Он думал об этом, пока ехал в редакцию «Утренних хроник» разбираться с ещё одним идиотом. Глас правды!
От которого в ближайшее время ничего не останется.
Выйдя из экипажа, Кристофер взбежал по ступеням, что вели в серое безликое здание. Толкнув дверь, лавируя между столами, направился прямиком в кабинет главного редактора. На пискнувшую что-то нечленораздельное секретаршу даже не обратил внимания. Как и на то, что в кабинете мистера Кинга проходило собрание.
Стоило ему переступить порог, как все повернули головы в его сторону. Гомон стих, и в образовавшейся тишине шаги Грейстока прозвучали, словно набат, возвещавший о приближении катастрофы. Для «Утренних хроник» в целом и хозяина газеты в частности этой катастрофой был герцог. Приблизившись к столу, Кристофер бросил перед Кингом газету, заблаговременно раскрытую на пятой странице, и проговорил ровным голосом:
— Мне нужно увидеть автора этой статьи.
— Но… — заикнулся было редактор, вмиг покрываясь испариной.
Остальные журналисты сидели, не шевелясь, явно мечтая стать частью интерьера.
— А вам нужно как можно скорее отозвать весь сегодняшний тираж.
— Но ваша светлость… — попытался возразить мужчина, теперь уже не только потея, но и бледнея.
Кристофер подался вперёд, упираясь ладонями в заваленную бумагами столешницу, в то время как хозяин «Хроник» вжался в спинку кресла с таким усердием, как будто надеялся стать с ней единым целым.
— Мистер Кинг, у меня есть связи и возможности, которые вы даже представить себе не можете. Ничего не имею против вашей газетёнки, пусть себе и дальше кормит Инвернейл сплетнями. И чтобы вас в будущем не закрыли, а это может случиться очень скоро, если на то будет моя воля, сейчас вы позовёте сюда ваш Глас правды.
— Узнаю, на месте ли он… — промокая лоб платком, пропыхтел мистер Кинг.
— В ваших же интересах, чтобы он был в этом здании.
Редактор кивнул одному из журналистов, и тот выскочил из кабинета, чтобы вскоре вернуться в сопровождении щупленького очкастого мужчины. Волосы мышиного цвета и глаза такие же: серые, совершенно невыразительные. Не то, что у Лорейн, в иное время напоминавшие грозовое небо, например, как сегодня; но чаще сверкавшие чистым серебром.
Отогнав от себя совершенно лишнюю сейчас мысль о строптивой жене и её прекрасных глазах, Кристофер короткого проговорил:
— Оставьте нас.
Мистер Кинг нехотя поднялся, но мрачный взгляд главы разведки придал ему ускорение, как и остальным сотрудникам газеты.
— Могу я вам чем-то помочь? — судорожно сглотнув, осторожно поинтересовался журналист.
— Можете. Извинившись перед моей женой в своей завтрашней статье и признав, что солгали.
— Я никогда не лгу! — неожиданно осмелел мужчина. — Я Глас правды и… кх… кх…
У Кристофера перед глазами потемнело от гнева. Сам не понял, как оказался возле журналиста. Не понял, как схватил того за горло и, толкнув к стене, сильнее сдавил пальцы вокруг тощей шеи.
— Уже сегодня у меня на столе будет лежать информация о каждом джентльмене, чьё имя вы упомянули, — проговорил он жёстко. — И если выяснится, что хоть один из них не имел ничего общего с её светлостью, можете попрощаться со своей печатной машинкой. Она вам больше не понадобится. Ну разве что вы научитесь печатать ногами.
Его светлость разжал пальцы, и Глас правды пополз вниз по стене.
— Вы… вы… — просипел он хрипло.
— Я жду.
— Я немного приукрасил правду, — нехотя признал мужчина.
— Немного?
Послышался хриплый, судорожный вздох.
— Точно знаю, леди Ариас была… эммм… знакома с мистером Экботом и мистером Купером и с ещё тремя джентльменами. А остальные… Я их просто выдумал.
Справившись с желанием ещё немного придушить сказочника, Кристофер бросил:
— Жду завтрашнюю статью. Сделай так, чтобы она мне понравилась. Чтобы мне не пришлось делать тебя калекой.
— Я всё напишу. Извинюсь! — испуганно пообещал журналист, растирая саднящее горло, и всё-таки осел на пол, когда за Грейстоком захлопнулась стеклянная дверь кабинета.
До обеда его светлость осматривал дом часовщика и слушал отчёты экспертов. Потом, наспех поев, отправился в королевский дворец. Его величество опять жаждал его видеть, но, как всегда, пришлось два часа простоять под дверями монаршего кабинета, прежде чем Виктор Шестой соизволил его принять.
До своего собственного кабинета Грейсток добрался уже ближе к вечеру в совершенно отвратительном расположении духа. Мысли об Экботе, Купере и ещё трёх джентльменах никак не оставляли его в покое.
Пять… Пять любовников за несколько лет! Какого хорда она с ними делала?! Нет, Кристофер, конечно, понимал, чем Лорейн могла заниматься с этими недоджентльменами, но от этого понимания становилось только хуже, он зверел ещё больше, чувствуя, что вот-вот сорвётся.
Не хотел, но отругал секретаршу, принёсшую недостаточно горячий кофе. Ругал, а думал совсем о другом. О том, как же хочется найти каждого и превратить в евнуха. Купер в списке потенциальных евнухов значился первым.
Счета из магазинов настроения не подняли — видимо, Лорейн решила ни в чём себе не отказывать, а отчёт Одли и Кэрролла за вчерашний день стал последней каплей.
Мерзавка опять от них сбежала! Сначала затаскала по магазинам, а потом тайком улизнула из примерочной. Они, конечно, сделали вид, что ничего не заметили, но…
А если она моталась к Куперу?!
Желание кастрировать жокея имело все шансы перерасти в навязчивую идею, и чтобы не поддаться искушению, его светлость поспешил переместиться в Монтруар. Лучше допросит Лорейн и выяснит, куда она вчера тайком моталась от его людей.
С Шоном ему сейчас опасно видеться. Вернее, Шону опасно видеться с ним.
— Где она?! — рыкнул на дворецкого, с которым столкнулся в коридоре второго этажа.
От неожиданности тот отскочил к лестнице, едва не покатившись по ступеням. В последний момент успел ухватиться за перила и проблеял:
— Её светлость отдыхает после тренировок.
После тренировок она отдыхает… Или опять куда-нибудь сбежала? Например, навестить любовника в спальне.
На этой мысли Кристофер понял, что контроль над собой он всё-таки потерял, и решительно направился по коридору.
— Ваша светлость, но её светлость сейчас отдыхает! Вам нельзя вот так к ней врываться! — донеслось ему в спину.
Но Кристофер уже никого не слышал. Дойдя до конца коридора, толкнул дверь в спальню и едва не зарычал: Лорейн в ней не оказалось. Собирался уже выйти (следовало спуститься вниз, чтобы прибить своих ни на что негодных людей), когда услышал доносящийся из соседней комнаты плеск воды.
Сделав несколько стремительных шагов, дёрнул на себя дверь, а переступив порог ванной, понял, что погорячился. Лорейн только закончила купаться: стоя в ванне, тянулась за полотенцем, собираясь в него завернуться. Вот она отцепила его с крючка и только потом поняла, что в комнате она не одна.
Грейсток же понял другое: отвернуться сейчас и уйти он уже не сможет. Просто не хватит силы воли.
— Каково хорда?.. — Лорейн побелела от гнева и… швырнула в него полотенце, оставшись перед ним обнажённой.
Он видел, как по её телу, такому манящему и совершенному, истаивая, скользит пена. Как блестят на коже капли воды и сверкают яростью прекрасные глаза, о которых думал всё утро.
Сумасшедшее зрелище. Отозвавшееся в нём сумасшедшим желанием оказаться рядом.
Здесь и сейчас.
Полотенце отправилось на пол. В два шага преодолев короткое расстояние, Кристофер приблизился к ванне.
Глава 12
Моим надеждам на с головой уйти в работу, не думать, отвлечься и всё такое не суждено было сбыться. А всему виной дурацкая записка. Когда мне её уже успели подкинуть? Точно не дома — по дороге в город проверяла, взяла ли с собой наличные и чековую книжку, и никаких посланий в ридикюле не было. В кабинете у мистера Родмана он лежал на столе у меня под носом, и у мистера Наймана я не выпускала его из виду. Хорошо помню, как достала из сумочки украшения — брошь-камею и золотое колечко. Они подходили к любому наряду и были идеальными кандидатами на роль защитных артефактов. На тот момент записки в ридикюле всё ещё не имелось.
Значит… мальчишка! Вот шельмец! И ведь как быстро, ловко всё проделал. Я ничего не заметила — мне, к слову, простительно. А вот куда, а главное, чем, смотрели агенты Грейстока — то мне неведомо.
Получится ли составить его портрет? Попыталась мысленно набросать образ продавца газет и пришла к неутешительному для себя выводу: я понятия не имела, как он выглядит. Таких мальчишек в штанах на подтяжках и мятых рубашках в Инвернейле было, как листьев на деревьях. Похожие лица, одни и те же повадки. Для меня они все были одинаковыми.
Вот что за хорд!
Откуда взялся этот таинственный благодетель? Не он ли всё это и затеял? Но зачем? Чтобы через меня подобраться к Кристоферу? На ум приходило только это предположение. И какое решение для моей проблемы он может предложить? Кроме того, которое я и сама уже всерьёз обдумывала и рассматривала — отправить его светлость на погост, ну то есть на погостить к другим герцогам Грейстокам.
Или это какой-нибудь ушлый журналист, который не знает, как ко мне подступиться, вот и изощряется? Монтруар тщательно охранялся, и за попытку проникнуть в поместье можно было схлопотать и пулю в мягкое или любое другое место. Хм… А если, чисто случайно, конечно же, перепутать Кристофера с грабителем?
Я тут же отмахнулась от глупой мысли. С радикальными мерами всё же стоило повременить, а вот что делать с назначившим мне свидание мистером Загадкой оставалось загадкой. Показать записку Грейстоку? Наверное, так и сделаю. Пусть отправляет своих людей в театр, и когда он ко мне подойдёт, его накроют. Так, кажется, выражаются герои детективных историй.
Пребывая в ещё более растрёпанных чувствах, чем прежде, всё-таки переоделась и отправилась заниматься сначала с Молнией, а потом и с Вендеттой. Потому что, если так пойдёт и дальше, ни к каким скачкам я их не подготовлю, и не получится из них никаких призёров. А это будет пострашнее свадьбы с Грейстоком.
Хотя нет, вру. Нет ничего страшнее жизни с Кристофером под одной крышей.
Но и в том, чтобы разочаровать своих покупателей, приятного тоже мало. Я готова была закрыть глаза на полоскание в прессе моего грязного белья. Пусть поласкают, если так нравится, любовников моих считают. Но если напишут, что Лорейн Ариас теряет форму, а её хальдорские чистокровные — второсортный товар… Вот это будет настоящий удар.
После которого я уже вряд ли оправлюсь.
А потому, закусив удила, до самого вечера занималась со своими красавицами. Перед тем как вернуться в дом, немного покаталась по окрестностям на Карме (Одли и Кэрролл меня традиционно сопровождали), после чего поднялась к себе и сразу отправилась в ванную. Мышцы гудели, и мне не терпелось расслабиться в горячей воде. В которую я погрузилась с блаженным стоном, чувствуя, как ароматная пена ласкает, щекочет кожу. Если бы ещё кто-нибудь помассировал мне плечи… Жаль, Купер остался в прошлом. Массажист из него был превосходный и любовник тоже ничего.
Воскресив себя для жизни, поднялась и потянулась за полотенцем. Пока лежала в горячей воде, чуть не уснула, наверное, потому голова соображала туго. И именно поэтому я не сразу различила тяжёлые шаги за дверью.
А уж когда та распахнулась:
— Каково хорда?..
Ярость полыхнула внутри с такой силой, что от мозгов остались одни угольки. Я в сердцах швырнула в Грейстока полотенцем и только потом поняла, что полотенце — это не ваза и даже не бокал, а я только что лишила себя какого-никакого прикрытия.
Вот правда, каково!
Впору было нырять обратно в воду и маскироваться пеной, но это было как-то по-детски. Правда, стоило заглянуть в опасно потемневшие глаза Грейстока, как вести себя не по-детски резко перехотелось.
— Выйди! — прошипела в лицо чудовища, когда оно (и чудовище, и лицо) оказалось в нескольких дюймах от моего укрытия.
Ну то есть ванны — какое из неё укрытие…
— А ты меня прогони, — окончательно обнаглел Кристофер.
Взял меня за руку и, не прерывая зрительного контакта, притянул к себе. Порывисто, резко, властно. Вот честное слово, дикий.
И наглый.
Обнажённая грудь коснулась грубой ткани жилета, и меня обожгло, как если бы на кожу плеснули кипятком.
— Кристофер, лучше не доводи…
Ладонь удерживавшего меня мужчины с талии переместилась на бёдра, да там и обосновалась, явно решив задержаться на моей заднице. Попыталась оттолкнуть этого телозахватчика, но с таким же успехом можно было пытаться подвинуть гору.
— Кристофер…
— Сейчас моя очередь, Лори. Доводить тебя. — Укус-поцелуй достался мочке уха, и меня снова обдало, на этот раз не кипятком, а самым настоящим огнём. — До ярости. Или до чего-нибудь другого. Куда более приятного. — Пальцы искусителя скользнули по внутренней стороне бедра, распаляя и дразня.
— Уверен, что получится? — с усмешкой прошептала ему в губы.
— Не узнаем, пока не попробуем. — Прикосновения Грейстока стали ещё более настойчивыми, и мне ничего не оставалось, как ответить на поцелуй, обжигающе горячий, в котором пьянящая сладость смешалась с горечью воспоминаний.
Потянулась к нему, раскрываясь, поддаваясь жадному напору. Превращаясь в крепость, покорённую захватчиком (а это уже не из детективов, а любовных романов). Не прерывая поцелуя, Кристофер подхватил меня под бёдра и легко поставил на пол. Дразнящей лаской коснулся груди, накрывая ладонью левое полукружие, сейчас особенно чувствительное, легонько надавливая, срывая с моих губ невольный стон удовольствия.
Забылся, увлёкся. Почувствовал себя победителем. У которого все мыслительные процессы переместились в далёкое от головы место. И я, скользнув языком по его губам в прощальной ласке (пусть он ещё даже не догадывался о том, что она прощальная), со всей силы, на какую только была способна, толкнула Грейстока в воду.
Прошипев что-то непонятное, но смутно напоминавшее ругательство, герцог поскользнулся на мокром полу. Равновесие не удержал (не в том он сейчас был состоянии, чтобы что-то там удерживать) и совсем неграциозно шлёпнулся в воду.
— Предлагаю оставить всё как есть, — сказала, победоносно улыбаясь. — Я довожу тебя, а не ты меня. До самого приятного. Для меня.
Отвернулась и услышала ударившее в спину рычание:
— Лор-р-рейн…
— Хорошего вам, герцог, купания.
Подхватив полотенце, быстро в него завернулась и вышла, лихорадочно вспоминая, куда положила волшебное колечко.
Сейчас бы куда-нибудь телепортироваться. Пока меня не телепортировали из этой жизни.
Сбегать из дома в одном полотенце — не самая удачная идея. Сбегать из собственного дома в принципе — идея ещё хуже. Поэтому я осталась, тем более что колечко, как назло, куда-то подевалось, а других артефактов, способных разбросать нас с Грейстоком по разным концам света, у меня, увы, не имелось.
Схватив свисавший с ширмы пеньюар, я быстренько его надела. Не самая подходящая, конечно, одежда, если учесть, чем мне только что предложили заняться, но заморачиваться собственным туалетом времени не было — Кристофер мог появиться в любую минуту.
Звать служанку тоже не выход. Не хочу, чтобы горничные видели, как я воюю с этим му… мужем.
Завернувшись в светлый шёлк, оглядела спальню в поисках подходящей вазы. В последнее время я столько о них думаю, что уже просто неудобно перед самой собой. Надо взять и воспользоваться. Что я и сделала: взяла, решив в случае чего использовать вазу в качестве метательного снаряда.
Думала, Грейсток выскочит из ванной сразу, но он торчал в ней минут пять. Неужели и правда решил помыться? Я уже собиралась заглянуть внутрь, узнать, не утопился ли он там с горя, когда его вконец охамевшая светлость наконец изволили выйти.
Совершенное голые, если не считать небрежно обмотанного вокруг бёдер полотенца. Маленького такого, которым я лицо вытираю (нет, ну не гад ли?!), бежевого в голубой цветочек. Понятия не имею, как оно на нём держалось. На честном слове, наверное, или магии.
Думала, продолжит на меня рычать, и это станет отличным поводом, чтобы метнуть в него импровизированный снаряд, но вместо этого Грейсток как ни в чём не бывало пересёк спальню и… растянулся на моей кровати.