Из роддома нас с малышом выписали через неделю. Я ужасно устала за эти семь дней. Нет, маленький Рома совсем не утомлял меня, а вот его многочисленные родственники буквально осадили роддом. Манкуловы, Капуловы, какие-то делегаты от Высших — все рвались в мою палату, а у меня не было сил с ними общаться и что-то объяснять. Я не могла смотреть в глаза отцу и матери, не доверяла родственникам Манкулова, которые жаждали пообщаться с матерью их будущего альфы, и уж тем более не желала видеться с Высшими. Роман не обманул меня, и действительно оградил нас с сыном ото всех этих нежелательных визитов. Бориса схватили и теперь держали в надежном месте, где регулярно допрашивали. Роман не посвящал меня во все подробности, но я знала, что мой похититель больше никому не сможет причинить зла. И все-таки, у меня было твердое намерение посетить суд Высших, который должен будет состояться уже на днях.
— Нет, — решительно покачал головой Роман.
— Да, — не менее твердо возразила я. Сама поражаюсь тому, откуда у меня взялись силы противостоять мужу. Материнство сделало меня уверенней и взрослей, я научилась сама принимать решения и отстаивать их.
— Ты недавно родила и еще не до конца восстановилась, — настаивал Манкулов. Он категорически не разрешал мне нервничать и перенапрягаться. Дошло до того, что муж хотел запретить мне поднимать сына! Он аргументировал это тем, что наш мальчик быстро набирает вес, а мне категорически запрещены тяжести. В ответ я наградила его таким взбешенным взглядом, что он больше никогда не поднимал эту тему.
— Я вполне могу явиться на суд и дать показания. Ты не можешь отрицать того, что я являюсь ключевым свидетелем по всем эпизодам, — привела я убийственный довод. На предстоящем разбирательстве будет все: и разбирательства в убийстве Тимура, и исчезновение Романа, и мои «похороны», и, конечно, суд над Борисом. Все это займет очень много времени, но Роман заверил меня, что Высшие постараются уложиться в один день. Целый день, двенадцать часов жарких разбирательств с редкими перерывами на еду. Это будет сложно, но пропустить столь важное событие я не могу.
— Свидетель, у тебя грудной младенец на руках, — пытался достучаться до меня Роман. — Ты собираешь провести с ним весь день в зале, где будет проходить суд?
— Почему нет? Там же будут перерывы, в которых я смогу выйти и поменять ребенку подгузник и покормить, — легко отбила я и этот аргумент. Роман заскрипел зубами. Мы уже два месяца живем вместе, в нашей квартире, о местонахождении которой знают только самые приближенные. Марк съехал, как только Роман объявил о своем возвращении. Увы, я не успела застать друга и поговорить с ним. Он не отвечал на мои звонки, исчез изо всех соцсетей, оставив лишь короткое сообщение:
«Спасибо тебе за все. Будь счастлива».
Уход друга бередил мою душу. Я чувствовала свою вину перед ним, хотя и не могло четко сформулировать, в чем была не права. Марк просто ушел, не оставив никаких следов и контактов.
— Ты понимаешь, что там будут твои родители? — не унимался Роман. — Ты готова с ними встретиться?
Сложный вопрос. Это волнительно, но не съедят же они меня, в самом деле? Отец, возможно, проигнорирует меня и пройдет мимо, а мама…даже не знаю, чего ожидать от нашей с ней встречи. Одно понятно: я должна быть там. Пусть все видят, что я жива, здорова и вполне довольна жизнью. Наши отношения с Романом начали налаживаться, с каждым днем он приручал меня все настойчивее, старательно возвращая доверие к себе. Забота, завтрак в постель, ласковые поцелуи за ушком, цветы и фрукты — он пустил в ход весь арсенал.
Но самым приятным подарком оказались вовсе не ухаживания, а помощь в уходе за малышом. Манкулов быстро научился укачивать сына, переодевать и купать его, и даже не раз просил меня сцедить молоко, чтобы он сам мог покормить маленького альфу через бутылочку. В такие моменты, когда Роман проводил время с нашим сыном, играл с ним, заботился и что-то ему рассказывал, я забывала всю свою боль и обиды на молодого папу. Понимаю, что у него не было иного выхода, но мне нужно время, чтобы отпустить эти чувства.
— Я еду, и это не обсуждается, — не повышая голоса, но твердо заявила я. Вылет уже завтра, нужно спешить. С малышом в самолете непросто, но деваться некуда.
— Знаешь, вообще-то в нашей семье главный я, и решения тоже буду принимать я! — Роман попытался продавить свою позицию силой. Возможно, раньше это сработало бы, но не сейчас.
— С таким подходом ты в своей семье останешься один, — прохладно отозвалась я. Я больше не позволю никому решать за меня и моего сына. На одной фразе я решила остановиться. Не стоит говорить Роману, что, если он начнет перегибать палку, я смогу уйти от него. Я хочу полноценную семью, которая строится на взаимоуважении и любви, а не на приказах и праве сильного. Манкулов оставил мою реплику без ответа, позволив в тишине собрать вещи для себя и ребенка.
* * *
— Ты хочешь посадить меня к ним?! — стоя у входа в зал Высших, в котором и будет проходить слушание, я отказывалась выполнить указание мужа.
— Да. Иди, — муж кивнул на стайку воинов Манкуловых, рассевшихся в восточной части зала.
— Мне некомфортно, — честно призналась ему. Где это видано, чтобы молодая женщина с ребенком сидела в окружении огромных мужиков?
— Либо ты сядешь именно туда, либо я сейчас же отправлю тебя домой, — настаивал Роман. Он не злился, не пытался кричать на меня. Более того, мне кажется, что именно на это он и рассчитывал: поставить мне жесткие условия, а когда я откажусь их выполнять, с чистой совестью отправить меня прочь из зала суда. Нет уж, дорогой муж, такого подарка я тебе не сделаю. Раз он хочет, чтобы я сидела среди Манкуловых, в окружении воинов, то так и будет. Просто это странно, но… Не менее странно, чем нам обоим с Романом воскреснуть из мертвых. Приближаясь к воинам, я отметила, какие заинтересованные и даже благоговейные взгляды они начали бросать на меня. Что, интересно посмотреть на ту, из-за кого весь сыр-бор? Да пусть смотрят, мне не жалко. Роман неотступно следовал за мной. Я знала, что он оставит меня лишь на несколько минут, а именно тогда, когда его вызовут на допрос. В остальное время он не отойдет от меня и ребенка даже на пять минут.
Мое место оказалось прямо в середине первого ряда, аккурат между мужчинами. По трое справа и слева от меня, и еще одна тройка — позади. Итого девять человек личной охраны для меня и моего сына. Неплохо. Вот только, ничего не могу поделать с тем, что Манкуловым я не доверяю. Пусть я жена и мать их альф, но мы не прожили ни дня в их стае. Я для них чужая женщина, дочь того, кто убил их прежнего альфу. Много ли нужно, чтобы многовековая ненависть вновь вспыхнула в них?
— Рад, что вы живы и здоровы, — подал голос мужчина средних лет рядом со мной. Судя по запаху, могу предположить, что это дядя Романа. — Очаровательный малыш, — он скосил глаза на маленького Рому, которого я всюду носила с собой в слинге. Малыш всегда был прижат к моей груди, отчего спокойно было и мне, и ему.
— Спасибо, — вежливо улыбнулась я.
— Вам спасибо, — подмигнул мне воин. — За альфу, — пояснил он, заметив мой недоуменный взгляд. — Уверен, он станет легендарным правителем.
Я молча кивнула. В данный момент легендарному альфе нужно регулярно менять подгузники, которые он старательно пачкает. Боюсь, до легенды ему еще далеко. Сначала нужно вырасти, окрепнуть, с моим молоком впитав повадки оборотней. Нам предстоит долгий путь.
На западной стороне клана уже начали собираться Капуловы. Внутри я ликовала, вновь видя родные лица, но внешне не смела этого показать. Расчет Романа оказался верен. Мои родные видели, что я сижу в первом ряду, подчеркивая этим свою принадлежность новому клану. Мне ничего не оставалось, кроме как устало вздохнуть и закатить глаза. Почти год я прожила вне вражды и уже отвыкла от этого бесконечного противостояния. Столкнувшись с ним вновь, ощутила противный привкус на зубах, словно попробовала пропавшее, полусгнившее блюдо. Когда же весь этот кошмар закончится? Одно я знаю точно: мой сын не будет жить в этой вражде. Он достоин большего, чем вечные склоки и взаимная ненависть.
Одними из последних в зал вошли мои родители. Я впилась взглядом в лицо отца, пытаясь понять, что он чувствует, в каком настроении пребывает. Поразительно, как постарел папа всего за год. Под глазами появилась россыпь морщин, которых раньше там и в помине не было. Кажется, даже сам он, его фигура стали меньше, словно часть мышц ушла. Такое чувство, будто все это время папа голодал. Сердце защемило от чувства вины. Неужели он так страдал из-за меня и моего побега…?
Они с мамой даже не взглянули в мою сторону. Я видела, что они заметили меня, ну уж запах дочери точно учуяли. Даже головы в мою сторону не повернули. Если братья то и дело смотрели на меня, подмигивали, показывали языки и были рады видеть меня, то родители демонстративно игнорировали, и я действительно пожалела, что пришла сюда.
Но вот в зал вошли Высшие в полном составе. Все мужчины клана с гордо поднятыми головами прошли к длинному столу, стоящему в северной части помещения на высоком возвышении. Никто не сомневался, что именно здесь будут восседать судьи. Я никогда прежде не присутствовала на подобного рода заседаниях. При появлении Высших все начали вставать, и я тоже поспешила подняться. Ощутив на себе чей-то взгляд, подняла голову.
Алекс смотрел на меня в упор. Друг моего мужа уже не был похож на того добродушного и милого парня, каким я успела узнать его на балу. Взгляд колючий, цепкий, мрачный. Он даже не улыбнулся мне. Смотрел так, будто я подвела его или задолжала крупную сумму. Что происходит? Он-то за что на меня обижается?
— Начнем, — вздохнул глава клана Высших, опускаясь на стул. Вслед за ним и все присутствующие сели на свои места. Я заозиралась. Бориса нигде не было видно, а ведь он — главный обвиняемый сегодня. Надеюсь, он не сбежал, и сегодня его наконец-то приговорят к смертной казни. После этого я буду чувствовать себя в безопасности. Стоило вспомнить, с какой силой его пальцы сжимали мою шею, и сердце болезненно сжималось в груди. — Итак, Манкуловы и Капуловы снова взбудоражили всех нас, — вздохнул Высший с видом уставшего родителя, у которого уже нет сил справляться с нерадивым чадом. — На этот раз ваша вражда уже перешла все границы. Первым на допрос вызывается Роман Манкулов, — волчьи глаза Высшего впились в моего мужа. Я бы внутренне содрогнулась от такого страшного взора, но Манкулов и ухом не повел. Более того, я могу поклясться, что он начал злиться. Слишком сильно окаменели его мышцы под тонкой рубашкой.
— Что именно вы хотите знать? — остановившись прямо перед судейским постаментом, Роман заговорил с ними так, словно на допросе здесь были они, а не он. Высшему это не понравилось. Он скривился, но ничего не сказал. Решил отомстить в ходе допроса. Не понимаю, какая кошка пробежала между Романом и правящим кланом. Между ними воздух вот-вот заискрит!
— Хотим знать, как вы остались в живых и почему скрыли это ото всех, — с плохо скрываемой ненавистью процедил Высший.
— Потому что таковы были условия выживания, — пожал плечами Роман. Он рассказал мне свою историю. Я все знаю о бандитах, которые решили, что мой муж будет им полезен живым, а не мертвым. — Думаю, те люди, которые оплатили мое убийство, были не очень рады такому исходу, — криво усмехнулся Манкулов. — Им сообщили о том, что заказ исполнен. Я же остался жить и быть вынужден служить группировке.
— Вы совершали преступления, — сверкнул глазами Высший. О чем он? Романа вынудили принести клятву, у него просто не было иного выхода! — За это придется ответить.
Как-то быстро мой муж из важного свидетеля превратился в обвиняемого.
— А вы сначала докажите, что я совершал что-то противозаконное, — дерзко ухмыльнулся Манкулов. — Я ведь могу заявить, что меня держали как мальчика на побегушках и серьезных дел не доверяли.
— Стали ли бы они ради мальчика на побегушках обманывать заказчика? — резонно заметил Высший. — Нет, Роман, у меня к вам много вопросов…
— У меня к вам тоже, — нагло перебил его Манкулов. От такой дерзости в зале воцарилась тишина. — Но я предлагаю оставить эти вопросы на потом. Если задам их сейчас, все заседание сорвется. Давайте вернемся к вопросу о похищении моей жены, — и кто тут после этого главный? Такое чувство, будто Роман решил взять на себя обязанность вести этот суд.
— Здесь не вам решать, какие вопросы мы будем рассматривать, — тут же ощетинился Высший.
— Ну конечно, — Роман расплылся в обманчиво-дружелюбной улыбке. — Что именно вы хотите знать? Кстати, напоминаю вам, что я здесь в качестве свидетеля, а не обвиняемого.
Я скосила глаза на свой родной клан. Они сидели с таким ошарашенным видом, словно перед ними разыгралось цирковое представление, а не суд. Все знали о дружбе Романа с кланом Высших и никто не мог понять, какая кошка между ними пробежала. Такое чувство, что, если бы не суд, Манкулов начал бы драку прямо сейчас. От него исходили почти ощутимые волны агрессии в сторону бывших друзей.
— Мы хотим знать, как вы… — дальше последовали вопросы о моем похищении и поисках, в которых Роман принимал непосредственное участие, о взаимоотношениях с Борисом, об их студенчестве, о причиненных обидах. К чести моего мужа надо заметить, что он отвечал честно. Не пытался обелить себя, не отрицал неприятных фактов. Открыто признал, что чувствует свою вину за поведение в юности, но этим не оправдывает Бориса.
— Алекс тоже присутствовал в нашей компании, его допросить тоже имеет смысл, — Роман выразительно посмотрел на друга. Или правильнее сказать «на бывшего друга»? Этот допрос больше напоминал переругивание. Казалось, вот-вот они перейдут на лай.
— Нет, в этом нет смысла, — отрезал Высший. — Можете садиться. Теперь вызывается Юлия Капулова.
— Манкулова, — рыкнул Роман, обернувшись у стула. — Она Манкулова. Вам ли об этом не знать?
Я встала и ободряюще сжала руку мужа. Я чувствовала, как сильно он раздражен. Спровоцировать его сейчас легче, чем напугать маленького Рому витающей повсюду агрессией. Глубоко вдохнув, направилась в то самое место, где только что стоял Роман. Ребенок висел в слинге, я придерживала его рукой. Он, хоть и был сонным, крепко вцепился маленькими пальчиками в мою одежду. Такое бывает только тогда, когда его что-то беспокоит.
— Юлия Манкулова, — по слогам протянул Высший, рассматривая меня как диковинную зверушку. Было в этом взгляде что-то противное и липкое, словно меня воспринимали как противника или врага. — Еще одна «воскресшая». Решение об имитации смерти вы с мужем принимали вместе? — задал он провокационный вопрос. За моей спиной раздался рык Романа.
— Я не принимала такого решения, — спокойно ответила я. Провоцировать себя не позволю. — О моей смерти объявил отец, и я ничего не знала об этом. Я ушла из клана и больше не интересовалась жизнью семьи, — произнесла так, чтобы всем стало понятно: о своем решении я не жалею.
— Как интересно, — хмыкнул Высший, рассматривая меня с плохо скрываемым презрением. Так смотрят на червяка, который посмел залезть на барский стол и осквернить его своим присутствием. — Вы решили сбежать от своей семьи? Почему?
— Я получила известие о смерти мужа, — откровенно ответила я. В моих действиях нет состава преступления и нарушения традиций, как бы Высший не пытался развернуть дело. — Наши кланы враждуют, и я не надеялась на поддержку ни с одной, ни с другой стороны. К тому же, вскоре я узнала о том, что беременна. Родители не приняли бы ребенка Манкуловых, а родственники мужа не приняли бы меня. Мне ничего не оставалось, кроме как уйти и зажить отдельной жизнью.
— Где вы жили? — чуть смягчился Высший.
— В городской квартире. Мне помогал друг, но сейчас он…ушел, — с искренним сожалением произнесла я.
— Вы знали о том, что ваш муж обманул вас? — жестко поставил вопрос глава правящего клана.
— Нет, — покачала головой я. — Я была уверена, что больше никогда не увижу его. Роман сделал это ради моего спокойствия и безопасности, — закончила, не сдержав скептицизма и обиды в голосе. Высший даже ухмыльнулся на это мое замечание. Радуется, гад, что у нас с Романом не все гладко.