– Ты отвратителен!
– Да он и так был сильно помят, – мрачно проворчал Скарн. – Ничем особо они ему не помогут – а глянь, какой он был упитанный.
«Я беру свои молитвы назад, – про себя обратился Баррик к богам. – Я не имел права просить вас помогать этому пернатому подлюке».
В переводе сварливой птицы было трудно до конца разобрать, что пыталась сказать напуганная мелюзга, но по крайней мере Баррик догадался, что они с вороном поднялись на увал, который протянулся далеко через лес, а сейчас им следовало опять спуститься с него, чтобы обогнуть место под названием Проклятый Холм. За что он получил такое название, Баррик не знал. Скарн теперь сердился, и из него удалось только вытянуть, что «те, кто бродит там, возвращаются сумасшедшими или изменившимися».
В любом случае, если он правильно понял слова маленького народца, как только они минуют это нехорошее место, им останется примерно один дневной переход до более безопасных земель за границей владений шелкинов.
Не то чтобы Баррику нравилось, когда в лицо выпускают сотни стрел-иголок, но он всё-таки пожалел, что шило-феи ушли. Ребёнком он слышал много историй о маленьком народце, но никогда не думал, что увидит их вживую – прямо сказать, толпами по замку Южного Предела они не сновали. Но вот, пожалуйста, они есть и теперь он их встретил. Ещё один нежданный поворот в его жизни, которая на поверку оказалась даже более странной, чем Баррик мог бы ожидать.
«Конечно, – добавил он про себя, – в последнее время жизнь обернулась к тому же ещё и хуже, чем я думал, что она может быть».
Они продолжили путь к гребню увала и в конце концов нашли скальный выход, на несколько футов поднимавшийся над деревьями, так что Баррик смог немного осмотреть окрестности. Устало карабкаясь на скалу, он напомнил себе, что ощущение, будто время просто летит, хоть в целом, возможно, и верное, по большей части всё же – иллюзия: до заката ещё далеко – каким бы там тёмным ни выглядело небо. Да, вскоре ему придётся сделать привал, но он не останется в темноте. Через несколько часов он встанет, но солнце не поднимется. Здесь не изменится ничего.
«Может статься, что и Южный предел, и все Пределы выглядят теперь точно так же, – думал принц. – Может быть, квары протянули своё сумрачное одеяло над всеми землями людей. И может быть, Бриони и все прочие в Южном Пределе видят ту же самую картину». И это была пугающая, безотрадная мысль.
Он устремил взор на растрёпанное туманное море древесных верхушек. Маленький народец был прав: юноша сидел на вершине длинного гребня, прорезавшего лес, словно насыпная дамба. На горизонте впереди, там, где туман был гуще всего, над лесом и грядой возвышался одинокий громадный холм – величественная зелёная шапка в дымчатой опушке, увенчанная кольцом высоких голых камней, похожих на сломанные зубы. Может быть оттого, что холм плыл над морем тумана и при этом был окутан собственной плотной дымкой, он выглядел древним и таинственным, как старик-нищий, так обмотавшийся лохмотьями, что его и не заметишь на груде тряпья, пока он не шевельнётся.
У Баррика даже сомнения не возникло, стоит ли следовать совету шило-фей: ему ни капли не хотелось оказаться рядом с Проклятым Холмом.
Принц страшно устал, но сон не шёл к нему, и он сидел, уставившись в никуда и надеясь, что всё-таки сможет заснуть. Старый ворон, нахохлившись, прижался к Баррику и тоненько сопел во сне. Над головами их листья подрагивали под ударами дождевых капель, а вокруг расстилалось плоское, серое одеяло сумрака.
– Когда же я в последний раз видел солнце? – спросил себя принц. – Или луну, например? Клянусь Тремя Братьями, как здешние существа могут так жить? Им даже звёзд не видно!
В преданиях говорилось, что Племя Теней создало завесу около двух веков назад, укрывшись под ней от мира, как под пологом, когда их вторая атака на земли людей завершилась неудачей – но зачем? Неужто они настолько боялись человеческой мести, что предпочли навсегда забыть и солнце, и чистое небо – вычеркнуть из жизни даже сами ночь и день? Он видел воинов фаэри на поле битвы – даже будучи в меньшинстве они разгромили армию Южного Предела. Трусами они уж точно не были. Неужто их было настолько меньше или они воевали настолько хуже двести лет тому назад…?
От этих мыслей Баррика отвлекло какое-то движение в ветвях высоко над головой. Он остался лежать неподвижно, а глаза сощурил так, будто они были закрыты, оставив лишь узкие щёлочки. Вот оно! Что-то пробиралось сквозь крону наверху, словно гигантский белый паук – шелкин!
Откуда-то рядом бесшумно выползло второе бледное существо и оба они затаились на дереве, глядя вниз. Баррику оставалось только лежать тихо. В конце концов он притворился, что только просыпается – зевнул и потянулся. Шелкины на мгновение замерли, а затем отступили обратно в густую тень, но сердце Баррика ещё долго не переставало учащённо биться.
Так значит, они всё ещё были поблизости. Чего эти мерзкие твари ждут? Зачем бы ещё этим гадам преследовать его, как не затем, чтобы выждать случая и напасть, но ведь он уже несколько раз спал, а они ничего не предприняли. Так чего они дожидаются?
Вероятнее всего, подкрепления.
Моросящий дождь стучал по листьям над головой и время от времени капли срывались вниз, щекоча принцу лицо, но это было неважно: всё равно в ближайшее время спать ему не придётся.
Баррик со Скарном шли по хребту увала сколько это было возможно, но постепенно холмы начали понижаться – каждый последующий оказывался меньше предыдущего. Проклятый Холм маячил впереди, закрывая собою небо, как купол исполинского храма, молчаливый и таинственный. Баррик не особенно хотел углубляться в темноту лощины, где деревья заслоняли даже тот скудный свет, что источало здешнее небо, но если это был лучший способ обойти место со столь дурной славой, ну, что ж, решил он, пусть будет лощина.
Даже Скарн, кажется, подрастерял уверенность.
– Пахнет она всё хуже, та гора, как мы ближимся, – и это было самое внятное из его объяснений. – Смердит древностью да мёртвыми богами – хуже, чем в Глубинах. Даже шелкины там не показываются.
«Хуже, чем в Глубинах…» – Баррик поёжился и отвёл взгляд. До последнего вздоха не забыть ему кошмарных туннелей и одноглазого Джикуйина, чудовищного короля бездны.
Поэтому они начали спуск под мелкой моросью, вдоль по заросшим лесом расщелинам, вертикальными складками окаймлявшим основание высокого холма, и вершина нависала над ними, словно погружённый в раздумья великан. Мрак, царивший в лощинах, заставлял Баррика чувствовать себя намного более уязвимым, чем когда он шёл наверху, по гребню увала. Даже Скарн, который обыкновенно улетал далеко вперёд, иногда пропадая, казалось, по целому часу, теперь жался к Баррику, перепархивая вперёд лишь на несколько деревьев зараз, и ожидая, пока юноша догонит его. Так что ворон первым заметил, что их опять преследуют.
– Трое этих, шелкинов, – прошипел он на ухо Баррику. – Прям позади вон тех деревьев, – ткнул он клювом в нужном направлении. – Не смотри!
– Проклятье, они нашли себе дружка, – принц изо всех сил постарался не поддаться страху. В прошлый раз на него напали по меньшей мере полдюжины, и он победил их – и уж троим никогда не одолеть Баррика Эддона, мастера копья-рвущего-шёлк! И всё же, где три шелкина, там в скором времени может оказаться и больше…
«Да когда ж мы выберемся из этого треклятого леса? Я больше тут ни дня не вынесу!» – но память о нескончаемой череде древесных крон за Проклятым Холмом была свежа: Баррик знал, что на открытое место они выйдут ещё нескоро.
Скарн пролетел немного вперёд, чтобы присмотреть более-менее безопасное место для ночлега. С каждой минутой голод терзал принца всё сильнее. В последние несколько дней он ел очень мало: ягоды да птичьи яйца, которые он высасывал сырыми из скорлупы. Мясо и огонь для его приготовления казались невиданной роскошью, вещью, о существовании которой он даже вспоминал с трудом.
Все принцы, решил он, должны поплутать по годику за Границей Тени – это научило бы их ценить то, что у них есть. Боги свидетели, научило бы!
Движение где-то рядом заставило юношу вздрогнуть. Он поднял глаза и увидел, как что-то белое исчезло за деревом, а затем ещё одно неясное бледное пятно мелькнуло подальше в лесу, – и понял, что твари подобрались ближе. «Может, они решили, что мы остановились, потому что я ранен?» Принц поднял камень и стал напоказ точить конец сломанного копья – в надежде на зрителей. Он обмотал кусок ткани, оторванный от рукава, вокруг рукояти, чтобы оружие удобнее было держать, и всё же страстное желание обзавестись мечом или хотя бы приличным ножом не оставляло его.
Скарн спорхнул с дерева, и, хлопая крыльями, уселся на землю у ног Баррика.
– Четверо, – выдохнул он. – Ох, крылья, держите меня крепче, мы так быстро летели, чтоб сообщить! Четверо, и тащат сеть.
– Я видел их, – тихо сообщил Баррик, указывая большим пальцем, где. – Вон там.
– Там? Не, эти вона, впереди. Если и ты видал кого-то, это уж будут другие.
Вскакивая на ноги, Баррик сотворил знак Тригона.
– Ублюдочные твари! Они пытаются нас окружить! – на принца нахлынула та же леденящая беспомощность, какую он чувствовал на краю леса у Колканова поля, в тот момент, когда он и его соратники поняли, что фаэри их обманули – что Народ Сумерек не обратился в бегство, но удвоенным числом атакует их со всех сторон. Крики ужаса, исторгнутые людьми Баррика, когда они в один миг из охотников превратились в добычу, будут звучать у него в ушах до конца жизни. – Бежим!
Он понёсся вперёд, уходя в сторону как от того места, где, по словам ворона, ждали четыре шелкина с сетью, так и от того, где сам видел их. Мгновением позже его обогнал Скарн.
– Позади их тьмища! – прокричал он.
Баррик оглянулся. С полдюжины замотанных в шёлк существ перескакивали по веткам или мчались по земле странными прыжками, одновременно напоминая движениями и больших обезьян, и насекомых.
Обратно вперёд он повернулся как раз вовремя, чтобы заметить ещё двоих, выступивших из теней меж двух шишковатых стволов и раскручивавших нечто похожее на рыболовную сеть. Баррик едва успел метнуться в сторону – и почувствовал, как на миг его руки вскользь коснулся липкий кончик одной из нитей. Скарну пришлось резко взмыть вверх, чтобы избежать сетей, и он исчез среди веток.
Ещё больше бледных фигур заскользило к Баррику, сжимая круг. Почва была предательски каменистой, так что юноше всё время приходилось следить за тем, куда он наступает, но даже бросив мельком взгляд на преследователей, Баррик, как ему показалось, насчитал не меньше дюжины – если не больше. Твари пытались создать перед ним живую стену, отступая по бокам медленнее, чем впереди – ещё чуть-чуть, и он будет окружён.
– Нет! – заорал Баррик и резко затормозил, ухватившись за ветку, чтобы не упасть. На миг его ноги в самом деле оторвались от земли, и больную руку, на которой он повис всей тяжестью, от локтя до плеча и шеи словно пронзила раскалённая молния. Четверо или пятеро новых шелкинов, которых он даже не заметил, сползали вниз по стволам – ещё десяток шагов, и принц бы просто врезался в них.
– Назад, птица! – крикнул Баррик, надеясь, что ворон его услышит, потом развернулся и бросился бежать обратно откуда пришёл – вверх по склону. Тот оказался круче, чем помнилось юноше, так что бежать было особенно некуда – пора было подумать о том, чтобы защищаться.
«Если у тебя нет выбора, – твердил ему Шасо, – пусть хотя бы решение о том, где принять бой, останется за тобою. Не позволяй врагу диктовать тебе условия.»
Шасо. На мгновение Барриком овладели печаль и горечь потери, и даже ужас – не столько от мысли, что он умрёт в лесу, сколько от осознания того, как много вещей он никогда не узнает, никогда не разгадает и не поймёт.
Может, когда умираешь, то узнаёшь всё. А может – и ничего.
– Не туда! – Скарн летел рядом, изо всех сил стараясь ни во что не врезаться на лету. – В той стороне Проклятый Холм! Вспомни, что говорили феи!
Баррик споткнулся о корень, но быстро выровнялся и продолжил лезть вверх. Что ж, почему бы и нет? Разве ворон не сказал, что даже шелкины туда не суются? И если уж придётся держать оборону, места лучше ему не найти – на открытом пространстве, со скалами, прикрывающими ему спину.
– Хозяин! – в отчаянии воззвал Скарн, видя, что Баррик стал карабкаться ещё упорнее. Ворон спланировал на камень прямо перед ним. – Хозяин, на том холме ждёт верная смерть!
– Делай, что хочешь, – ответил он птице, – но я иду туда.
– Не хотим бросать тебя, но там мы точнёхонько сгинем!
Вскоре уклон стал таким крутым, что Баррику пришлось почти встать на четвереньки, и чтобы подтянуться, он ухватился за низко висящие ветки. Принц слышал, как шелкины продираются сквозь листву позади и всё громче бубнят свою странную охотничью песню.
– Давай! Улетай, бестолковая птица! – выдохнул он. – Если пришёл мой час, я хочу хотя бы умереть на просторе.
– Кар-р! – раздражённо прокаркал ворон, – Неужто все, кто живёт под солнцем, такие… такие упрямые, пустоголовые идиоты?
Но ответа он ждать не стал. Вместо этого Скарн расправил крылья, взмыл в небо и исчез.
Глава 7
Королевский стол
«Кирос Сотерианский приводит цитаты – как дополнительное доказательство святотатственной природы верований фаэри, – того, как близко их версия Теомахии следует Ксандианской Ереси, изображающей Тригон врагами человечества, а побеждённых Змеоса Белое Пламя и его братьев-богов – благодетелями рода людского…»
– Гнев и печаль овладели мною, когда я получил известие об этом ужасном событии, ваше высочество, – сказал Финн Теодорос, – об убийстве вашей служанки! Даже в темнице, где меня держат, все только о том и говорят.
– Для семьи Талии, погибшей малышки, это намного больнее, – Бриони грустно улыбнулась ему. – «Высочество» – так странно слышать это от тебя, Финн.
– Ну, наверняка тебе было ещё непривычнее, когда во время путешествия с нами к тебе обращались «парень» или «Тим», - он рассмеялся, – и впрямь Зория в бегах!
Она вздохнула.
– Честно сказать, я скучаю по тем временам. Пусть Тима кормили не так роскошно, как особу королевской крови, зато и отравить его никто не пытался.
– Но это и в самом деле кошмарный случай, ваше высочество. Есть у вас предположения, кто бы мог сотворить такое?
Бриони взглянула на дверь комнаты Теодороса, которую Эразмиус Джино нарочно оставил приоткрытой. В щель ей была видна цветная накидка одного из стражей. Глупо будет сболтнуть что-нибудь, не предназначенное для чужих ушей.
– Яд, от которого погибла девочка, предназначался мне – вот всё, что я знаю. Лорд Джино пообещал, что найдёт преступника.
– Лорд Джино? – Финн Теодорос горько усмехнулся. – Знаю его – настойчивый парень. Иногда прямо до ужаса. Уверен, он до чего-нибудь да докопается.
– Ох, Финн, они плохо обращались с тобой? – Бриони очень хотелось обнять его поникшие плечи, но девушка подавила в себе это желание: она ведь снова стала принцессой, а принцессам так себя вести не подобает. – Я говорила им, что ты хороший человек.
– Тогда похоже – простите, ваше высочество, – что они не доверяют и вашим словам.
Девушка бросила на дверь быстрый взгляд, а затем встала и тихо её затворила – если уж так жаждут подслушать, ну, пусть тогда открывают снова.
– Расскажи мне теперь, – попросила она, понизив голос, – у нас, пожалуй, не так много времени – что Броун хотел, чтобы ты сделал здесь, в Тессисе?
Лицо у драматурга стало совсем несчастным.
– Пожалуйста, ваше высочество, не карайте меня за то, что я вмешиваюсь в дела вашей семьи. Я делал лишь то, что лорд Броун приказывал мне делать – клянусь, я никогда не стал бы служить ему, если бы думал, что он замышляет дурное.