Вернувшись домой к Грейстоку, написала одному известному в узких кругах джентльмену, сэру Генри Лейту, художнику-проектировщику, занимавшемуся созданием интерьера в доме одной моей знакомой. Горячо попросив Лейта явиться сюда завтра, если он не занят, велела Энни доставить письмо, а сама стала ближе знакомиться с домом. Особое моё внимание привлёк кабинет Кристофера, но надолго задержаться мне в нём не дали. Прибежала служанка, Пруденс, кажется, с сообщением, что ужин подан, а его светлость уже дома.
— Спасибо, — улыбнулась девушке и поспешила выйти из кабинета. Не хватало ещё, чтобы меня в нём застал Кристофер.
Когда спустилась, он уже ждал меня в столовой. Учтиво поинтересовался, какое место за столом я желаю занять, наверняка намекая на наш первый совместный ужин в Монтруаре.
А получив ответ:
— От вас подальше, — невозмутимо отодвинул для меня стул на другом конце столовой.
Сели. Разложили на коленях салфетки. Я даже успела оценить аппетитные ароматы и вино насыщенного бордового цвета, которое мне плеснул в бокал слуга, когда по холлу пронеслась громкая трель звонка.
— Ждёшь кого-то в гости? — поинтересовалась, поднося к губам бокал.
— Нет, не ждал. Альберт, пойди узнай, кто там, — велел Кристофер дворецкому.
Слуга вышел, а спустя несколько секунд в столовую величаво вплыло живое воплощение хорда. Делайла Грейсток собственной персоной.
И есть мне сразу перехотелось.
— Мне сказали, что ты наконец образумился и вернулся домой. Я очень этому рада и… — её светлость чуть не подавилась окончанием фразы, заметив за столом ненавистную невестку — по её мнению, главную (а может, и единственную) причину умопомрачения герцога.
— Увы, это не так, — скорбно заметила я. — Он всё ещё не в себе. Поэтому я здесь.
Стрельнув в меня мрачным взглядом, Грейсток поднялся:
— Рад, что вашей светлости уже лучше. Останетесь с нами на ужин?
Взгляд номер два достался мне от Делайлы. Липкий такой, совершенно неприятный. Не знаю, как сдержалась и осталась сидеть на месте. Очень хотелось выскочить из-за стола и пойти хорошенько помыться. Я бы даже сказала, выскоблиться.
— С вами? — брезгливо поморщилась герцогиня, словно ей предлагали трапезничать с большой жирной крысой.
— Именно, — невозмутимо подтвердил сын крысы. Вернее, герцогини. — Со мной и моей женой.
На слове «жена» Делайла ещё больше скривилась, словно ей в глотку только что запихнули эту самую жирную крысу.
Я бы с удовольствием вышвырнула её из дома, за её ко мне отношение, за всё, что она наговорила мне в прошлую нашу встречу. Но, увы, я больше не в Монтруаре, и это не мой дом.
Попробовать поставить герцогиню на место? Не хочу скандалить. Мы ведь не на базаре. Хоть Делайла иногда об этом и забывает. А вот потрепать стерве нервы — это самое что ни на есть благое дело. Надеюсь, что рикошетом заденет и Грейстока.
— Ну что же вы стоите, ваша светлость. Скорее присаживайтесь, — изобразила я самую радушную улыбку, на какую только была способна, аж скулы свело от её сладости. — Мы с Кристофером как раз обсуждали, — посмотрела на муженька полными обожания глазами, — наше ближайшее будущее. Так что присоединяйтесь, обсудим вместе.
Брови герцога отправились путешествовать по лбу, в то время как у герцогини туда же чуть не полезли глаза. С лица сошла краска, даже губы приобрели подозрительно-нездоровый синюшный оттенок.
И тем не менее, рискуя здоровьем дражайшей свекрови, я безжалостно продолжила:
— Мы тут подумали и решили, что с появлением первого ребёнка нам будет лучше перебраться в Уайтшир. Как вы на это смотрите? Он ближе к столице, чем Монтруар, да и у вас дома есть где разгуляться. Разве что надо будет расширить конюшни, так как я собираюсь продолжать работать даже после родов. Кстати, а вы кого бы хотели понянчить первым: мальчика или девочку? — невинно взмахнула ресницами и, ликуя в душе, сделала из бокала небольшой глоток.
Аппетит возвращался.
— Кристофер! — ахнула герцогиня. Даже прижала к лицу свои тонкие изящные кисти, затянутые в атласные перчатки, от которых так и не потрудилась избавиться.
Тоже мне, эталон хороших манер.
Благо Делайле хватило ума присесть. Иначе бы имела все шансы шлёпнуться прямо посреди гостиной в аристократический обморок.
Грейсток тоже вернулся за стол и посмотрел на меня в упор:
— Думаю, моя мать будет рада любому из внуков. А чтобы он появился как можно скорее, предлагаю начать работать над этим уже сегодня. Раз тебе так не терпится порадовать её светлость.
Есть снова расхотелось.
— Кристофер, — на этот раз Делайла просто приглушённо пискнула и обвела потерянным взглядом столовую. Такую же невзрачную, как и всё в этом доме. Тёмные обои с блеклым серебристым узором, пепельного цвета шторы, камин из серого камня и мраморная над ним полка — нетрудно угадать какого цвета. Ну хоть бы какое-то яркое пятнышко. Ничего.
Не порядок.
Подумала так и окончательно укрепилась в своём решении взяться за обустройство нашего с Крисом семейного гнёздышка.
— Значит, это правда? — пока я думала о ремонте, пролепетала Делайла.
Мне, признаться, даже стало её немножечко жалко. Не на такой приём она рассчитывала и не на такое (чудовищное с её точки зрения) развитие событий.
— Что правда, мама?
В отличие от меня и герцогини, его светлость отсутствием аппетита не страдал, активно расправлялся с мясом, не забывая налегать и на салат.
— Ты так и останешься с…
Дальше, по всей видимости, шло какое-то страшно неприличное ругательство, но тут Делайла вспомнила, что она дама приличная, и ограничилась простым:
— Лорейн. Ты так и останешься с ней?
— Да.
— Нет!
Мы ответили одновременно. После чего Грейсток снова вонзился в меня болтом своего взгляда, а я мысленно произнесла страшно неприличное ругательство. Хотя очень тянуло произнести его вслух. Я ведь не леди. В отличие от некоторых здесь старательно бледнеющих.
— Так да или нет? Вы меня совсем запутали! — в голосе её светлости начали проскальзывать истеричные нотки. Она резко выпрямилась, словно проглотила гигантскую вилку, и, поджав губы, недовольно спросила: — Кто-нибудь мне объяснит, что здесь творится? Сначала эта… эта… странная женитьба…
Ещё одно пропущенное ругательство.
— Потом ты переезжаешь к Ариас. А теперь она переезжает к тебе!
— Следующей остановкой будет Уайтшир, — с улыбкой заверила я её кислость. В том смысле, что выражение лица Делайлы было по-прежнему ну очень кислым.
— Как уже сказал, мама, мы с Лорейн женаты, и тебе придётся это принять, — снова проявил чудеса невозмутимости Кристофер.
Ну просто гранит, а не мужчина.
— Но можешь, конечно, не принимать — твоё право. Вот только, боюсь, это усложнит наши с тобой отношения. А мне бы этого не хотелось. Ну так как насчёт ужина? — переключился на другую тему, продолжая сохранять совершенное спокойствие и абсолютную невозмутимость. — Готовила миссис Флауэр, кухарка Лорейн. А она бог во всём, что касается еды.
Секунду или две её светлость молча сидела с гигантской вилкой внутри, после чего негодующе подскочила и заявила с видом оскорблённой невинности:
— Прошу меня извинить, но нет аппетита! — Решительно направилась к выходу, однако на полпути притормозила, обернулась и высказалась: — Очень разочарована в тебе, Кристофер.
Делайла ушла, и холл первого этажа заполнил негодующий цокот копыт. Ну то есть стук каблуков, конечно же! Затем громко хлопнула дверь. Видимо, её светлость решила не дожидаться дворецкого и самоудалилась своими силами.
— А ты, как я погляжу, тот ещё мазохист, — заметила я, допивая вино.
— Что ты имеешь в виду? — хмуро спросил Грейсток, терзая ножом ни в чём не повинный бифштекс. Наверное, нас с мамой представлял на его месте.
— Мало тебе было Делайлы. Теперь вот ещё и я.
— Я, скорее, оптимист. Верю, что у нас всё получится.
— Фантазёр ты, — хмыкнула и тоже принялась расправляться с мясом.
Представляя на его месте самого непрошибаемого мужчину в мире.
Глава 17
Не скажу, что ночью я спала сном младенца — всё-таки это была спальня Грейстока. Было странно засыпать в его постели, которая хранила его запах. Нет, простыни были свежими, Энни меняла их у меня на глазах. И тем не менее меня не покидало ощущение, что вся комната им пропахла. А вместе с ней и я.
Этот запах: его кожи, его одеколона, терпкого виски, к которому иногда, очень редко, примешивалась горечь сигар — я пыталась забыть его все эти годы. И вот неожиданно он снова стал частью моей жизни. Некогда такой любимый, а теперь…
Наверное, потому всю ночь меня мучили кошмары. Эротического характера. Во сне я теряла над собой контроль, на пару с Кристофером, и мы творили, на радость герцогине, маленькие копии Кристоферов.
Несколько раз я просыпалась, мысленно себя ругая, и замечала, что Грейсток тоже явно не спит сном праведника. Быть может, потому что таковым не являлся. Ну или всему виной жёсткая кушетка, на которой он банально не помещался. Кристофер вертелся с боку на бок, а один раз даже свалился на пол. Это я поняла по внезапному грохоту и приглушённой ругани сквозь зубы. Даже опрометчиво решила, что он всё-таки сдастся и отправит меня в гостиницу.
Но сдаваться его светлость, увы, не собирался. Несмотря на то, что утром он был зол как тысяча хордов и даже больше, Кристофер не спешил расставаться со своей маниакальной идеей слепить из нас дружную семью.
Даже когда я с фальшивой заботой спросила: «Ну как, выспался?», его светлость, явно проматерившись в мыслях, заявил, при этом приглаживая всклоченную шевелюру:
— Без розовых обоев меня хотя бы не мучили кошмары.
Вот мы и подобрали новую цветовую гамму для нашей спальни.
Я сладко потянулась.
— Какие планы на день? Когда планируешь разыскать ублюдка, поломавшего мне жизнь?
За последний вопрос я удостоилась сонно-хмурого взгляда и скупого ответа:
— Ведётся расследование. Как только он будет найден, ты первая об этом узнаешь.
— Или она, — неожиданно (даже для себя самой) вставила я.
— С чего ты так решила? — Накинув халат, Кристофер приблизился к постели, нависнув надо мной всей своей тушей. Ну то есть идеально сложенной атлетичной фигурой. — Лорейн, если ты что-то знаешь…
Я, конечно, что-то знала, но делиться этим чем-то с мужем уж точно не собиралась. Если он действительно государственный преступник и узнает, что я тоже об этом знаю… Ну, в общем, мало ли, вдруг тоже овдоветь пожелает. Так что пока помалкиваем и ищем информацию.
— Про «она» это я просто так сказала. Может, какая-нибудь из брошенных тобой любовниц решила испортить тебе жизнь?
— Если так, то у неё это неплохо получилось.
— Ты всегда с утра такой милый?
Велев Грейстоку выметаться из временно моей спальни, чтобы я могла одеться, я позвала Энни и стала быстро приводить себя в порядок. Больше уже нельзя было затягивать с тренировками. Мои скакуны просто обязаны занять призовые места в грядущем сезоне. Иначе я буду не я, а если точнее, не Лорейн Ариас. Хоть я теперь и Грейсток… Но лучше не будем о наболевшем.
Позавтракав в компании его хмурой светлости, в компании молчаливых агентов я отправилась на конюшни. И пока ехала на другой конец города, вспоминала, почему не любила бывать в Инвернейле. Особенно утром, особенно в субботний день. Особенно когда на всех площадях города проходят ярмарки, посвящённые первому дню осени, и экипаж тащится со скоростью беременной черепахи. Повсюду снуют люди, даже несмотря на пасмурную погоду. Кричат, смеются, согреваются дешёвым пойлом.
Ночью резко похолодало, отчего воздух с утра был сырым и вязким, пробирался в карету и стремился забраться дальше, даже под одежду. И тем не менее, как по мне, это не повод напиваться ещё до полудня. Вот только многие горожане были со мной не согласны, поэтому дорогу нам то и дело преграждали ранние пьяницы.
Возле площади святой Агаты, от которой до конюшен было рукой подать, нас подрезала нагруженная овощами телега. Перекрыла проезд явно надолго, потому что одно из колёс у неё, как назло, отлетело. Телегу перекосило, и часть её содержимого оказалась на земле.
Тут уж я не выдержала и сказала своим надзирателям:
— Дальше пойдём пешком, иначе мы так и до вечера не дотащимся.
Одли и Кэрролл хмуро переглянулись, но возражать не стали. Полагаю, что торчать хорд знает сколько на узкой, пропахшей нечистотами улице не входило в их планы. А потому мне безропотно помогли выбраться из экипажа, и мы пошли к запруженной людьми площади, на которой с утра пораньше давали представления бродячие артисты.
Я даже невольно заинтересовалась и стала поглядывать по сторонам. Вон парень изрыгает пламя, и публика, ахнув, испуганно от него шарахается. Вон сидит за колченогим столом гадалка, а перед ней топчутся в очереди, дрожа от холода, молоденькие горожанки. Заметила громилу-бородача, показывающего фокусы на пару с неуклюжим карликом, а чуть в стороне от них жонглёра с саблями.
Засмотревшись на то, как острые клинки сверкают на фоне неба, обложенного седыми облаками, я чуть не налетела на высокую гибкую девушку — танцовщицу в вуали. Вместе с другими черноволосыми красавицами она танцевала среди колышущихся на ветру полупрозрачных тканей, протянувшихся от одного конца площади к другому. Сама не поняла, как оказалась в лабиринте из ярких лоскутов. Оглянулась на своих провожатых, но не увидела ни Одли, ни Кэрролла.
— Я здесь! — крикнула, пока те не распаниковались.
Не знаю, услышали ли они меня — голоса танцовщиц и удары барабанов наполняли пространство монотонным гулом, стирая любые другие звуки. Я слышала лишь шелест ткани, ощущала её лёгкие прикосновения: невесомые и скользящие.
Наверное, из-за злосчастных барабанов и пропустила приближение незнакомца. Лишь когда трость вонзилась в землю в паре дюймов от моего каблука, вся внутренне напряглась и услышала теперь уже знакомый хриплый голос:
— Ну что, леди Ариас, продолжим?
Честно пыталась обернуться, но, как и в театре, тело вдруг перестало меня слушаться. А ведь на мне брошь от мистера Наймана и ещё парочка защитных артефактов. Как оказалось, ни на что негодных.
В душе всколыхнулась злость на незнакомца.
— Я не стану ничего продолжать, пока не увижу вашего лица.
— Боюсь, вам это ничего не даст.
— А как же сказка про друга семьи? — бросила по сторонам взгляд.
Вокруг танцевали разноцветные лоскуты, и от этой ряби в глазах у меня уже вовсю ломило виски.
— Вы не так поняли меня, Лорейн, — и тут нашёлся таинственный «помощник». — С тех пор, как мы виделись в последний раз, я… скажем, очень сильно изменился. Моё лицо покажется вам незнакомым, — тихая усмешка. — Любому в этом городе.
— Отпустите меня, или я буду кричать.
— Лорейн… — мягкое, вкрадчивое, перекликающееся с ударами трости.
Они казались не менее громкими, чем бой барабанов. Странные, оглушающие звуки, которые били прямо по обнажённому сознанию.
Зажмурившись, набрала в лёгкие побольше воздуха, уже жалея о том, что не рассказала об этом типе Кристоферу.
А потом услышала:
— Я откроюсь вам в следующую нашу встречу. Обещаю. Только молчите. Молчите, умоляю. Для вашего же блага, — удар трости, снова и снова, как монотонное тиканье часов на каминной полке. — Давайте сохраним наше общение в тайне.
Хотела уже послать его к хордам вместе с его тайной, когда незнакомец шагнул ко мне вплотную и проговорил быстрым шёпотом:
— А пока ищите эбеновую шкатулку с замком-секретом. Она должна быть где-то в городском доме его светлости. Вряд ли в Уайтшире, он уже давно там не живёт. Ищите её.
— Что в ней хранится?
— Ваш ключ к такой желанной свободе.
— А поконкретнее?
Тихий смешок:
— Найдёте — сами увидите.
— А если я не стану ничего искать и оставлю всё как есть?
— Тогда останетесь замужем за убийцей. Вы этого хотите?