Питерсон сурово посмотрел на Мараиса. Мараис оглянулся на него с тем бесстрастным выражением лица полицейского, которое заставляло чувствовать себя виноватым, даже если ты ничего не сделал, потому что этот взгляд говорил, что ты должен был что-то сделать, и теперь будут последствия.
Мараис закончил разглядывать Питерсона и решил вместо этого посмотреть на телохранителя. Его взгляд скользнул к ножу в руке телохранителя.
Телохранитель явно чувствовал себя неловко.
Мараис положил руку на табельное оружие.
— Бросьте нож.
Телохранитель отпустил нож, и тот упал на крыльцо.
— Я получил сообщение о вторжении по этому адресу. Мэм, не хотите ли вы, чтобы эти двое мужчин ушли?
— Хочу.
Мараис повернулся к Питерсону.
— Сэр, пожалуйста, покиньте территорию отеля.
Питерсон бросил на меня свирепый взгляд, его черные глаза были непроницаемы, повернулся и пошел вниз по подъездной дорожке, не говоря ни слова. Телохранитель последовал за ним. Мараис подмигнул мне, снова напустил на себя полицейское выражение и последовал за Питерсоном и его телохранителем вниз по подъездной дорожке.
С одной стороны, знание того, что Шон беспокоится обо мне, а Мараис заботится достаточно, чтобы защитить меня, разливало тепло у меня внутри. С другой стороны, когда Шон вернется, мне придется пересмотреть политику хранителя в отношении разоблачения и поиска помощи извне. К тому же, у меня все было под контролем. Питерсон с его телохранителем ни в коем разе не вошли бы в нашу гостиницу, и самым трудным во всем этом испытании было убедиться, что Чудовище не покажет им свои настоящие зубы.
Не беря во внимание Мараиса, миссия выполнена. Питерсон не попал в гостиницу, и ничего необычного не произошло, что заставило бы его заподозрить, что «Гертруда Хант» была чем-то иным, кроме обычной гостиницы типа «кровать и завтрак». С удивительно прочной сетчатой дверью.
На улице телохранитель открыл переднюю пассажирскую дверь для Питерсона. Злой миллионер двинулся, чтобы влезть, повернул голову и замер.
К гостинице подошел очень крупный мужчина. На нем было длинное кожаное пальто и ковбойские сапоги, и при ходьбе он издавал странный металлический звон. Его длинные волосы падали на плечи идеально симметричными золотисто-белокурыми волнами, как будто он провел ошеломляющее количество времени со щипцами для завивки волос, а затем уничтожил половину озонового слоя планеты, фиксируя лаком. Его черты лица напомнили мне кого-то из Полинезии, маури или гавайца, но что-то определенно было не так с пропорциями.
И кем он может быть?
Телохранитель уставился на великана, слегка приоткрыв рот. Питерсон прищурился, словно целясь из пистолета. И он, и телохранитель были на пару дюймов выше шести футов, а этот человек возвышался над ними на целый фут или даже больше.
Я подняла экран и увеличила изображение его лица. Радужки у мужчины были блестящие, ярко-пурпурные, точь-в-точь цвета шпинельного кольца, которое Калдения задумывалась купить в прошлом году и отвергла как «слишком розовое».
Незнакомец затрепетал своими неестественно длинными светлыми ресницами и открыл рот.
Молчи, молчи, молчи…
— Приветствую вас, местный хранитель мира.
Я зарычала.
— Чем могу вам помочь, сэр? — спросил Мараис с тем же бесстрастным выражением лица.
— Могу я узнать, где находится ближайший постоялый двор?
Мараис и глазом не моргнул.
— Вон он, по той подъездной дорожке. — Он кивком указал на «Гертруду Хант».
— Я вам очень благодарен, — заявил незнакомец. — До свидания, констебль.
Он повернулся и забрякал по моей подъездной дорожке. Я увеличила изображение его ног. У его сапог были шпоры.
Кого я расстроила в своей прошлой жизни?
Мужчина поднял свои руки размером с лопату и сложил их вместе, коснувшись указательным и средним пальцами верхней части и большими пальцами нижней, образуя между ними алмазное пространство. Медамот с гуманизатором. Как раз то, что нам было нужно.
Я подняла руки, переплетя пальцы и держа их прямо, прижав большие пальцы к ладоням, так что мои руки образовали крестик.
— Приветствую вас, хранительница.
— Добро пожаловать, почетный гость.
Он взялся за ручку двери, сетчатая дверь легко распахнулась, и он нырнул внутрь.
Закрывая дверь, я мельком взглянула на Питерсона. Он уставился на меня, выпятив челюсть и побледнев, как труп.
Я закрыла за собой дверь. Пять минут. Если бы только медамот появился на пять минут позже.
Я повернулась, взяла свою мантию и надела ее.
Медамот вытянулся. Его человеческое тело стало статичным, застывшим, как будто это было изображение, что поставили на паузу, разделенное на шестиугольники, которые стали белыми, а затем дождем осыпались вниз, когда проекция рухнула, оставив за собой массивное существо. Он был восьми футов ростом, с широкими плечами и мощными мускулистыми конечностями. Его кожа, темно-зеленая на спине и ярко-оранжевая спереди, выглядела толстой и грубой, как шкура какой-то доисторической акулы. Его ноги имели больше общего с ногами кенгуру, чем с человеческими, но руки были полностью гуманоидными, длинные, с большими ладонями, снабженными четырьмя ловкими пальцами, каждый из которых заканчивался когтем. Его голова принадлежала хищнику — длинные устрашающие челюсти, предназначенные для того, чтобы пронзать сопротивляющуюся добычу четырехдюймовыми клыками и удерживать ее неподвижно, пока она бьется, умирая. У него были большие собачьи уши, стоящие торчком, чувствительный нос на конце длинной морды, и большие янтарные глаза, посаженные спереди, как глаза земных хищников, чтобы замечать и выслеживать добычу.
Медамоты были прирожденными охотниками. Выслеживание, охота и убийство были для них инстинктивны, и их хищническое стремление включалось, как только они открывали глаза. Детеныш медамота, выпущенный на луг, убивал всех кроликов и мышей на нем, объедался, а потом плакал, потому что остальное мясо сгнивало, и он опять был голодным. Ассамблея отнесла их к категории особо опасных. Были случаи, когда они пытались охотиться на других постояльцев, и некоторые более оживленные гостиницы, такие как «Каса Фелиз», неохотно принимали их, потому что за ними нужно было пристально следить.
У меня была гостиница, полная вкусных, пухлых ку-ко, и вот-вот должна была появиться сеньора дрифан.
Медамот был одет в просторное одеяние из неокрашенной растительной ткани, напоминающее полотно. Обычно они носили разнообразное оружие и металлические украшения, усыпанные драгоценными камнями. На шее у него висела узловатая веревка, украшенная простыми деревянными бусами. Точно такая же веревка обвивала его талию. На затылке у него красовалась красная татуировка, выделявшаяся на фоне зеленого и слегка светящаяся, так что солдаты позади него могли видеть его ранг во время сражения и знать, за кем идти.
— Так-то лучше, — сказал он.
Я развернула коридор с левой стороны передней комнаты и жестом пригласила его войти.
— Пожалуйста, входите, Генерал, который вонзает свои клыки в горло своего врага.
Он пренебрежительно пожал мне руку.
— Никакого звания, пожалуйста. Сегодня я просто Пилигрим.
Мы медленно прошли по коридору. Я на лету соорудила в ней арочные окна, и солнечный свет лился сквозь них, рисуя золотые узоры на деревянном полу.
— Что привело вас на Землю?
— Меня готовят на правительственную должность.
— Мои поздравления.
Он поморщился, обнажив кошмарные клыки.
— Хотя многие могут рассматривать ее как престижную должность, это просто еще один способ служить. Я служил и буду служить.
— Могу я узнать, что это за должность?
— Губернатор колонии. Это пограничная позиция. Зреет конфликт.
— Почему?
— Потому что колония находится в спорной системе. Другая планета занята.
— Кем?
— Сокрушительной Ордой.
Это многое объясняло.
— Орда существует для того, чтобы завоевывать новые территории.
Он снова оскалил зубы.
— Значит, мой предшественник узнал об этом. Наше поселение хорошо защищено, мы размножаемся быстрее, чем отрокары, и логистика на нашей стороне. Однако Орда не прислушивается к разуму. Мы же охотники. Мы научились приспосабливаться к границам нашей биосферы. Орда — это рой, который пожирает все и движется дальше.
Строго говоря, Орда не пожирала. По древнему обычаю, каждый отрокар, присоединившийся к Орде, имел право на ферму. Ферма, по представлению отрокара, означала участок земли около пятнадцати акров, достаточно большой, чтобы выращивать пищу и пасти лошадей. Чем выше ранг, тем больше ферма. Несмотря на современные удобства городов, почти все ветераны Орды претендовали на ферму в конце своей службы. Им нужны были земли.
— Чтобы стать достойным этой должности, — продолжал медамот, — нужно совершить паломничество с целью постижения глубокого понимания.
— Интересный обычай. Я могу перечислить нескольких земных политиков, нуждающихся в подобном паломничестве.
— Это действительно меняет вашу точку зрения.
— А какого понимания вы ищите?
Глаза генерала сузились.
— Я посещаю места великих битв, где небольшая группа защитников сражалась с превосходящими силами противника.
— Вы постигаете, как славно умереть, генерал?
Медамот издал низкий кашляющий звук, похожий на смех.
— Я изучаю, что пошло не так. Что привело к этой великой битве? Почему они не сдались? Почему более крупные силы не прибегли к дипломатии, чтобы предотвратить резню? Я побывал на Нексусе, Урдукоре, Дейсине, а теперь прибыл на Землю. Это последний этап моего паломничества.
Урдукор принадлежал Сокрушающей Орде, Дейсин был планетой Дома Крар, а Нексус был полем битвы, где отрокары и вампиры Священной Анократии убивали друг друга десятилетиями, пока не достигли мирного договора в «Гертруде Хант». Он не был в паломничестве по местам великих битв. Он пытался понять, как не умереть в одной из них.
Посещение этой гостиницы не было случайным делом. Он хотел узнать секрет заключения мира с Ордой.
— Я знаю, что мой вид не всегда желанный гость в земных гостиницах.
Теперь была моя очередь показать зубы.
— Ваш вид пытается съесть других гостей.
Генерал выглядел смущенным.
— Мое паломничество жизненно необходимо. Даю вам честное слово, что буду сдерживать свои охотничьи порывы. Я хочу попросить номер в вашей гостинице. Я понимаю, что День Постояльца требует, чтобы вы приняли мое присутствие, но я не хочу навязываться против вашей воли. Мне потребуется некоторая помощь в посещении последнего выбранного места, поэтому я смиренно прошу вашего согласия.
— И что вы хотите увидеть?
— Аламо1.
Из всех последних мест великих битв на Земле он выбрал Аламо. Почему-то это были ни Масад, ни Сталинград, ни Фермопила или Широяма. Это должен быть Аламо. Формально мы были ближайшей гостиницей, но он мог бы остановиться и в «Каса Фелиз». Он был здесь, потому что мы сделали невозможное, и он хотел знать, как мы это сделали.
— Для «Гертруды Хант» большая честь приветствовать вас в качестве гостя. Я должна предупредить вас, что мы ждем дрифана.
Его уши дернулись вверх.
— Я не предвижу никакого конфликта, — осторожно сказал он.
— Тогда позвольте мне показать вам ваши комнаты. И последнее, над вашей маскировкой нужно немного поработать.
— Над гуманизатором? Мне показалось, что я довольно хорошо его откалибровал. Я выбрал привлекательные мужские черты, популярный цвет волос и драгоценные глаза, которые, как говорят эксперты, люди ценят.
Он думал, что сделал себя очень красивым.
— Разве я не добился успеха?
— Не особенно.
— Я был слишком пугающим?
— Скорее смущающим.
Медамот снова закашлялся. Я свернула в коридор, превратив его в лестницу, и открыла огромную дверь в конце коридора. Впереди лежала круглая комната из светлого камня с изогнутыми диванами, на которых вдоль стен лежали мягкие голубые подушки. Комнату украшало оружие, выставленное на стенах между драгоценными копиями медамотовых гобеленов. На большом экране было множество земных каналов, показывающих предварительный просмотр специального выпуска «Нэшнл Джиографик» на Аляске. Рядом с балконом, с которого открывался вид на сад и на вечернее небо над головой, в полу ждал глубокий бассейн. Было уже почти время обеда.
— Вы голодны?
— Нет. Я проведу вечер, приспосабливаясь к изменению времени и отдыхая в созерцании. Пожалуйста, зовите меня Корос. Это имя я выбрал для своего путешествия.
— Пожалуйста, зовите меня Диной. Если вам что-нибудь понадобится, просто задайте вопрос гостинице или позовите меня по имени.
Я вышла и закрыла за собой дверь. У нас было время до полуночи. В каждом известном рассказе о посещении дрифенов, они всегда появлялись всего за пару минут до того, как часы пробьют двенадцать. Таким образом, у Орро оставалось примерно семь часов, чтобы приготовить большой бургер, и я не слышала, как он кричал: «огонь!» после чая с Калденией.
У меня было такое чувство, что случилось что-то ужасное.
Глава 5
Я села за кухонный стол лицом к Калдении. Между нами стояли два стакана воды и две тарелки. На первой тарелке лежал только что купленный Гранд бургер. Вторая содержала его точную копию. Он выглядел как оригинал — пухлая булочка с кунжутом, тонкая лепешка, листья салата, соленые огурцы, помидоры и расплавленный желтый сыр. Он пах как должно быть.
К настоящему моменту мы заказали в сумме уже тридцать Гранд бургеров, что вызвало бесконечное веселье со стороны девушки, доставлявшей нам заказ. Ред Дир был не так уж велик, поэтому мы трижды подряд заказывали одному и тому же доставщику один и тот же заказ по десять бургеров в каждом. Когда она сделала последнюю доставку, она спросила, снимает ли Пожиратель бургеров комнату или мы просто снимаем документальный фильм о фаст фуде.
Справа на кухне совершенно неподвижно стоял Орро, словно памятник кулинарной неудаче.
Мы с Калденией смотрели друг на друга, как два дуэлянта. Оба бургера были разрезаны пополам с хирургической точностью.
— Начнем? — поинтересовалась Калдения.
Я взяла свою половину Гранд бургера и откусила кусочек. На вкус он ничем не отличался от остальных четырех Гранд бургеров, которые я попробовала за последние четыре часа. Я сглотнула, отпила немного воды и взяла бургер Орро. Первый бургер, который он подарил нам несколькими часами ранее, был на вкус как рай. Второй был слишком жестким, третий — слишком мягким, четвертый — слишком соленым. Откусить еще кусочек было немного страшно.
Я вдохнула и откусила кусочек бургера.
Картон. Пропитанный мясным соком.
Калдения взяла салфетку и деликатно сплюнула в нее.
— Ты же знаешь, что я живу ради твоей стряпни, дорогой, но это была не лучшая твоя работа.
Орро шевельнулся. Когти махнули перед моим лицом, и обе тарелки исчезли, а их содержимое было выброшено в мусорное ведро. Орро прислонился к столешнице спиной, подняв лицо к небу и безвольно свесив руки по бокам.
— Я не могу этого сделать.
Поражение в его голосе было настолько абсолютным, что мне захотелось обнять его.
— Конечно, ты не можешь, — сказала Калдения. — Ты просто не в состоянии готовить плохую еду.
— Я должен быть в состоянии воспроизвести его. Это очень простое блюдо. У меня есть все необходимые ингредиенты. — Он казался таким опустошенным.
— Этот гамбургер не натуральный, — сказала я ему. — Большинство блюд эволюционируют естественным путем. В рагу есть мясо и корнеплоды, потому что скот забивают в начале зимы, а корнеплоды хорошо хранятся в погребе в холодные месяцы. Весенний салат называется так потому, что он готовится из листовой зелени и трав, доступных в начале весны. Гамбургер — это искусственная конструкция. Коровы забиваются зимой, помидоры вкуснее всего в конце лета, салат — весной, и это не считая еще одной коровы, необходимой для производства молока, используемого для приготовления сыра, котлетки и масла для булочки.