— Дюгор, — позвала, — доброе утро.
Никакой реакции. Веки сомкнуты, морщины разгладились, кожа посвежела, утратив вчерашний серый оттенок. Пусть зависает, — махнула рукой Ветрова. — Надо разыскать Каука.
В трапезной нашлось лишь два человека: мужчина с костылем, привязанным к культе правой ноги и сметающая крошки со столов женщина в длинной юбке, почти полностью спрятанной под фартук, фривольной кофточке и чепце поверх вьющихся светлых волос.
Инвалид шел вдоль длинного прилавка, собирая беспорядочно расставленные немытые кружки. Запах жареной рыбы чувствовался меньше, но к нему примешался резкий чесночный. Юля поздоровалась и спросила, где обозники, неужели еще спят. Женщина обернулась, приоткрыв рот от удивления:
— Тебя забыли?
— В смысле?
— На рассвете еще уехали.
— Погодите… — пыталась вникнуть Юля, — парень с ними был, толстый. Он-то здесь?
— Убыл, — подал голос одноногий, привалившись к прилавку. С дюжину кружек он умудрялся держать нанизанными за ручки на узловатые пальцы.
Девушка затрясла головой. Этого не может быть!
— Так целитель-то, — визгливо сообщила женщина, — его чуть не пинками гнал! — Она бы засмеялась, вспоминая устроенное в трапезной представление, но ошарашенный Юлькин вид ее удержал. С нотками сочувствия в голосе спросила: — Брат? Да? А этот господин кем приходится?
— Чего лезешь! — одернул ее инвалид, показывая, что хозяин здесь все-таки он. — Покорми девчонку. Глянь, кожа да кости. Голодом ее морят, не иначе.
Вскоре перед гостьей стояла миска дымящейся запеченной картошки сдобренной сметаной и посыпанной рубленым укропом. Ветрова жевала, уперев взгляд в источенный временем сучок на доске столешницы.
От денег хозяин отказался. Дюгор заплатил вперед и за ночлег, и за стол.
— Ясно, — усмехнулась Юля, — все включено.
Побродив по опустевшим комнатам — нужно убедиться, что Каук слинял — вышла на крыльцо.
Солнце уже поднялось выше сосен. На ярко синее небо было больно смотреть. Или глаза щипало от спрятанных слез? На опустевшем, изрытом следами копыт и колес дворе хозяйничали куры. Пеструшки детально изучали комья земли, тыкались в них клювами, деловито кудахтали. В воздухе витал запах свежего навоза. Ветерок время от времени приносил хвойный аромат. Было бы хорошо, если б не было так безнадежно.
— Не простынь! — забеспокоилась кухарка и набросила на плечи девушке коричневую шаль крупной вязки.
Юля поблагодарила и уселась на перила. Здесь и нашел ее колдун, заботливо прихватив забытый в комнате сюртук. Щурясь посмотрел на солнце и сообщил:
— Скоро должны лошадей привести. Поедем домой.
Это «домой» резануло в самое сердце. Юля не хотела возвращаться в Росистые луга. Она все больше утверждалась в мысли, что старик ее использует. Понятно, что Дюгора тянет к своему удобному житью. Ясная заря — выигрышный билет. Правительница не сможет прогнать человека, доставившего сбежавшую дочь. Но самой Ветровой зачем это нужно? Даже если с помощью Пал Палыча она сумеет перерыть весь архив и найти нужное средство, опять придется сбегать из дворца. Ее Лучистость на сей раз будет тысячекратно внимательнее. Запрут, чего доброго там, откуда нет возможности попасть не только за пределы дворца, но и в библиотеку с тайным ходом. Дюгор возражений не слушал, твердил одно: надо смириться и жить.
Перспективка, ничего не скажешь! Со дня на день случится триумфальное возвращение Зергэ. Что если он разыщет правителя? Колдун, как и Лучистая радость, в этом не сомневался. С обручением тянуть не будут, это точно. А там и за свадебку. Вряд ли, раскусив Юлькин характер, правительница согласится ждать целый год, как обещала дочери.
Не так Ветрова представляла себе замужество. Поговорка из темных веков «стерпится — слюбится» всегда ее нервировала. Она вовсе не уверена, что человек, который ее не полюбил, сможет вытерпеть. Отец, к примеру, любил маму, но ее эмоциональность не смог выносить больше пяти лет. А если б не любил? Зергэ и придушит, как нечего делать, — вспомнилось отравленное яблоко — или отравит.
Старик ушел за вещами. Юлька продолжала изматывать себя рассуждениями. Изменит ли ее положение правитель, вернись он в Росистые луга? Уж от него бы Юлька не стала скрывать правду. Его лучистость приложит все возможные усилия, чтобы получить настоящую дочь и отправить самозванку восвояси. Ему никто не посмеет мешать! Однако были сомнения, что беглец поддастся на уговоры Зергэ, Арыка или Ватса. Особенно окрепли они после того, как Ветрова припомнила собственный опыт. Любимый папочка только казался заинтересованным в ее судьбе. Но стоит взглянуть критически, становится понятно: подарки и «эсэмэски» — лишь отступные. Он много лет прикрывал равнодушие мамиными запретами. Но к кому мама обратилась за помощью, испугавшись за дочь? К нему. А папуля передал заботу о ней «своей Эле». Даже не появился в клинике!
— Ну, теперь-то они завертелись, — процедила Ветрова сквозь зубы.
Стало неприятно от злорадства, тлеющего где-то между ключицами. В кого она превращается? Чтобы как-то отвлечься, спрыгнула на землю и, выбирая чистые участки, пробежалась. Она чередовала подскоки, бег спиной, боком. За этим занятием и застал ее Берт.
— Юлла!
Увидев толстяка, ведущего под уздцы двух лошадок, она завизжала и бросилась ему на шею:
— Борька! Мне сказали, ты с обозом ушел!
— Тихо. Давай скорее. Помогу.
Ветрова, не успев сообразить, что от нее требуется, почувствовала, как взлетает: Каук со сверхъестественной силой приподнял ее за талию. Через секунду Юлька лежала животом на отполированной коже седла. Поелозив, она умудрилась перекинуть ногу и усесться. Берт тоже не без труда взгромоздился на лошадь.
— Куда? — загремел раскатистый бас. — Чтоб тебя покорежило, толстяк! Это мои лошади!
Ветрова оглянулась на высунувшегося из окна разъяренного шамана.
— Скорее, Юлла! — Каук правил к выходу. Юлькина лошадка послушно шагала за ним.
Сама девушка совершенно не представляла, как обращаться с животным. Сзади послышался звон разбитого стекла. Лошади ускорялись. Ветрова сжимала коленями бока и вцепилась в гриву, не решаясь перехватить повисшие поводья. Ее здорово подбрасывало. Еще пять минут, и вместо мягкого места у нее будет здоровенный синяк. Безжалостный Берт словно не слышал ее криков. Только миновав село и свернув с главной дороги на едва приметную тропу, остановился на круглой затененной поляне.
— Что ты задумал? — Юля сползла с лошади и повалилась на землю. — К чему этот цирк с конями?
— Поднимайся, — строго сказал парень. — Тут недалеко, пройдемся.
— Объясни толком! Зачем ты украл лошадей у Дюгора? — спросила Ветрова вставая.
Ответа она не услышала, а увидела лишь хвост идущей за Кауком лошади. Выбор невелик: довериться толстяку, дожидаясь объяснений, или вернуться к шаману. Предпочтительным казался первый вариант. «Ставим галочку в этой клетке», — пробормотала Юля и повела лошадь за Бертом. Приходилось продираться сквозь кусты. Наконец, ветви расступились, открывая вид на ручей с илистым дном и песчаными берегами. Стоило перейти по связанным в примитивный мостик бревнам, как путники оказались у низкого строения, напоминавшего те, что рисовали в учебниках, изображая тяжкую долю крепостного крестьянства.
— Предлагаешь жить в шалаше? — ехидничала Ветрова.
Берт, привязывая лошадей, отрицательно покачал головой:
— Подождем проводника. Он к полудню обещался.
Невзрачная снаружи избушка, внутри оказалась вполне уютной. Потолок — низковат. Юлька едва не касалась его макушкой, а Берту приходилось пригибать голову. Сели на лавку у длинного, во всю комнату, стола. Разговаривали. Вернее, говорил Берт, Юльке оставалось только вздыхать.
Накануне вечером парень стремился во что бы то ни стало увидеть Юллу. Он дождался, когда колдун спустится в трапезную и постучал. Ответа не было. Рискнул зайти. Ветрова плескалась в умывальне. Берт уже собрался уходить, как заметил торчавший из кармана ее сюртука конверт.
— По карманам шарил? — вспыхнула Юлька.
— Разобрал свое имя, — криво улыбнулся толстяк. — Ты бы не прочла адресованное тебе письмо?
Понял он мало что, но встревожился не на шутку. И уж чего-чего, а делать вид, что он ни при чем, не собирался. Решив, что опасность исходит от колдуна, вздумал спасти девушку от Дюгора.
— Поэтому ты украл его лошадей? — засмеялась Ветрова.
— Не крал. Я их купил, — нахмурился Каук. — Он договорился, что лошадок приведут во двор, денег не отдавал. Я лишь перехватил конокрадов на подходе и предложил выгодную цену.
— Молодец, — Юля с улыбкой погладила парня по плечу. — Все правильно сделал. Я не хотела возвращаться во дворец.
— Он в Росистые луга собирался тебя везти? — удивился толстяк.
— А ты думал: зажарит и съест? — хихикнула девушка. — Сам-то куда меня поведешь?
Каук самодовольно улыбнулся:
— Я знаю, где искать правителя!
— Как это ты определил? — не поверила Юля.
Толстяк взглянул, как ей показалось, снисходительно:
— Пока ты расслаблялась, я дело двигал.
Ветрова только хмыкнула: ну-ну… дело он двигал… деловой. Рассказ Берта заставил снизить градус скептицизма.
Накануне, прочитав письмо, написанное Юлькой перед тем как она приняла капли, Берт испытал стресс и по обыкновению отправился его «заедать». Не успев получить заказанное блюдо, парень оказался свидетелем спора, разгоревшегося в трапезной. Чуть не дошло до драки. Хозяин вынужден был применять силу, усмиряя гостей. Когда разгоряченных парней разняли, Каук подсел к тому из них, кто говорил о фитрах.
— Ты видел летающих людей?
Чтобы никто другой не услышал, Берт наклонился к самому уху Сайта — так звали парня, обвиненного во лжи. Щуплый обозник выглядел моложе самого Берта, но успел побывать во всех соседних странах. Он недоверчиво покосился на любопытного толстяка и буркнул:
— Тебе-то что?
— Расскажи. Мы с братом ищем того, кто владеет магией подчинения фитров. — Каук придвинул к парню блюдо с зажаренной на огне бараньей ногой, к которой не успел притронуться.
Тощий поблагодарил кивком и стал есть, отрезая и отправляя в рот куски мяса. Говорил Сайт негромко, невнятно, прерываясь на глоток рома из глиняной кружки. Берт внимал, боясь упустить хоть слово, и неотрывно смотрел на блестящие от жира губы, на стекающий по подбородку сок, вдыхал дразнящий резковатый аромат баранины. Он не прогадал, отказавшись от ужина. Мужчина, передвигающийся в летающем кресле, по описанию рассказчика был похож на правителя. У него был спутник, тот самый парень — из подсмотренного с помощью прибора Жерло Ватса эпизода. Сайт видел этих людей неоднократно и клялся, что живут они в замке Виноградной лозы на северо-западе Серебряной лагуны.
— Далеко это? — спросила Ветрова.
— Традиционной дорогой очень далеко. Нужно добраться до Вудгорода, оттуда по тракту на границу и там еще не меньше суток. Здесь же, — Берт указал в окно, — через трое суток будем на месте.
Юля хотела спросить, почему в таком случае, никто не пользуется кратчайшей дорогой, но не успела. Открылась дверь, и в проеме, согнувшись чуть не вдвое, возник незнакомец. Пахнуло табаком и застарелым мужицким потом.
— Ты в горы? — раздался сиплый голос.
Наверняка у мужчины проблемы со связками: либо спазм, либо узлы от перенесенной инфекции. Хотя такой если запоет шансон, наверняка соберет толпу поклонников. Пока Юлька таращилась на нового знакомого, — тот представился Волком — Каук вел переговоры.
— Она знает по-нашему? — кивнул на девушку Волк.
— Нет, — ответил Берт. — Лужанка.
Юля прекрасно понимала речь, но не выдала себя.
— А ты откуда? — продолжал расспросы проводник.
— Тоже из Росистых лугов, но у меня тетка из Вудгорода. Я бывал Темных чащобах.
— Уговор такой, — проводник, так и не перешагнув порог, вытащил из кармана флягу. — Выпьете, когда придем к тоннелю.
— Зачем? — удивился Каук, но поднялся и взял флягу.
— Это, чтобы вы дорогу не запомнили. Нам тут путешественники ни к чему.
— Мы и так никому не расскажем, — парень попытался вернуть флягу, но Волк довольно резко оттолкнул его руку. — Клянись, что выпьешь и дашь подружке! Или разбежимся. Я и так против своих пошел. Многие недовольны тем, что я собираюсь сделать.
— Ладно-ладно, клянусь, — пообещал Берт, — выпью из твоей фляги и Юллу напою. Это нам не навредит?
— Проснетесь наутро и удивитесь, как сюда попали. Дороги назад не найдете, но вам и не нужно ведь? — Когда заказчик кивнул и спрятал флягу в свой баул, Волк напомнил: — деньги вперед.
Рука Ветровой невольно потянулась к привязанному к поясу кошельку, но заметив удивленно приподнятую бровь Волка, девушка сделала вид, что хочет завязать пояс потуже. Расплачивался Каук. Тут же отправились в путь. Проводник ехал первым, безошибочно находя едва приметную тропу, следом трусила лошадка Юли, замыкал цепочку Берт.
Итак, главное теперь, чтобы проводник не догадался о лингвистических талантах клиентки и не заподозрил, что она задумала заменить зелье обычной водой. Задачка оказалась не из легких. Волчара был начеку. Даже задремав, он чувствовал малейшее движение, слышал и треск сломанной под тяжестью Берта ветки, и шлепок убивающей комара Юльки. Что касается обычных звуков леса: проводник, будто не замечал их. Путешественникам непривычная среда представлялась опасной, Волк в отличие от них видел угрозу только от людей.
Ночевали на краю леса. Именно так, как поется в песне из мультфильма о Бременских музыкантах: стены — сосны великаны, крыша — звездное небо.
Остальной путь придется преодолевать по предгорьям. Юлька радовалась сухой погоде и страстно надеялась, что они доберутся до жилья, не попав под осенний дождь.
Спала тревожно. Хотя гора лапника поверх плотного ковра из рыжей хвои оказалась вполне удобной постелью, а плед из тончайшей шерсти дарил тепло, Юля долго возилась. Наблюдала за проводником. Тот сидел, привалившись к стволу сосны. Баул Каука стоял около его колена. О том, чтобы незаметно вытянуть флягу и пробежаться по лесу в поисках ручья, не стоило и думать. Надо подгадать момент так, чтобы ручей оказался рядом, и Волк отвлекся.
Проснулась она рано. Неохотно разлепила веки, мотнула головой. Села. Потянулась, изогнувшись и разведя руки: «М-м-м-м…» Было свежо, Юля с благодарностью вспомнила кухарку, чью шаль она ненароком увезла. Днем девушка заматывала поясницу, а ночью шаль пригодилась по прямому назначению: спасала голову от тянущей от земли сырости.
Деревья на краю леса уже купались в потоке солнечного света, но поляна не освободилась от матовой искристой дымки, нежной и свежей как поцелуй ребенка. Пахло землей, прелой листвой. В кустах неподалеку что-то ворочалось или шуршало. Медведь ли это присматривал зимнюю квартиру, кабан ли рыл почву в поисках сладких кореньев. Лес казался опасным и привлекательным одновременно.
Проводник исчез. Берт спал. Его дыхание было таким невесомым, что Ветрова присматривалась: дышит или нет. Причмокнувшие губы парня развеяли опасения. Этому обжоре наверняка снилось что-то съедобное. Довольная улыбка подтвердила Юлину догадку. Скорее всего, служанка поставила перед Бертом гору пирожных.
Надо пользоваться моментом — одернула себя девушка. Пока Волк гуляет, осмотреться, вдруг поблизости найдется родник. Удаляться больше чем на двадцать шагов побоялась. Бродила между похожих на карандаши стволов, сшибая поганки и мухоморы. Обнаружила-таки ручеек. А вот вылить зелье из прихваченной фляги не успела. Волк подкрался неслышно, схватил за руку. В глазах его ничего хорошего девушка не увидела.
— Пусти! — на родном языке Юллы, дублируя жестами, сказала Ветрова. — Я хочу пить.
Проводник покачал головой, отобрал флягу и указал на ручей. Юля пожала плечами, опустилась на корточки. Умылась, прополоскала рот. От студеной воды заломило зубы.
«Пусть он что хочет делает, — сердито думала она, — травиться этой дрянью не стану. Клятв не давала!» Впереди оставалось два дня пути. Может еще получится провернуть дельце. Хотя в лесу это было сделать проще, чем среди камней.