В освещенном тысячью магических фонариков зале вдоль стен толпились придворные. Юля стояла у колонны, рядом — Диин и Ветти. Центр, сверкая навощенным паркетом, пустовал. Вот, пересекая свободное пространство, к Ветровой направился Зергэ. К своему удивлению она не чувствовала неприязни. Напротив, ей стало тепло от его улыбки. Диин глубоко задышала и принялась обмахиваться крошечным веером так интенсивно, что до Юли долетал поток воздуха.
— Остынь, он идет не к тебе, — зашептала Ветти. — Это Апол, будущий жених Ясной зари.
Юля шагнула навстречу юноше, опустила и подняла глаза.
— Счастлив познакомиться с вами, Юлла, — произнес тот спокойно и с достоинством.
— Как добрались? — зачем-то спросила Ветрова.
— Чудесно, благодаря присланным Лучистой радостью фитрам.
Юля вложила пальцы в протянутую ладонь. Юноша спрятал свободную руку за спину и повел партнершу в центр зала. Там уже выстроились другие танцоры.
Совершая проходы и повороты, Юля изумлялась своему умению и знанию положенных па. Она ни разу не ошиблась, хотя в жизни не занималась не то что старинными, даже современными танцами. В какой-то момент она неприятно удивилась, увидев свою тонкую, почти прозрачную руку. Где мышцы, которые она так настойчиво тренировала? Захотелось напрячь их, проверить, но Зерге перехватил ее кисть и закружил партнершу вокруг оси. Танец продолжался.
— Невероятно польщен приглашением принять участие в отборе.
В очередной раз полные губы юноши сложились в приятную улыбку. Ветрова хотела напомнить, что отбор миновал, и парню нужно приступать к выполнению ее задания, но вместо этого кивнула и прошептала:
— За это следует благодарить матушку.
Они снова двинулись по залу в длинной череде пар: три шага вперед, удар ногой в пол, три шага назад… Но вот музыка стихла, и раздался громкий крик петуха. Еще… еще… Что за неугомонная птица! Откуда она здесь?
Горластый крикун продолжал надрываться и после того, как Юля открыла глаза. Издалека отзывались другие. Девушка схватила подушку и накрыла голову, спасаясь от шума, но уже через мгновение резко села в кровати. Почему она все еще в трактире?! Настольная лампа поприветствовала постоялицу мягким светом. Сквозь занавески пробивались розовые солнечные лучи. Вскочив с постели, Ветрова пересекла комнату, раздвинула шторы. Что за проклятье? Этого просто не должно быть!
— Юлла! — послышался из-за двери голос Берта. — Открой, пожалуйста. У меня руки заняты.
— Погоди! — отозвалась она, хватая со стула штаны. — Я не одета.
Спешно натянув джеггинсы, схватила вчерашнее письмо, скомкала и сунула в карман сюртука. Распахнула дверь. В полумраке коридора обнаружился Каук с подносом в руках.
— Завтрак! — объявил он, с горделивой улыбкой шествуя к столу.
— Приве-е-ет, — запоздало поздоровалась девушка и спешно сдвинула в сторону оставленные с вечера бумаги. — Сколько надо заплатить?
— Это подарок, — улыбался Берт. — Хозяин так проникся твоей историей, что расщедрился. Садись. Поешь.
— Какой еще историей? — уточнила Ветрова, отправляя в рот ложку золотистой пшенной каши, щедро приправленной сливочным маслом.
— Я рассказал, что ты ищешь отца. Громила прослезился от умиления. — Парень попятился к двери: — Завтракай, а я пойду вниз. Надо договориться с обозом, чтобы нас захватили в столицу.
— Это еще зачем? — Юлька поперхнулась.
Постепенно осознавая весь ужас случившегося этой ночью, она интуитивно чувствовала, что помочь ей теперь не сможет никто кроме шамана. Раз не получилось порвать с этим миром с помощью капель, пусть он исправляет ошибку.
— Фитров у нас нет, — пожал плечами Каук, — Лошадей здесь не достанешь. В Темных чащобах города — редкость. Только в столице можно разжиться чем-нибудь путным. Потом… у меня там тетушка живет.
Ветрова уплетала кашу, запивая молоком из глиняной кружки, и выразительно двигала бровями:
— У-у, мне нужно обратно.
— Как? — Взявшийся было за ручку двери парень, вернулся в комнату: — Мы же собирались правителя искать! За этим сбежали!
— Я фитра освободить хотела всего лишь. Теперь к Дюгору в гости прямиком.
— К Дюгору? — Берт опустился на свободный стул. — Так нет его в Росистых лугах.
— Есть! — Юля отложила ложку и промокнула губы салфеткой. — Я у него бывала.
— Хм… — парень поскреб ногтями затылок. — Видно, после этого Лучистая радость и приказала его выдворить из страны.
— Когда? — подскочила Ветрова, готовая наброситься с кулаками на оторопевшего Берта.
— Так… это… Позавчера, кажется. Я их разговор подслушал.
— Чей?
— Отца моего и правительницы.
Обессиленная девушка нащупала край кровати. Села. Руки ее повисли, а голова свесилась. Поза выражала крайнюю степень безнадеги.
— Раз нужен Дюгор, — Берт подскочил как на пружине. — Едем в столицу. Он тоже не на фитрах скачет. Наверняка с предыдущим обозом ушел. Догоним!
Он унесся, громко топая сапожищами и крича на бегу, чтобы Юлла одевалась и выходила в общий зал.
Вчерашние знакомцы, протрезвев, оказались вполне приличными людьми. Каук проявил чудеса дипломатии, договорился с главным — тем, что накануне чуть столешницу кулаком не проломил — доехать обозом в столицу всего лишь за две серебряные монеты.
— Чего уж, — негромко ворчал он, — место есть. Потап, опять же, просил.
Потапом звали хозяина трактира.
Ветрова предусмотрительно спрятала волосы под шляпу, презентованную Бертом, и помалкивала. Ее принимали за парнишку. Недалекого. Брата толстяка. Это было удобно. Юльке было тошно и без разговоров.
Первую половину дня Юлины попутчики молчали. Лошади тянули тяжелые повозки, люди ехали, свесив ноги. Хмурились. Дремали. Еще бы! Вчера слишком рьяно праздновали встречу с Темными чащобами. Юля вздыхала каждые две-три минуты, не замечая этого за собой. Как она могла обмануться! Коварный колдун! Обещал, что Призванная забудет дорогу в иной мир, утаив от нее, какой из двух станет теперь единственным. «Должно быть противоядие, — утешала она себя, — он дал мне экстракт Путаницы, надо найти Распутницу» Усмехнулась: забавное получилось название.
Часа через два после полудня устроили привал. Берт суетился у костра, помогал и с дровами, и с водой, и с помешиванием варева. Обозники оживились, работали слаженно, новенького хвалили.
— Брательник-то твой, что ж сычом сидит? Убогий? — подмигивал Берту румяный весельчак.
— Горе у него, не трогайте, — объяснял Каук.
Юлька была ему благодарна. «Милый-милый Берт, если бы только знал, как ты прав».
Пообедали оперативно. Отправились дальше, надеясь до полуночи прибыть в сельцо с придорожной гостиницей. Выглянуло солнце, и хотя высокие сосны затеняли дорогу, развидневшееся небо поднимало настроение. Юлька привалилась спиной к сидящему рядом с возницей Кауку, провожая взглядом уплывающие назад обочины. Растительность здесь была буйной. Высохшие стебли чертополоха возвышались в человеческий рост. Понадобится сбегать в кустики, так не продерешься. Ветрова успела пожалеть, что ввязалась в путешествие. С другой стороны: а что было делать? Она с тоской вспоминала маму: каково ей теперь? Что происходит там? Страшно даже предполагать. Может, Юлла чудесным образом переселилась в тот мир? Вряд ли. Хотя, родители, конечно, обрадовалась бы такой покладистой дочери.
Завязались беседы. Кто-то затянул заунывную песню. Пригорюнившаяся путница слушала разговор Берта с Курчавым. Так звали могучего, совершенно лысого человека, пустившего «братьев» в свою повозку. Курчавый расспрашивал о новостях из Вудгорода — столицы Темных чащоб, где он не был уже давно и куда теперь направлялся обоз. Каук оказался сведущим собеседником. Его тетя регулярно присылала довольно объемные письма. Юля вспоминала, как накануне мчала по небу, а темные линии обозов не дороге, казались неподвижными.
Сумеет ли она разыскать Дюгора? Захочет ли тот помочь? В его ли это силах? — сотни вопросов вспыхивали в мозгу. Ответов не было. Возможно, прав Ангел: надо было лететь в Грозовые утесы к могущественной нимфе. Но кто знал, что капли подействуют совсем не так, как она ожидала? Юля надеялась проснуться в собственном мире, оставляя здесь истинную Юллу. Та могла продолжить путь с Бертом, разыскивая отца, либо вернуться домой и, обладая магией подчинения, не отпустила бы фитра.
В результате, избавив от рабства Ангела, Ветрова сама стала пленницей.
Тащились по проселочной, не слишком широкой дороге так, что казалось — пешком будет скорее. Но с обозом все-таки безопаснее. Во главе и в хвосте ехали верховые, как Юля поняла из объяснений Кучерявого — маги-воины. Не слишком могущественные, однако, со зверьем и лихими людьми вполне справятся. Сам он тоже похвастал оружием. Это была трубка с поршнем и обоймой зажигательных зарядов. Каук из вежливости, или искренне — трудно было понять — восхищался. Ветрова встречала описание огнеметов в «Хрониках» и не особенно впечатлилась — ничуть не лучше рогатки.
Двигались на юг. Стемнело резко, словно кто-то могущественный задул небесную лампу. Луна, хоть и вышла, но стыдливо пряталась между сосновых макушек. Обозники то и дело устраивали перекличку, чтобы не потеряться в темноте. Но вот послышался собачий лай. Неподалеку было жилье. Юлька соскочила с телеги и пошла, держась за оглоблю. Требовалось размять затекшие ноги.
Гостиница стояла на краю села. Просторный двор от подступающих деревьев защищала трехметровая ограда, больше похожая на оборонительные укрепления, чем на привычный деревенский или дачный забор.
— Здесь опасно? — словно прочитав Юлькины мысли, спросил Кучерявого Берт.
— Людей не тронут. Конокрады орудуют. Куда нам без лошадок? — ответил тот. — Это вас фитры разбаловали, а нам таких послушных и преданных помощников не видать!
Юля пересекла двор, но не торопилась подниматься по ступеням крыльца. Стояла в сторонке, наблюдая, как распрягают и чистят лошадей, как распределяют ночные дежурства и подначивают друг друга уставшие, но не теряющие присутствия духа мужчины.
Куак отлучился, но скоро прибежал с перепуганным лицом.
— Что случилось? — равнодушно спросила Ветрова.
— Комнаты общие! — выпучив глаза, зашептал Берт. Спать придется на полу, человек по десять!
— Я не хочу спать, — успокоила его Юля, — здесь посижу. Иди, отдыхай.
— Не-е-ет! — замотал головой парень.
Он схватил ее за руку и потащил в гостиницу. Миновали трапезную, где и столы, и стены пропитались запахом жареной рыбы, поднялись по узкой лестнице на второй этаж. Если бы не поддержка парня, Юлька бы точно кубарем скатилась по ступеням, уж очень они были неудобные.
— Куда ты меня тянешь? — спросила на выходе в темный коридор.
— Хозяин сказал, что здесь спальня для двоих. Но ее занял проезжий целитель.
— Не заморачивайся, Борь! — отмахнулась Ветрова. — В общую комнату я, конечно, не могу идти — не лягу же в шляпе спать, но и человека беспокоить не хочется. Реально, посижу где-нибудь в уголке, а завтра в телеге отосплюсь.
Каук оказался настолько же упрямым, насколько толстым. Шагнул к ближайшей двери и постучал. Ответа не последовало, однако парень не сдавался, долбил с диким грохотом и орал:
— Господин, уступите комнату на одну ночь! Плачу тройную цену!
— Убирайся к темным духам! Чтоб тебя покорежило, — услышала Юля знакомый бас.
— Откройте, господин, мой брат болен, — не унимался Берт.
В ответ раздались новые ругательства. Ветрова подошла ближе и оттерла толстяка от двери.
— Дюгор, это Юлла. Надо поговорить.
С минуту было тихо, потом щелкнул замок, заскрипели несмазанные петли. В освещенном магической лампой проеме возникла знакомая фигура.
— Которая из двух? — Цепляясь за косяк, колдун наклонился, вглядываясь в лицо девушки. Та отпрянула и замахала рукой, разгоняя запах перегара. Дюгор вздохнул: — Вижу. Не наша. Заходи.
Юля попросила Берта спуститься вниз. Не реагируя на его взволнованные замечания, зашла вслед за покачивающимся стариком и прикрыла дверь.
Комната была тесной. У стен — две кровати, между ними ширма. В одном углу дверца в смежное помещение, в другом — стол и табурет. На столе бутылка с мутной жидкостью на дне, кружка, ломоть хлеба, луковица. Резкий запах и ряд опустошенных бутылок в углу свидетельствовали о том, что пьянствовал колдун не первый день.
Дюгор опустился на колени перед кроватью и вытянул из-под нее плоский короб. Пока Юлька разбиралась с устройством форточки, колдун порылся в вещах и добыл кисет.
— Сейчас-сейчас. Все будет в порядке.
Вместе со свежим ветерком в комнату влетела надежда. Юлька сияла: Дюгор согласился помочь! Разочарование не заставило себя ждать. Кисет содержал «Протрезвитель». Старик втягивал порошок то одной, то второй ноздрей, оглушительно чихал и повторял каждый раз:
— Порядок… порядок. — Проведя процедуру, он оправился и спросил абсолютно трезвым голосом: — Ужин заказать тебе?
Девушка замотала головой и, пересиливая рыдания, заговорила:
— Как вы можете … спокойно… Не совестно? Лжец! Зачем вы оставили меня здесь? Хоть понимаете, что мои родные теперь…
Она не договорила. Села на табурет и закрыла лицо ладонями, не в силах больше сдерживаться. Плакала она долго. Колдун успел сходить за кувшином.
Вода оказалась необычайно вкусной. Ветрова выпила две кружки, успокоилась, лишь голос немного подрагивал.
— Не пойму, зачем вы так поступили, — говорила она. — Вот и правительница вас турнула. Это ее благодарность? Уж лучше бы все по-честному сделать. Не хочет Юлла возвращаться, отпустите. Куда она там намылилась. Мне домой надо.
Дюгор уселся на кровать и стал вдумчиво массировать колени.
— В обитель Праматери надеется попасть. Справедливо. Она — невинно погубленная.
— За Ясную зарю можно не волноваться. — Юля сцепила руки и хрустнула суставами пальцев. — Со мной как быть?
— Не знаю, девочка. Прости меня. Я не со зла.
— Что значит, не со зла? — взвилась Ветрова. — Давайте противоядие. Срочно!
Полный боли взгляд старика заставил ее замолчать и снова опуститься на табурет.
Экстракт Путаницы, как искренне считал Дюгор, давая Юльке капли, был единственным известным ему способом закрыть душе дорогу в другой мир. То, что она не нашла пути туда, куда стремилась — не его вина. Теперь колдун не представлял, как помочь Призванной.
Куда теперь ехать? Зачем? У кого искать помощи? В столице Темных чащоб теперь нечего делать. Они с Кауком собирались разыскать там колдуна. Вот он тут. К Нимфе Грозовых утесов без фитра не добраться, да и поможет ли она — не известно.
— Вот что, девочка, — старался утешить приунывшую Призванную шаман, — давай вместе вернемся в Росистые луга. Мне двух лошадок обещали завтра пригнать.
— Двух?
— Я хотел попутчика найти, одному все ж несподручно по лесам, вот и заказал две. Жду.
— Не могу. Со мной парень. Берт.
— Зачем он тебе? Пусть с обозом едет.
Юля покачала головой — так не годится.
— Ну, как знаешь, — согласился старик и указал на дверь в углу: — Умойся перед сном, а я в трапезную спущусь.
Девушка сбросила, наконец, надоевший сюртук, повесила на крючок. Шляпу устроила на полке и прошла в умывальню. Там нашлись вполне сносные удобства. Намывшись и почистившись, вернулась в комнату. Дюгора не было. На столе ждала кружка молока. В молоко добавили мед. Юле недолюбливала этот вкус, но выпила, все-таки старик проявил заботу. Заснула, едва приняла горизонтальное положение. Как вернулся сосед, не услышала.
Как и в прежние времена Юльке ничего не снилось. Элеонора поправила бы: не запомнила. Зато выспалась как летом на даче. Не слышала ни говора отъезжающих людей, ни ржания лошадей, ни скрипа колес. Открыв глаза, увидела освещенный утренним солнцем потолок с потемневшей, местами осыпавшейся штукатуркой. Спальню готовили для важных персон, но таковые сюда не заглядывали, вот она и пришла в запустение. Приподнявшись на локте, девушка уткнулась взглядом в ширму, отгородившую ее половину от остальной комнаты. Не помнила, чтобы устанавливала — упала вчера словно сбитая шаром кегля. Тихо. Где, интересно, все?
Возвращая бодрость, покачала пресс — без фанатизма, это тело еще не привыкло к нужным нагрузкам, сползла с кровати, раза три отжалась от пола. Для начала достаточно. Влезла в джеггинсы и ненавистный свитер. Зашнуровала кроссовки. Все. Готова. Заглянуть в укромный уголок и можно в путь. Куда только? Это вопрос. Сдвинула ширму и едва не напоролась на висящего в полуметре над полом шамана.