К тому же, перца на рану баронета Зибера густо посыпала красавица-графиня Налья Оминская, выразившая ему сочувствие таким лицемерно слащавым тоном и с такими смеющимися глазами, что Рент, ещё накануне горевший к ней страстью и люто завидовавший Дебору, добившемуся благосклонности ветренной молодой вдовушки, теперь не мог даже слышать её имени.
— Надеюсь, что возможность поквитаться у тебя появится, — утешил товарища Дебор, — Свадьбу будут играть у нас в Глене, а наша герцогиня, ты сам знаешь, не из тех, кто лезет в такие вопросы.
Герцогиня Еворния, и правда, будучи крайне жёсткой, а, порой, и жестокой к нарушителям законов, смотрела, при этом, сквозь пальцы на разборки аристократов в своём герцогстве. Как со смехом, однажды, рассказал им виконт-наследник и их друг Анер, его мать считала, что пусть лучше её вассалы выясняют отношения между собой в герцогском дворце, чем плетут заговоры против неё в своих замках.
— Ты уже уходишь? — удивился баронет, увидев Шумия, появившегося с одеждой хозяина.
— Да, я приму ванну у себя и пойду в город. Не желаешь со мной?
Едва только огласив приглашение, Дебор понял, что, вслед за своей подругой-тётушкой, уязвил самолюбие баронета. Идти сейчас в город, где уже, наверняка, все гленцы были в курсе, как их земляк, без преувеличения, один из лучших мечников герцогства, оплошал на дуэли с вьежским придворным лоботрясом, Ренту Зиберу не стоило. Такое событие, к ведунье не ходи, дало прекрасную возможность для неприятных шуток над всеми гленцами.
— Извини, — Дебор положил руку на плечо баронету, — Понимаю, что глупость сказал. Но мы ещё им покажем.
Жалкая попытка подбодрить получилась так себе. Виконт и сам это понял и перевёл разговор на ожидаемое скорое прибытие жениха. Пока одевались — Рент тоже не стал оставаться в дворцовых термах — договорились отправить одного из слуг в Зату, небольшой городишко в дне пути от Вьежа на дороге в Глен, чтобы тот их заранее предупредил о прибытии их друга Анера Гленского и они, вместе с другими дворянами, своими земляками, смогли бы его встретить уже на въезде в город. Делать это, в принципе, было не обязательно, но лишний раз продемонстрировать, в глазах вьежцев, уважение к наследнику, не помешает.
— Ты сегодня вернёшься во дворец, или…, - Рент выжидательно посмотрел на него.
— Или. Скорее всего, — засмеялся виконт.
Дебор, всё же, сегодня вечером, после прогулки и встреч со своими знакомыми дворянами, решил воспользоваться приглашением своей молодой двадцатидвухлетней вдовы своего троюродного дяди и провести ночь в её городском особняке.
Злые языки приписывали Налье Ольминской гораздо более разгульный образ жизни, чем она вела на самом деле. Ей приписывали даже пребывания в постелях самого герцога Витора Вьежского и его наследника, старшего виконта Дамана. Поближе узнав Налью, Дебор был убеждён, что это тупое враньё — ни сам герцог, ни его надменный двадцатипятилетний наследник графине не нравились, и ложиться к кому-нибудь в постель, у неё не было ни желания, ни нужды.
Впрочем, герцогине Алире достаточно оказалось и слухов, чтобы воспылать к Налье неприязнью и ограничивать всеми силами её приглашения во дворец. Естественно, перекрыть графине Оминской сюда доступ вообще, герцогиня была не в состоянии — Налья ведь не просто владела богатейшим графством Вьежского герцогства, но и, в соответствии со своими вассальными обязательствами, являлась и одной из военных опор герцогства, выставляя, в случае войны, два десятка магов, пятьсот кавалеристов и по тысяче мечников и алебардистов, не говоря уж о вспомогательных подразделениях ополчения — копейшиков и арбалетчиков.
Не приглашать такого значимого своего вассала на официальные мероприятия было невозможно. Но герцогине Алире удалось добиться того, что официальными мероприятиями все приглашения Налье и ограничивались.
— Тебе не стоит одному идти в город, — бурчал на правах старой няньки раб Шумий, помогая виконту, после ванной и лёгкого обеда в своих апартаментах, собираться на выход из дворца, — Возьми хотя бы Книппа с собой. А лучше, и Тлеса. Хватит им тут бездельничать, пить вино и дворцовых рабынь валять.
— Ничего, Шумий. Пусть расслабляются и отдыхают. Приедет наследник, им будет не до отдыха.
Нашедший своё счастье в объятиях красавицы графини Нальи, Дебор был благожелательно настроен и к любовным утехам своих охранников.
Ускользнуть из дворца незаметно, у него, естественно, не получилось — за гленцами тут присматривали.
— Решил посмотреть наш прекрасный город? — высокий и жилистый баронет Итер Марник, один из приятелей младшего виконта Нигаса Вьежского и дружок вчерашнего победителя в дуэли Сента Араша, казалось, специально его дожидался, — Не желаешь, сперва, познакомиться с нашими гостями из Цевиха и Авелира? Прибыли четыре гонга назад и уже были на дворцовом обеде. Выразили сожаление, что наши гости из Глена на сегодняшнем обеде отсутствовали. Впрочем, узнав о вчерашней неудачной дуэли твоего друга, отнеслись к вашему отсутствию с пониманием и сочувствием.
Если этот высокий и тощий крысюк хотел позлить и уязвить Дебора, то у него ничего не получилось. Виконт только развёл руками.
— А из герцогства Янин никто ещё не прибыл? — с доброжелательной улыбкой поинтересовался он, — Как понимаю, столичные гости от нашего великого короля Кальвина Датора тоже должны вскоре прибыть?
В глазах Итера Марника мелькнуло разочарование равнодушной реакцией Карлайтского на упоминание дуэли.
— Да, вскоре должны, — он изобразил ответную улыбку, — И от величайшего из величайших королей.
Оба аристократа посмеялись. Подшучивать над злобным и жадным, но совершенно бессильным королём Кальвиным, считалось хорошим тоном среди аристократов всех пяти герцогств.
Король, на протяжении всего своего царствования, время от времени предпринимал попытки вернуть себе хотя бы часть реальных рычагов управления королевством Датор, но герцоги, часто враждующие между собой, были едины в том, чтобы не допустить восстановления полноценной монархии — ещё были живы воспоминания о правлении короля Метерника, по прозванию Мясник — и семидесятилетний Кальвин, по-прежнему оставался лишь декоративной фигурой, не имевшей власти за пределами городских стен одноимённой столицы королевства Датор.
Но, порой, даже такой формальный вассалитет для владетелей герцогств был обременителен. Герцогиня Еворния Гленская, женщина с непомерными амбициями и нежно любящая своего единственного сына, очень бы хотела, чтобы на церемонии сватовства и свадьбе присутствовали представители других королевств, хотя бы соседних. Но все, кому Еворния разослала приглашения, от такой чести уклонились, сославшись, как раз, на то, что монархам не пристало одобрять и приветствовать браки вассалов других сюзеренов.
— Надеюсь, скоро увидимся, — Дебор кивнул и постарался побыстрее покинуть дворец.
Встречаться ещё с кем-нибудь, он не горел желанием. Хотя, одна приятная встреча, поднявшая ему настроение, всё же состоялась. В конце коридора, при выходе на лестницу, доброму и щедрому гленскому виконту постаралась попасться на глаза дворцовая служанка, которую он облагодетельствовал своим вниманием и толикой денег в первый день своего приезда.
В этот раз, правда, девушка в своих желаниях была частично обманута. Дебор только похлопал её по попке, потрепал за щёчку и опустил между грудей серебрянный трояк.
— Не сегодня, красавица, — засмеялся он и сбежал вниз по лестнице, мимо двух серьёзных герцогских гвардейцев.
Если гленская аристократия и уважаемые банкиры и торговцы постарались найти себе апартаменты или особняки для проживания в Белом районе близ дворца, то основной массе гленских дворян, особенно, нетитулованных, такое удовольствие было не по карману, и они снимали себе жильё в других районах Вьежа, где и цены были пониже, да и нравы попроще.
Фелис и Никар, оба сыновья нетитулованных дворян Карлайтского графства, офицеров войска графа Санока Карлайтского, и сами ищущие офицерские вакансии, где-нибудь поближе к Глену, были друзьями детства Дебора, а один из них, семнадцатилетний Фелис, кажется, даже был влюблён в его пятнадцатилетнюю сестру Олну. Впрочем, безо всякой надежды на серьёзные отношения — слишком велика разница в положении. Отец Дебора называл обоих не иначе, как «эти твои обормоты», но относился к ним с доброжелательной иронией. Молодые дворяне графу нравились, их отцы верно служили ему, к тому же, отец Никара был изувечен, спасая в бою жизнь графа Санока.
Сейчас его дружки снимали комнату, одну на двоих, на постоялом дворе, средней паршивости, под названием «Венские зори».
— Дебор! — Никар первым его увидел, когда он вошёл в трактир при постоялом дворе, — Двигай к нам, — замахал он руками, — Давайте потеснимся, — обратился он к собутыльникам.
Никар сидел в компании пятёрки таких же, как и он, судя по их небогатым одеждам, беститульных и безземельных дворян. Фелиса не было видно, ни с ними за столом, ни вообще в едальном зале.
Дворяне бурно приветствовали Дебора. Они все хорошо его знали, и, пожалуй, главное, помнили, что он всегда при деньгах и не жмот.
— А ты куда близнеца-то своего дел?
Виконт сел на освобождённое для него место между Никаром и ещё одним своим знакомым — тридцатипятилетним Поветом, магом, год назад ушедшего со службы Цинарскому императору, где он дослужился до капитана-мага егерей и вернувшегося в родной Глен.
— Наверху, — Никар показал на второй этаж, где традиционно в любом трактире располагались комнаты для коротких ночёвок и любовных утех, и изобразил неприличный жест, поясняя, чем там его близнец занимается.
Фелис и Никар не только не были близнецами, но и, наоборот, разительно отличались друг от друга. Первый был полноватым брюнетом, а второй худощавым блондином. При этом, что удивительно, в Глене их постоянно путали. Видимо, из-за того, что они всё время шатались вместе, пили вместе, женщин снимали вместе и влипали в различные истории тоже вместе. Поэтому, их и прозвали близнецами. Не было смысла, рассказывая герцогине Еворнии Гленской об очередном происшествии, напрягать её память, называя фамилии «отличившихся» дворян. Достаточно было просто сказать, что это отличились опять близнецы, и всё сразу становилось понятно.
Если бы не постоянное заступничество перед герцогиней её подруги графини Мавины Карлайтской, матери Дебора, то эту парочку давно бы уже выслали из столицы герцогства.
Кроме их родителей, пожалуй, один только виконт Карлайтский знал, какой острый ум и удивительная наблюдательность скрывались за маской прожигателей жизни.
После неприличного жеста Никара, сидящие за столом гленцы громко засмеялись, вызвав на себя очередные неприязненные взгляды посетителей из вьежцев. Не один только Дебор уже перестал обращать внимание на открытую враждебность горожан. В зале были ещё две компании гленцев, но это были простолюдины-торговцы, поэтому к своим дворянам они и не думали присоединяться. Но, всё же, большинство посетителей, понятно, были местными жителями.
Не пригрози герцог Витор Вьежский жестокими карами тем, кто явится зачинщиком ссор между хозяевами и гостями, наверняка, кровь бы уже потекла по мостовым Вьежа обильным потоком.
— Никар, давай мы это вино в другой раз выпьем, — сказал виконт, оглядев стол. Он не поморщился, чтобы не оскорблять своих земляков. Они же не виноваты, что у них нет таких доходов, как у него, — Эй, — позвал он рабыню, замешкавшуюся возле соседнего столика, — Прими-ка другой заказ.
Дебор заказал четыре кувшина самого дорогого вина и целую гору явств, под одобрительные возгласы дворян. Угощаться за чужой счёт в среде нетитульного дворянства не считалось зазорным.
Дебор с удовольствием проводил своё время в таких компаниях. Здесь не нужно было постоянно следить за манерами и проявлять политес. Разговоры всегда были откровенными и, можно было бы сказать, честными, если бы дворяне не любили, порой, приврать. Особенно, когда, как в этот вечер, основательно перебирали в размерах выпитого.
Но виконту и хвастовство приятелей нравилось. И не беда, что враньё, зато интересно.
В этот день, главным рассказчиком выступал Повет, вываливая на слушателей истории своих похождений во время Цинарско-Фотенской войны. Врал бессовестно. Но все слушали с интересом, пили вино и тискали появившихся, вслед за Фелисом с его очередной пассией, ночных бабочек.
Девицы, понятно, сразу же опредилили в их компании альфа-самца, не в смысле мужских достоинств, а в размерах кошелька. Только их скрытая, но напряжённая борьба ничьим успехом не увенчалась — Девор почти не пил и берёг себя для графини Нальи.
— Ты о чём-то хочешь поговорить? — спросил он у пересевшего к нему Фелиса, когда Повет встал, чтобы изобразить, как он заклинанием Воздушный Поток вынес ворота замка Уднен на юге Фотена.
— Что-то неладное творится, Дебор, — совершенно трезвым голосом ответил ему старший, восемнадцатилетний, близнец.
— А конкретнее? — почему-то разозлился Дебор. Может, от того, что даже в этом веселом загуле его напрягают? Так он сам велел своим друзьям смотреть в оба, — Я уже устал слушать непонятные опасения. Всё это ещё в Глене обговаривали. Герцог дал слово, а он не из тех, что его нарушают, — тут Дебор вспомнил фразу Нальи, что во Вьеже не один только герцог имеется, — Пойдём на улицу. Освободи место Повету.
По пути, он шутливо, но довольно сильно шлёпнул по руке попытавшейся его удержать девицы.
— У Шатилы брата предупредили, что через полторы недели начнутся тренировочные сборы городского ополчения, — Фелис говорил негромко, имя в виду брата своей нынешней пассию, которую он уже представил виконту, — А через полторы недели, это когда…
— Следующий день, после сватовства, — быстро посчитал виконт, — Тренировочные сборы летом? Но…, - он задумался и кивнул своим мыслям.
Горожан, действительно, прав в своих подозрениях Фелис, могут пока и не ставить в известность о причинах сборов. Но заранее предупредить.
Герцог Витор Вьежский собрался воевать? Но, с кем? То, что сборы горожан могли, и правда, проводиться ради тренировки ополчения, виконт Карлайтский всерьёз не рассматривал — никто в королевстве Датор летом тренировки не устраивает. Для этого есть зима — зимой дел намного меньше. Тогда что Витор замыслил?
— Слушай, Фелис, — принял решение виконт, — Незаметно собирайся, Никар пусть остаётся здесь, а ты скачи к моему отцу и расскажи о всём здесь происходящем. У герцогского Совета мозгов больше, чем у нас, пусть они принимают решение. Только поторопись.
В особняк Нальи Оминской он прибыл, когда уже начинало темнеть.
— Я уж думала, что мы не успеем увидеться до моего отъезда, — Налья, положив голову ему на грудь, задумчиво водила ногтём по внутренней стороне его бёдер, — Давай, не будем в эту ночь совсем спать, а? Ты как, справишься? — тихо засмеялась она.
Дебор мягко поднял её голову со своей груди.
— А ты куда это собралась завтра? Нового друга себе нашла? Отвечай! — с шутливой угрозой спросил он. Но своими словами Налья, действительно, его удивила.
— Отпусти, — неожиданно серьёзно сказала она и больно укусив его за ладонь, вывернула свою голову и опять уместила её к нему на грудь, — Поехали со мной.
Дебор вздохнул и погладил её по волосам.
— Куда? И насколько?
— На юг моих владений, — графиня словно разговаривала с его животом, — На пару недель. Дело пустяковое, но я привыкла такие пустяки из виду не упускать. А то обнесут молодую вдову, и глазом моргнуть не успею, — она села и посмотрела на него, — Ну чего ты головой мотаешь? Я сама знаю, что через полторы недели сватовство. Но ты придумай что-нибудь. Ты же у меня умный.
Дебор не стал комментировать, что для «у меня», пожалуй, слишком рано. Впрочем, уже и достаточно близко. Налья, с каждым разом нравилась ему всё больше. Он погладил её упругую попку.
— Это невозможно. Рожители мои приедут. Сестра. Я уж не говорю про своего друга Анера Гленского, — объяснил он очевидное, — Лучше ты оставайся, раз дело пустяковое. Всё-таки, что случилось-то?
— Да, ерунда, — вновь ложась на постель, фыркнула графиня, — С серебрянным рудником, что на севере моих владений, на самой, считай, границе, какая-то ерунда происходит. Падёж рабов начался, уже четыре десятка закопали, как мне донесли. То ли слишком плохо кормят, то ли слишком жестоко наказывают. Мне тамошний управляющий с первого взгляда не понравился. Он при мне слишком потел. Сразу было видно, что там что-то нечисто. Я его хотела сменить, да потом забыла, дура. Если, и правда, мошенничает, повешу скота. Дебор, — она посмотрела ему в глаза, — Поедем, а? Может, живым останешься….Шутка.