Я даже не заметила, как мы добрались до Уайд-парка — зелёного оазиса посреди каменной пустыни, коей мне виделась хальдорская столица. Здесь тоже прохожих было немало, но маневрировать по широким аллеям всё же проще, чем на узких улочках. Тусклое солнце, затянутое пеленой облаков, с трудом посылало на землю свои блеклые лучи, а густые кроны, тёмными тоннелями смыкавшиеся над головами прохожих, лишали и этих крох света. В Уайд-парке было сумрачно и промозгло.
Шон нёсся к южным воротам, от которых до Нейфильского причала было рукой подать. Кристоферу никак не удавалось его нагнать, а Куперу — от него оторваться. Так и летели, распугивая ни в чём не повинных инвернейльцев и слыша со всех сторон возмущённые окрики. Через весь парк, по пологим склонам и аккуратно стриженным газонам, пока не оказались перед воротами, кованым узором выделявшимися на фоне зелени.
К досаде Шона, те оказались заперты. Жокей рванул было в сторону — Грейсток бросился ему наперерез. Наверное, Куперу от страха совсем дурно сделалось, как и его лошади. Когда дорогу ей преградил распалённый быстрой скачкой Джокер, бедняжка испуганно заржала, встала на дыбы, успешно сбросив на землю всадника, и поскакала к тенистой аллее, быстро затерявшись среди деревьев.
Позабыв о том, какое у него в руках сокровище, Кристофер спрыгнул на землю и бросился к вскочившему на ноги жокею. Прикинув, что для меня важнее, — Шон или Джокер, я выбрала последнего. Спешившись, подхватила коня под уздцы, пока он не надумал последовать за трусливой лошадкой, и только потом повернулась к мужчинам, собираясь вступиться за ни в чём не повинного бывшего любовника.
Хрясь! Это Купер замахнулся кулаком, намереваясь съездить Кристоферу по челюсти (хотя не факт, что дотянулся бы), однако герцог оказался быстрее и первым ему съездил. И достал, и не промазал. Наоборот, вмазал. Так, что у Шона даже голова резко дёрнулась, словно держалась на одном честном слове, и глаза на миг закатились.
— Вы что творите?! Прекратите это немедленно! — воскликнула я.
Жокей взмахнул рукой: не то надеялся с нами попрощаться, не то это была ещё одна неудачная попытка атаки. В любом случае, Грейсток ему добавил, и Шону оказалось более чем достаточно. Несколько раз моргнув, он осел в траву и благополучно потерял сознание.
Стоит заметить, при сложившихся обстоятельствах это было стратегически верное решение со стороны жокея.
— Доволен?! — переполняемая праведным гневом, набросилась я на Грейстока. — Убил человека!
— Не убил, а вырубил, — поправил меня Кристофер, с самым невозмутимым видом оглядывая бессознательного мужчину.
Коснувшись перстня на указательном пальце, отчего тёмно-синий камень в серебряной оправе на миг вспыхнул, присел на корточки и… начал обшаривать карманы Шоновой куртки.
На этом моменте у меня кончился в лёгких воздух. Окончательно сбитая с толку поведением Грейстока, я присела с ним рядом. Благо хватило ума не выпускать из рук уздечку.
— Что ищем?
— Ничего конкретного.
Ненавижу такие его ответы. Совершенно неконкретные.
— Ты следил за мной?
— С чего ты так решила? — Грейсток вглядывался в блестящее от капель пота, бледное лицо наездника.
— Стоило мне приблизиться к Шону, как ты тут как тут.
— Обычное совпадение. Я просто хотел с ним поговорить. Не моя вина, что он тоже был на ипподроме.
— Когда с человеком просто хотят поговорить, за ним не гоняются по всему городу. Кристофер, зачем он тебе?
— Есть предположение, что он может быть связан с нашей свадьбой, — ответил Грейсток с явным нежеланием.
У меня чуть челюсть в траву не рухнула.
— Шон? — с трудом подавила нервный смешок. — Ни за что не поверю. Он, в отличие от некоторых герцогов, не способен на подлости.
И был слепо влюблён в меня все эти месяцы.
Грейсток в ответ лишь негромко хмыкнул.
— Что ты с ним сделаешь? — спросила с беспокойством.
— Допрошу.
— А потом?
— А потом, если выяснится, что он, в отличие от некоторых герцогов, не способен на подлости, отпущу, — не отказал себе в удовольствии поддеть меня Кристофер.
— Смотри, я проверю. — Я поднялась на ноги, и он, не обнаружив в карманах беглеца ничего интересно, тоже выпрямился.
— А вот это вряд ли.
— Что значит вряд ли? — воздух грозился кончиться снова.
Вместе с жизнью Грейстока.
— Я тебе уже говорил и повторюсь снова: тебе лучше держаться подальше от таких людей, как Купер.
— Ты имеешь в виду, от бывших любовников?
Его светлость прожёг меня взглядом. Насквозь.
— От них тем более.
Нейтрально пожала плечами:
— Ну что ж, от бывших, в принципе, можно…
— Лори! — позабыв о трофее, рыкнул на меня Грейсток. — Может, хватит меня провоцировать? Я честно пытаюсь сдерживаться, но иногда мне хочется тебя убить! А иногда… — он резко вдохнул и осёкся.
— Что? — спросила, втайне злясь и на него, и на себя.
Вот зачем так долго, спрашивается, смотрю ему в глаза? И на губы, и на тёмную жилку, что так быстро пульсирует на шее. На резко очерченный подбородок и снова поднимаюсь к губам…
— Когда-нибудь ты меня доведёшь и узнаешь, — хрипло пообещал мне Кристофер.
И тут его окликнули. К нам подбежали Одли с Кэрроллом и ещё один агент, с бакенбардами, застукавший нас на утро после кошмарной свадьбы. С появлением людей Грейстока дурацкое желание стоять к нему вот так, близко-близко, и ловить его взгляд исчезло. Рассеялось наваждение, и я как будто протрезвела.
Хорды! Да я должна на него злиться! За Купера, за Джокера, за… За всё, в общем. А не губы его рассматривать и не думать о том, какими они могут быть твёрдыми и одновременно мягкими.
Ну всё!
— Кражу лошади я тебе ещё припомню, — пригрозила раздражённо и отвернулась от Грейстока.
— Ваша светлость, мистеру Куперу уже лучше, — в проёме приоткрытой двери показалось круглое, обильно сдобренное искусственным румянцем лицо миссис Гиббс.
— Он пришёл в себя? — Кристофер нетерпеливо поднялся с кресла.
— Пришёл, — кивнула секретарша и неодобрительно покачала головой. — Но выглядит неважно. Такой синяк под глазом — аж всё лицо распухло.
— Что поделаешь, миссис Гиббс, такое бывает с любителями побегать.
Выйдя из приёмной, Грейсток быстрым шагом направился по коридору, рассеянно отвечая на приветствия подчинённых. Все его мысли сейчас были сосредоточены на Шоне Купере.
Кто ж знал, что тот окажется таким дохляком. Да, возможно, он не рассчитал силу удара, увлёкся (лишь самую малость), но жокей первым решил напасть. Отсюда и результат. Воспользовавшись артефактом переноса, его сразу доставили в управление. Быстро, а главное, незаметно. Они сегодня и так привлекли достаточно внимания — журналистам на ближайшие несколько дней пищи хватит.
Лорейн же Кристофер велел ехать домой (нечего вообще было её отпускать — из-за празднеств на улицах города было неспокойно), но она, как обычно, лишь независимо хмыкнула и потащила Одли с Кэрроллом обратно на ипподром.
Невозможная женщина.
Кристофер мысленно выругался. Пытаясь наладить с ней отношения, он совершал ошибку за ошибкой. Порой ему начинало казаться, что он вообще не создан для семьи. С Эдель было проще — она со всем безропотно соглашалась, даже когда ей что-то не нравилось. Де Морвиль всегда молчала и всегда улыбалась. Порой эта черта, слепая покорность, даже раздражала.
С любовницами вообще было легко. Когда дама начинала показывать характер, её тут же заменяла другая. Благо желающих побывать в постели его светлости было немало.
Но с Ариас… С ней всегда всё было по-другому. Лорейн и в прежние времена отличалась несвойственной её возрасту независимостью, а сейчас… А сейчас Кристофер не представлял, как строить с ней отношения из тех обломков, в которые семь лет назад превратилась их любовь.
Рассказывать ей правду он не собирался — пусть у неё останется светлая память о графе. Да и неизвестно, как поведёт себя метка, доставшаяся Лори от отца. Не хотел рисковать.
Опасался.
Злился.
На всю эту хордову ситуацию. На всё, что сейчас происходило.
Ещё и Купер этот решил побегать. Можно подумать, его бы здесь съели.
Боится, что он, Кристофер, потеряет голову от ревности и прибьёт его на месте, или ему действительно есть, что скрывать?
— Вот сейчас мы это и выясним.
Кивнув магу, сторожившему вход в допросную, герцог толкнул дверь и вошёл. Это было помещение скромных размеров (агенты между собой называли его «клеткой»), без окон, с одной единственной дверью и практически полным отсутствием мебели, если не считать стола и двух стульев, освещённых скупым светом настенных светильников.
Один стул занимал Макмаллен, на другом сидел, съёжившись, точно от холода, Купер.
При виде начальника разведки Шон напряжённо сглотнул, а потом подался вперёд:
— Что вам от меня нужно?! — его голос взлетел на октаву выше. — То, что я когда-то… э-э-э… общался с вашей женой, не означает, что меня можно за это арестовывать!
Кристофер прислонился к стене и, скрестив на груди руки, спокойно произнёс:
— Не означает. Но вот особняк в Ирвинсе, оформленный на ваше имя, в свете последних событий может стать очень даже веским поводом для ареста. Кто вам его подарил, мистер Купер, и за что?
Молодой мужчина ещё больше побледнел.
— Я сам… Сам его купил!
— За какие такие средства? — с усмешкой поинтересовался Эдвард.
— За честно заработанные.
— На скачках? — подсказал жокею Грейсток.
— На них! — явно храбрясь из последних сил, бросил тот. — Поэтому вы обязаны меня отпустить!
Кристофер шагнул ближе, отчего у Купера на шее нервно дёрнулся кадык и вздулась жила. Положив руки на гладкую поверхность стола, он всё тем же невозмутимым тоном принялся обрисовывать заключённому ситуацию:
— Мистер Купер, нам хорошо известно, сколько вы зарабатываете и сколько стоит якобы приобретённое вами имущество. Ещё нам известно, что последние месяцы за моей женой велось постоянное наблюдение. За ней стали следить как раз в то время, когда вы с ней познакомились. Рассказать, что будет дальше?
Не дождавшись ответа от задержанного, один лишь испуганный взгляд и нечленораздельное мычание, Грейсток продолжил:
— Как вы могли уже догадаться, в нашем распоряжении имеется немало интересных артефактов. Нет, пытать вас никто не будет — что мы, звери какие… Но развязать вам язык, уж поверьте, сумеем. И очень быстро. Поэтому предлагаю вам два варианта. Первый: вы проявляете благоразумие и рассказываете нам, для кого шпионили за леди Грейсток, а мы пытаемся войти в ваше положение, проникаемся вашим раскаяньем и помогаем вам выйти из этой щекотливой ситуации с наименьшими для вас потерями. Второй — мы сами всё узнаём. В этом случае ваша жизнь не будет стоит ни тинна. Меня устраивают оба варианта. Какой предпочтительнее для вас?
Было видно, заключённый сильно напуган. На висках выступила испарина, пальцы, сжимавшие под столом колени, мелко дрожали. Он весь дрожал, нервно сглатывал и боялся лишний раз посмотреть Кристоферу в глаза.
— Я… я не могу вам рассказать. Он убьёт… уничтожит меня… — наконец выдавил он из себя. Принялся раскачиваться на стуле, продолжая неразборчиво бормотать, остекленевшим взглядом глядя на стену напротив: — Он оберегает своих друзей, но не щадит врагов. А я не хочу стать его врагом… не могу…
— А моим, значит, хочешь?! — сбросив маску напускной невозмутимости, прорычал Кристофер. Не обращая внимания на попытки Макмаллена вмешаться, схватил Купера за грудки, вытаскивая из-за стола, а потом встряхнул с силой и яростью, что сейчас слепила ему глаза. — Забудь про моё обещание тебя не мучить. Если понадобится, я превращу тебя в калеку и урода, но выбью из тебя его имя! Говори!
— Я… я не могу… — в голосе молодого мужчины слышались ужас и мольба. — Он убьёт меня… Убьёт! — вскричал он истерично, содрогаясь от ужаса.
— Не убьёт, потому что это раньше него сделаю я!
— Кристофер, успокойся…
Отмахнувшись от друга, Грейсток толкнул жокея к стене, перехватывая его за горло, и повторил холодно:
— Говори.
Купер захрипел, дёрнулся, глядя на герцога расширившимся от ужаса глазами, и просипел неразборчиво:
— Вы… вы его знаете…
В следующее мгновение Кристофер отдёрнул руку и резко отшатнулся от Шона, почувствовав, как кожа у него под ладонью, жилы и кости, рассыпаются пылью. Не прошло и нескольких секунд, как от молодого жокея, Шона Купера, осталась лишь одежда, припорошенная тем, что когда-то являлось самим жокеем.
Некоторое время мужчины в молчаливом изумлении взирали на неожиданно «кремированного» подозреваемого, пока звенящую тишину комнаты не нарушил потрясённый до глубины души Грейсток:
— И что я теперь скажу Лори?
— Хм… — глубокомысленно изрёк Макмаллен. — Мне кажется, про то, что её бывший любовник буквально рассыпался у тебя в руках, точно не стоит рассказывать. — Эдвард негромко кашлянул. — Ещё решит, что ты этому поспособствовал.
— Как пить дать решит, — всё ещё пребывая в глубоком шоке, кивнул Кристофер.
— Скажи, что мы отпустили его с миром на все четыре стороны.
— Скорее, развеяли по ветру, — мрачно пошутил Грейсток и велел магу, дожидавшемуся за дверью, позвать в допросную экспертов.
Глава 19
Обед я благополучно пропустила, занятая тренировками с Джокером. Или скорее занятая тем, чтобы быть занятой и не думать о странных, безумных, а порой и совершенно абсурдных событиях, что в последнее время стали частыми гостями в моей жизни.
Нет, ну кто бы мог подумать: взял и арестовал Купера! Да и за что? За то, что тот якобы причастен к самому трагичному событию в моей жизни — свадьбе с Кристофером. Смешно! Шон и коварство — понятия несовместимые. Положа руку на сердце должна сказать, что жокей был не то чтобы… очень умным. А если точнее, совсем не умным. С лошадьми Шон ладит хорошо, к женщинам умеет найти подход. И, наверное, на этом всё.
Представить Купера в роли злодея… Нет, что-то не клеится. Вот если в качестве марионетки, которую дёргал за ниточки загадочный кукловод — это ещё куда ни шло. Но я всё же надеялась, что Кристофер ошибся, и Шон чист как стекло свежевымытого графина.
Одли и Кэрролл предложили мне сократить обратный путь до герцогской берлоги, другими словами, воспользоваться артефактом переноса. Я безропотно согласилась, потому что чувствовала себя уставшей, разбитой, полностью выжатой. К тому же к вечеру праздно шатающихся на улицах наверняка поприбавилось. Не хочу остаток дня провести в экипаже.
Дома у Кристофера меня ждал сюрприз в виде создателя роскошных интерьеров, мистера Генри Лейта. Я бы ему, несомненно, порадовалась, если бы к тому моменту не чувствовала себя подыхающей клячей. Подохнуть, ну то есть пойти утопиться до ужина в ванной, мне не дали. Пришлось, сахарно улыбаясь, плестись в гостиную и заверять мистера Лейта, как я счастлива нашей встрече.
— Ну, что скажете, мистер Лейт? — спросила, когда мы с ним вооружились чашками с чаем и сахарными рогаликами.
Мужчина придирчиво огляделся. Пожевал губами, слегка скривился. Правда, быстро опомнился и проговорил тактично:
— Хороший дом. Старинный. Лепнина на фасаде очень красивая.
И замолчал, явно не зная, какие ещё дифирамбы спеть этому дому кошмаров.
— Мистер Лейт, — я вернула чашку на блюдце с ажурной каёмкой, — я бы хотела придать этому дому хотя бы какое-то подобие уюта…
А заодно потрепать нервы Грейстоку.
Ну и в процессе ремонта и трёпки нервов найти хордову шкатулку.
— А лучше — полностью его переделать. Вы мне в этом поможете?
После моих слов глаза у Лейта заблестели. Он подскочил с кресла, едва не расплескав чай по кружевной салфетке, и принялся расхаживать из стороны в сторону, вдохновенно тараторя:
— Ваша светлость, это огромная честь для меня и великая радость! А что полностью — так это замечательно! У меня уже столько идей! Столько идей! Здесь бы хорошо смотрелись оливковые и бежевые тона, а в столовой благородная бронза и орех. — Сделав паузу, чтобы вздохнуть, Лейт повернулся ко мне. — Ваша светлость, а мы можем подняться на второй этаж? Или вы желаете переделать только первый?