— Расскажите о Борисе. Как он похитил вас?
Хоть я и рассказывала Высшим в подробностях о том, что тогда произошло, сейчас пришлось все повторить. Я прокручивала в голове подробности тех страшных дней, вылавливала из памяти слова Бориса, которые слышала в полубреду. По всему выходило, что мое похищение было именно местью Роману. Против меня лично он ничего не имел.
— Вы понимаете, что пострадали из-за глупости и жестокости своего мужа? — вдруг заявил Высший, сверля меня внимательным взглядом. Я лишь устало улыбнулась.
— Я пострадала от жестокости слабого и обиженного самца, которого даже оборотнем стыдно назвать. Если бы он действительно был оскорблен, то вызвал бы Романа на поединок и свою злость выплеснул на него. Но Борис много лет с наслаждением варился в своей ненависти. Он старательно подпитывал ее, это стало смыслом его жизни. Нападая на меня, он не мстил Роману, а ублажал свое эго.
— Что ж, мне жаль, что вы не осознаете, с кем связались, милая Юлия, — вздохнул Высший. Он задал мне еще несколько вопросов, после чего разрешил присесть. Маленький Рома уже проснулся и начал кряхтеть, требуя свою порцию молока.
— Михаил Капулов, — огласил зал голос Высшего. От имени отца я вздрогнула. Не говоря ни слова, он поднялся и неспешно прошел к месту допроса. Проходя мимо меня, даже не скосил глаза, чтобы посмотреть на свою дочь. Неужели я совсем его не волную? — Вы обвиняетесь в подлоге, — сразу перешел к делу Высший. — Признаете свою вину?
— Да, — устало вздохнул отец, не выказав ни капли раскаяния. — Я объявил свою дочь мертвой, хотя знал, что скорее всего она жива.
— Скорее всего? Вы не были уверены? — удивился Высший.
— Она убежала, — пожал плечами папа. И пусть он пытался выглядеть спокойным, я чувствовала, какую боль доставляет ему факт моего побега. — Я не имел возможности, да и желания связаться с ней и узнать, жива ли она вообще. Дочь ясно дала понять, что хочет покинуть стаю и жить своей жизнью.
— Вы знали о том, что она вышла замуж за вашего давнего врага? — уверена, Высший намеренно давил на больное.
— Да, она сообщила об этом в записке, — сквозь зубы процедил отец. — Я принял решение объявить свою дочь мертвой, дабы никто больше не искал ее.
— Что? Как это? — Высший не ожидал такого ответа.
— Я понимал, что после смерти своего мужа дочь станет помехой для многих Манкуловых. Тем более, она носила альфу. Те, кто хотел взять бразды правления, могли убить ее. Чем прятать Юлю и ребенка, вечно спасаться и быть начеку, намного проще было объявить ее мертвой. Это позволило ей спокойно доносить ребенка.
— Чушь! Манкуловы никогда бы не стали убивать жену и ребенка покойного альфы! — возмущенно воскликнул Бен, сидящий в ряду позади меня. В его словах звучало столько возмущения, что сомнений не оставалось: он искренен в своем негодовании.
— Ради денег и власти вы бы не постеснялись убить дочь своего врага! — удивительно, но отец отозвался на эту реплику. Он одарил Бена презрительным взглядом, от которого бета начал становиться пунцовым. — Манкуловым веры нет! — от этих слов я и сама начала покрываться мурашками. Я ведь теперь тоже Манкулова, и эти слова, без сомнения, предназначались и мне тоже.
Но на душе, тем не менее, стало легче. Губы тронула легкая улыбка. Когда Роман сказал мне, что все это время я считалась мертвой, мое сердце и вправду остановилось на несколько кротких мгновений. Я не могла поверить, что родная стая решила отречься от меня таким жестоким образом. Сердцу стало легче от признания отца в том, что все это он проделал ради моей безопасности. Между нами будто пала стена, разделявшая нас все последние месяцы.
Суд
— К вопросу о вашей вражде мы еще вернемся, — кровожадно усмехнулся Высший. Ох, что-то мне подсказывает, что этот суд будет не только над Борисом. Сегодня Высшие намерены рассмотреть более глобальные вопросы. Ой, что-то у меня засосало под ложечкой. Волчица тоже почувствовала неладное. Неужели они решили распустить стаи…?
Наконец, настал кульминационный (как я думала) момент суда. В зал вызвали Бориса. Под конвоем охраны моего похитителя ввели в зал под оглушающее молчание всех присутствующих. Мой взгляд оказался прикован к равнодушному лицу. Этот мужчина жил в моем доме, общался с моими родителями и пытался стать моим мужем. Только теперь я отчетливо осознала, что же чувствую по отношению к нему — презрение. Раньше я давила в себе это чувство, оправдываясь тем, что Борис не сделал мне ничего плохого. Теперь я понимаю, что он — причина многих моих кошмаров. Я ведь не раз видела во сне эти большие руки, тянущиеся ко мне в темноте. Видела очертания этой массивной, совсем не свойственной оборотням тучной фигуры. Мое подсознание пыталось указать мне на истину, но я упорно не слышала его.
— Борис Гарлицкий, — протянул Высший. Обвиняемый был надежно связан, его охраняли два крепких оборотня. Сбежать у него не получится. Если он попытается, его порвут на лоскуты мои родные. Они несколько недель держали в своем доме шакала! Боюсь представить, какой это удар для отца. — Вы обвиняетесь в похищении Юлии Манкуловой и нападении на нее же спустя полгода.
— Да, я признаю свою вину, — с гордой улыбкой заявил Борис. Я ощутила, как напрягся рядом со мной Роман. Он с такой силой сжал кулаки, что захрустели кости. Боюсь, если он потеряет над собой контроль, то никакая охрана Бориса не спасет. — Жаль, что я не убил ее, — с сожалением вздохнул мой похититель.
— Что она вам сделала? В чем причина такой ненависти?
— Я быстро понял, что Роман Манкулов, — имя моего мужа Борис выплюнул с презрением, — влюбился в эту девчонку. Я пристально следил за его жизнью, был в курсе всех важных событий. Убив девчонку, я надеялся причинить боль своему врагу и сломить его. Если бы он лишился еще и ребенка, это стало бы моей окончательной победой.
Теперь пришло время удерживать меня. Волчица внутри меня ощетинилась, выгнув спину и показав острые зубы. Этот слизняк хотел убить моего мальчика?! Только потому, что этому трусу не хватает смелости сразиться с Романом напрямую, он хотел убить невинного ребенка! Удивительно, как удержался и не надругался надо мной, когда держал в своем бункере.
— Вы напали на самку, — с расстановкой произнес Высший, постукивая пальцами по столу, — и признались в намерении убить младенца-альфу. Это карается смертной казнью.
— Я знаю, — рассмеялся Борис пугающим смехом. Да он же сумасшедший! Настоящий маньяк. — Я знал, что, скорее всего, умру. Оно того стоило. Я не стерпел те обиды, какие мне причинили те, кого вы здесь защищаете. У меня не получилось убить тех, кто был дорог моему врагу, но я рад, что доставил ему неприятности. Я умру с мыслью о том, что я хотя бы попытался отстоять собственную честь. Это придаст сил многим из тех, кто сейчас подвергается произволу со стороны молодых негодяев. Все они должны помнить, что за свои поступки придется отвечать. Конечно, я не жду, что вы будете судить Манкулова за его преступления. Все знают, что он на особом положении.
— Не говорите о том, в чем вы совершенно ничего не понимаете, — рыкнул на него Высший. — Манкулов уже доигрался, — он бросил на Романа ненавидящий взгляд, и мой муж ответил ему тем же. Странно, что перед заседанием Роман ничего не сказал мне о том, что же произошло между ним и правящим кланом. Не понимаю, почему? Сейчас чувствую себя не в своей тарелке, не понимаю, что происходит. В чем суть конфликта между Романом и Высшими? Не удержавшись, я послала мужу недовольный взгляд, без слов спрашивая, почему он ничего мне не сказал?!
— Не думай об этом, — едва слышно шепнул мне Роман. — Думай только о ребенке и ни о чем не волнуйся.
— Не указывай, о чем мне думать, — без агрессии, но твердо отозвалась я. — Я имею право знать, что происходит. Если не желаешь посвящать меня в свои дела, то зачем ты вообще вернулся?
Поймав мои пальцы, Роман сжал их. Никак не может привыкнуть к тому, что я требую к себе отношения как к равной. Меня не устраивает стоять в сторонке и молча принимать волю мужа. Я уже знаю, что вполне могу жить самостоятельно. Конечно, в случае нашего расставания Роман может видеться с сыном сколько хочет, но я не позволю собой командовать. От всех этих мыслей на душе словно повис камень. Как бы я хотела, чтобы все было как раньше! Вернуть ту наивность, легкость, нежность, которая была в моей жизни до исчезновения Романа. После рождения ребенка и жизни в вынужденном изгнании я необратимо изменилась. Мне уже не быть прежней милой девочкой, которая безоговорочно доверяет своему мужчине. Как оказалось, когда учишься принимать решения самостоятельно, пути назад нет.
— Я вернулся, чтобы быть с тобой и нашим ребенком, — Роман отвечал сдержанно. Похоже, он не разозлился на меня, но был удивлен настроем. — И я буду, даже если ты продолжишь обижаться на меня до конца нашей жизни, — не обращая внимания на то, что я совсем не желала нежности, он наклонился и поцеловал меня в макушку. Закрыв глаза, я с трудом сдержала рвущиеся наружу слезы. Как же все сложно… — Я ходатайствую о том, чтобы мне позволили присутствовать на казни Бориса! — Роман громко обратился к Высшим.
— Погодите, Манкулов, — усмехнулся глава клана. — Сначала нужно решить вопрос с тем, как поступить с вашими стаями, — озвучил он то, что я подозревала с самого начала.
— А что с ними делать? — озадаченно спросил мой отец. Он и Роман удивленно переглянулись.
— Мы посовещались и решили, что пора распустить ваши стаи. Всем надоела эта вражда. От вашей грызни столько проблем, которые нарастают, как снежный ком. Уже нет сил и смысла решать эти бесконечные вопросы, — Высший переводил взгляд с одного альфы на другого. Даже Роман был изумлен от такого решения, сидел как громом пораженный. Даже я не знала, что сказать, хотя внутренне готовилась к тому, что этот вопрос поднимется. Может, Высшие просто запугивают нас? Нет, не похоже. Семья Алекса настроена серьезно.
— Нет, вы не можете так поступить! — решительно заявил мой отец, вставая на ноги. Я слышала растерянность в его интонациях. Ко всеобщему изумлению, Роман Манкулов поступил также, и тоже вскочил со стула.
— Стаи не совершили никакого преступления, за которое нас следовало бы распустить! — заявил он так громогласно, что по залу растеклась волна волчьей силы. У меня перехватило дыхание, словно воздух вдруг стал очень густым. Опустив взгляд вниз, я с беспокойством посмотрела на малыша. Удивительно, но он вдруг успокоился, перестал беспокойно сучить ножками и начал засыпать. Это сила отца так на него действует?
— Правда? — хмыкнул Высший. — Давайте подумаем. Опуская вопрос того, что Роман Манкулов объявил себя мертвым, — весьма спорное утверждение, от которого мой муж сжал руку в кулак, — именно ваша вражда поставила под удар жизнь Юлии, — он указал жестом на меня.
— Нет, под удар жизнь дочери поставил поступок этого подлеца! — отец обвиняюще ткнул пальцем в Романа. — Он женился на ней, не спросив моего разрешения! Где это видано, чтобы женщину брали из стаи без разрешения отца?! Судите его!
— Юлия Манкулова стала моей невестой после известного инцидента в лесу, — защитился Роман. — Она провела ночь в моем доме, а после дала добровольное согласие, чтобы стать женой! Разрешение ее отца нам не требовалось. Вам ли не знать об этом? — обратился он к хозяевам замка. — Ведь именно вы нас поженили, а когда я исчез, даже не попытались оказать моей жене помощь!
Раньше я не задумывалась о том, что Высшие должны мне как-то помочь. Кто они мне? Не родня, не друзья. Так, знакомые моего мужа. Да, Алекс был свидетелем на нашей свадьбе, но ведь это не обязывает его заботиться обо мне после смерти супруга… Если только он не дал Роману личного обещания.
— А зачем оказывать ей помощь? — нагло усмехнулся Высший. — У девушки есть семья, которая и должна о ней заботиться. Это обязанность отца — принять овдовевшую дочь. Таковы законы оборотней. Но именно ваша вражда стала причиной того, что все законы, которые регулируют нашу жизнь, не исполняются! — в этом Высший был абсолютно прав. — Нет преступления в том, что альфа решил жениться на дочери другого альфы из соседней стаи! Но для вас, вечно грызущихся друг с другом идиотов, это является проблемой! — в раздражении прошипел Высший. — Какой толк от ваших кланов, раз вы не в состоянии жить как волки?! Живите раздельно, и всем будет спокойней!
— Для роспуска стаи требуется больше оснований, чем ваша усталость от своих обязанностей, — осмелился дерзить Роман. Что он делает?! Зачем злит Высших еще сильнее?! В такой ситуации нужно уступить, попытаться смягчить ситуацию, пообещать, что все исправится, а не лезть на рожон. Неужели Роман растерял последние мозги?! Он же всех нас погубит!
— Требуется наше решение, Манкулов, — оскалился Высший. — Только и всего, — и в этом он был прав.
— Я взял в жены дочь того, кто убил моего отца, — с расстановкой произнес Роман, явно не собираясь сдаваться. — Это уже огромный шаг навстречу долгожданному миру. Михаил Капулов, к его чести, не стал препятствовать этому браку. Даже узнав о том, что его дочь теперь принадлежит мне, он не оспорил это решение.
— Потому что она сбежала! — прорычал кто-то из стаи Капуловых. Это был не альфа, скорее один из его сыновей.
— Как будто ему было сложно ее разыскать, — рассмеялся Роман. — Он даже не пытался. Сделал все, чтобы никто не смог найти его дочь. Михаил мог пойти к вам и оспорить брак, но он не сделал даже попытки, — по слогам повторил Манкулов, пытаясь донести до присутствующих свои слова. — Он понимает важность этого союза. Пусть не признает открыто, не хочет терять авторитет в глазах стаи, но он понимает, что в будущем именно наш брак станет тем мостиком, который многие уже давно ждут.
— Чушь! — презрительно фыркнул отец, но я видела, как он отвел глаза, стараясь не встречаться ни с кем глазами. Неужели Роман прав? Отец рад такому развитию событий? Он не осуждает меня? Сам бы он никогда не решился отдать меня за Манкулова, но отрицать того, что эта партия удачная, он тоже не может.
— У Капуловых нет альфы-наследника, — своими словами Роман забил крышку гроба. Для папы эта тема очень болезненная. — Наш сын является единственным альфой, рожденным от крови Капуловых.
— Но он рожден от дочери, — постучал пальцами по столу Высший.
— Наследование через мать случается нечасто, но случается, — настаивал Роман. Что это он хочет сказать? Что наш мальчик будет править Капуловыми? Но они его не примут! — Наши стаи уже встали на путь примирения, пусть и неявный. Вы не можете распустить нас в такой момент.
— Можем, — с плотоядной улыбкой отвечал Высший. — Это мое право и мой долг. Твоя жена уже пострадала от этой вражды сильнее, чем любая другая женщина. Прежде вы не решались трогать самок, но сейчас ваша борьба уже коснулась женщин и детей. Ребенок родился вне стаи! Где это видано?
— Малыш был крупный, сама я бы не родила, — я восприняла его слова как личное оскорбление и, как оказалось, не зря.
— Ну и что? — повел бровью Высший, переведя на меня суровый взгляд серых глаз. — Альфы часто растут без матерей. Отдать жизнь, подарив ее новому волку, будущему правителю — это честь для любой уважающей себя самки, — он нес какой-то бред.
— Зачем отдавать жизнь, если можно прибегнуть к помощи людей и остаться в живых, родив здорового ребенка? — сама от себя не ожидала, но я натурально рычала на Высшего! Как можно говорить матери, что она должна была умереть в родах?!
— Здорового? — хрюкнул оборотень. — Ну-ну. Будет ли он здоров, родившись не так, как сотни его предков?
— Будет, — отчеканила так, что даже воины Манкуловых посмотрели на меня с уважением. — Даже не сомневайтесь, — я крепче прижала к себе малыша. Теперь начинаю понимать Романа. С этими Высшими по-другому нельзя.
Неожиданно для себя я осознала странность ситуации: а ведь именно сейчас Манкуловы и Капуловы объединены как никогда. Всех нас, давних врагов, ненавидящих друг друга, связывает общее чувство ненависти к клану Высших. Их всегда воспринимали как образец справедливости, потворщиков закона, а они демонстрирую произвол. Где это видано, чтобы стаи разгоняли без каких-то серьезных оснований? Ладно бы, кто-то умер, случилось бы побоище, но все живы! Более того, теперь у нас на одного оборотня больше! И это касается как Манкуловых, так и Капуловых. В такой момент Высшие должны стать мостиком, который поможет заключить мир, а они поджигают веревки хлипкого подвесного моста. Впервые давние враги были объединены общими интересами.
— Мы настаиваем на том, что роспуск стай недопустим! — отчеканил мой папа тоном, не терпящим возражений. Даже он был вне себя от поведения Высших.