Пройдя в комнату, Грейсток хищно огляделся.
— Или я могу занять спальню, на которую имею полное право. — Его взгляд остановился на кровати, и в меня плеснуло яростью. — Эта постель мне тоже больше нравится.
Ну знаете ли…
— Я, конечно, всё понимаю: наглость — второе счастье, — медленно поднялась. — Но я и предположить не могла, что в тебе столько г… этой самой наглости. После всего, что между нами было, ты ещё смеешь говорить мне о своих правах? После того как бросил меня у алтаря!
Толку переливать из пустого в порожнее, но… не сдержалась! Слова вырвались, вместе с каким-то утробным рычанием и горячим желанием плюнуть на вазы. Вернее, плюнуть хотелось в кое-чью отмороженную рожу, а вазы разбить о голову. Кристофера. Все до единой.
Ничего! Накуплю новые. Надо же на что-то спускать его деньги.
Сама не заметила, как оказалась с ним рядом. Просто никакая ваза под руку так и не попалась, и я решила воспользоваться этой самой рукой и влепить ему пощёчину.
Особенно когда услышала холодно-безразличное:
— Так было нужно, Лорейн.
Удивительно, но он не остановил меня. Пощёчина вышла звонкой, я вложила в неё все свои эмоции. Ладонь закололо тысячами иголок, в то время как сердце кололи какие-то острые осколки.
— Так нужно было тебе! — не скажу, что стало легче. Хотелось повторить и ударить снова.
— Ну да, особенно мне, — Грейсток поморщился. — Возвращаясь к твоим фокусам: я не стану форсировать события, Лорейн, поэтому потрудись выбрать для меня нормальные комнаты. Иначе выбором придётся заняться мне, — припечатал резко.
— Знаешь, наверное, я всё-таки погорячилась, — глухо выцедила. — Нет, точно погорячилась! Когда сказала, что больше ничего к тебе не испытываю. Оказывается, это не правда. Я всё ещё тебя ненавижу.
Меня смерили таким ледяным взглядом, как если бы я разговаривала с ожившим айсбергом.
— Спокойной ночи, Лорейн.
— Кошмарных снов, Кристофер!
Стянув с кровати подушку, швырнула её в, увы, уже успевшую захлопнуться створку. Ничего легко бьющегося по-прежнему не видела. Вообще ничего не видела из-за застилавшей глаза чёрной пелены.
В тот вечер ни одна ваза так и не пострадала. Но что-то мне подсказывало, что это ненадолго.
Глава 11
Не знаю, снились ли плохие сны Грейстоку, а меня так точно всю ночь кошмары мучили. С его участием. Подсознание рождало страшные, ну просто-таки ужасающие картины: храм, и мы с Кристофером стоим у алтаря, взявшись за руки. Смотрим друг другу в глаза и клянёмся любить вечно, а он в довесок ко всему ещё и обещает оберегать меня от всякого зла.
Лучше бы поберёг от себя.
Самое ведь настоящее зло в чистом, первозданном виде. Хорды по сравнению с ним все мягкие, белые и пушистые.
Кстати, насчёт мягкого. Жуткая картина свадебного ритуала где-то под утро сменилась ещё более устрашающей: я лежала на простынях, совершенно нагая перед склонившимся надо мной мужчиной. Прохладный шёлк остужал разгорячённую кожу, в то время как жар сильного мужского тела воспламенял каждую мою клетку. Под ним я горела.
Проснулась в холодном поту. Не исключаю, что с воплями. Села на постели, чувствуя, как в груди бешено колотится сердце. Огляделась. Как же тут душно-то…
Оказывается, я забыла оставить окно приоткрытым, а без свежего воздуха всегда спала отвратительно.
А всё Грейсток! Выбил меня из колеи своими требованиями-претензиями, испоганил ночь и продолжает поганить мне жизнь. Комнаты, видите ли, ему не понравились… Ну тогда пусть ночует в коридоре!
В конюшню не пущу — там лошади. Их-то за что наказывать? Они ведь ни в чём не виноваты.
Пребывая в самом скверном расположении духа, позвала служанку и попросила её помочь мне скорее собраться.
— Герцог уже проснулся? — поинтересовалась хмуро, когда Энни заканчивала колдовать над моей причёской.
— Да, ваша све… сиятельство, — спешно поправилась девушка.
— Убрался?
— Насколько мне известно, завтракает.
Я издала раздражённое «гр-р». Видеться с ним не хотелось, но и прятаться в своей комнате тоже не выход. В конце концов, кто здесь хозяйка?
Когда спустилась в столовую, застала его светлость в обществе газеты и кофе. Дополнением к ним шли горка тостов, сваренные вкрутую яйца, сок и несколько видов джемов.
Видимо, миссис Флауэр посчитала, раз я не отдавала никаких распоряжений насчёт завтрака, можно с чистой совестью нормально покормить приживальца.
— Доброе утро, Лорейн, — поприветствовал меня приживалец.
Как сидел с раскрытой газетой, так и остался сидеть, даже не удосужившись на меня посмотреть.
— Увы, не могу пожелать тебе того же. — Беря пример с Грейстока, потянулась за свежей прессой, которую Додвелл всегда оставлял для меня на обеденном столе.
Потянулась не потому, что так интересовали последние новости — мне с головой хватило вчерашних, но ещё одна преграда между мной и Кристофером точно не помешает.
— Я попросил приготовить тосты с яйцами и беконом, — сказал он. — Помнится, ты их тоже раньше любила.
— Раньше я вообще много какой дряни любила, — сообщила невозмутимо, переворачивая страницу.
— Что любила — это хорошо.
Ууу, креманку тебе в рот!
Страницы газет традиционно пестрели нашими с ним фотографиями. По крайней мере, «Утренние хроники», которые держала в руках, переключаться на что-нибудь другое явно не собирались. Хорошо, имя Купера хотя бы больше не всплывало. Зато непонятно откуда взялся снимок трёхлетней давности со мной и мистером Экботом — моим бывшим. Зацепившись за фотографию, я пробежала по статье взглядом и чуть не заскрежетала от злости зубами. Почти вся страница была посвящена моим прошлым… хм, увлечениям: имена реальных любовников успешно соседствовали с теми, о существовании которых я даже не подозревала.
Да если бы я встречалась со столькими мужчинами, ни на что другое времени у меня бы уже банально не оставалось. Я бы попросту не выбиралась из спальни. Какое уж тут призвание и любимая работа, которой посвящала себя с утра до вечера.
Мужчины вроде Шона время от времени появлялись на моём жизненном горизонте, но не то чтобы очень часто. А теперь весь Инвернейл решит, что леди Ариас меняет любовников как перчатки.
Ерунда какая-то.
— Ты уже добрался до пятой страницы? — обратилась к Кристоферу.
— Ещё нет. А что?
— Мой тебе дружеский совет: не добирайся, пока не закончишь завтракать. Испортишь себе аппетит.
Мой так точно испортился. А всё благодаря какому-то лживому писаке, скрывавшемуся под псевдонимом Глас правды.
Пристрелила бы гада.
Разумеется, Грейсток тут же перевернул страницу и впился взглядом в разворот газеты, едва не выплюнув на неё свой кофе.
— Это правда?
Заметила, как пальцы колдуна скомкали края газеты. Швырнув её на стол, Кристофер просверлил меня мрачным взглядом.
— Все эти… личности! — проговорил брезгливо, почти что выплюнул, после чего резко повторил: — Это правда, Лорейн?
— А разве ты не знал, что пресса — это истина в последней инстанции? — раздражённо сказала я и поднялась.
Всё равно теперь уже не до завтрака. Лучше отправлюсь в «Ле Кристаль», подопрашиваю его хозяина.
— Могу я спросить, куда ты собралась? — явно не удовлетворившись моим ответом, но решив не развивать щекотливую тему, хмуро спросил Грейсток.
Оглядел меня с ног до головы, задержавшись взглядом на маленькой лавандового цвета шляпке, венчавшей причёску, после чего пополз дальше — по наряду простого кроя в тон головному убору. Платье было без всяких турнюров и сложной отделки, неброское и удобное.
— Я не обязана отчитываться перед тобой за каждый свой шаг. Достаточно и того, что за мной по пятам ходят твои люди.
— К Родману собралась, — догадался Грейсток. Допив кофе, тоже поднялся, заставив меня внутренне напрячься.
Пусть только попробует сказать, чтобы сидела дома. Тогда я за себя уже точно не ручаюсь. Как пить дать сорвусь и всё тут к хордам собачьим разнесу!
Но вместо этого услышала другое:
— Поехали вместе. Вдвоём его расспросим. С Одли и Кэрроллом встретимся уже в городе.
— А как же твои любимые гренки?
Грейсток бросил взгляд на потерявшую презентабельный вид газету.
— После пятой страницы есть как-то расхотелось.
— А я ведь предупреждала.
Его светлость помог мне забраться в ландо, хоть, если бы мне предоставили выбор, я бы лучше вложила свою ладонь в лапу огнедышащего дракона или какого-нибудь саблезубого тигра. Рядом с одним из них (да хоть с двумя сразу), уверена, чувствовала бы себя куда более расслабленно и безопасно.
До города ехали молча. Грейсток, правда, пытался вернуться к обсуждению мистера Экбота и ему подобных, но я сразу пресекла эти порывы докопаться до истины, заявив:
— Моё прошлое тебя не касается. Настоящее и будущее, кстати, тоже.
— С последним не соглашусь, — мрачно заметил колдун.
— Можешь не соглашаться, сколько твоей душе будет угодно. Для меня это ничего не меняет.
Откинувшись на спинку сиденья, Кристофер прикрыл глаза.
— Наверное, Создатель послал мне тебя для тренировки терпения.
— Или просто так изощрённо наказывает меня за что-то.
Почувствовала на себе укол взгляда, но поворачиваться к как бы мужу не стала. Сосредоточилась на деревенских пейзажах, а потом, когда въехали в город со стороны доков, стала «любоваться» фабричными трубами, выраставшими на фоне неба, обложенного седыми тучами. Неужели наконец-то пойдёт дождь?
Мистер Родман был на месте — торчал у себя в кабинете, в котором обычно принимал наиболее финансово выгодных клиентов. При виде нас глаза толстопуза засияли от счастья. Наверное, решил, что мы явились выбирать себе брачные кольца.
Как будто татуировки на левой ладони мне было мало.
Сейчас её скрывала ажурная митенка. С ними я не собиралась расставаться и в помещении. Жду не дождусь осени, когда можно будет носить более плотные перчатки. Потому что кружево мало что прятало.
— Ваша светлость и… ваша светлость, — в поклоне поприветствовал нас ювелир. — Чем обязаны такой чести?
— Мы пришли за…
Но Грейсток меня перебил:
— Ответами, мистер Родман. Садитесь, — предложил заметно сникшему ювелиру устраиваться в его же собственном кресле. — Нам надо с вами поговорить.
Ненавижу эту его привычку назначать себя главным в любых ситуациях.
— Я хочу знать всё о бриллианте, который несколько недель назад купила у вас моя жена.
Последнее слово прозвучало особенно громко (или, может, мне так показалось), и меня передёрнуло.
Мистер Родман послушно кивнул, потянул за ворот рубашки, словно ему воздуха не хватало, и… начал нас разочаровывать. В том смысле, что, как сказал бы какой-нибудь детектив, его рассказ завёл нас в тупик.
Мистер Родман выкупил подвеску у частного коллекционера, который якобы нуждался в деньгах, потому и решил продать бриллиант. Имени клиента хозяин ювелирного магазина не знал — с ним связался посредник коллекционера, через него же заключалась сделка. Посредник назвался мистером Джонсом. Самая распространённая в Хальдоре фамилия. Его словесный портрет, предоставленный Родманом, тоже едва ли мог помочь в поисках нечестивца: коренастый, кареглазый, темноволосый мужчина средних лет. Так выглядел каждый второй хальдоровец. Никаких шрамов, никаких родинок ювелир не запомнил. К тому же существовали артефакты морока, страшно дорогие, но всё же. Поэтому мистер Джонс мог быть кем угодно и выглядеть как угодно.
А это было очень, очень плохо.
Я была далека от сыщицкой деятельности, как земля от неба, а потому даже смутно не представляла, как в таком случае следует действовать дальше. В каком направлении двигаться? Куда идти, кого допрашивать?
Кристофер, к слову, не выглядел раздосадованным или разочарованным. Скорее, задумчивым и очень сосредоточенным.
Проговорив с мистером Родманом около часа, мы покинули «Ле Кристаль».
— А тебе с помощью чего мозги промыли? — спросила, уже когда мы вышли из ювелирного магазина.
— На меня воздействовали через карманные часы — подарок Эдель, — рассеянно оглядываясь на сверкающую драгоценностями витрину, ответил Кристофер.
— Считаешь, она может быть в этом замешана?
Бредовое, конечно, предположение. Настолько, что я сразу же пожалела о том, что его озвучила. Нет, ну правда ведь глупость!
— Думаю, Эдель такая же пешка в затеянной кем-то игре, что и мистер Родман. К сожалению, часовщик, которому она заказала подарок, умер. Якобы от инфаркта. Сейчас мои люди обыскивают его дом.
Возле ландо нас уже поджидали Одли и Кэрролл. Они приехали на казённой карете, на которой Кристофер и отбыл на работу. Я же отправилась к мистеру Найману заказывать защитные артефакты. Семейный маг жил в центре города, на одной из самых шумных и неспокойных улиц. Я бы здесь мигренью с утра до вечера страдала, а он ничего, не жаловался.
Рассказав Найману, что именно мне нужно, причём в самое ближайшее время, не стала у него задерживаться, хоть экономка мага, миссис Фитц, всё пыталась напоить меня и «двух замечательных джентльменов» чаем с рогаликами. Но мне следовало возвращаться домой, к работе. Возможно, тренировки помогут отвлечься хотя бы ненадолго.
— Поехали в Монтруар, — обрадовала я агентов, когда нам всё-таки удалось вырваться из заботливых пухленьких ручек экономки.
Сделала несколько шагов по направлению к экипажу и едва не распласталась на тротуаре — меня чуть не сбил с ног пробегавший мимо мальчишка-газетчик, горланивший на всю улицу:
— Свежие новости! Самые свежие новости Инвернейла!
— Осторожней! — рыкнул на него Кэрролл.
— Простите, мисс! — останавливаясь, выпалил мальчишка. И тут же снова сорвался с места, помчался ещё быстрее.
— Вы в порядке, ваша светлость? — поддержал меня под руку Одли.
— Всё хорошо, — я кивнула, машинально заправив за ухо выбившуюся из причёски прядь, и попросила: — Лучше называйте меня просто Лорейн. Пока у меня не начался нервный тик.
Не знаю, поняли ли они, что я имела в виду непривычное и нежеланное для меня обращение, но спорить не стали. Помогли забраться в ладно, а сами устроились напротив.
Вернувшись домой, я первым делом отправилась переодеваться. Сняла платье, раскрыла сумочку, чтобы достать купюры и убрать её к остальным ридикюлям. Вместе с деньгами из сумочки выскользнул сложенный вдвое клочок бумаги, на котором корявым почерком было выведено странное послание:
Леди Ариас, я могу оказать вам посильную помощь в решении вашей проблемы. Советую побывать на новомодном спектакле.
И с красной строки стояло:
Завтра я найду вас в театре.
Снова вчитавшись в короткое послание, нахмурилась. Кажется, игра продолжается.
Вот только мне совсем непонятны её правила.
Мать не пыталась с ним связаться. Видимо, ждала, когда он сам явится к ней каяться и объясняться. Но у Кристофера сейчас на это не было времени, да и желания особого не возникало. Семь лет назад Делайла Грейсток отчаянно противилась женитьбе сына на наследнице Ариас, и когда ему пришлось от неё отказаться, её светлость была вне себя от радости.
А сейчас она, скорее всего, вне себя от гнева. Рвёт и мечет. Для полного счастья не хватало только женской истерики…
С него вполне хватило и женских выходок. Кладовка, спальня с просыревшими стенами, пересоленный суп, который с таким трудом удалось в себя запихнуть. Кристофер задавался вопросом, когда у Лорейн иссякнет фантазия. Скорее всего, терпение он потеряет раньше. Прежде, чем она отступится от своей затеи выжить его из Монтруара.
Но у неё ничего не выйдет.
Теперь она его жена, и рано или поздно должна будет с этим смириться. Общественность тоже со временем поутихнет, и её светлости придётся свыкнуться с мыслью, что её невесткой всё-таки стала нелюбимая графиня.
Сейчас вообще нужно думать не об этом. Следовало сосредоточиться на расследовании. Понять, зачем кому-то понадобилось сводить их вместе. Найти ублюдка и наказать. До суда он точно не доживёт, прямиком из тюрьмы отправится к хордам. А может, и до тюрьмы не доедет. Его светлость не исключал и такого варианта развития событий.