Ребенок в слезах убежал в соседнюю комнату, и мое сердце едва не разорвалось на части, чувствуя его боль как свою. Забыв обо всем, я хотела было сорваться с места, но крепкая рука Пита пригвоздила меня к стулу. Служанка поспешила скрыться с наших глаз.
- Оставь его, - властно произнес он суровым тоном. - Пусть подумает над своим поведением. Я сам поговорю с ним, но позже.
- Истеричка растет, - презрительно выплюнул царь, не замечая разъяренного мага, сидящего напротив него. - Весь в тебя! Что может вырастить баба? Только еще одну бабу!
- Уважение к женщине не есть признак слабости, - вздохнула я, с жалостью смотря на мужа.
- Уважение к служанке? - скривился царь. - Наследник трона не должен преклоняться перед поломойкой! Твое счастье, что сегодня я неважно себя чувствую и не желаю читать ему нотации. Впредь, если мой сын еще раз принесет извинения прислуге, я прикажу высечь его! Забирай его, и проваливайте! - приказал он, вставая из-за стола. - Когда подрастет, я основательно займусь его воспитанием, - пообещал Габриллион.
Мне с трудом удалось сдержать рвущиеся наружу грубые слова. В данной ситуации лучше промолчать, дать Габриллиону почувствовать себя правым, но не провоцировать новую ссору. Гордо поднявшись, я забрала из соседней комнаты всхлипывающего Архана и, бережно прижав сына к груди, покинула покои мужа.
- Всё, мой маленький, не плачь, - усадив Архана к себе на колени, я прижалась губами к детскому лбу. - Успокойся. Кто научил тебя так себя вести?
От слез и бесконечных всхлипываний ребенок не мог произнести ни слова. Он лишь кивал на дверь, указывая туда, откуда мы пришли.
- Папа Габриллион? - догадалась я. Архан кивнул в ответ. Ну, а кто же еще? Кому еще могло хватить ума вести себя как свинья в присутствии цесаревича?
- Я.. .больше.. .не буду. - выдавил из себя малыш, вздрагивая на каждом слове.
- Не будешь, мой родной, - я вновь поцеловала сына. - Я знаю, что не будешь. Всё, всё. -мы просидели в обнимку около десяти минут. Я покачивала сына, совсем как тогда, когда он был неразумным крошкой, и вскоре Архан уснул. Забылся крепким и спокойным сном, улетая в мир сладких сновидений.
- Уснул? - раздался голос Пита за моей спиной, когда я переложила Архана в его кроватку.
- Ты не должен был так кричать на него, - не оборачиваясь, ответила я, укрывая Архана.
- Должен был, - не согласился со мной Пит, обвивая руками мою талию. - Он это заслужил. Я не позволю вырастить из моего сына хотя бы отдаленное подобие Габриллиона. Подобное поведение недопустимо, и я буду пресекать его всеми способами.
- Он еще маленький, - развернувшись, я уткнулась носом в твердокаменную мужскую грудь. - Не понимает, что делает. Габриллион показал ему, и он как обезьянка повторил.
- Он уже многое может понять, - Пит поцеловал меня в лоб, совсем как я Архана всего несколько минут назад. - От того, как мы воспитаем нашего сына, зависят судьбы миллионов людей в обоих мирах. Ты же не хочешь, чтобы он вырос с презрительным отношением к женщинам? Представь, что такой шлепок отвесил не трехлетний мальчик, а юноша. Как считаешь, сможет такой человек стать достойным правителем?
- Пит...
- Эту ночь я проведу с тобой. И, кстати, мы так и не поели, - подмигнул он мне. - Надеюсь, твой аппетит не сильно испорчен этим вечером?
- Я готова съесть слона, - шепнула в ответ, выдавив из себя слабую улыбку.
Глава 13
Беременна. Снова. Во второй раз. Рука невольно легла на живот, в котором уже зародилась новая жизнь, новая душа. Прошло уже достаточно времени, чтобы понять: наши попытки были не бесплодны, и вскоре мы с Питом вновь станем родителями. Уверена, он и сам все поймет, когда прикоснется к моему животу, но мне безумно хотелось сообщить эту новость ему в глаза, уловить радостное изумление на его лице.
- Ваше Величество, ваше платье готово, - учтиво сообщила мне служанка, и я вздрогнула всем телом, вырванная из мыслей.
- Да, несите, - рассеянно кивнула, нехотя возвращаясь в реальность. Намечается праздник урожая, на котором я обязана присутствовать как супруга царя. Никогда особо не любила празднества, а в последнее время они и вовсе начали казаться сущим наказанием. Терпеть близость Габриллиона несколько часов подряд оказалось просто невыносимо.
Пит не пришел вчера, хотя я ждала его до поздней ночи. Вчера, если верить его словам, он должен был получить развод. Мне хотелось услышать эту новость от него, узнать, что отныне он не связан никакими узами с другой женщиной. Ждала. Но Пит так и не пришел, и никаких вестей от него я не получала. Все мои мысли занимал лишь Пит, его развод, супруга. Почему он не явился? Не сообщил мне ничего? Что, если суд не дал ему развода? Почему Пит держит меня в неведении?
- Ваше Величество, принесли ваше платье. - снова служанка вырвала меня из размышлений. - Будете мерять? - неуверенно протянула девушка, оценив мое пространное состояние.
- Да, давай, - встала я, сбрасывая с себя сорочку. Безразлично мазнула взглядом по принесенному наряду и замерла. - А почему оно белое? Разве на праздник урожая не полагается носить красное, желтое или оранжевое платье? На крайний случай зеленое?
- Приказ царя, - пожала плечами служанка. Я лишь злорадно усмехнулась в ответ на это поясненье. Габриллион решил унизить меня, свою царицу? В буквальном смысле сделать белой вороной среди придворных, разодетых в пестрые одежды?
- Я не желаю одевать белое платье, - заявила служанке, оценивающе рассматривая предложенный наряд. Платье, без сомнения, прекрасно. Украшенное сверкающими от малейшего лучика солнца бриллиантами, оно напоминало драгоценный цветок. Множество воздушных слоев фатиновых юбок. Нежный, изящный, женственный силуэт создавал удивительно гармоничный образ. Платье прекрасно, но оно категорически не подходит для праздника урожая. Скорей уж для праздника зимы.
- Царь просил передать... - проскулила служанка, от волнения закусив губу, - что если вы не наденете белое платье, он не позволит вам выйти из покоев и посетить праздник.
Я шумно выпустила воздух из легких. Присутствие на балу - моя обязанность. Не показаться там значит нанести оскорбление придворным и людям, которые помогают мне содержать столовые для нищих. Габриллион наверняка скроет причину моего вынужденно отсутствия, представив меня как необязательную и несерьезную особу. С него станется.
- Давай, - закатила глаза я. Белое, так белое. Не хочется выделяться и нарушать традицию, но я царица, и мне позволено то, что не позволено остальным женщинам. Высказывать насмешки мне в лицо никто не посмеет. А если посмеют, то я мигом поставлю на место таких смельчаков.
Платье легло идеально. Белоснежное, как первый снег, оно создавало вокруг меня ареол невинности, которой я, конечно, уже давно не обладала. Пышная юбка начиналась в районе бедер, идеальным кругом разлетаясь на длину шага. Вырез-лодочка приоткрывал грудь для чужого взора, позволяя зацепиться за все самое интересное, но сохранял интригу. Обычно замужние женщины носят глухое декольте, такая открытая грудь свойственная молодым незамужним особам, которые ищут покровителя и пытаются привлечь мужское внимание. Не то, чтобы это было жестким правилом, которому все следуют. Скорее традиция.
- Вы прекрасны, госпожа, - сделала мне комплимент служанка, шнуровавшая платье.
- Спасибо, - улыбнулась я в ответ. Слуги знают, что, когда мы наедине, они могут вести себя более расковано, чем с другими господами. Такое допущение помогло мне завоевать преданность многих служанок, ставших моими ушами и глазами во дворце.
- Все готово, - сообщила она, поправив на мне юбки.
- Нет, - покачала головой я. - Вот, надень их мне, - вытащив из шкатулки давний подарок Пита - драгоценные серьги с синими камнями - я протянула их девушке. Именно подаренные магом украшения я надевала чаще, чем остальные драгоценности. Подарки Габриллиона и вовсе лежали в самом дальнем шкафу. Муж редко дарил мне подарки, а если и решался на подобное, то будто нарочно выбирал что -то безвкусное, странное, порой просто непригодное для выхода в свет.
- Вы прекрасны, Ваше Величество, - вновь сделала мне комплимент служанка. - Серьги прекрасно подходят к этому платью и подчеркивают цвет ваших глаз.
- Пойдем, - вздохнула я, мечтая, чтобы этот вечер поскорее закончился. Если бы я знала, что мне предстоит пережить одну из самых важных ночей в своей жизни, то страшно разволновалась бы.
***
Стоило мне войти в бальную залу, и сотни любопытных взоров оказались прикованы к моей фигуре. Я шагала с гордо поднятой головой, не выказывая ни капли смущения. Мой сверкающий белым наряд смотрелся пятном на фоне пестрых рядов придворных дам. Никто не посмел не то, что засмеяться, а даже ехидно улыбнуться. В глазах многих женщин я прочла заинтересованность, которая просыпается при взгляде на красивую вещь.
Я двигалась к трону и, подняв голову, натолкнулась на торжествующий взгляд Габриллиона. Радуется, думает, что унизил меня. После его неудачной попытки воспользоваться правами мужа Габриллион заметно озлобился, стал еще более агрессивным и злым, чем раньше. Уверена, если бы не мой отец, не поддержка народа и не защита Пита, царь скормил бы меня голодным псам. Живьем.
- Вы прекрасны, моя царица, - с откровенной издевкой произнес Габриллион, когда я остановилась у подножия трона.
- Благодарю, мой царь, - ровно ответила я, держа спину и голову прямо. Пусть видит, что его интриги мне не по чем! Что бы ни приказал мне надеть царь, народ все равно будет любить меня, а наследник трона, что рано или поздно сменит брюзгливого царя - мой сын. Пусть резвится, пусть выпускает свою злобу. Ничего больше сделать он не может. -Сегодня, в праздник урожая, в день торжества плодородия, я рада сообщить вам радостную новость.
Весь зал затих, жадно ловя каждое мое слово. Мой голос звучал громко и ясно, разносясь по помещению как ветер, отражаясь от стен и взмывая вверх, под купол бальной залы, будто спешил к небесам, чтобы донести до них мои слова.
- Я жду ребенка, - всего три слова слетели с моих губ, и зал загудел, как пчелиный рой. Габриллион прищурился, но беззлобно, скорее задумчиво. Около минуты мы с мужем смотрели друг другу в глаза, будто сражаясь, схлестнувшись в немой дуэли двух ненавидящих сердец. На уровне инстинктов я поняла, что должна выдержать эту немую дуэль, отстоять...что? Габриллион хотел этого ребенка, так, почему он не выглядит довольным? Царь застыл, вцепившись пальцами в подлокотники трона. Он разозлен и, черт его побери, могу поклясться, что выглядит так, будто утвердился в своих подозрениях.
Едва мысль о фиктивном отцовстве Габриллиона мелькнула в голове, как царь, будто услышав её, опасно сверкнул карими глазами. Нет, он не может знать! И поводов сомневаться я не давала! Как хитрый зверь, супруг поднялся с трона и скорчил такую злую гримасу, будто я сообщила не о беременности, а о своей измене.
- Прелестная новость, - шелестящим баритоном пропел царь. - Восхитительная. Пусть боги благоволят, и вскоре супруга подарит мне еще одного сына, а сейчас давайте веселиться, -странно ухмыльнулся он и вдруг начал спускаться со своего пьедестала. - Позвольте пригласить вас на танец? - он выбросил вперед рук, предлагая вложить свои пальцы в его жилистую ладонь.
Все присутствующие, и я в том числе, замерли, в немом изумлении глядя на царя. Он не шутит? После четырех лет супружества он решил предложить мне танец? Все эти годы, на каждом из балов Габриллион танцевал в основном с Серпентой, реже - с фаворитками-однодневками, но со мной - никогда. Я вообще редко танцевала на балах, предпочитая удаляться сразу после всех обязательных церемоний и переговоров.
- Ну же, царица, - голос мужа заставил меня вздрогнуть. Сотни людей замерли в ожидании моего ответа. Отказывать царю нельзя.
- Конечно, - натянуто улыбнулась, прикоснувшись к грубой коже коротких мужских пальцев, чем-то напоминающими свиные сардельки.
Габриллион мгновенно сжал их, будто поймал меня в ловушку. Не медля, повел меня в центр зала, довольно ухмыляясь и всем видом демонстрируя прекрасное настроение. Готова поклясться, что его благодушие никак не связано с ребенком в моем животе. Я чувствовала это всеми фибрами души, всем своим существом.
Придворные расступились перед нами, освобождая место для танца. Встав в танцевальную стойку, я вновь отметила, насколько непривлекателен мой супруг: невысокий, постаревший, обрюзгший. На нашей свадьбе он казался мне намного более мускулистым, красивым и привлекательным. Теперь уже нет ни крепких мышц, ни мужественных черт лицо. Царь медленно заплывает жиром, и даже его хулиганская дерзкая улыбка превратилась в мерзкий оскал. А ведь прошло всего четыре года...
Рывок. Габриллион дернул меня на себя, впечатав в свою грудь.
- Осторожней, - не стала молчать я, возмущенно глядя в ненавистное ухмыляющееся лицо.
- Стараюсь, - рыкнул мне в ответ царь, довольной ухмылкой давая понять, что эта грубость осознанная, а не случайная. Мы закружились в танце, хотя правильнее было бы назвать это пошатыванием двух неуклюжих лошадей. Габриллион двигался на удивление нелепо, то и дело наступая мне на ноги, сжимая мои руки тисками своих толстых пальцев, опаляя лицо винным дыханием. Такое чувство, будто я танцую не с молодым мужчиной благородного происхождения, а с животным. К концу танца по мне будто проехалась лошадь, и не одна. Болели отдавленные стопы, горели следы от царских пальцев на моих руках, а тело ныло, будто меня долго и упорно трясли. Так оно, в сущности, и было. Танец с Габриллионом похож на поездку в телеге по кочкам.
- Куда вы, царица? - когда я думала, что танец закончен, и теперь я могу идти, царь еще крепче прижал меня к своей груди, не позволяя отодвинуться. - Подарите мне еще один танец. Я пьян от вашей близости.
- Вы пьяны от вина, которое вновь начали пить без меры, - негромко ответила я, без страха глядя в карие поросячьи глазки. Мой ответ не понравился мужу. На лицо, искривленное ухмыляющейся гримасой, начала наползать ярость, на губах задрожали первые звуки скандала.
Глава 14
- Ваше Величество, - раздался позади меня приятный мужской голос, разрушив ту гнетущую атмосферу, что родилась надо мной и Габриллионом и накрыла нас, как купол, отрезая от всего мира, - вас просят в наступательном штабе. Что -то касающееся взятия западных земель...
Габриллион не удостоил говорившего взглядом. Продолжая прожигать во мне дыру пылающими от ненависти глазами, он презрительно фыркнул и, наконец, удалился. Я смотрела вслед мужчине, которого вынуждена называть мужем, и чувствовала себя обворованной. Душу наполнило странное, но очень сильное чувство, будто меня лишили чего-то очень важного: счастья, возможности засыпать в теплой постели на груди у отца своих детей, называть своим мужем того, по кому тоскует сердце.
- Это правда? - спросил голос, спасший мои ноги от участи быть раздавленными в две лепешки. С первых звуков он показался мне знакомым, но я отбросила эту мысль как нелепейшую из возможных. Ведь не может же. - Ваше Величество, - мужчина сделал шаг, вставая напротив меня, и у меня перехватило дыхание.
Пит. Или не он? Этот благородный, даже холеный мужчина лишь отдаленного напоминал того серьезного, всегда одетого в строгие одежды мага, которому я отдала свое сердце. Светлые волосы аккуратно зачесаны назад, голубой фрак с белоснежной отделкой удивительным образом сочетается с моим платьем. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы заметить: это комплект, мы - пара.
- Что ты здесь делаешь? - испуганно прошептала я, с опаской смотря по сторонам. Подобная дерзость не может не остаться незамеченной. Сейчас все увидят, что царица и посторонний мужчина вырядились как молодожены, и тогда нам обоим конец!
Удар сердца. Второй. Время текло привычным потоком, и никто не обращал на нас особого внимания. Придворные танцевали, разговаривали, смеялись, лишь изредка бросая на меня придирчивые взгляды.
- Адель, - позвал меня Пит, и вновь никого не заинтересовало это вольное обращение к жене царя, - я ведь говорил тебе, что ты должна верить мне. Все под контролем, - он свободно раскинул руки. - Эй, вы! - крикнул он в полный голос. - Посмотрите, как прекрасна сегодня моя женщина!