— Я желаю переделать всё, — лучезарно улыбнулась художнику-проектировщику и отправилась проводить ему экскурсию в верхних комнатах.
Лейт фонтанировал идеями, а я слушала его вполуха и всё думала, где может быть спрятана эбеновая шкатулка с её загадочным содержимым. Может, её вообще здесь нет, а если и есть, то охраняется такими чарами, о которых я не имею ни малейшего понятия. Раз уж в ней хранится что-то настолько ценное и важное. Мне не терпелось выяснить, что же именно. Доказательства вины Кристофера? Но зачем бы ему их хранить?
С каждым днём вопросов становилось всё больше, как и загадок. И всё меньше ясности. И в голове, и в сердце.
На этой мысли я запнулась и усилием воли вернула себя к мистеру Лейту. Он как раз говорил что-то про слоновую кость в интерьере ванной комнаты, а я рассеянно кивала, со всем соглашаясь.
— Замечательно, мистер Лейт. Мне всё нравится.
К концу нашего с ним общения уровень энтузиазма в художнике просто зашкаливал.
— Когда изволите начинать, ваша светлость? — поинтересовался он, уже прощаясь.
— Как насчёт завтра?
Мужчина просиял:
— Чудесно! Просто прекрасно! — и в предвкушении потёр руки. — Не терпится превратить этот… хороший дом в роскошный дворец, достойный такой изысканной леди, как вы, ваша светлость.
— Доброй ночи, мистер Лейт.
Выпроводив за дверь не в меру перевозбуждённого художника, я поплелась наверх приводить себя в порядок и настраиваться на ещё один пыточный вечер в компании Грейстока. Но… вечера не состоялось. В том смысле, что его светлость явиться к ужину не удосужился. Мне бы радоваться, но настроение почему-то испортилось. Я ждала вестей о Шоне, надеялась услышать, что с ним всё в порядке, что Грейсток решил сдаться и перестать его третировать. Но этот паршивец дома так и не появился. Не приехал он ни в десять, ни даже в полночь.
Злая как хорд я переоделась и легла в постель, но сон не шёл. Наверное, из солидарности с Кристофером. Я даже пыталась считать маленьких хордонят, а после — крылатых пони. Никакого толку. Так и ворочалась с боку на бок, поругивая мужа и искренне жалея жокея. Не помню, когда задремала. Наверное, уже под утро.
Проснулась, когда сквозь плотно задёрнутые шторы пробивалась узкая полоска света. Проснулась, потому что мне было жарко, хоть я даже не укрывалась. Открыла глаза и поняла, отчего у меня вдруг подскочила температура. Грейсток преспокойно дрых в своей кровати (вот наглость-то!), сграбастав меня в охапку, сопя мне в шею и бесцеремонно прижимая к себе. К себе голому, судя по ощущениям. Во сне сорочка задралась… В общем, да, я правильно всё ощущала.
Грейсток заворочался, добавив мне ощущений, и я пришла к единственно верному при сложившихся обстоятельствах решению:
— А вот сейчас уже точно пора вдоветь.
За несколько часов до этого
Произошедшее с Купером повергло в шок всех сотрудников управления. За годы в разведке Кристофер повидал немало, но чтобы человек прямо у него на глазах рассыпался прахом — такое случилось впервые.
— Должно быть, это какая-то клятва молчания, — предположил Ирвин Калвер — один из немногих, кому Грейсток доверял безоговорочно. — Нарушишь — и можешь не беспокоиться о собственных похоронах.
— Самое отвратительное во всём этом, что он не успел назвать имя, — с досадой поморщился его светлость. — Бесполезная смерть.
— Ну да, если бы он сначала его назвал, а потом умер, всё было бы не так трагично, — хмыкнул Макмаллен.
— По крайней мере, не напрасно, — философски заметил Ирвин.
Пришлось вызывать полицейских и объяснять, что здесь случилось, детективу Неймицу — любителю по сто раз спрашивать об одном и том же, много курить и много думать. Последнее, по мнению Грейстока, зачастую не давало никаких результатов. На счету инвернейльской полиции было немало нераскрытых дел, поэтому Кристофер рассматривал всех полицейских вместе взятых и детектива Неймица в частности, как бесполезный внешний раздражитель, от которого лучше всего своевременно избавляться. А если избавляться не получается, нужно пытаться не обращать на него внимания.
Именно он, Неймиц, по приказу комиссара полиции всё пытался сунуть свой нос в расследование загадочной свадьбы герцога Грейстока. Однако после того, как комиссару сделали внушение сверху, Неймицу приказали оставить это дело.
Последнее, что нужно было Кристоферу, — это чтобы какой-то пронырливый бобби лез в его личную жизнь и копался в его грязном белье. Достаточно и того, что этим с превеликим удовольствием занимались журналисты.
Пока Кристофер кратко вводил детектива в курс дела, Неймиц сосредоточенно почёсывал перьевой ручкой свою лысину и время от времени делал пометки в своём потрёпанном блокноте.
— Вам следовало сразу доставить его к нам, а не тащить сюда, — недовольно пошевелив жиденькими усами, прокомментировал мужчина.
— Расследование ведём мы.
— Но вы не полиция, — подбоченился детектив.
— Мистер Неймиц, мы об этом уже говорили, — сощурился Кристофер, и недовольства во взгляде служителя порядка заметно поубавилось.
— Я бы мог оказаться полезным, — уже не так уверенно заметил полицейский.
— Вам что, совсем нечем заняться? Разве в Инвернейле уже никого не грабят, не насилуют и не убивают? — Кристофер опустился на край стола и скрестил на груди руки, с усмешкой глядя на детектива.
Вздохнув, Неймиц спрятал ручку в нагрудный карман сюртука.
— И грабят, и насилуют, и убивают. Но никто, увы, не рассыпается прахом.
— Сочувствую вам.
— Ладно, — отправив блокнот следом за ручкой, после короткой паузы протянул полицейский. — Попробую разузнать побольше об этом вашем мистере Купере.
— Можете не утруждаться. Мои люди уже этим занимаются.
Неймиц закатил глаза.
— Вы невыносимый человек, лорд Грейсток. И что бы вы ни говорили, вы — не полицейский и уж тем более не детектив. Нравится вам это или нет, но я не намерен выпускать ваше дело из виду. Уж очень оно интересное, — заявил напоследок. Водрузив на голову шляпу, всё это время одиноко тосковавшую на сиденье кресла, направился к выходу из кабинета. — Всего доброго, ваша светлость. Желаю вам не быть столь самоуверенным.
— Интересных вам дел, мистер Неймиц! — в свою очередь пожелал ему Кристофер и добавил тихо, когда за детективом закрылась дверь: — Возможно, тогда ты от меня наконец-то отцепишься.
Вплоть до самого вечера Кристофер занимался тем, что перебирал в уме имена своих врагов. Снова. Здесь, в Хальдоре, и за пределами королевства. Составлял списки, вспоминал лица, медленно, но уверенно приходя к выводу, что последние слова Купера: «Вы его знаете», вряд ли чем-нибудь помогут.
— И всё-таки как же не вовремя он умер.
Кристофер откинулся на спинку кресла и устало прикрыл глаза. Следовало возвращаться домой и что-то говорить Лори, и он совсем не рвался начинать этот разговор.
Короткий стук в дверь развеял мрачные мысли герцога.
— Выглядишь как человек, которому не помешало бы выпить, — в проёме приоткрытой двери показался улыбающийся Ирвин.
Следом за Калвером в кабинет вошёл Алан Лайт, оглядел шефа с пристальным вниманием и укоризненно покачал головой.
— И одним бокалом тут явно не обойдёшься.
— А вот бутылка, может, поможет. Или лучше две, — ещё шире заулыбался Калвер. — Я тут недавно открыл для себя одно неплохое местечко…
— Лучше домой поеду, — перебил его Грейсток и поднялся с кресла. — Уже поздно.
— Быстро же она тебя выдрессировала, — хохотнул Алан.
— Одомашнила.
— Наставила на путь истинный.
— И такой унылый, — продолжали подтрунивать над ним приятели.
— Так и о друзьях совсем забудешь, — попенял ему Калвер.
А Лайт поддакнул:
— Мы к тебе со всей душей, а ты к жене, которая сожрёт тебя с потрохами, когда узнает о…
— Лорейн ничего не узнает, — резко перебил его Грейсток. Напомнив себе, что разговаривает с другом, которых у него было раз, два и обчёлся, уже мягче добавил: — По крайней мере, не сейчас.
— Если не сейчас, то тебе сегодня просто противопоказано появляться дома, — сочувственно вставил Ирвин, и Грейсток сдался.
— Ладно, хорд с вами. Показывайте это ваше неплохое местечко.
Заведение и правда оказалось неплохим, а крепкие напитки — отменными. Кристофер не заметил, как приговорил несколько бокалов виски, в кои-то веки позволив себе лишнего. Алкоголь сделал своё дело: его светлость смутно помнил, как прощался с друзьями, как ловил кэб и как возвращался домой. А уж то, как оказался в собственной кровати с собственной женой, и вовсе не сохранилось в памяти.
Об этом прискорбном факте: что имел неосторожность заснуть рядом с Лорейн, Кристофер узнал уже на следующий день. И сразу же об этом пожалел. Когда его, безмятежно спящего, со всей силы начали колошматить подушкой.
— Ты совсем охамел?! — проникло в сознание шипение дикой кошки.
Кристофер резко сел на постели, пытаясь понять, в чём дело.
— Мерзавец!
Ему снова прилетело подушкой, которую он схватил машинально, вырвав её из цепких коготков разъярённой супруги.
— Мы же договаривались! — Приглушённо зарычав, Лорейн швырнула в него ещё одной подушкой, до этого момента преспокойно лежавшей на кушетке у изножья кровати. — Но ты, как всегда, не умеешь держать слово. Гад! — припечатала гневно и схватилась за следующий снаряд.
К тому моменту мозг главы разведки ещё не успел как следует заработать, и когда в Кристофера полетела ваза, он лишь чудом успел пригнуться. Скорее, на автомате, нежели из чувства самосохранения и беспокойства о собственной голове.
— Лорейн… — поморщился от неприятных ощущений: виски как будто проткнули ножами, загнав их по самые рукояти.
— Ещё и посмел раздеться! Зла на тебя не хватает, Грейсток! — следом за вазой в путешествие через спальню отправился подсвечник, оставивший на стене за спиной у герцога внушительных размеров вмятину.
Тяжело вздохнув, Кристофер невольно отметил, что сейчас, растрёпанная и разгневанная, Лорейн, как ни странно, выглядела особенно сексуальной. Щёки раскраснелись, грудь под полупрозрачной сорочкой (сорвать такую — плёвое дело) часто вздымается, нижняя губа соблазнительно закушена. Он бы тоже был не прочь закусить её в жадном поцелуе… А уж очертания совершенного женского тела под тонким шёлком и вовсе мешали сосредоточиться на очередном скандале и бурном выяснении отношений с утра пораньше.
А ведь сегодня воскресенье. Заслуженный выходной и…
Лорейн не придумала ничего лучше, чем запустить в него книгой — старинной рукописью философского содержания, за которую в своё время он отвалил целое состояние.
Кристофер поймал рукопись и аккуратно положил её на столик возле кровати. А потом, не сдержавшись, поддел жену, улыбаясь:
— Мне кажется, Лори, ты повторяешься. Все эти подушки, вазы… Я думал, ты более изобретательна.
— Ещё и веселится… Убить тебя мало, Грейсток! — прорычала Ариас и подлетела к нему с явным намереньем влепить пощёчину.
На этот раз он не стал ни пригибаться, ни отскакивать. Поймал разъярённую фурию, как книгу несколькими секундами ранее. Прижал к себе крепко, несмотря на её сопротивление, и прошептал в искусанные, потемневшие, как после поцелуев, губы:
— Сожалею, Лори, но сегодня ты точно не овдовеешь. А я совсем не против таких пробуждений, если в конечном итоге ты будешь оказываться у меня в руках.
— Пусти! — сверкнула глазами бунтарка.
— Раз поймал, теперь уже точно не отпущу, — шепнул ей на ухо Грейсток и ещё крепче прижал к себе мятежницу.
Так как ничего колюще-режущего в поле зрения не попалось, пришлось воспользоваться подушкой и начать лупить этого… неодетого. Вот где, спрашивается, его пижама?! Наверное, там же, где и мозги. Впрочем, мозги у Грейстока, вероятней всего, были в том месте, на которое я в последнее время находила неприятности и проблемы, раз уж ему хватило ума (или правильней будет сказать — не хватило) уснуть со мной в одной постели.
Убью мерзавца.
Увы, убить подушкой здорового мужика — невыполнимая задача (душить, Лорейн, надо было). Особенно если у этого самого мужика хватка, как у пираньи. Не успело чудовище открыть глаза, как я лишилась подушки, но отчаиваться не стала: подскочив с кровати, запустила в него ещё одной, добавив сверху вазой.
Жаль, Кристофер умел уворачиваться и травмироваться категорически отказывался.
Я же говорю, мерзавец.
Спасибо хоть штаны, валявшиеся на полу, успел натянуть, пока я искала, чем бы ещё в него метнуть.
— Мне кажется, Лори, ты повторяешься. Все эти подушки, вазы… Я думал, ты более изобретательна, — вместо того чтобы покаяться, начал насмехаться.
И это стало последней каплей, переполнившей океан моей ярости.
— Ещё и веселится… Убить тебя мало, Грейсток!
В глазах потемнело, я рванулась к нему, собираясь придушить голыми руками, но вместо этого сама оказалась в удушающих объятиях. Дёрнулась, мысленно себя ругая, за неосмотрительность и порывистость, и в который раз изумляясь, сколько же в нём силищи.
Не удивительно, что с одного удара вырубил бедолагу Шона.
— Пусти! — моё требование больше походило на рычание разъярённой тигрицы.
Но Грейсток, увы, не впечатлился.
— Раз поймал, теперь уже точно не отпущу, — заявил нагло, обжигая своим дыханием.
— Ты что, пил? — поморщилась, ощутив лёгкий алкогольный душок.
Мой вопрос и красноречивое выражение заставили Грейстока отстраниться, и я наконец смогла выдохнуть.
Пригладив пятернёй растрёпанные после сна волосы, Кристофер хрипло проговорил:
— Немного.
— Отмечал издевательства над Шоном? — схватила перекинутый через спинку кресла пеньюар и быстро его надела, желая спрятаться от жадного взгляда герцога.
Теперь уже Кристофер морщился. Не то потому что оделась, не то потому что с утра пораньше вспомнила о бывшем любовнике.
— Просто пытался отвлечься.
— От чего? От расследования? — отвернувшись, хмыкнула. — Так ты на нём особо и не сосредотачивался, иначе бы были результаты.
Он открыл было рот, явно собираясь брызнуть в ответ ядом, но потом вдруг передумал. Глубоко вдохнул, выдохнул и проговорил подозрительно вкрадчивым голосом:
— Ночью я был пьян и плохо соображал.
— Это твоё обычное состояние.
Грейсток недобро сощурился, даже весь напрягся — мышцы на груди, на руках ещё резче обозначились, хоть я честно старалась не смотреть ни на его руки, ни уж тем более на грудь, потому что Кристофер полураздетый был ничем не лучше Кристофера одетого. Другими словами, выглядел отвратительно. Для меня.
Хоть его бывшие, да и вся прекрасная половина Хальдора, наверняка со мной не согласятся. Но я не половина Хальдора. А потому сосредоточилась на мысли про отвратительно и прикроватном коврике. Там такие занимательные узорчики…
— Я пытаюсь извиниться, Лорейн, — снова взяв себя в руки, спокойно проговорил истребитель моих нервов. — И чтобы загладить вину, приглашаю тебя на прогулку. Сегодня воскресенье, праздники, ярмарки. Нам обоим не помешает развеяться и немного развлечься.
Наверное, он всё ещё был пьян, иначе бы ничего подобного мне точно не предлагал.
— Извини, Крис, но я не любительница изощрённых развлечений.
— Думал, тебе захочется узнать о Шоне…
— Я о нём могу узнать здесь и сейчас.
— Лучше на ярмарке.
Снова улыбается.
— Мой ответ останется прежним: я не мазохистка.
— Предлагаю сделку. — Грейсток надел рубашку, обнаружившуюся под кроватью. — Прогулка в обмен на то, что тебя однозначно порадует.
— Развод?
А ещё снова глаза закатывает.
— Я оставлю тебе эту спальню.
Надо же!
— И где же ты будешь спать?
— А тебя это разве волнует? — дёрнул он бровью.
— Не особо, — поймав смешинки в тёмных глазах, снова сосредоточилась на ковровых узорах.
— Ну так что, Лорейн? Один день со мной, и эта спальня будет в полном твоём распоряжении. Ты меня здесь больше не увидишь.
Хорды… Ведь знает же, как заинтересовать женщину.