Орро уставился на меня.
— Это массовое производство, недорогое и предназначенное для быстрого и удобного питания, но все же содержащее достаточно калорий, чтобы утолять голод. — Я не могла сказать, улучшала ли я ситуацию. — Производители используют для этого особый кусок мяса, вероятно, самый дешевый из возможных, и они добавляют к нему что-то, что объясняет текстуру и мягкость булочки. Независимо от того, что я делаю с говяжьим фаршем, у него нет такой текстуры.
— Но у тебя нет моей подготовки и опыта. Я перепробовал все, — сказал Орро все еще ровным голосом. — Я добавил жир, добавил бульон, сделал эмульсию из мяса. Я пробовал кукурузный крахмал, масла и специи. Ради этого гамбургера, я совершил грех добавления глутамата натрия и диоксида силикона. Все это напрасно. Я — неудачник.
Он резко развернулся и вышел из кухни.
Я сделала глубокий вдох и медленно выпустила воздух.
— Мы должны позволить ему вариться в своем отчаянии, — сказала Калдения. — Иначе нам никогда больше не подадут приличной еды.
— Это немного жестоко, Ваша Милость.
— Носиться с этим тоже ничего хорошего.
Магия гостиницы коснулась меня, как будто кто-то бросил камень в спокойный пруд, и волны от него хлынули на меня. Кто-то пересек границу гостиницы.
Было уже больше девяти, а Шона все еще не было дома.
Я вызвала экран с северо-восточной стороны здания. Четыре человека в темных одеждах пробирались сквозь кустарник. Они были одеты в черные балаклавы, которые скрывали их головы и лица, за исключением узкой прорези для глаз, и несли автоматы.
Щелчком пальцев я развернула экран к Калдении.
— Ниндзя Рудольфа Питерсона.
Калдения потерла руки.
— Не будет ли слишком самонадеянно просить об этом? Я ела эти ужасные гамбургеры.
— Вы же знаете нашу политику. «Гертруда Хант» не подает на обед живых существ.
Калдения закатила глаза.
Четверо «коммандос» пробрались сквозь кусты, старательно следя за тем, куда ступают их ноги. Первоначальный план состоял в том, чтобы притвориться нормальным заведением, но оружие подняло ставки.
Если бы Шон был дома, он выследил бы их, и посадил их головы на пику, а потом преподнес бы Питерсону, как шашлык.
Я постучала пальцами по столу. Ведущий ниндзя, мужчина, судя по росту и плечам, провалился в землю по колено.
Все замерли.
Незваные гости внимательно осмотрели кустарник, прислушиваясь к любому шороху. Когда ничего необычного не произошло, двое из них подошли ближе к своему лидеру и попытались вытащить его. Я позволила им освободить его, а затем опустила того, что был слева, до самых бедер.
Все снова замерли.
Им потребовалось три минуты, чтобы вытащить своего напарника. Они сгрудились в кучку и делали причудливые жесты руками, некоторые из которых включали в себя сильные указательные движения, сжатие кулаков и прочерчивание линий поперек горла. В конце концов они, должно быть, пришли к согласию, потому что отступили на несколько ярдов, развернулись веером и двинулись на север, стараясь обогнуть беспокойный участок земли.
Я дала им сделать десять шагов, а потом опустила того, что был справа, до колен.
Калдения выдавила из себя улыбку.
Они вытащили мою жертву и выстроились в единую линию, лидер занял позицию. Он достал из ножен большой нож, срубил молодое деревце и принялся ощупывать им землю. На твердость. Он поднял руку и пошевелил двумя пальцами, жестом приглашая команду вперед. Они снова двинулись гуськом, и каждый незваный гость шел по пятам предыдущего.
Я позволила им сделать пятнадцать шагов и погрузила последнего ниндзя в землю по пояс. Человек в маске отчаянно копал землю, а команда продолжала двигаться.
— Помогите, — прошипел ниндзя женским голосом.
Лидер резко обернулся. Балаклава скрывала его лицо, но тело излучало «какого черта» каждой клеточкой своего существа. Двое других нарушителей границы схватили свою увязшую подругу и попытались вытащить ее. Я держала ее крепко.
Они напряглись.
Один, два, три…
Незваная гостья с неожиданной силой вырвалась на свободу, и трое ниндзя рухнули на землю в кучу. Калдения усмехнулась.
Лидер поднял руки вверх.
Трое ниндзя вскарабкались на ноги. Женщина, которую я утопила, отряхнула штаны, указала на себя и ткнула большим пальцем вправо, указывая направление, откуда они пришли.
Лидер покачал головой и указал в сторону гостиницы.
Женщина-ниндзя покачала головой.
Лидер указал на себя, потом на ниндзя и снова на гостиницу.
Женщина-ниндзя показала ему палец, притворилась, что моет руки, и подняла их в воздух.
Я погрузила трех оставшихся ниндзя до самых подмышек.
Женщина кивнула, резко развернулась и зашагала обратно тем же путем, каким они пришли.
— Голос разума, — прокомментировала Калдения. — Она заслуживает шанса спрятаться еще на один день.
Я удивленно подняла брови.
— Милосердие, Ваша Милость?
— Натуральный отбор, — ответила Калдения.
В глубине гостиницы открылась дверь из Баха-чар. Шон.
Через тридцать секунд он вошел в кухню, обнял меня и поцеловал. Он вернулся обратно. Облегчение было настолько реальным, что я чуть не рухнула на свое место.
Шон улыбнулся мне и посмотрел на экран.
— Посетители?
— Сегодня днем к нам приходил Рудольф Питерсон.
— Сделай мне одолжение, держи их вот так.
Шон снял рубашку и вышел из кухни.
На экране три фигуры изо всех сил пытались освободиться. Выкапывать себя, когда вы находитесь в земле по самые подмышки, было трудно в обычных обстоятельствах, а я не собирался их отпускать.
Я почувствовала, как Шон неестественно быстро двигается по земле, и прошептала ему на ухо:
— Не убивай их.
Луна выскользнула из-за рваных серых облаков, заливая все вокруг серебристым светом. Кусты раздвинулись.
Трое барахтающихся людей застыли.
Из подлеска вынырнул вервольф, такой большой, что его голова была бы на уровне моей груди. Закутанный в темный мех, огромный, молчаливый, король волков опустил голову, его янтарные глаза горели отраженным огнем, когда она направился к трем незваным гостям.
Они не могли шелохнуться. Они даже не моргали и практически задержали дыхание, когда его лапы размером с ладонь очутились рядом с ними.
Шон обошел их кругом, вдыхая их запах. Он остановился перед предводителем, на виду у всех остальных.
Тянулось долгое мгновение.
Шон разинул пасть. В лунном свете его клыки сверкнули, как кинжалы. Он прикусил голову лидера.
Ниндзя слева закричал — хриплый крик чистого страха.
— О, дорогая, — сказала Калдения. — Мне кажется, он вывел из строя одного.
Шон стащил с него маску и сплюнул в сторону. Вожак изумленно уставился на него — светлокожий мужчина лет сорока с небольшим, с коротко остриженными каштановыми волосами и широко открытыми остекленевшими глазами.
Шон опустил свою голову и уставился на мужчину, его клыки были в дюйме от лица незваного гостя. Несколько мучительных секунд никто не шевелился. Затем Шон повернулся и растворился в темноте леса.
Я высвободила ниндзя из земли. Они вскочили на ноги и побежали обратно тем же путем, каким пришли.
***
Шон купил достаточно запасных частей и оружия, чтобы снарядить небольшую армию, настолько много, что он смог принести только небольшую часть своих покупок, которые он называл «действительно крутыми штуками».
— Сжижитель с тремя катушками?
Шон поднял шестифутовую пушку, напоминавшую какой-то нелепый игровой автомат. Два щупальца полосатого дерева соскользнули с потолка, обвились вокруг орудия и втянули его в себя. «Гертруда Хант» и он, казалось, не испытывали никаких затруднений в общении.
— А зачем тебе вообще понадобится превращать углеродные формы жизни в первобытный суп?
— Потому что так легче избавиться от останков.
— Почему же тогда не антиматериальный луч смерти? — Я только наполовину пошутила. Существовало несколько видов оружия, которые подходили бы под это описание.
Он подмигнул мне.
— Сжижитель был со скидкой.
Я потерла лицо, пытаясь приспособиться к новому арсеналу. Над нами скрипела «Гертруда Хант», устанавливая пушку.
За последние четыре часа мне уже дважды приходилось разгребать «дискуссии» ку-ко. В данный момент сжижитель был слишком большим искушением.
— Остальное Уилмос доставит завтра. Как ты думаешь, у нас хватит огневой мощи, чтобы пережить одну ночь с дрифенами в доме?
— О, я даже не знаю, — я вложила в свой голос тонну сарказма. — Нам придется как-то справиться.
— Я же сказал, что я очень извиняюсь по поводу Мараиса.
— Я ценю то, что вы двое сговорились о моей безопасности, но гостиница и я держали все под контролем, и есть строгие правила, которые управляют тем, что мы можем и не можем делать. Мараис здесь не гость. Он и не работник. Он осведомленный аутсайдер. Это означает, что ответственность за его знание и за то, что он может с ним сделать, лежит на наших плечах. Ты уже нарушил правила, когда дал ему субатомный испаритель. Если Ассамблея узнает об этом, у нас будут проблемы.
Шон хмыкнул.
— Во-первых, Мараис крутой. Во-вторых, испаритель телепатически связан с ним и неотличим от обычной полицейской дубинки. Он безобиден, пока он сам не решит, что это не так. В-третьих, я все время слышу, что Ассамблее это не понравится, и если они узнают об этом, то возникнут проблемы. Что эта Ассамблея вообще сделала для тебя?
— Они дали мне волшебную гостиницу и доступ к сокровищнице галактических знаний.
— Они дали тебе гостиницу, которая была на волосок от смерти, и ты ухаживала за ней, пока они и пальцем не пошевелили, чтобы помочь.
Я вытянула руку. Медная мантия Шона упала с потолка прямо мне в руки. Я сунула ее ему в руки.
— До полуночи еще пятнадцать минут. Надень мантию и перестань жаловаться. Ты знал о сделке, когда подписывался.
— Ты говоришь, как мои сержанты по строевой подготовке.
Я показала ему язык, и мы спустились на кухню, пока он надевал мантию.
Задний двор был преображен. В воздухе висели разноцветные фонарики — лавандовые, розовые, зеленые и согревающе-счастливые желтые. Отрезы шелковистой ткани драпировали внешнюю стену гостиницы, изгибаясь в обе стороны, образуя навесы над крыльцом и частью лужайки. На лужайке цвели нежные цветы-фонарики — бирюзовые, розовые и пурпурные. Слева среди цветов сидела пара фонариков-павлинов размером с автомобиль. Справа пара фонариков-тигров охраняла своего детеныша. От крыльца к тому месту, где вчера появился дрифанский глашатай, тянулась дорожка, окаймленная фонариками-медузами, подвешенными на почти невидимых проводах. Их разноцветные бумажные щупальца покачивались на ветру.
Здесь были только я и Шон. Калдения наблюдала за происходящим из своих апартаментов, но я не думаю, что с ее стороны было бы разумно присутствовать здесь. Орро исчез в своих комнатах. Когда я сообщила ему, что дрифены приближаются, он не ответил.
Ночь была тихая. Холодный ветер шевелил мои волосы.
Шон сунул руку в рукав и вытащил цветок. Он был белый и оборчатый, с блестящими голубыми крапинками на лепестках и темно-синей сердцевиной. Он протянул его мне.
Аааа. Он принес мне цветок.
Я взяла его и понюхала.
— Спасибо. Это очень мило.
В полночь мы вместе стояли на крыльце, и вокруг нас горели волшебные фонарики. Через несколько мгновений весь ад может вырваться на свободу, но пока это были только мы. Когда я состарюсь, я буду помнить этот момент, тот момент, когда Шон принес мне цветок из Баха-чар.
Дрифены прибыли.
Не было никакого всплеска энергии, никакого яркого света с неба, никаких открывающихся врат в ткани существования. Они просто появились на краю поля и направились к нам. Их было шестеро: Зедас — акераат, которого мы уже знали с предыдущего вечера. Маленькое существо, сопровождавшее его. Очень крупная женщина в серебряных доспехах, с почти белой кожей и такими же светлыми волосами, несущая алебарду на спине. Мужчина в черном, с темно-коричневой кожей и множеством блестящих темных волос, убранных назад, который был похож на кинжал — компактный, быстрый и, вероятно, смертельно опасный. Женщина с оливковым цветом кожей, лет сорока с небольшим, с волосами, закрученными в замысловатые узлы, которая чопорно шагала в зелено-белой мантии. А впереди всех шла женщина лет тридцати с небольшим, закутанная в старый плащ.
Я искала их магию. Женщина в плаще ощущалась почти инертно, но остальные были пропитаны силой. Я чувствовала, как они двигаются по территории гостиницы, плотные концентрированные узлы магии. «Гертруда Хант» заскрипела.
Не волнуйся. Я не позволю им причинить тебе боль.
Они приблизились к нам на расстояние пятнадцати футов и остановились.
— Приветствую вас, хранители, — сказала женщина в плаще. — Благодарю вас за то, что вы приняли мою просьбу и оказали нам свое гостеприимство.
Это и была сеньора? Я не знала, кого ожидала увидеть, но точно не ее. Она выглядела совершенно обычно. Лет тридцати — тридцати пяти, с темно-бронзовой кожей, симпатичная, атлетически сложенная, среднего роста. Единственное, что в ней было примечательного — это темные глаза, такие же почти черные, как у Рудольфа Питерсона, и темно-зеленые волосы. Даже здесь, в Ред Дире, штате Техас, я регулярно видела людей с зелеными волосами. Я могла бы пройти мимо нее в магазине и даже не оглянуться дважды.
Мой мозг все еще это переваривал, но рот уже двигался.
— Добро пожаловать, почетные гости. Позвольте мне показать вам ваши комнаты.
Дверь позади меня скользнула в сторону. Образовался коридор, ведущий прямо через кухню и другие комнаты, отделенный от них невидимыми стенами. Я не хотела никакого вмешательства.
Мы с сеньорой вошли внутрь, шагая бок о бок. За нами последовала ее свита. Шон шел сзади, и туннель закрылся за ним, как только он вошел.
— Вы сделали звонок? — спросила она. Она казалась не совсем усталой, но смирившейся, как человек, стоящий перед горой, на которую не хочет взбираться.
— Да. Я перечислила ему ваши условия. Он приехал сегодня утром.
— Он пытался силой проникнуть в вашу гостиницу?
— Дважды. Сначала он попытался подкупить меня.
Она взглянула на меня. В ее взгляде чувствовалась магнетическая властность. Я по-прежнему не ощущала никакой магии.
— Он не может войти, пока я здесь, — сказала сеньора. — Только в назначенное время. Я не желаю его видеть.
— Он не будет проблемой, — ответила я ей.
— Мой дядя — это само определение проблемы. Он очень настойчив.
Ах, вот как! Она определенно была американкой.
— Здесь я владею воздухом, которым мы дышим. Ваш дядя не войдет без моего разрешения.
— Я очень на это надеюсь, хранительница.
Я просчиталась насчет спальни. В ней чувствовалась усталость, какая-то горькая решимость. Она нуждалась в утешении, а когда мы искали утешения, мы отправлялись домой. Вот почему этот гамбургер. Ей не нужна была красивая спальня дрифана. Ей хотелось все, как дома.
Я протянула свою магию, вырезая новую комнату в спальне, которую сделала вчера. Теперь симметрия первоначальной спальни была нарушена. Я лихорадочно переставляла колонны.
— Что-то случилось, хранительница? — спросила сеньора.
— Нет. Вы голодны?
— Только не сегодня.
Мы подошли к массивным двойным дверям. Они распахнулись перед нами, и за ними сверкнул общий зал дворца дрифана. Хитрость создания успешных номеров заключалась не в том, чтобы дублировать первоначальную среду обитания гостя. Когда они путешествовали, им хотелось увидеть что-то новое. Если они доберутся до точной копии дворца, который покинули, то будут разочарованы. Вместо этого успешный хранитель брал элементы оригинала и использовал свое воображение, чтобы создать что-то новое, достаточно знакомое, чтобы постоялец чувствовал себя комфортно, но с достаточными отличиями, чтобы привнести некую свежесть.
Комната перед нами сохранила дрифанское величие. Пол был выложен мягким бежевым камнем с мраморными завитушками более бледного белого цвета с золотыми крапинками. Стены были цвета слоновой кости, камень выветрился, как будто дворцу было сотни лет. Два ряда колонн, соответствующие стенам, с верхушками, искусно украшенными полосами красного агата и зеленого малахита, поддерживали тридцатифутовый потолок с огромным куполообразным потолочным окном в центре.