— Ну ничего, обещали же нам еще сотню прислать. С четырьмя-то сотнями в крепости даже муха мимо не проскользнет. Не то что мираж.
Однако голос у молодого сделался уже не таким убежденным, и дальше они шли, погрузившись в молчание. И я молчала тоже, с тревогой всматриваясь в темноту, против воли ожидая появления жутких созданий с белыми овалами лиц. Удержат ли миражей три крепости и гарнизон, если они действительно решат прорвать оборону? Я вовсе не была в этом уверена.
Но вот из сумрака выступила серая башня, окруженная каменной стеной, и другая тревога заполнила сердце. Что скажет Даниель, увидев меня? Знает ли он о том, что случилось?
— Эй, кого везете? — окликнул стражник у ворот.
— Да невестушку очередную! — весело ответил паренек.
Дозорные сдали меня с рук на руки и двинулись в обратный путь. Стражник, ворча, повел меня за собой мимо казарм к добротному трехэтажному строению, где светились окна первого этажа.
— Сейчас прямиком на командирский ужин заявишься, — желчно пыхтел парень. — Устроит же он тебе выволочку!
Командирский ужин… Конечно, командир крепости и три его сотника трапезничали отдельно. Да и жили как раз в этом доме. Я окинула беспокойным взглядом темные окна, будто боялась, что за одним из них стоит Даниель. Конечно, он никак не ожидает моего появления. Сердце щемило и трепыхалось. Если командир Черного Яра скажет мне хоть одно грубое слово, я просто разревусь у всех на глазах.
— Иди! — стражник толкнул дверь.
Передо мной оказался темный коридор, пахнуло теплом и особым мужским запахом — ароматом курительных трав. Эта мода пришла к нам из-за моря, травы привозили торговцы, и стоили они недешево. Папа иногда тоже баловался, сворачивал из тонкой бумаги трубочки, зажигал и вдыхал дым. Я плохо могла представить, что и Даниель, мой Даниель, который недавно был совсем мальчишкой, может курить смеси.
Изнутри дома неслись громкие, даже грубые голоса. Кто-то выкрикнул скабрезность, остальные расхохотались. Нерешительно я застыла на пороге, не зная, как шагну в комнату, заполненную дымом и мужчинами.
— Иди-иди, — повторил провожатый и, взяв меня за плечо, повел за собой.
Командирская столовая оказалась примерно такой, как я себе представляла. Пусть крепость и стояла у Границы Тени, но даже здесь не обошлось без определенного лоска. Диваны и кресла обтянуты темным бархатом, лакированные стулья, гобелены на стенах. Хотя без должного ухода мебель износилась, кое-где виднелись прожженные пятна, да и во всем чувствовалась небрежность, свойственная мужчинам.
В комнате находилось больше десяти человек. Наверное, пригласили кого-то из отличившихся десятников. Прислуживали рекруты. Я встала в дверях, моргая от яркого света, и никак не могла разглядеть лиц. Дыхание прерывалось от волнения. А присутствующие моментально замолчали, их взгляды обратились ко мне.
— Агата? — раздался строгий голос.
Высокий человек, в чьих черных волосах поблескивала благородная седина, поднялся с места. Я узнала его. Это был Аррил Вейр, один из знакомых отца. Он бывал на приемах в нашем доме вместе со своей семьей.
— Да… — прошептала я.
— Агата! — раздался такой родной голос.
Я прижала руки к груди, силясь успокоить мечущееся сердце.
— Даниель, — одними губами произнесла я, обводя глазами комнату.
Молодой мужчина в расстегнутом кителе сидел, развалившись в кресле у стены, закинув ноги на чайный столик. В пальцах его была зажата курительная трубочка, и столбик пепла в ту секунду, когда я посмотрела на него, упал на пол. Мне показалось, что я услышала голос Даниеля с этой стороны. Но… Разве это может быть он?
Тут парень затушил трубочку в плоской подставке, вскочил на ноги, расплываясь в улыбке. Я узнала ее, нахальную, открытую, такую же, как в детстве. Помню, многие шалости сходили Даниелю с рук благодаря этой улыбке.
Уже плохо понимая, что творю, я шагнула вперед, протягивая руки. Под взглядами всех этих мужчин. Но Даниель мгновенно оказался рядом, обнял, заглядывая в глаза. На лице застыло радостное недоумение: «Это правда ты?»
— Сумасшедшая Агатка! — громко сказал он.
Невольные свидетели нашей встречи сопроводили ее восторженными криками.
— Прекратить фиглярство! — гаркнул Аррил Вейр, и в командирской столовой повисла тишина. — Прошу пройти со мной, — приказал он.
Я вздрогнула, но Даниель сжал мою ладонь, и я тут же перестала бояться.
— Агатка, что случилось? — тихо спросил он, пока мы следовали за командиром крепости. — Твой папа мне голову оторвет. Ты должна быть сейчас дома, в теплой постельке. А не шастать по степи рядом с Границей!
Он ничего не знал…
Я споткнулась, но тут же выровнялась, подхваченная твердой рукой. Вот только не хватало смелости поднять на Даниеля глаза.
— Ничего не случилось. Просто соскучилась…
*** 18 ***
Командир Вейр не повысил на меня голоса, он был очень сдержан, хотя и холоден. Но я не могла рассчитывать на иное, учитывая, что я нарушила все мыслимые и немыслимые правила, пробравшись в крепость к жениху.
— Послезавтра командир Винтерс с отрядом доставит вас в Фловер…
Я стояла, опустив голову, лишь раз мельком взглянула на лицо Даниеля — сильно ли я его подвела? — и увидела, что его губы подрагивают в улыбке, которую он тщательно пытается скрыть. Ему определенно понравилась эта шалость в моем исполнении. В голове словно прозвучал звонкий мальчишеский голос: «Агатка, ну ты даешь!»
— Завтра командир Винтерс заступает на дежурство, и я не собираюсь изменять намеченный план, — голос командира Вейра звучал сухо, но вежливо. — Придется вам немного поскучать в нашем обществе. Увы, удобств, к которым вы привыкли, я обещать не могу, но комнату предоставлю…
Он еще говорил что-то, а в моей голове заметались мысли, точно стайка испуганных черных птиц. Даниель не сможет оставить меня в крепости, да я на это и не рассчитывала… Но на что я надеялась? И когда я честно спросила себя об этом, пришел ответ. Я хотела все рассказать Даниелю, хотела, чтобы он защитил меня. Пусть к семье мне возвращаться нельзя, но он может привезти меня в свой дом. Мы ведь все равно хотели пожениться, так зачем откладывать свадьбу?
«Но тогда семья Даниеля станет моей семьей», — мелькнула непрошеная мысль, но я ее прогнала, не додумав.
— Я могу понять порывы юности, — закончил командир крепости, смягчившись. — Я и сам когда-то был молод. Но представьте, что сейчас чувствуют ваши родители. Они с ног сбились, разыскивая дочь.
И Аррил Вейр укоризненно покачал головой, совсем как мой отец. Я потупилась и ни слова не промолвила в ответ. Никто в крепости не знал о том, что случилось три дня назад. Командир видел взбалмошную влюбленную девчонку, которая сбежала из дома, не выдержав разлуки с женихом.
— Ступайте, — сказал он уже вполне миролюбиво. — Проследи, чтобы Агата поела, а ей пока приготовят комнату наверху.
В столовой к нашему возвращению остались только сотники — молодые парни, ровесники Даниеля. Они знали, что я дочь генерала Даулета, и потому я была избавлена от ироничных взглядов и усмешек. А я, присмотревшись, узнала Кайла Мейро. Как-то он заявился в компании Даниеля, и мы даже были представлены друг другу.
— Кайла ты уже знаешь, — подтвердил мои догадки Даниель. — А этот хмурый и неразговорчивый тип — командир Ласс. Блейз Ласс.
Блейз, вопреки описанию, данному ему Даниелем, сверкнул улыбкой и склонился к моей руке. Таким же образом поприветствовал меня и Кайл. Никогда прежде мне не целовали рук. Еще неделю назад я была для них девочкой, а теперь обрела новый статус — статус невесты.
Для меня накрыли стол, где-то даже раздобыли салфетки. Появился и графин с водой, заменивший вазу. В него опустили чахлую, невзрачную, но самую настоящую розу. Я могла только гадать, откуда взялся цветок в военной крепости, отрезанной от Фловера степью.
Молодые командиры сели по обе стороны от меня, развлекая разговорами. Скабрезные шутки были забыты, сыновья аристократов вспомнили, к какому обществу принадлежат. Сначала я смущалась, но неловкость постепенно ушла. Я улыбалась шуткам и поддерживала беседу.
На ужин подали бифштекс и отварную картошку, но я так проголодалась, что простая еда показалась мне пищей богов.
— Агатка, ты, я смотрю, исправляешься! Уже не привередничаешь! — рассмеялся Даниель, которой все это время наблюдал за мной, откинувшись на спинку стула.
Иногда в его взгляде мелькало прежнее удивление: «Неужели она правда здесь?»
Да я и сама не была уверена, что это не сон. Волшебный, сладкий сон, вовсе не тот кошмар, что преследовал меня в предыдущие дни. И пусть я находилась в двух шагах от самого страшного места Глора, но сейчас ни Граница Тени, ни миражи не могли меня напугать.
В конце концов я отложила столовые приборы и подавила зевок.
— Идем, Агатка, — шепнул Даниель. — Иначе уснешь прямо на столе.
Я не стала возражать, глаза действительно слипались от усталости. Даниель подал мне руку, помогая встать. Командиры Мейро и Ласс поднялись следом, попрощавшись со мной легким поклоном, как прощались бы с замужней дамой. Я зарделась от смущения.
Наверх меня повел Даниель. В коридоре в настенных канделябрах горели свечи, освещая пространство мягким золотистым светом.
— Сюда.
Даниель толкнул неприметную дверь, пропуская меня вперед, а сам снял одну из свечей и зашел следом. Я осмотрелась: комната была невелика и снабжена только самым необходимым. Узкая кровать, стол, тумбочка — жилище военного. Ее подготовили к моему приходу: кровать заправлена, а на стуле меня дожидался кувшин с теплой водой и полотенце, перекинутое через спинку.
— Стой, я сейчас.
Даниель вручил мне свечу, а сам нырнул за дверь. Вернулся, правда, очень скоро, и сунул в руки рубашку.
— Тебе нужно в чем-то спать, — сказал он без стеснения, а у меня всколыхнулось все внутри.
Я буду спать в его рубашке, чувствовать запах, знать, что ткань касалась его кожи. Свеча задрожала в руке. У Даниеля, кажется, возникли похожие мысли.
— В стирку ее потом не отдам, — беззаботно сказал он. — Буду обнимать, когда сделается особенно одиноко.
Я снова задрожала, и горячий воск пролился на руку, обжигая кожу. Я негромко вскрикнула, а Даниель тут же выхватил свечу, от чего пламя, мигнув, погасло. Из-за приоткрытой двери проникал приглушенный свет, но лица Даниеля я уже не могла разглядеть.
Он поднял мою ладонь ко рту, подул на обожженное место, потом прикоснулся губами. И так застыл на долгие несколько секунд. Все это время мое сердце колотилось, как набат, и мне чудилось, будто его грохот слышат даже на первом этаже.
Надо было рассказать обо всем. Прямо сейчас. Но мысли путались, в горле пересохло…
— Ну ты даешь, — снова сказал он. — Как же ты пробралась, ведь всюду дозоры.
Я только пожала плечами, опасаясь, что не смогу вымолвить ни слова.
— Ты вся трясешься, — Даниель огладил мои плечи, и даже сквозь ткань куртки я почувствовала, как покрываюсь мурашками. — Замерзла?
Он тихонько меня встряхнул, потому что я ничего не отвечала, только дрожала и прятала глаза.
— Агатка…
— Я люблю тебя! — выпалила я.
Я поняла, что произнесла это вслух, лишь когда Даниель удивленно вскинул брови. Еще неделю назад я ни за что не решилась бы на такое признание. Полунамеки, улыбки, взгляды исподтишка — только так девушки в высшем обществе могли выражать свои чувства. Я должна была ждать. Ждать, пока он сам признается, пока попросит руки, сделает первый шаг. Но у меня не было времени. Да и к чему эти условности. Ведь это Даниель, мы знаем друг друга с детства, разве могут быть тайны между нами?
— Я люблю тебя, — повторила я твердо.
— Я тоже скучал, — ответил он, кажется, искренне, но я заметила растерянность в его голосе.
Правда, замешательство быстро прошло, Даниель улыбнулся, обнимая меня. Видно, решил, что я немного не в себе после долгой дороги.
Я приникла к его груди, прижавшись щекой к участку обнаженной кожи под расстегнутым воротом. Кожа была горяча, Даниель пах дымом курительных трав, и где-то под кожей мерно стучало сердце.
Я в безопасности. В любящих и заботливых руках. Даже ноги ослабели от облегчения.
— Поцелуй… меня…
Я прошептала это тихо-тихо, думала, он и не услышит. А если услышит, то снова беззлобно посмеется над сумасшедшей подружкой, которая совсем очумела от усталости. Но Даниель не стал смеяться, только как-то неровно вздохнул, и его рука, лежавшая на талии, провела по моей спине, скользнула по шее, заставляя встать дыбом все волоски на теле, а потом он мягко приподнял мою голову за подбородок.
Дверь в коридор прикрылась из-за сквозняка, в комнате сделалось совсем темно. Я не видела выражения его лица, его глаз, а мне так хотелось навсегда запомнить этот миг…
Прежде, когда я воображала в мечтах свой первый поцелуй — а это случалось множество раз, — я представляла, как Даниель сначала коснется губами моих щек, век. Осторожно, стараясь не напугать. Потом поцелует краешек рта, и я приоткроюсь ему навстречу, привстану на цыпочки, чтобы стать еще ближе. Наш первый поцелуй будет нежным и мягким. Я однажды прочитала в книге, а потом все повторяла, лежа в постели, грезя о наших первых ласках: «Будто бабочка крылышками приоткроет бутон цветка…»
Даниель поцеловал меня сразу. Таким уверенным, смелым поцелуем, что я совсем опешила. Попыталась ответить, но попытка вышла довольно жалкая. Я была так неопытна, что моя роль свелась к тому, что я позволяла языку Даниеля исследовать мой рот. Не знаю, что я чувствовала. По большей части смятение. Наверное, так всегда бывает в первый раз.
— Ты совсем как галчонок, — добродушно сказал Даниель. — Так прилежно открываешь ротик.
Он задержал мое лицо в ладонях, потерся кончиком носа о мой нос. Как в детстве, когда мы были беззаботными и невинными, и мое смятенное сердце затопила нежность.
— Только ничего не говори отцу, — попросил он. — Я сам.
Отец!.. Я разом рухнула с небес на землю. Отец, мама, договор… Колдун!
Я должна была все рассказать. Но… Я снова малодушно промолчала, пообещав себе, что непременно во всем признаюсь завтра, как только соберусь с мыслями. И, вспомнив последние слова Даниеля, снова встрепенулась, но уже от радости. Даниель готов сделать мне предложение!
— Спокойной ночи, — прошептала я.
Даниель неохотно разжал объятия. Мне тоже было жаль прощаться, но я уже знала, что этой ночью буду спать спокойно. В рубашке Даниеля, чувствуя его запах, продолжая ощущать на губах его поцелуй.
Что и говорить, целуется он совсем по-взрослому… Меня озарила догадка.
— Ты уже целовал… других девушек?
Даниель сначала сконфузился, потом рассмеялся.
— Ах ты мой невинный галчонок. Мужчина должен быть более опытным в таких делах. К тому же они тебе не соперницы. Так… Они не претендовали на роль жен, поверь.
Он так легко об этом говорил. Я не знала, что и думать. Кровь сначала прилила к щекам, а потом отхлынула. Наверное, я побледнела… Я никогда даже предположить не могла, что Даниель, мой Даниель… Как он сказал? Сделался более опытным в таких делах…
Даниель не стал дожидаться моих вопросов. Быстро наклонился к руке, коснулся губами запястья и выскользнул за дверь.
*** 19 ***
Утром меня разбудили выкрики команд и лязг оружия. Звуки проникали даже сквозь закрытые ставни. На цыпочках ступая по холодному полу, я подошла к окну, открыла створки и, опершись о подоконник, посмотрела вниз.
Рекруты отрабатывали мечевой бой под руководством Кайла — именно его громкий голос я слышала. Несколько десятков молодых парней довольно бестолково переступали в грязи, беспорядочно размахивая оружием. По всему было видно, что в крепости они оказались недавно.
Я зевнула и потянулась. Хотя я знала, что Черный Яр находится совсем неподалеку от Разлома, серые каменные стены, окружающие крепость, создавали впечатление безопасности. Напевая, я переоделась в костюм, а рубашку сначала прижала к щеке и лишь потом убрала под подушку.
В коридорах было пусто, в столовой тоже, однако на столе меня ждал завтрак и записка от Даниеля: «До полудня буду занят, но постараюсь вырваться на обед». Внизу он пририсовал шаловливого голубка, несущего в клюве цветок. Я рассмеялась и поцеловала лист бумаги, на котором было оставлено послание.