогда была отшельницей, хотя в Александрийской библиотеке ее со всех сторон окружали люди. Сейчас она одиноко жила в старом бункере на острове, где ее тоже со всех сторон окружали люди, и вступала в общение с ними только тогда, когда ей это было нужно. Она больше не могла читать дневники серпов, хранящиеся в каменных залах великой библиотеки, но недостатка в материалах для чтения тем не менее не испытывала. Она нашла здесь немало старых, рассыпающихся книг — наследие смертных, живших на островах до возникновения Грозового Облака и института серпов. Целые тома, вмещающие множество любопытных фактов и рассказов о людях, живших под гнетом возраста и неуклонно, каждодневно приближающейся смерти. Хрупкие страницы полнились мелодраматическими интригами, описанными с близорукой пылкостью. У современного человека все это вызывало только смех. В те давние времена люди верили, что любой их поступок имеет огромное значение, и пытались найти смысл жизни до того, как смерть неизбежно заберет и их самих, и всех тех, кого они знали и любили. Чрезвычайно увлекательное чтение! Правда, поначалу Мунире было трудновато поставить себя на место этих людей, но чем больше она читала, тем лучше понимала страхи и мечты смертных, муки, которые они испытывали, живя одним мгновением, несмотря на то, что только это у них и было — один миг.
А еще Мунира нашла записи и журналы, оставленные военными, испытывавшими на Маршалловых островах, как они тогда назывались, оружие массового поражения. Баллистические радиационные бомбы или что-то вроде того. Этими людьми тоже руководил страх, скрывавшийся, однако, за фасадом науки и профессионализма. Она прочитала все от корки до корки; и то, что другие сочли бы сухими казенными отчетами, для Муниры оказалось кладезем тайной истории. Она ощущала, что стала экспертом по части смертных. Она начала понимать, какова была жизнь в мире до появления доброжелательного защитника — Грозового Облака, до обдуманных прополок, осуществляемых мудрыми серпами…
Впрочем, теперь не такими уж и мудрыми.
Среди строителей ходили рассказы о массовых прополках, и не только в Средмерике, но и в других регионах. Мунира задавалась вопросом, а не начал ли мир за пределами Кваджалейна в некоторых аспектах походить на мир Эпохи Смертности. Правда рабочие, похоже, страха не испытывали.
«С нами этого не случится, — говорили они. — И ни с одним из наших близких тоже».
Ведь что ни говори, а даже тысяча человек, выполотых в один присест, были каплей в море — в общей массе и не заметишь. Зато кое-что другое было очень даже заметно: люди стали реже посещать театры и клубы, а также дистанцировались от незащищенных социальных групп. «Не дразни нож — дольше проживешь», — гласило расхожее присловье. После возвышения годдардовского нового порядка и самоустранения Грозового Облака люди словно попрятались в коконы. Воцарилось нечто вроде постмортального феодализма, когда каждый держался сам по себе, не заморачивался делами сильных мира сего и не задумывался о происходящем с другими людьми в других местах.
— Я — каменщик в раю, — делилась с Мунирой одна из женщин-строителей на главном острове. — Муж загорает на солнышке, детишки обожают играть на пляже. К чему утруждать свои эмо-наниты, размышляя о всяких ужасах?
Отличная философия… до тех пор, пока ужасы не коснутся тебя самого.
В тот день, когда Мунира принесла Фарадею артишоки, они вместе сели обедать за маленьким столом, который он сработал сам и поставил на пляже чуть выше линии прилива. Отсюда открывался вид на отдаленную стройку. Видно, к Фарадею все-таки пришло настроение — он приготовил артишоки на обед.
— Кто там распоряжается? — спросил Фарадей, глядя на острова по ту сторону обширной лагуны. Обычно он не интересовался происходящим на остальном атолле, но сегодня задал-таки вопрос. Мунира решила, что это добрый знак.
— Грозоблако. А там, где оно что-то пускает на самотек, подхватывают агенты Нимбуса, — ответила Мунира. — Строительные рабочие называют их «гнидусами», потому что от них одна только головная боль. — Она сделала паузу, ожидая, что Фарадей рассмеется, но тот промолчал. — Сикора строит из себя великое начальство, но на самом деле всеми делами заправляет Лориана.
— Какими делами? Хотя нет, не говори. Не желаю знать.
Но Мунира решила не отступать от темы — надо разбудить его любопытство.
— Ты и не узнал бы это место, — продолжала она. — Это теперь… вроде как аванпост цивилизации. Колония.
— Странно, что Годдард до сих пор не прислал сюда своих эмиссаров — узнать, что тут за кутерьма.
— Широкий мир по-прежнему не подозревает о существовании этого места, — сказала Мунира. — Похоже, Грозоблако держит его в тайне.
Фарадей бросил на нее недоверчивый взгляд:
— Но ведь корабли приходят и уходят. Ты хочешь сказать, что вернувшиеся домой не рассказывают, что побывали в месте, которого не существует?
Мунира пожала плечами.
— У Грозового Облака вечно идут какие-то проекты в самых отдаленных уголках земли. Впрочем, никто из прибывших пока еще не ушел обратно. Строители не имеют даже понятия, где находятся, уже не говоря о том, чтó они, собственно, строят.
— А что они, собственно, строят?
Мунира ответила не сразу.
— Не знаю, — призналась она наконец. — Но есть кое-какие подозрения. Поделюсь, когда они начнут казаться мне чуть менее дурацкими… и когда ты перестанешь кукситься.
— «Кукситься», как ты это называешь, — вещь преходящая, — надменно возразил он. — А у меня это мировоззрение. Я больше не желаю иметь ничего общего с этим миром. Он не принес мне ничего хорошего.
— Но ты сделал много хорошего для него, — напомнила она.
— А что я получил в награду? Одни страдания.
— Не думаю, что ты делал это ради награды.
Фарадей встал из-за стола, намекая, что обед и разговор окончены.
— Когда придешь через неделю, принеси помидоров. Давненько я не едал хорошего помидорчика!
●●● ●●● ●●● ●●● ●●●
Инструкция по вскрытию защищенного пакета
Заполните следующие графы:
1. Фамилия (пожалуйста, проставьте инициал).
2. Первое имя, среднее имя, если имеется (пожалуйста, проставьте инициалы).
3. Поместите здесь кончик вашего правого указательного пальца и удерживайте, пока поле не станет зеленым.
4. Следуйте инструкциям для ланцета.
Устройство для анализа крови. Инструкция по применению
1. Вымойте руки с мылом и тщательно вытрите.
2. Выберите место на кончике пальца.
3. Вставьте ланцет в устройство, удалите колпачок, приставьте к пальцу и нажмите на кнопку пуска.
4. Нанесите каплю крови на поле, обозначенное в графе № 3 инструкции по вскрытию пакета.
5. Наденьте колпачок обратно на ланцет; выбросьте использованный ланцет.
20 ● Спиральная логика
Никогда раньше Лориана Барчок не испытывала такого головокружения. Она попробовала разобраться с тем, что ей стало сейчас известно, но обнаружила, что не стоит и пытаться. Надо бы присесть, успокоиться, но стоило ей сделать это, как она тут же вскакивала и принималась расхаживать туда-сюда, потом останавливалась, вперив взгляд в стенку, потом опять садилась…
В то утро на ее имя прибыл пакет. Чтобы его вскрыть, требовалось идентификация по отпечатку пальца и по ДНК, для чего нужно было сделать анализ крови. Лориана не знала даже о существовании подобных пакетов. Для чего понадобилась такая сверхсекретность?
Первая страница представляла собой список адресатов — перечень лиц, кому был послан такой же пакет. В любом другом столь же масштабном проекте список содержал бы сотни имен.