— Шериф уже в пути.
— Отлично, — и это все, что Мэл говорит. Всего лишь «отлично».
— Но ты же попросишь, чтобы арестовали этого извращенца? — отчаянно вопит парнишка, показывая на Мэла. — Он, бл*дь, таращился на тебя в окна. Готов поспорить, что он занимается этим дерьмом каждую ночь. Гребаный урод.
Я наклоняю голову и от удивления отступаю на шаг назад, представив себе мысленный образ этого каждодневного наблюдателя. Тем не менее, сердце у меня начинает трепетать от одной лишь мысли об этом. Каждую ночь? В самом деле? Лицо Мэла приобретает отчетливо смущенное выражение, и это говорит мне о том, что замечание парнишки не так уж и далек от правды, и горячий румянец приливает к моему лицу.
Неужели я нравлюсь… Мэлу? Я расплываюсь в улыбке.
— Что ж, я рада, что этим вечером ты был здесь, ведь ты позаботился о моей безопасности.
Мэл отвечает мне ворчанием.
Даже несмотря на то, что из-за позднего часа немного холодно, я остаюсь поболтать с Мэлом, пока мы ждем появления шерифа. А точнее — болтаю я: о погоде, футболе и всем остальном, что приходит мне на ум, а Мэл просто отвечает мне редкими односложными ответами, что значит, что он все же слушает. Это слегка раздражает, но опять же, сложновато с кем-то вести разговор, когда удерживаешь бандита.
Прибывает шериф, принимает наши заявления, и Мэл обещает появиться в полицейском участке завтра с утра для дополнительного оформления документов. Прошел уже целый час, и к этому моменту я чертовски замерзла, но я все-таки решительно настроена поговорить с Мэлом и выяснить, как обстоят дела на самом деле. Мы смотрим, как патрульная машина шерифа выезжает обратно на улицу, ну а потом я поворачиваюсь к Мэлу и улыбаюсь ему искренней улыбкой.
— Хочешь зайти на чашечку кофе?
Ему требуется всего один миг, чтобы ответить, но в итоге он мотает головой.
— Мне не следует…
— Я буду чувствовать себя увереннее, если ты проверишь мой дом, чтобы убедиться, что рядом никто другой не скрывается, — предлагаю я быстро. — Прошу тебя, Мэл?
Этим он попадается на крючок. Он секунду колеблется, а затем резко кивает головой. Успех. Я беру его за руку и сопровождаю, словно он мой кавалер с выпускного.
В моей крошечной квартирке не очень-то и много, что осматривать. Большая часть моей мебели — подержанные вещи, а стены голые, за исключением пару плакатов с волками, что я получила на работе. У меня не было ни времени, ни желания все там обустраивать. У меня нет ощущения, что это мой дом. Мой арендный договор заканчивается через несколько месяцев, и думаю, мне придется решить, хочу ли я остаться в Пайн-Фолсе или заняться поисками где-нибудь в другом месте.
Я спрашиваю себя,… если бы я сказала Мэлу, что подумываю об отъезде, он бы стал просить меня остаться? Или же он опять промолчит и даст мне уехать?
Меня весьма тревожит этот ответ, и я постоянно возвращаюсь к нему. Со вздохом я открываю дверь и вхожу.
— Я очень ценю, что ты такой по-соседски любезный.
В ответ Мэл лишь еще раз ворчит и тут же направляется к моему черному ходу. По пути он проверяет шкаф, а я направляюсь в кухню, чтобы поставить кофеварку. На столе охлаждаются мои недавно приготовленные макароны и запеканка из трех видов мяса. Я быстро протираю полотенцем свой хрупкий обеденный столик, после чего зажигаю две свечи и накрываю стол на двоих, выкладывая Мэлу щедрую порцию.
Давай-ка проверим, в силах ли ему устоять перед очевидным.
Я сажусь и раскладываю салфетку себе на коленях, моя тарелка стоит передо мной не тронутая. Мгновение спустя в кухню неторопливо входит Мэл.
— Кажется, все чисто…
Увидев стол, который я накрыла: кофе, горячая мясная запеканка с сыром и свечи, он цепенеет. Мужчина сужает глаза, и я начинаю беспокоиться, что допустила ошибку.
Поэтому я решаю вести себя, как ни в чем не бывало. Я поднимаю свою вилку и жестом указываю на его тарелку.
— У тебя скоро совсем остынет. Угощайся.
Я откусываю кусочек и выжидаю, чтобы выяснить, собирается ли он сбежать или он присядет и присоединится ко мне.
Мэл с грохотом садится на стул, окидывает меня взглядом, после чего принимается запихивать в рот еду. Сразу видно, что ему так и хочется сбежать отсюда, и я должна признаться, что от этого мне немного больно.
— Неужели так страшно побыть рядом со мной? — говорю я, и тут же из меня вырывается резкий, гортанный смех.
Мэл замирает, и отчетливо видно, что он чувствует себя неловко. Он с трудом сглатывает, а затем говорит:
— Еда вкусная.
Я успокаиваюсь. Возможно, он просто не умеет ладить с людьми. Возможно, я слишком напористо давлю на него. Кто бы мог подумать, что зажигание двух долбанных свечей может вогнать мужчину в панику, тем не менее, одно ясно точно — Мэлу жутко неудобно. А может дело во мне. Вполне возможно, что я его не привлекаю, и он пытается помягче мне отказать.
Я сдерживаю вздох разочарования и одариваю его своей улыбкой.
— Тебе нравится? Мне кажется, что когда много мяса и сыра, блюдо трудно испортить.
Он кивает головой и кладет в рот еще один кусок. Я играю со своей вилкой.
Наступает неловкое молчание. Спустя какое-то время Мэл откашливается, чтобы прочистить горло.
— Как дела на работе?
Я пожимаю плечами.
— Бюрократия. Один из грантов был недавно отозван, и поэтому они пытаются к весне урезать расходы.
Это также означает, что через пару месяцев я могу остаться безработной, но я уже не уверена, так уж ли это плохо. Пайн-Фолс замечательный, и я люблю свою тетю Мэри, но мне одиноко. Я хочу ходить на свидания. Черт, я бы с радостью встречалась с Мэлом, но до сих пор я, кажется, абсолютно невидима для местного общества. Я начинаю думать, что Пайн-Фолс — это не начало новой жизни, о котором я так мечтала. Я снова принимаюсь копаться в еде. Я понятия не имею, что сделать, чтобы заставить такого парня, как Мэл, захотеть меня. Что бы я ни делала, я остаюсь невидимкой. Я могу выйти к нему в обнаженном виде, а он лишь выскажет свои замечания насчет погоды.
Я вздыхаю.
— С тобой все в порядке?
Испуганно вздрогнув, я поднимаю глаза. Неужели я сказала это вслух?
— Я просто немного обеспокоена.
— Хочешь, чтобы я снова осмотрел твой дом?
Мотнув головой, я вонзаю вилку в макароны.
— Не-а. Не надо.
Он отвечает ворчанием и делает глоток кофе.
— Тебе тоже следует быть осторожнее, здесь бывают медведи. Мне кажется, я видела одного в лесу за домом, — мой дом находится на краю леса, и иногда я замечаю там оленей, а иногда и других диких животных.
Мэл давится кофе.
— С тобой все в порядке? — я встаю со своего стула, хватаю рулон бумажных полотенец и предлагаю ему один из них.
Своей большой ладонью он хлопает себя по груди и откашливается. Я подхожу к нему и любезно похлопываю его по спине. При моем прикосновении он тут же вскакивает со своего стула.
— Я должен идти, — давясь, говорит он. Мэл кивает мне головой, после чего устремляется к двери. Мгновение спустя от него и след простыл, а я остаюсь со своим самым печальным в моей жизни ужином на двоих.
Я вздыхаю.
Я сдуваю свечи, убираю кухню и поднимаюсь наверх готовиться ко сну. В моей спальне тепло, а мне нравится прохладный ночной воздух, поэтому я открываю окно и отодвигаю в сторону шторы. Сегодня звезды ярко сияют, и мне интересно, увижу ли я снова медведя, который таится в тенях леса. Не знаю, почему, но его вид никогда меня не пугает. Когда он рядом, я чувствую себя менее… одинокой.
Что-то вроде того, что я почувствовала, когда узнала, что Мэл наблюдает за мной.
Хотела бы я знать, наблюдает ли он за мной сейчас. Я задергиваю шторы за спиной, а затем срываю футболку в поле видимости окна. Позади моего дома нет ничего, кроме леса, поэтому я не волнуюсь, что меня кто-то увидит.
А точнее — я надеюсь, что меня увидит некто особенный.
Я снимаю остальную одежду, а затем моя рука скользит к моей киске. Я дерзко стою в чем мать родила прямо перед своим окном.
Возможно, мне следует устроить настоящее шоу, в надежде, что Мэл все-таки наблюдает за мной. Возможно, тогда он поймет, что к чему.
Глава 3
МЭЛ
Я ел блюдо, приготовленное ею. Я сидел в ее доме. Я был настолько близко, что мог бы к ней прикоснуться. Совсем запыхавшись, я отдыхаю в лесу прямо за ее маленьким домом. Я мог бы черпать энергию из этого взаимного общения в течение всего этого года.
Хотел бы я быть более… безупречным, как Ил, хозяин Лоджа, или уметь находить более легкий путь к дамским сердцам, как Лео. Но я родился с уродливой рожей и телом громилы, а умение очаровывать у меня как у комедианта.
Я такой, какой есть, и никакие ухищрения не превратят меня в красавца. Одиночество мне к лицу. Мне не нравится находиться среди толпы людей. Люди черт-те как пахнут, а медведи выводят меня из себя. Мне все время хочется драться за доминирование, даже не смотря на то, что в этом нет смысла. У нас, по правде говоря, нет стаи, и я оставлю управление Илу, так как он, похоже, получает от этого удовольствие и до сих пор неплохо справлялся.
Я не умею вести светскую беседу. Знаю, что во время ужина заставил Райан чувствовать себя неловко, но я не смог придумать ничего, что не пометило бы меня как совершенно больного на голову психа. «Эй, Райан, не возражаешь, если я смету все эти тарелки на пол и уложу тебя на стол? Потому что от тебя пахнет медовым раем, и то, что у тебя между ног, на моем языке будет вкуснее, чем все, что приготовлено в этой печи».
Я пялюсь на свои крупные ладони и облизываю губы при мысли о том, чтобы скользнуть ими вверх по ее бедрам и раздвигать ее ноги до тех пор, пока ее киска не раскроется как бутон первого весеннего колокольчика.
Мое внимание привлекает проблеск белого. Я вскидываю голову и просматриваю окрестности. На парковке вроде никого. Я несколько раз втягиваю носом воздух. Ничего из ряда вон выходящего. Мусорный бак справа от меня. Бензин, содержащийся в припаркованных машинах. Нагрев асфальта. Соус для спагетти. Возбуждение Райан. Желез…
Я прерываюсь и мысленно возвращаюсь обратно. Возбуждение Райан? Я еще раз втягиваю носом воздух. Слабо, но в округе ощущается что-то, что пахнет желанием и теплым запахом ее кожи. Уголком глаза я снова улавливаю проблеск белого. Я встаю и подбираюсь поближе к окну Райан.
Ограждения больших хвойных деревьев прикрывают меня от улицы. Шторы раздвинуты, и я могу заглянуть прямо внутрь комнаты.
Зрелище, которое открывается перед моими глазами, вынуждает меня в полном ошеломлении грохнуться на колени. Райан. Ничем не прикрытая. Ее пальцы. Прикасаются.
Я не в силах сформулировать полноценное предложение. Белое, наверное, было ее шторы, колышущиеся на ветру. Я ползу вперед.
Ее рука медленно движется вверх и вниз, в то время как она ласкает себя. Другой рукой она поглаживает свои обнаженные груди, сжимая одну, а потом еще и другую.
У меня потекли слюнки, по мере того как аромат ее желания становится все сильнее. Я наклоняюсь вперед, пытаясь услышать звуки, которые она испускает. Неужели она стонет? А ее киска и правда настолько намокла, что раздается этот озорной влажный шум, когда она проникает пальцами внутрь?
Я провожу дрожащей ладонью по губам. Хотел бы я заполнить ее киску своими пальцами и облизать этот маленький клитор. Я мог бы дать ей все, чего бы она не захотела.
Я упивался бы ею до тех пор, пока ее эссенции не начали хлестать мне в горло, а мои щеки не покрылись бы синяками от силы ее бедер, стиснутых вокруг моего лица, в то время как я поглощал бы ее. Я подкрадываюсь поближе, и ее руки двигаются все быстрее. Она достигает пика своей кульминации. От накала страсти ее красивая золотистая кожа заливается румянцем.
Я наблюдаю за ней самым бесстыжим образом и в своем воображении представляю, как занимаюсь с ней дюжиной разными сладострастными непристойностями. Будь я внутри, то поспешил бы убрать ее от окна и отнес бы в спальню. Был бы я там, то перекинул бы ее себе через колено и шлепал до тех пор, пока ее задница не стала бы радужно-красной за то, что ласкала себя, стоя перед окном, где любой урод мог ее увидеть.
После этого я толкнул бы внутрь ее влагалища два пальца и трахал бы ее до тех пор, пока она не кончит. Это был бы ее первый оргазм. Она бы тихонько вскрикнула, потому что этот был бы коротким. Неважно, потому что их было бы больше. Гораздо больше.
После того, как она бы кончила, я перевернул бы ее на спину и погрузился бы лицом между ее ног. Широко раскинув ее ножки, я удерживал бы ее открытой, чтобы она не могла спастись бегством. Я ласкал бы ее языком, лизал бы ее от попки до клитора, а затем обратно. Я терзал бы ее одним лишь языком до тех пор, пока она не принялась бы дергать меня за волосы и умолять остановиться.
И именно тогда я бы толкнул свой язык и пронзил бы им ее промокшее насквозь влагалище. Я поглощал бы ее всю, пока мои щеки не покрылись бы ее соками.
И я все еще не закончил бы. О нет. Тогда я бы ее перевернул, потому что мой член был бы каменно-твердым и чертовски болел, прямо как сейчас. Он был бы огромным, пульсировал бы от прилившей крови и истекал предсеменем.
Но сперва я наклонился бы и развел ее ягодицы. Она бы извивалась, будучи самой невинностью, потому что никто никогда не прикасался к ней там раньше. Но она не проронила бы ни слова протеста, поскольку я бы своим языком выписывал круги вокруг ее сморщенного колечка мышц и делал неглубокие проникновения до тех пор, пока она не начала буквально рыдать от желания.
Как только она была бы готова, я взял бы свой член в руку и медленно, очень осторожно, ведь она такая тугая и неиспытанная, погрузил бы мой ствол в ее девственную киску.
Нам пришлось бы останавливаться и делать короткие перерывы на каждом дюйме или около того, потому что я такой крупный, а она такая маленькая. Но все это время она умоляла бы меня заполнить ее, заполнить все ее пустоты.
Когда я преодолел бы последнее расстояние между ними, погрузившись в нее по самые яйца, то опустил бы голову ей на спину между лопатками, собираясь с силами, чтобы не потерять самообладание, поскольку не желал бы, чтоб мне сорвало крышу, когда принялся бы в нее врезаться.
Покрытый потом, пропитанный слоем нашего взаимного желания, я начал бы двигаться, медленно ее трахая. С каждым толчком она бы вскрикивала, упираясь в матрас. По мере того, как мы занимались бы любовью, она бы двигалась своей попкой против моего паха и принялась бы умолять меня трахать ее еще сильнее, еще быстрее. Обхватив ее, я бы протянул руку и принялся перекатывать между пальцами клитор, пока она не взорвалась бы, как фейерверк в День Независимости.
Громогласным ревом я выплескиваю свое желание. Изумленное аханье шоком выводит меня из моих фантазий. Опираясь на оконную раму, Райан смотрит прямо на меня с разинутым от удивления ртом. На моих пальцах распространяется влага. Я опускаю взгляд и вижу, что кончил себе на руку.
Я был настолько погружен в свою чертову фантазию, что даже не осознал, что подобрался вплотную к окну Райан, вытащил свой член и начал мастурбировать прямо перед ней.
На оконном стекле пальцы ее ладони широко растопырены, словно морская звезда. Возможно, она меня окликнула. Понятия не имею. У меня аж в ушах ревет от позора, и, отвернувшись, я перекидываюсь в форму медведя и мчусь по направлению к лесу.
Шериф Джэнт такой же медведь-оборотень, как и я, но на это даже он не сможет смотреть сквозь пальцы.
Я несусь через парковку и затем на опушке делаю прыжок во тьму леса. Стыд гонит меня вперед как можно быстрей, и я даже не замечаю капкан, пока не наступаю на него.
Стальные зубцы зажимаются вокруг моей задней левой лапы.
Проклятье!
Я испускаю полный ярости вой и перекидываюсь обратно, но зажим на моей лодыжке лишь еще больше стягивается. Стальные зубцы вонзаются в мою кожу, пробиваясь через плоть и разрывая мои вены и кости. Я пытаюсь сорвать его голыми руками, но железо слишком прочное.