Ей все казалось, что она идет слишком медленно, но быстрее не получилось. Стейн за это время мог уже добраться до места и произнести заклятие. Вот и путеводная нить окрепла, значит, Эмилия постепенно догоняет василиска.
На одной из площадок нить нырнула в коридор, и нимфа порадовалась тому, что не придется спускаться ниже. Значит, Стейн где-то поблизости.
— Стейн, — шепотом позвала она.
Конечно, он не ответил. Эмилия побрела вперед, едва касаясь рукой влажной стены. В темноте замкнутого пространства каждый звук казался преувеличенным и зловещим. Милли слышала свои шаги, но ей все время чудилось, что она идет не одна и кто-то невидимый неотступно следует позади. Еще ей мерещился гул ветра — какие только штуки не выкидывает разум.
«Здесь никого нет, — уговаривала она себя. — Никаких чудовищ. Всего лишь я. И я скоро найду Стейна!»
Путеводная нить свернула за угол, Милли за ней. И застыла, оглушенная открывшимся зрелищем.
В кольцах-держателях горели факелы, озаряя зеленоватым, но ясным светом знакомый зал. Эмилия сразу узнала его по каменному кругу, что лежал в центре. В кругу на коленях стоял Стейн. Он как-то обессиленно опирался руками, смотрел в пол, и влажные от пота волосы закрывали лицо. Он не услышал тихих шагов Эмилии, он будто ничего не слышал и не замечал.
Нимфа, опасаясь позвать его, не понимая, почему он в таком состоянии, осторожно приблизилась и едва сумела сдержать вскрик.
Весь каменный постамент был заляпан кровью, и у Стейна все руки оказались изрезаны, тут же валялся серебряный нож — раны, нанесенные им, затягивались не так быстро. У ног василиска лежал измятый и испачканный лист с символами.
Эмилия догадывалась, что это значит. Стейн пытался осуществить задуманное, но у него не получилось, и тогда он решил усилить действие заклятия своей кровью. Такого делать нельзя, это строго запрещено: заклинатели часто погибали, не рассчитав сил. Судя по количеству крови, Стейн пробовал снова и снова, пока совсем не обессилел. Милли, оцепенев, смотрела на его израненные руки. Он не остановится. Даже если она будет умолять, рыдать, повиснет на его плечах. Стейн просто оттолкнет ее и продолжит попытки.
Между тем порезы постепенно затягивались, рубцевались. И вот Стейн, пошатываясь, стал подниматься на ноги, подтянул неуверенной рукой лист с заклятием, пачкая алым. Пальцы его дрожали. А потом он увидел Эмилию.
Взгляд вспыхнул зеленью. Милли сжалась, ожидая гневного окрика, грубости. Он прогнал ее тогда, а сейчас тем более не постесняется. Может быть, даже толкнет.
Но Стейн смотрел молча, и Эмилия никак не могла истолковать выражение его лица и глаз. Неверие? Печаль? Надежда?
— Ты… — тихо сказал он и потом, с усилием: — Уходи, Милли…
Эмилия не выдержала и разрыдалась. Ей было так жалко этого невозможного, упертого василиска. И так страшно за него. Она сделала осторожный шаг навстречу, еще один, а потом обхватила Стейна, прижалась к груди.
— Пожалуйста, хороший мой, пойдем домой, — Эмилия уткнулась в рубашку: та и так уже промокла от пота, а теперь еще и от слез нимфы. — Здесь слишком опасно! Вольеры разрушены, нечисть где-то в подземельях. Пойдем, Стейн. Пойдем…
Он мягко отстранил ее.
— И ты пришла сюда совсем одна, чтобы предупредить меня? — удивленно спросил он.
Но тут же тряхнул головой.
— Неважно. Я не уйду. Я должен попробовать снова.
С трудом наклонился и поднял нож. Эмилия всхлипнула, догадавшись, что последует за этим.
— Нет, Стейн. Не надо! Ее не вернуть! Я знаю, как тебе больно! Но этого не изменить! Понимаешь? Никогда…
— Нет! — крикнул он, не дав договорить. — Я просто недостаточно пытался!
Обхватив Милли за талию, Стейн снял ее с каменного постамента, а сам расправил плечи, на секунду закрыл глаза, собираясь с силами. И полоснул лезвием по едва зарубцевавшимся порезам.
Эмилия застонала так, словно больно было ей.
— Стейн, нет! Стейн, остановись! — кричала она, звала по имени снова и снова, но Стейн ее будто не слышал.
Эмилия опустилась на грязный, покрытый пылью пол и тихо плакала, обняв колени. Она просто не представляла, что делать дальше.
— Эклевер… — произнес Стейн первое слово составленного им заклятия. — Строимор…
У его ног взметнулся черный вихрь, окутывая Стейна непроницаемой пеленой, так что Эмилия едва могла различить его силуэт.
— Флаирвэйл ланс клеса…
Эмилия не могла отвести взгляда от этого грозного и невероятного зрелища. В заклятии ощущалась могучая сила, и все же оно не работало…
И вдруг кроме кружения вихря в центре зала нимфе почудилось движение у входа. В груди шевельнулась слабая надежда: может быть, это Стелла привела ректора? Эмилия бы расцеловала Громовую Гору как родного. Пусть ей даже назначат тысячу дней отработки!
Вот только… это был не ректор. В зал, освещенный светом бездымных факелов, проскользнула быстрая тень. Эмилия успела разглядеть удлиненное тело, клешни и загнутый хвост, увенчанный жалом. Будь тварь помельче, легко можно было бы спутать ее со скорпионом, но нечисть была ростом с саму Милли. Саркерт — вот кто это был. Он затаился по ту сторону каменного круга, скрытый черной воронкой, и пока не спешил нападать, присматриваясь к жертве.
«Мамочки, мамочки… — мысленно простонала Милли. — Ну почему так? Ну почему?»
Она собралась в комочек, прижав колени к груди. От ужаса даже слезы высохли. Эмилия была абсолютно беззащитна, не знала даже простеньких защитных заклятий.
Членистые ноги издавали тихий треск, когда саркерт осторожно двинулся навстречу добыче. Не встретив сопротивления, зацокал быстрее: роговые наросты на его лапах постукивали по каменному полу, точно подковы.
Он вышел из тени, уже не опасаясь отпора, и навис над Эмилией, воздев хвост. Жало подрагивало, на острие выступила капелька яда. И вот хвост распрямился, направив смертельное острие в грудь Эмилии. Она вскрикнула и зажмурилась, понимая, что наступил ее последний миг.
И тут же оказалась в сильных объятиях. Стейн обхватил ее, выталкивая из-под удара, упал сверху, закрывая собой. Обозленная тварь, скрежеща членами, била и била хвостом, метясь в верткую добычу, а Стейн, стиснув Эмилию, катался по полу, уворачиваясь от жала. У него не было времени на то, чтобы произнести заклятие, остановившее бы саркерта. И в конце концов нечисть оказалась быстрее.
Эмилия закричала, когда острое и точно раскаленное жало проткнуло ее плечо. А прежде острие пробило насквозь Стейна: оно было таким длинным, что хватило обоим. Стейн не вскрикнул, только изогнулся, мучительная судорога исказила лицо. Но он тут же справился с собой, даже голос казался ровным, когда он заговорил с Эмилией.
— Тихо, хомячок, тихо. Все будет хорошо.
Тело Эмилии уже цепенело от яда, что распространялся в крови. Все происходило быстро, от начала схватки прошли какие-то секунды. Стейн набрал в грудь воздуха и вдруг, отпустив Эмилию, откинулся на спину, оказавшись лицом к лицу с саркертом.
— Ашхас! — крикнул он, заставляя тварь замереть на месте.
Приподнялся, на руках выступила чешуя. Эмилия не могла видеть его лица, но предполагала, что глаза полыхают зеленым огнем. Саркерт переступил на месте, роговые наросты в последний раз цокнули, хвост дрогнул, прицеливаясь… И нечисть замерла навеки, обратившись в камень.
Стейн опустился на колени перед Эмилией и сгреб ее в охапку, притянул к груди.
— Сейчас, девочка. Потерпи.
Непослушными пальцами рванул ворот на платье, освобождая шею. Погладил жилку, бьющуюся под кожей. Его прохладные пальцы касались шеи едва-едва, так бережно и нежно, что Милли, не понимая еще, что происходит, сгорая от яда, что жег изнутри, вдруг замерла от этой ласки.
— Стейн…
Стейн поцеловал ее в шею и лишь потом прокусил. И пламя, что бушевало внутри Эмилии, будто бы тут же загасили прохладной водой. Она обмякла в руках Стейна и наконец смогла вдохнуть полной грудью. Василиск опустил ее на пол и сам распластался рядом.
— Ух, совсем уже не болит! — радостно сообщила Милли спустя несколько минут.
Она потрогала плечо, куда воткнулось отравленное жало, но рана уже затянулась, остался только небольшой рубец. Нимфа села и осмотрелась. С отвращением поглядела на каменное изваяние. Потом заметила обрывки листа с заклятием. Растерзанные ударами жала, они разлетелись по всему залу.
А ведь если бы не саркерт, Стейн до сих пор, наверное, не вышел бы из круга…
— Стейн!
Эмилия тронула василиска за руку.
— Пойдем домой, Стейн!
И только сейчас заметила, как тяжело, хрипло он дышит, на лбу выступила испарина, а рана на груди и не думает затягиваться.
— Стейн! Стейн! Что с тобой?
Эмилия судорожно посчитала потраченные василиском капли яда. Три он отдал ей и еще одну потратил только что. Одна должна остаться в запасе. Почему же рана не залечивается?
— Стейн! Миленький! Посмотри на меня! Ты же не весь яд потратил!
Стейн приоткрыл глаза и попробовал сфокусировать взгляд на Эмилии.
— Никсы… — тихо сказал он. — Укусили Эверли.
И усмехнулся.
— Вот такая непруха.
Точно! Милли совершенно забыла про тот случай! В голове как наяву прозвучал голос магистра Кирена. «…и тогда никс прокусил ему запястье. Я говорю: не вопите, студент Эверли, трупный яд убьет вас не сразу. Сейчас мы попросим студента Ориса вам помочь…»
— О нет, Стейн! Нет, нет, нет! Вставай, мой хороший! Держись за меня! Мы выберемся!
Стейн улыбнулся, точно веселой шутке.
— Нет, Милли… Но, может, это и к лучшему…
— Глупости! Не смей сдаваться!
Эмилия дергала и тормошила Стейна, но было ясно, что он не может даже приподнять головы. И тогда она легла рядом, положила голову на плечо василиска и беззвучно заплакала.
— Ну зачем ты! Отдал последнюю каплю! Бестолковый, упертый… Какой же ты упертый, Стейн!
— Можешь записать в свой списочек.
Стейн пытался шутить, наверное, чтобы еще сильнее не пугать Милли.
— Какой списочек?
— Ну какой ты там составляешь про василисков? С правилами…
Он поморщился и еще сильнее побледнел, улыбнулся сквозь силу.
— В прошлый раз был пункт четвертый, если не путаю? Зачем, спрашиваешь, я отдал эту несчастную последнюю каплю? Записывай…
Стейн хотел, чтобы сказанное им звучало иронично, но Милли чувствовала, что на самом деле он пытается сообщить ей сейчас что-то очень серьезное, важное для него.
— Пятое правило, Милли. Лучше умереть самому, чем позволить погибнуть тому, кого…
Мышцы Стейна свело судорогой, и он потерял сознание.
18
— Стейн! Очнись! Очнись, пожалуйста! Не сдавайся!
Милли била его по щекам, пытаясь привести в чувство, но голова Стейна безжизненно моталась, как у тряпичной куклы.
Дорого бы отдала сейчас Эмилия за то, чтобы флакончик с ядом по-прежнему был в кармане. Она даже подумала о том, что может сбегать за ним и вернуться к Стейну, но вспыхнувшая надежда почти сразу угасла. Стейн слишком плох, он не дождется ее возвращения, умрет в одиночестве. И некому будет держать его за руку.
— Ну как же ты так… Я останусь рядом, — прошептала Милли и переплела свои пальцы с его, дав себе обещание, что не бросит Стейна, даже если на нее кинется десяток чудовищ.
Правда, тут же пожалела о том, что вспомнила о тварях. Не буди лихо, пока оно тихо. Словно в ответ на ее мысли, раздался шорох раскатившихся камешков, а следом… Вздох? Милли плотно сжала губы, чтобы не закричать, и стиснула пальцы Стейна. В случае необходимости она закроет его собой — вот и вся защита.
— Стейн… — прошелестело по залу. — Стейн…
Эмилия пискнула, не понимая, что происходит. Нечисть научилась разговаривать? Или галлюцинации начались?
— Не бойся, — произнес тот же голос, он уже окреп и сделался вполне различим.
Женский голос. И очень знакомый. Эмилия вскинула голову и вздрогнула. Этого просто не могло быть, но, если глаза ее не обманывали, в центре каменного круга стояла хрупкая девичья фигурка. Походная куртка разорвана на рукаве, волосы растрепались от быстрого бега, а на шее по-прежнему сапфировое ожерелье.
— Это неправильно! — крикнула Милли. — Ожерелье передали Стейну!
Призрак рассмеялся, но вовсе не зло, будто Эмилия была одной из ее студенток, испуганных, надо сказать, студенток, и придется как-то ее взбодрить.
— Ожерелье… Оно всегда со мной, в моей памяти, — улыбнулась она. — Не бойся, хомячок.
У Милли глаза полезли на лоб. И она туда же? Как это понимать?
— Вы… Все время были рядом со Стейном, да? Слышали все, что он говорит.
Призрак покачал головой, на этот раз печально.
— Увы, нет. Я была слишком далеко. А хомячком я звала Стейна, когда он был малышом. Он и сейчас малыш для меня… Стейн? Почему он на меня не смотрит?
Девушка подошла к краю и встревоженно поглядела на сына. Она будто оперлась ладонями о преграду, словно каменный круг ограждала невидимая стена, а она не могла выйти за ее пределы.
— Ариза…
Эмилия с трудом произнесла вслух имя той, чью смерть видела совсем недавно. Неужели это правда Ариза? Или Милли от отчаяния тронулась рассудком и разговаривает сама с собой?
— Да?
— Ариза, Стейн очень хотел вас вернуть… А потом…
В голове Эмилии вихрем пронеслись последние минуты схватки с нечистью, и вместо того, чтобы объяснять, нимфа указала на каменное изваяние.
— А потом нас ранили. Он отдал яд мне. Долго рассказывать. Я боюсь… Боюсь, что он умрет…
Эмилия всхлипнула.
— Так, значит, заклятие работает! Вы вернулись? Это правда вы?
Девушка, стоящая на каменном постаменте, выглядела совершенно живой. Румянец на щеках, грудь вздымается от дыхания. Милли даже показалось, что она уловила аромат осеннего леса.
Ариза грустно улыбнулась краешками губ, но смотрела в этот момент не на Эмилию. Она с любовью, нежностью и тоской смотрела на сына.
— Мой любимый мальчик. Каким взрослым ты стал. И таким смелым…
Наконец Ариза перевела взгляд на нимфу.
— Как тебя зовут, девочка?
— Эмилия.
— Эмилия, помоги мне. Сможешь подтянуть Стейна к жертвеннику? Иначе я не смогу до него дотянуться.
— Вы хотите его забрать? — ужаснулась Милли, испугавшись слова «жертвенник».
— Нет, что ты, — Ариза вновь улыбнулась легкой, хотя и невеселой улыбкой. — Я хочу, чтобы он остался.
Еще ничего не понимая, но зная, что Стейн этого бы хотел, Эмилия приподняла василиска за плечи, чтобы подтянуть ближе к камню, однако не смогла сдвинуть и на сантиметр. Раненое плечо снова заныло.
— Ох, Стейн, какой же ты тяжелый! Ты только держись! Здесь твоя мама, Стейн. Слышишь?
Стейн не слышал. Его бледность сделалась восковой, странно, как он еще дышал.
Эмилия глубоко вздохнула, подхватила Стейна под мышки, уперлась ногами в пол и, зажмурившись от усердия, потащила к кругу. Нужно было преодолеть меньше метра, но Милли оставила последние силы, пока тянула его за собой.
Когда плечи Стейна преодолели невидимую стену, оградившую камень, Ариза присоединилась. Вместе они заволокли василиска на жертвенник. Эмилия рухнула на колени, вытирая пот. Но и Ариза вспотела и ободрала костяшки пальцев, когда тянула Стейна.
— Вы… живая… — хрипло прошептала Милли.
Ариза по своему обыкновению печально улыбнулась и оторвала взгляд от Стейна. Ее тонкие пальцы нежно касались его щеки. Огляделась, точно впервые увидела, где она.
— Это ведь катакомбы под Кроусом? Знаешь, мои корни восходят к королевскому роду, что прежде правил здесь. Стейн знал, что кровь рода придаст заклятию больше сил…
Ариза не могла не заметить следов крови, испачкавшей жертвенник. Она сокрушенно покачала головой.
— Мой отчаянный мальчик.
— Но он… Сделал это! Все было не зря!
Эмилия непроизвольно протянула к ней руку, чтобы дотронуться, и Ариза, угадав ее стремление, подставила ладонь. Кожа оказалась теплой.
— Жива… — сказала он и тихо добавила: — Но всего на несколько минут и только в границах жертвенника. Зато я смогу наконец сказать сыну, как сильно его люблю.