— И я врежу замок.
— Как тебе будет угодно.
— И ты расскажешь о Купере.
Замялся на миг, а потом быстро произнёс:
— Разговаривать о твоих бывших — не самая приятная для меня тема, но обещаю, мы и её коснёмся.
Представила себя одну в этой спальне и поняла, что готова заплатить даже такую высокую цену, как день с Грейстоком, за спокойный сон и бесстрессовые пробуждения.
— Хорошо, — кивнула, стараясь не обращать внимания на выражение абсолютного удовлетворения, проступившее на лице мужа. — Отправимся на ярмарку.
Успокоила себя тем, что пусть ещё одно воскресенье загублено по милости Кристофера, но хотя бы по утрам больше не будет сюрпризов.
Глава 20
Пока Энни помогала мне собраться на прогулку, я сидела в кресле возле камина (никаких пуфиков и туалетных столиков в этой комнате отродясь не водилось) и, попивая чай, размышляла о том, как я дошла до жизни такой, ну до есть до свидания с Грейстоком. Что называется, докатилась…
— Какое платье изволите надеть? — закончив с моей причёской, поинтересовалась служанка.
— Самое страшное, — решительно сказала я, но поймав недоумение в глазах девушки, со вздохом добавила: — Тёмно-бордовое с коричневым жакетом.
Несмотря на то, что солнце светило вовсю, проникая в спальню косыми лучами, на улице было довольно прохладно. Погода стремительно менялась, что едва ли могло стать для хальдорцев сюрпризом. Мы привыкли к таким вот погодным вывертам.
Энни кивнула и направилась к платяному шкафу, а я раскрыла одну из утренних газет, которые по моей просьбе принёс дворецкий. Как и предполагала, наши с Кристофером имена снова значились на первых полосах. Заголовок, напечатанный крупными, жирными буквами, «Охота на любовников», должен был привлечь внимание среднестатистического читателя и заставить его распрощаться с парой-тройкой монет. Не знаю, как насчёт среднестатистического читателя, а моё внимание он привлёк однозначно, как и содержание статейки, в которой описывались догонялки, затеянные вчера Грейстоком.
«Утренние хроники» тоже отличились названием: «Грейсток VS Купера: кому же всё-таки достанется сердце новоиспечённой герцогини?».
Новоиспечённая герцогиня предпочитала оставить своё сердце себе любимой — нечего разбрасываться такими ценностями, тем более что сердце у меня одно единственное. К тому же его уже однажды разбивали, для одной жизни будет более чем достаточно.
Не прошло и часа, как я была готова к очередному убийству нервных клеток — прогулке с Грейстоком. Тёмно-бордовое платье с длинными узкими рукавами и скромных размеров турнюром сидело на мне как влитое, как и приталенный жакет, украшенный одной лишь кремового цвета розеткой. Довершали образ «леди на прогулке» светлые перчатки и маленькая круглая шляпка с короткой вуалью. Надо же было хоть как-то маскироваться.
— А что мне сказать мистеру Лейту, когда он придёт? — протягивая перчатки, хранившиеся в небольшом кожаном футляре, спросила Энни.
Хорды… Совсем про него забыла. А ведь Генри должен был принести эскизы. Наверняка работал всю ночь, не смыкая глаз, и горит энтузиазмом поделиться со мной своими прожектами. Это был хороший предлог отказаться от мазохистского свидания, но тогда… Кристофер опять всю ночь будет ворочаться на кушетке, мешая мне спать. Или того хуже — снова полезет в кровать.
Нет уж, лучше потерплю этого невыносимого колдуна в городе, чем в своей комнате.
— Отправь к нему кого-нибудь с извинениями и просьбой перенести нашу встречу на завтра на десять.
Энни кивнула, изобразила короткий книксен, после чего покинула спальню, и мне тоже пришлось из неё выйти, хоть ноги не несли туда, где был Кристофер.
Его светлость дожидался меня в холле. Заметно посвежевший, без следов похмелья на породистой морде и щетины на ней же. За время, что я потратила на бестолковые прихорашивания, Кристофер успел побриться. Следуя последним веяниям моды, аккуратно зачесал назад волосы. Сюртук из блестящего сукна сине-серого цвета отлично сочетался с тёмными брюками и светлым жилетом. Трость, цилиндр, перчатки и повязанный вокруг шеи тёмно-синий галстук — образ джентльмена был выдержан досконально. Ни малейшего изъяна. Внешнего.
Про внутренние лучше тактично промолчу.
— Значит, нас ожидает показательная прогулка, — усмехнулась я, отвечая на долгий, внимательный взгляд Грейстока.
Колдун чуть нахмурился:
— Что ты имеешь в виду?
— То и имею, что это твой ответ прессе. Мы показательно-образцовая семья, решившая провести воскресный день вместе. Тогда всем станет ясно, кто из двух упомянутых в «Утренних хрониках» джентльменов одержал победу.
По лицу его светлости пробежала тень удивления.
— У меня и в мыслях ничего такого не было. Я просто хочу провести с тобой время.
— Ты никогда просто ничего не делаешь.
Мы вышли на улицу, вместе дошли до калитки, которую перед нами распахнул кучер, почтительно поклонившись.
— В прессе опять про нас что-то пишут? — с самым безмятежным выражением лица поинтересовался Кристофер, подавая мне руку.
— Ещё скажи, ты сегодня не заглядывал в газеты, — подозрительно покосилась я на пока что всё ещё мужа.
— Сегодня, Лори, меня интересуешь только ты.
— Вот это-то больше всего и пугает, — пробормотала я и вздрогнула, ощутив прикосновение сильных пальцев к своей руке.
Загрузились в карету, тронулись. Сидим молча, едем, любуемся друг другом. Хоть не уверена, что мой взгляд выражал любование дражайшим супругом. Я скорее походила на телепата-самоучку, пытающегося проникнуть в чужие мысли, но Грейсток по-прежнему оставался для меня закрытой книгой.
В который раз убеждаюсь, какой же он всё-таки проблемный мужчина.
Взгляд его светлости, напротив, выражал живейший интерес моей персоной. Такой Кристофер, внимательно-обходительный, с этой его обаятельной улыбкой, штабелями укладывавшей к его ногам всех хальдорских леди без исключения, откровенно пугал и заставлял нервничать. Ведь именно в такого Кристофера я, будучи наивной глупышкой, беззаветно влюбилась.
— Ты потрясающе выглядишь, — нарушил затянувшееся молчание Грейсток.
— Это всё Энни, — со вздохом призналась я и ответила на теперь уже вопросительный взгляд: — Я собиралась обрядиться во что-нибудь невзрачное или даже страшное (для тебя нелюбимого), но моя камеристка не поняла бы моего порыва. А она у меня очень впечатлительная, и я стараюсь беречь её нервы.
— Понятно, — хмыкнул благоверный. — Во всём виновата служанка.
— Она самая.
Мы оставили экипаж на Карвайл-стрит, иначе бы пришлось, как вчера, добрых два часа торчать в карете. Одно дело делать это с Одли и Кэрроллом и совсем другое — с Грейстоком. Можно было, конечно, воспользоваться артефактом и в мгновение ока оказаться в любом уголке города, но в последнее время я и так слишком часто прибегала к магическим переходам, что не самым благоприятным образом сказывалось на моём здоровье. Например, вчера после магического «прыжка» у меня весь вечер болела голова. Обычный побочный эффект от воздействия сильного артефакта, к коим относились те, с помощью которых создавались порталы.
Не понимаю, как Грейсток и иже с ним регулярно ими пользуются. Хотя маги в принципе сильнее и выносливее обычных людей.
Интересно, а этот любитель постучать тростью владеет магией или вовсю пользуется магическими цацками?
Какая-то неясная мысль, связанная с незнакомцем, мелькнула на задворках сознания, но тут же там и затерялась. Я отвлеклась на прогуливающуюся парочку — молодая женщина шла под ручку с черноусым джентльменом, и оба пялились на нас самым наглым образом. По-другому и не скажешь. В глазах обоих было столько нездорового интереса, что я невольно поёжилась и заметила:
— Эти двое явно читали утренние газеты.
— Не всё ли равно? — пожал плечами Грейсток.
— С каких это пор ты стал равнодушен к общественному мнению?
— А оно меня никогда не волновало. — Кристофер приподнял за тулью шляпу, приветствуя глазастого джентльмена и его не менее глазастую пару, когда мы с ними поравнялись.
— Если бы на самом деле не волновало, ты бы не стал воротить от меня нос семь лет назад, — заметила, когда мы отошли.
Кристофер замер на миг. Почувствовала, как его рука, на изгибе которой покоилась моя ладонь, напряглась. Он весь напрягся и тихо сказал после короткой паузы:
— Я любил тебя и, если бы можно было повернуть время вспять, сделал бы всё по-другому. Тогда бы не пришлось терять впустую семь лет своей жизни.
Я тоже остановилась и с недоверием воззрилась на Кристофера. Это что сейчас такое было? В чём подвох? К чему он ведёт?
Наша с герцогом прогулка становилась всё более пугающей.
— А как же Эдель? — горько усмехнулась. — Не жалеешь, что пришлось с ней расстаться? В случае со мной это было твоё решение, в случае с леди де Морвиль кто-то решил за тебя.
И я даже догадываюсь кто, но…
— На Эдель я собирался жениться, потому что понимал: мне нужен наследник. Я и так долго тянул с женитьбой, но время шло, а с моей работой лучше слишком не затягивать с созданием семьи. В любой момент меня могут отправить… ну скажем, в какую-нибудь командировку, из которой я могу и не вернуться, и тогда Грейстоков больше не будет. — Кристофер замолчал и посмотрел мне в глаза. — Но с тобой всё по-другому. С тобой всегда было всё по-другому. Наверное, прежде чем убить того, кто нас поженил, я его сначала горячо поблагодарю. А потом всё равно убью, — закончил с хладнокровно-решительным видом истосковавшегося по добыче хищника.
И зачем только спрашивала… Каждое новое откровение Грейстока (уж не знаю, фальшивое или настоящее; вполне вероятно, что первое) выбивало у меня из-под ног опору. А я привыкла твёрдо стоять на земле и никакие запоздалые признания не смогут этого изменить.
— Командировка, говоришь… Звучит заманчиво. — Не обращая внимания на то, как потемнело его лицо, вскинула голову и сказала: — Я не завтракала. И уже замёрзла. Предлагаю заглянуть вон в ту кофейню.
— Хорошо, — заметно похолодевшим голосом проговорил герцог, и мы направились через дорогу в маленькую кофейню с видом на зелёный скверик.
Уютное место, приятная атмосфера и кружащий голову аромат горячей сдобы должны были вернуть мне хорошее настроение и прогнать мрачные мысли, но те что-то не спешили покидать мой разум. Заказанный шоколад был густым и сладким, а пирожные с нежнейшим кремом буквально таяли во рту, но даже им оказалось не под силу перебить горечь во рту, появившуюся после моей шутки про возможную кончину мужа.
Столики были маленькими, почти игрушечными, поэтому мы сидели близко друг к другу. Почти касаясь друг друга коленями, почти соприкасаясь пальцами. И это было так странно, дико и… мне это нравилось. В чём бы я себя ни убеждала, как бы себя ни обманывала, мне так до конца и не удалось похоронить наше с ним прошлое.
Наверное, мои чувства к нему можно сравнить с сорняком, который, сколько ни вырывай, всё равно будет прорастать. Даже сквозь самую тяжёлую и толстую могильную плиту.
— Для протокола: я не желаю тебе смерти, — сказала спустя какое-то время.
Потому что мы опять молчали, а когда мы долго молчим, я начинаю думать о том, о чём думать совершенно точно не надо. Начинаю чувствовать то, на что не имею права.
— Я знаю, — кивнул Кристофер, отодвигая от себя опустевшую чашку кофе. — Как не желаешь сделать хотя бы один шаг мне навстречу.
Вот зачем он продолжает об этом говорить? Говорить о нас. Такое ощущение, будто толкает меня на тонкий лёд. Того и гляди тот треснет, и я начну тонуть.
— Лучше расскажи о Шоне, — подперла подбородок кулаками, намекая, что я — вся внимание. — В чём он там всё-таки виновен? Или всё дело в твоей паранойе? Надеюсь, ты его не пришиб ненароком в порыве собственнической ревности. Меня бы это очень расстроило.
— Его величество вас скоро примет. — Лакей поклонился и вышел из просторной гостиной, затянутой шёлком и обставленной мебелью с вычурными инкрустациями.
Грейсток проводил его задумчивым взглядом. И вот так всегда. Правитель мог вызвать его в любое время дня и ночи, чтобы Кристофер потом вечность топтался в этой хордовой комнате. Или простаивал под дверями королевского кабинета. Иной раз и вовсе приходилось мерять шагами бесконечно длинную галерею, что вела в королевские апартаменты.
В любое другое время его светлость не позволил бы себе возмутиться даже в мыслях, но сейчас он едва сдерживался, чтобы не начать ругаться в голос. Сколько надежд он возлагал на этот день — день наедине с Лорейн. Мечтал провести время с женой, хоть немного подтопить ледяную преграду, что непреодолимой стеной стояла между ними. Не всё шло гладко (с Лорейн гладко, а ещё легко и просто вообще не бывает), но порой, забывшись, она дарила ему улыбки. Светлые, искренние, пусть и на короткие мгновения, они превращали её в девушку, которую он любил.
Кристофер так и не рассказал ей о Шоне, отделался пространственными объяснениями, мысленно оправдавшись перед самим собой: он не имеет права посвящать жену в детали расследования — она ведь не агент разведки и даже не полицейский. На самом же деле он просто не хотел пугать её и расстраивать. А если уж быть до конца с собой откровенным, не хотел портить этот день.
Зато с этим за него неплохо справился Виктор Шестой.
Не сдержавшись, Кристофер негромко выругался и бросил взгляд на часы, монотонно тикавшие на каминной полке, гадая, успеет ли вернуться к ужину. Вполне возможно, что нет, потому что «скоро примет» могло растянуться на долгие часы.
Если в компании его величества время шло медленно, почти что ползло, с Лорейн оно летело, проносилось, исчезало, разбиваясь на крошечные крупицы — невозможно короткие мгновения. Из кофейни через небольшой зелёный сквер они направились к мосту Вильгельма III, невидимой стёжкой соединявшему разрезанный полноводной рекой, Граэррой, Инвернейл. По случаю осенних празднеств мост был подсвечен огнями, разноцветными бликами отражавшимися в толстом стекле. Днём ничего особенного Кристофер в нём не видел, но решил, что с наступлением сумерек здесь должно быть очень красиво. А главное, романтично.
Вот где надо заканчивать такие свидания. В идеале, конечно, в спальне, на супружеском ложе, но его светлость хорошо помнил, чем закончилось его последнее «посещение» супружеского ложа, а потому решил не форсировать события.
«Терпение, Кристофер, всему своё время», — напомнил себе, а Лорейн предложил:
— Надо будет вернуться сюда вечером, — осторожно подхватил её под руку и отвёл в сторону, подальше от медленно пробиравшегося сквозь потоки людей экипажа.
К счастью, Лорейн не отстранилась и даже не выдала ничего язвительного.
— Если, конечно, захочешь.
— Ты не перестаёшь меня пугать, Грейсток, — всё-таки не сдержалась язва, но тут же заулыбалась, заметив что-то интересное на одном из прилавков, ютившихся вдоль кирпичных стен.
Оказалось, внимание Лорейн привлекли крашенные фигурки лошадей. Ничего особенного, но судя по блеску в серых глазах мятежницы, она была в восторге от статуэток.
— Вот эта — вылитая Молния. А вон та — моя Карма, — с интересом разглядывая фигурки, комментировала она. — Ой, да тут ещё и Вендетта с Джокером! А вот эта немного похожа на Карамельку. Все красивые… А значит, надо брать все!
Мальчишка, торговавший статуэтками, радостно заулыбался, когда Кристофер протянул ему купюру. А вот Лорейн нахмурилась, с явным упрёком посмотрев на мужа.
— Думаешь, я не в состоянии за себя заплатить? — снова покрылась колючками.
— Я в этом не сомневаюсь. Но хочу сделать тебе подарок.
Сунув купюру мальчишке в руку, добавил, чтобы не утруждался поисками сдачи. Паренёк снова сверкнул зубами, поблагодарил «щедрого господина» и принялся ловко заворачивать фигурки в бумагу.
И Лорейн, к счастью, решила сменить гнев на милость:
— Ну хорошо. Сегодня вообще странный день, так что разок можно и закрыть глаза на твои странные поступки и мою странную на них реакцию.
Дождавшись, когда ей протянут свёрток, перетянутый светлой тесьмой, она направилась к следующему лотку, с которого бойкая пышнотелая крестьянка торговала расписными ночными горшками.