Однако мне это безразлично, я по-прежнему думаю о побеге, но у меня слишком мало денег, этого не хватит на то, чтобы продержаться даже месяц, мне нужно что-то придумать. Вчерашние события лишь укрепили меня в желании покинуть это место, я ненавижу мужа, но искренне боюсь, что он покалечит меня, оттого выжидаю.
На кухне, где сидят Сергей и его отец, наливая себе кофе, присаживается водитель. На нем белая майка и черная кожаная крутка. Ему очень идет.
Муж обсуждает какие-то дела с отцом, в полной уверенности, что и это дерьмо сошло ему с рук. Он предсказуем до першения в горле. Слышу, как он благодарит Олега за то, что тот спас его любимую жену.
Эти слова вызывают рвотные позывы. Встаю за спиной мужа, беру себе чашку, нажимаю на красную кнопку кофеварки, пахучий горячий напиток течет по стенкам бокала, оборачиваюсь, натыкаясь на пристальный взгляд.
Несмотря на тот ужас, что пережила, внутри меня произошли коренные изменения. Я стала смелее, чувствую себя иначе, как будто больше не одна. Не знаю откуда это взялось, но мне стало нравится, когда Олег смотрит на меня, и то, что рядом сидит муж – особенно приятно. Раньше я не обращала внимания, а теперь не отвожу глаз, пью кофе, глядя на него поверх края бокала.
К врачу он все же сходил, это я узнала от мужа. Олег по-прежнему не возит меня, а я все так же стою о окна, наблюдая за тем, как он прибегает на работу, но теперь, когда он подымает глаза, глядя вверх, я не прячусь за штору, а внимательно слежу за каждым его движением. Он опускает голову, и я улыбаюсь, расчесывая волосы. Со мной что-то происходит, но я не могу понять что именно.
Следующей ночью мне не спится, меня мучает жажда. Моего супруга, к счастью, нет дома. Обожаю такие дни. В тонкой шелковой ночной рубашке, босиком, с распущенными волосами бреду на кухню, почти бесшумно. Благодаря супругу, я научилась ходить незаметно. Прохожу мимо кабинета, замечая какую-то тень. Силуэт замирает, пытаясь остаться необнаруженным, так как он в темноте, а я на свету.
Совсем не пугаюсь, потому что без труда узнаю очертания фигуры, в последнее время я слишком часто ей любуюсь, чтобы не узнать. Без лишних раздумий включаю свет. У письменного стола мужа стоит Олег, роясь в документах, в руках маленьких карманный фонарик, он успел его выключить, когда заметил меня.
Мы смотрим друг на друга несколько мгновений и, не отводя взгляда, я выключаю свет. Спускаюсь по лестнице в кухню, наливаю себе сок, расплываясь в улыбке. Я не знаю кто он такой и какого черта роется в бумагах моего мужа. Мент на особо секретном задании, засланный в тыл работник конкурирующей фирмы или звезда противоборствующей бандитской группировки. Сок стекает по подбородку, лаская влажностью грудь, а я продолжаю улыбаться, потому что враг моего мужа – это совершенно точно мой друг.
Глава 21. Мне срочно нужно проверить зрение
Я повзрослела, изменилась. Материнство и «любимый» муж сделали меня сильней. Новая Ника научилась выживать в собственном доме. Много читаю, наблюдая за всем, что происходит вокруг. Муж хорошо меня выдрессировал, я борюсь за жизнь ребенка, за свою жизнь. Раньше, увидев Олега в кабинете мужа, я бы натворила глупостей, раскричавшись на весь дом. Теперь пью сок на кухне, обдумывая то, что узнала. Синяки прошли, но душевные раны остались. Очень боюсь муженька, стараюсь избегать конфликтов, но раненое сердце жжёт, будто внутри тлеют угольки.
Я всегда чувствовала, что Олег слишком умен и развит для обычного водителя. Тогда кто он? И зачем меня спас? Эти вопросы все ещё мучают мое сознание. Олега я не боюсь, несмотря на его грязный язык. Решаюсь спросить лично, ставлю стакан на стол, медленно ступая по рыжим доскам штучного паркета. Не постучавшись, открываю дверь в коморку под лестницей и замираю.
Водитель моего мужа успел снять майку, хлопчатую черную футболку он смял в руках, оставшись в темных потертых джинсах. Стоит голый по пояс и смотрит прямо на меня. Похоже он не ожидал моего появления, а я не предполагала, что без одежды Олег окажется настолько привлекателен.
Олег не белокожий, его тело смуглое, почти золотистое, гладкий и рельефный торс блестит под искусственным светом тусклой лампы. Живот плоский, спортивный, с четким очертанием прокачанного пресса. Он не обколотая стероидами гора мышц, как Сергей, его тело прекрасно своей природной красотой и силой. Очень красивые руки с крупным венами и длинными пальцами. На груди почти нет волос, я не в силах оторвать взгляда от маленьких коричневых сосков, которые хочется облизать языком и пососать губами. Правое плечо украшает крупная родинка, не могу не разглядывать его, будто примагничена к рельефной груди, выделяющимся косым мышцам, упругому животу с тонкой полоской волос от пупка к ремню штанов, покатым плечам и сильным рукам. Я правда не ожидала этого.
Мешковатая одежда, широкие свитера, безразмерные рубашки не подготовили меня к такой красоте. Разглядываю его торс, будто никогда не видела голых мужиков раньше. Я не знакома с правилами хорошего тона, у меня не было мамы, чтобы рассказать, что пялиться на мужское тело, не отрываясь - неприлично. Но возвращаясь к его лицу, я вижу как Олег глубоко и часто дышит.
Его золотисто-карие глаза не смеются, как обычно, он серьезен, как никогда прежде. На лице небритость, граничащая с бородой, его волосы в диком беспорядке, непослушными волнами свисая в разные стороны. Мне срочно нужно проверить зрение, сходить к окулисту, потому что у меня дальнозоркость или близорукость, а может быть и то и другое одновременно, раз уж я не замечала все это раньше.
- Почему ты так тяжело дышишь? - выдавливаю из себя, смачивая пересохшее горло.
Не пойму, что-то меняет меня изнутри, я никогда не чувствовала ничего подобного, смотрю на него, не в силах шевелить языком, как следует.
- Ты так тяжело дышишь, потому что боишься, что я сдам тебя мужу? - не шепчу, хриплю, прилагая все свои усилия к рождению звуков.
- Нет, - щурится Олег, гуляя взглядом по моему телу.
Разглядывая его золотистый торс, я совсем забыла, что одета не лучше. Кроме струящегося шелка на тонких верёвочках, на мне лишь кусочек кружевной ткани трусиков, а ночная рубашка не доходит до середины бедра. В коридоре холодно, я замерзла, соски скрутились в маленькие горошинки, выделяясь на фоне серебристой материи.
- Нет, - повторяет Олег, с таким же, как и у меня самой замешательством на лице.
Буквально чувствую его взгляд, он ласкает мое тело, сжимает в объятьях, притягивая к себе. Никогда он не позволял себе смотреть на меня подобным образом.
- Нет, мне трудно дышать, не потому что я боюсь, будто ты расскажешь Сергею, то, что увидела. Я просто хочу тебя.
Эта новость меня шокирует. Знаю, что Олег всегда говорит то, что думает, но это уже чересчур. Медленно закрываю дверь, набираю скорость, подымаясь по ступенькам вверх. Скорее в свою постель, под пуховое одеяло. Дрожу, пытаясь разобраться в чувствах и мыслях. Я уже не та безбашенная стриптизерша, которая могла раздеться на публике, я загнанная жизнью мать, неоднократно битая мужем, одна против целого мира.
Уверена, что за мной он не пойдет, но секс меня пугает. Мысль об этом теперь вызывает лишь неприязнь и даже отвращение. Никогда в жизни не поверю ни одному мужчине. Мой дорогой муж сделал все, чтобы я не хотела этого мучительного, болезненного процесса. Когда малыш подрастет, сбегу, найду любую другую работу, подальше от представителей мужского пола и их рук, что приносят столько муки.
Мне не нужен любовник, мне необходимы деньги и документы. Я ведь даже продукты потихоньку собираю, те что не нужно хранить в холодильнике.
Лежу в постели. Тело бьет легкий озноб, мысли снова возвращаются в коморку под лестницей, к его золотистым глазам. Я видела так много мужчин, которые меня хотели, но у слов Олега, как будто другой, более глубокий смысл.
Глава 22. Веду себя как школьник, что дёргает за косичку понравившуюся девочку.
По телу прокатилась жаркая волна желания, даже волоски на спине встали дыбом. Огонь восхищения, отразившийся в глазах стрипухи, чуть не сбил меня с ног. Стоял и отчаянно придумывал причину по которой рылся в бумагах Сергея, но никак не ожидал жадного взгляда. Никогда она не смотрела на меня, как на мужчину. А тут уставилась, будто приклеенная.
Не сумел справиться с собой, сказал правду. Такой она мне нравилась. Почти раздетая, растрёпанная, на время покинувшая теплую постель. У Сергея есть деньги, но не хватило мозгов удержать ее. Ника его жена, но не его женщина. Печально наблюдать, как затравленная унижением и побоями стрипуха выставила гигантский барьер, опасаясь любого мужчины. Но то, что я увидел в той коморке под треск мигающей лампочки и завывание стоящего дальше по коридору холодильника, нельзя сыграть или изобразить.
Главным всегда было дело, моя миссия, задание, которое я, несмотря ни на что, обязан выполнить. Но Ника и ее слегка разомкнутые влажные губы, грудь с очертанием маленьких сосков, стройные ноги, блестящие локоны свели меня с ума, выбивая почву из-под ног. Она прекрасна, и если она скажет мне «да», я не смогу остановиться.
Утром помогаю Санычу с крышей, он возмущен, что не успевает с домашними делами из-за того, что вынужден возить Нику, а сегодня ребенку на плановый осмотр. Не задумываясь над глубиной своего идиотизма, соглашаюсь его заменить.
Прохожу мимо столовой, бросая ей, что отвезу к доктору. Перепуганная стрипуха подскакивает со своего места, неужто опять решила, что я буду ее насиловать. Этот затравленный взгляд раздражает, не обращаю внимания, сказал и ушел, спустился по ступеням, сел за руль, листаю ленту новостей, в ожидании.
Когда в зеркале заднего вида появляется Ника с ребенком, роняю телефон, приходится залазить под руль и искать аппарат между педалей. Дело в том, что Ника накрасилась и, удивительное дело, облачилась в одежду, которая делает ее привлекательной, а не наоборот.
Улыбаюсь, открывая перед ней дверь, помогаю устанавливать люльку. Упрямо пялюсь на нее, так, что она вынуждена отворачиваться. Буду думать, что эта метаморфоза для меня.
После того, как Ника и малыш посетили доктора, она пытается сменить ему памперс на заднем сидении автомобиля. Я повернулся и внимательно наблюдаю, под моим пристальным взглядом у Ники ничего не получается, все валится из рук. Меня это веселит, нравится на нее смотреть, от этого теплеет внутри.
- Ооо! – смеюсь, когда Сергей Сергеевич пускает струю, описывая заднее, теперь сидеть там невозможно.
Ника охает и ахает, суетится, я пытаюсь вытереть лужу, но количество жидкости несопоставимо с моей несчастной салфеткой.
Напакостничав, малыш сразу засыпает, а я не могу удержаться от комментария:
- Ой, стрипуха, придется тебе ко мне на переднее идти, даже не знаю, как ты это переживешь.
Наши взгляды встречаются, Ника раздумывает, как будто у нее есть выбор, но потом вздыхает. Толкаю дверь пассажирского сидения.
- Не нравится моя компания, верно? - выезжаю с парковки, подмечая, как крепко она сжала колени.
- Сделай одолжение, просто помолчи! Давай всю дорогу будем играть в молчанку. Это лучшее, что ты можешь для меня сделать.
- Я могу майку для тебя снять, - приподымаю правую бровь.
В машине тепло, чувствую, как горят щеки, поворачиваемся к друг другу, Ника фыркает.
- Мне нет никакого дела до твоей майки.
- Ну да, конечно, - откидываюсь на сидение, потому что мы застряли в огромной пробке, - признайся, ты просто обезумела от того, что увидела.
- Не понимаю, о чем ты, - отворачивается Ника к окну, постукивая ногой по полу, нервничает.
- О том, как ты смотрела на меня вчера ночью.
- Тебе показалось, я просто не ожидала, что ты будешь разгуливать по дому голышом.
Приоткрываю окно, свежий воздух приятно ласкает лицо.
- Я не разгуливал по дому, готовился ко сну, а ты вломилась в мои покои.
От последнего самому смешно, разминаю шею. С места мы не двигаемся, стоим как вкопанные.
- В твою конуру ты хотел сказать.
Это неприятно, но терпимо.
- Ты вломилась в мою комнату, я мог в это время без трусов быть.
- Слава богу меня пронесло, - перекрещивается Ника, - а то пришлось бы вести меня в больницу с инфарктом миокарда.
Ника все время одергивает юбку, делая ее длиннее.
- Не думаю, ты бы уставилась, подбирая с пола челюсть.
- Ну, от ужаса всякое бывает, - наши глаза снова встречаются. - Зину, наверное, госпитализировали, сразу, как мы покинули деревню с милым названием «грибочки».
К губам моей попутчицы прилипла прядка волос, борюсь с желанием убрать, но ей моя идея не понравится, поэтому просто смотрю на ее рот.
- Какую еще Зину? – не понимаю, о чем она.
- Твою любовницу Зину, впрочем, не надо мне рассказывать, мне это не интересно, - последние слова она растягивает, явно смутившись от моего пристально взгляда.
Она покручивает кольцо, золотой ободок скользит по тонкому пальчику.
- А ты про эту Зину, - морщусь. - Она веселая и добрая, любезная и заботливая, вообщем вы очень разные.
Ника вздыхает.
- С тобой невозможно разговаривать! Ты все время говоришь гадости.
- А ты всегда говоришь мне исключительно приятности, вот Зинаиду приплела и, кстати, ты что ревнуешь? – довольно ухмыляюсь.
- Я тебя? Какого лешего?
- Вот мне тоже интересно какого? Между мной и Зиной были только щи и хлеб домашнего производства. Но мне приятно, что ты заметила мое отсутствие, но если бы ты, стрипуха, храпела потише, то заметила бы, что я очень быстро вернулся.
Ее глаза изучают мое лицо, она присматривается, будто увидела меня впервые, качая головой, Ника вздыхает, прикусывая нижнюю губу, о чем-то размышляя.
- Кто ты такой, Олег?
Смотрю на нее, не зная, что сказать, ну уж точно не правду.
- Почему ты не уйдешь от него? – отвечаю вопросом на вопрос.
- Мой муж не твоя забота.
Злюсь, не могу сдержать гнева. Как можно ради денег терпеть все эти издевательства. Неужели не страшно, что однажды он может покалечить или вовсе прибить ее. Ника молчит, отвернулась к окну. Не дождавшись ответа, рублю с плеча.
- Да чтоб тебя, неужто не боишься, что однажды он прибьет тебя?
Она молчит.
- Оставишь ребенка сиротой? Неужели этот дом, дорогие шмотки, украшения, рестораны важнее нормального отношения?
Ника не говорит ни слова.
- Это же насколько надо любить бабки, чтобы терпеть, когда тебя в карты, как телушку проигрывают?
- Да некуда мне идти!!! – не выдерживает она, срываясь.
Разворачивается, смотрит полными слез глазами, кричит, так громко, что на заднем сидении просыпается малыш, кряхтя и чмокая.
- Нет у меня ничего! Ты понимаешь? Он даже паспорт мой спрятал, у меня нет семьи, родных, друзей ты моих в стриптиз баре видел. Детдомовская я, куда я с ребенком?
Мы стоим в пробке, череда машин замерла без движения, за окном начинается дождь. Капли одна за другой ползут по стеклу, я не могу вздохнуть, морщусь, глядя на несчастную женщину, что рыдает вслух. Никогда не видел ее такой. Открытой, прямой, настоящей. Какой же я дурак.
Расстегиваю ремень, притягивая ее к себе, чувствую, как намокает плечо от слез.
- Прости меня, - глажу по спине, положив подбородок на ее макушку, - и за майку прости, не пялилась ты, конечно, это я загнул.
Стыдно, что веду себя как школьник, что дёргает за косичку понравившуюся девочку. Ника плачет, а потом вдруг смеётся сквозь слезы, не отлипая от моего плеча.
- Я пялилась, - подымает заплаканные глаза.
Окончательно наглею, вытирая размазавшуюся тушь под ее глазами.
- Ну знаешь ли,- в шутку злюсь, продолжая гладить по спине, успокаивая, - это уже слишком.