Лизетта, привыкшая оставлять за собой погром за погромом, с яблонями обращалась бережно. Знала, если перейти эту черту, воспитательница не простит до гробовой доски. Но на этот раз девица обозлилась настолько, что была готова нарушить многолетнее соглашение. Ну и пусть Ви взбеленится! Поделом! Ей – Лизетте – теперь-то что терять?!
Увы, ничего не вышло. Застрявший в дереве топор не поддавался, вопреки всем усилиям. Девица тянула его, ругалась, скрежетала зубами. Бесполезно!
- Срубите же гадкое дерево! – взвыла она, но тут приключилась новая беда: рога исчезли, лишив Лизетту последнего средства самообороны.
- Ага! - обрадовался метаморфозе герцог, но Гастон встал на его пути:
- Не надо! Не калечь невесту! Вдруг ее опекун тоже того… оборотень!
- Плевать! С ним я потом разбираться буду… а сейчас… всё! Всё припомню!
Лизетта попятилась, не зная, что предпринять. И дернуло же отправиться с яблоней сражаться! Сидела бы до утра в укрытии, никто бы не отыскал. С восходом солнца обратилась бы в кого-нибудь зловредного. А, главное, сильного!
А теперь… теперь…
- Ваша светлость! Голубчик!
Во двор красного замка на коне въехал камердинер Арнольд. Явно нетрезвый. Ибо держался не за поводья, а за лошадиную шею. Да и голубчиком он подопечного называл исключительно в состоянии подпития. На трезвую голову не решался, так как не считал молодого герцога таковым. Какой же он голубчик?! Сущее исчадие ада!
- Не троньте леди-оборотня! Ваш батюшка того… распорядился!
- Чего? – светлость сначала побагровел со зла, а потом побелел с перепуга, аки фата. – Ты? Ты ему нажаловался, олух?
- Никак нет, ва-ваша све-све-светлость, - Арнольд спешился, то бишь, съехал с коня и пошатнулся, взмахнув руками. – Это родственники леди-коровы… В смысле, невесты вашей. А батюшка… герцог через кристалл со мной связался. Велел к свадьбе готовиться. Вот, я того… всё записал! До единого слова!
Светлость посмотрел в поисках поддержки на Гастона. А тот зажмурился, а потом открыл глаза в надежде, что всё приключившееся за последние сутки – дурной сон. Но нет, ни Лизетта, ни Арнольд с герцогским письмом никуда не делись.
- Может, ты прочитаешь? – заискивающе попросил Гастона камердинер.
Тот выругался, но послание взял. Куда деваться, письмо – свершившийся факт. Как и осведомленность герцога-отца о рогатой проблеме.
- Дорогой мой младший сын, Себастьен Винзур, - начал Гастон и нервно откашлялся. Коли батюшка обращается так к светлости, стало быть, зол, как тысяча чертей – болотных и лесных вместе взятых. – Я крайне разочарован известием об очередной твоей глупости. Глупости, которая побила все твои предыдущие рекорды. Придется пожинать плоды. В нашем доме побывал сам Его императорское величество – опекун девицы Бельтрами и потребовал, чтобы ты взял ее в жены, раз посмел опозорить. Если свадьба не состоится в течение трех дней, нас всех казнят. Тебя тоже, разумеется. Мы уже выезжаем. Готовься к свадьбе, сын. И только посмей еще что-нибудь выкинуть. Или обидеть невесту. Лично из тебя дух выбью.
- Ох… - выдал светлость непривычно высоким голосом и повторно грохнулся в обморок.
На этот раз Гастон не обратил на это внимание. Уставился на Лизетту.
- Твой опекун – император?
- Да! – выпалила она. - Мой отец был его близким другом!
- Почему же ты раньше молчала?
- А никто не спрашивал!
Гастон больше ничего не сказал. Уронил письмо и сам опустился на траву рядом со светлостью. Лизетта отвернулась, чтобы никто не увидел выражения лица. Нет, она не радовалась. И не злорадствовала. Злилась! Да так, что едва дым из ушей не валил. Свадьбу требует император?! Он издевается?! Отдает ее за это… это… расплывшееся ничтожество без мозгов?! Да лучше на всю жизнь остаться коровой!
- Гастон… - наконец, подал голос светлость. Правда, глаза не открыл. – А давай ты на ней женишься. Мы ж ее вместе похищали.
Тот вытаращил глаза и замотал головой.
- Не выйдет, светлость. Это ж ты – сын герцога. А мой отец – дворецкий. Император на такую замену не согласится. Но может, кто из братьев на Лизетту польстится? Да хоть Теодор. Она куда краше его вечно кислой невесты.
- Угу. Особенно в образе коровы.
- Так мы свадьбу ночью устроим. Никто ни о чем не догадается. Да и Лизетте Теодор больше понравится. Он и на лицо пригож, и фигурой… - Гастон осекся, ожидая бури в исполнении светлости, ненавидевшем, когда хвалили братьев.
Однако на этот раз тот смолчал. Только застонал тихонечко.
****
До замка добирались долго. А всё из-за Лизетты. Она отказывалась ехать, ругалась и брыкалась. Пришлось связать и перекинуть через седло. Друзья быстро сообразили (точнее, сообразил Гастон), что девица больше не превращается. Стало быть, магический оборотный лимит исчерпан. Скорее всего, на время. Но надо пользоваться моментом. Не оставлять же ее одну в красном замке. Мало ли что случится за ночь. Отвечай потом перед императором.
Лизетта ругалась всю дорогу, обещая похитителям и мучителям всяческие кары, а заодно пыталась извернуться и укусить ехавшего с ней Гастона. Светлость, сидящий на лошади камердинера, только сопел под нос. Арнольду же пришлось добираться до замка своим ходом. У него-то день получился не столь бурный, как у остальных, может позволить себе пешую «прогулку».
Едва доехав до дома, светлость отправился спать. Но прежде приказал запереть Лизетту и забаррикадировать дверь так, чтобы ни копыта, ни рога выбраться не помогли.
- Всё равно доберусь! – пообещала она скалясь.
Но жених лишь рукой махнул и зевнул. Мол, завтра – будет завтра…
…Оставшись одна, Лизетта позволила себе слабость. Расплакалась, как маленькая, и долго терла глаза кулачками. Ну и пусть лицо опухнет! Всё равно с утра его никто не увидит. В смысле, настоящее. А когда у тебя вместо лица звериная морда, тут, знаете ли, не до красоты. И вообще, еще не факт, что удастся выбраться из спальни. Похитители теперь ученые, постараются держать пленницу взаперти.
И как всё это могло случиться? Может, она просто спит, а, когда проснется, всё вернется на круги своя? Не будет ни жениха, ни предательства императора. Да, предательства! А как еще назвать желание выдать ее замуж за Себастьена Винзура – похитителя и идиота? С принцессами Афелией и Брианой он бы так не поступил. Правильно! Они же дочки – умницы и красавицы! А для оборотня Лизетты Бельтрами император всего лишь опекун. Можно и в расход пустить проблемную воспитанницу. В смысле, переложить ответственность на плечи мужа и умыть руки.
Но ничего! Она всё припомнит! И императору в том числе!
Вспомнился императорский дворец, в котором Лизетте доводилось бывать считанное количество раз. Отливающие серебром стены, мягкие ковры под ногами, слуги в начищенных до блеска башмаках. А сад! Боги, какой же там сад! Можно бродить часами, любуясь клумбами, фигурками из цветов и живыми изгородями. Неудивительно, что обе принцессы обожают там пропадать. Лизетта бы тоже пропадала. Будь она принцессой, разумеется, а не девицей Бельтрами – воспитанницей императора.
Ох, как же она завидовала Афелии и Бриане. И иногда и ненавидела вздорных девчонок. Почему им всё: и свобода, и развлечения, и безоблачное будущее, а ей лишь родовое проклятье и вечное заточение?! Они еще смеют носы воротить при виде Лизетты. Маленькие стервы! Отдубасить бы обеих копытами за все обиды. Но толку-то? Синяки принцесс ничего не исправят. А императорская чета придумает новую кару для чудо-зверушки. Вечно ведут себя, будто это она виновата, что родилась такой.
Вот бы принцессам достались кривоногие и плешивые мужья!
С этой приятной мыслью Лизетта уснула. Приснился луг, залитый солнечным светом, и она сама – в истинном обличье. Шла босая по траве, напевая песню. Следом шагал кто-то еще, но это не тревожило. Наоборот, предавало уверенности и согревало сердце…
****
Лизетта проснулась от ломоты в теле. Приближался восход, а значит, и очередное превращение. Обиженно заурчал желудок. Вечером-то пленницу не покормили. Стоп! Она вытаращила глаза. Раз похитители забаррикадировали дверь, стало быть, не собираются приносить ни завтрак, ни обед, а, может, и ужин.
Ну, дела! Так недолго и копыта отбросить!
В настоящем облике Лизетта ела мало. Как птичка. Но днем-то аппетит зверский!
Проклиная герцога и императора, она привычно подняла руки над головой. Кувырок получился обычным – искусным и ловким, а вот приземление… Нет, грохот последовал основательный, но об пол ударились не копыта или слоновьи ножищи, а… когти. Лизетта недоуменно уставилась на пузо и охнула, обнаружив чешую. Рванула к зеркалу в углу. Увидела отражение и плюхнулась на пятую точку. Спасибо, что относительно плавно. Хоть не отбила упомянутую часть тела.
Вот это да! Такого с ней еще не случалось ни разу. Неужто, потрясение вчерашнее сказалось? Но как вовремя! Держись, женишок! Теперь никакие двери не удержат! Да и кому нужны двери, когда есть окна. И крылья!
…Гастону снился дом. Бирюзовый замок Винзуров, лабиринты столичных улочек, шумные трактиры и, конечно же, она – рыжеволосая Сабина, дочка кухарки. Не до чего серьезного у них пока не дошло. Только целовались по углам. Мать зазнобы пообещала оторвать крайне важную для мужчины часть тела, если он позволит себе лишнего. Гастона намерения кухарки бы не остановили, но тоже самое пригрозил сделать собственный отец, а уж он-то слов на ветер не бросал. Так и сказал отпрыску: нечего лезть к девицам в особняке, хлопот не оберешься, а для удовлетворения потребностей есть девки трактирные. Сабину же можно получить только после свадьбы.
Гастон смирился, хоть и не пришел в восторг. Свадьбе-то быть не скоро. Сначала должен светлость жениться. Сам герцог-отец так распорядился. Мол, сил у Гастона не хватит и на семью, и на друга-дурня. А друг-дурень важнее. Когда же молодой герцог обзаведется женой, тогда и Гастону можно. Будут семейные проблемы решать сообща, как и все другие, с которыми сталкивались с детских лет. Увы, брак светлости не светил, пока жены не появятся у старших братьев.
Теперь же ситуация изменилась. Если светлость не отвертится от женитьбы на Лизетте, значит, и у них с Сабиной получится свадебку сыграть. Это была первая мысль, посетившая голову Гастона после пробуждения. Хорошая мысль, жизнеутверждающая. Но дальше всё опять пошло наперекосяк.
- Спасайся, кто может! – завопили во дворе. – Дракон!
- Где? – спросил Гастон, резко садясь на постели.
Ну что за глупость? Откуда тут дракон? Не от лесного же народца сбежал? Стоп! В империи эти твари вообще не водятся. Тем более, у лесных жителей. Твари же огнедышащие. Не ровен час все деревья сгорят, и будет не лес, а пустыня.
- Кому там мерещится? – возмутился Гастон, выглядывая в окно. – Перепили что ли? Ох!
Он с воплем отшатнулся, будто увидел чудище.
Хотя почему будто?
На высоте шестого этажа парило ОНО. То бишь, дракон. Самый настоящий ДРА-КОН! Ярко-красного цвета! Мощные крылья весело хлопали, создавая вихри. В зеленых глазах горел недобрый огонь. А пасть и зубы… Ох мамочка! Проглотит в один присест не то, что стройного Гастона, а упитанных Арнольда со светлостью вместе взятых.
- Вот ты где, помощничек! – выдало чудовище радостно. – А куда жених подевался? Я есть хочу! Со вчерашнего обеда не кормленная!
- Черти огнедышащие, - простонал Гастон и повторил вчерашний «подвиг» светлости: грохнулся в обморок.
Дракониха только глаза закатила.
- Да что ж все какие слабонервные? Тьфу! Жених! Жениииих, ты где? Пора откармливать будущую жену! А то похудеет…
…Полчаса спустя горе-похитители, сидя на бревне, с тревогой наблюдали, как дракониха уплетает окорок за окороком, резво сокращая герцогские запасы. Сначала приятели по привычке натаскали фруктов и чуть не сгорели. В прямом смысле. Грозное пламя, прошедшее над головами, обоим подпалило шевелюры. Светлость еще и ожог заработал. На ладони, которой прикрывался во время огненной атаки.
- Я вам что – травоядная? – спросила дракониха, клацая зубами. – Мясо хочу! Корову бы слопала! Целиком!
- Ко-ко-ко… - начал светлость, а невеста скривилась, явно вспомнив свой вчерашний облик.
- Ладно, не корову. Можно барашка. Или порося. Не живого только. Жаренного!
Увы, с жаркой дело не заладилось. Кухарка едва встала и только принялась за готовку. Друзьям пришлось клятвенно заверить Лизетту, что обед она получит в зажаренном до хрустящей корочки виде. А на завтрак пойдут и копчености. Они пошли. Очень даже в охотку. Дракониха громко чавкала и щурила глазки от удовольствия. А похитители, как загипнотизированные, глазели на ее зубы и тряслись от страха. Ведь не зубы, а мечи! Камни запросто раскрошат, не то, что человеческие кости!
И чего вчера корову боялись? Премилое было создание…
- Уффф, - выдала Лизетта, наевшись до отвала, и икнула. – А теперь я бы…
- Подремала? – пискнул в надежде светлость.
Зелень в драконьих глазах померкла. Вместо нее похитителям почудилось опасная чернота с огненными всполохами.
- Нет! Летать хочу! – Лизетта тряхнула головой. – И буду!
- Удачного полета, - вставил Гастон. – Только далеко не улетай. А то император…
Он замолчал, не закончив фразу, ибо дракониха вонзила когти глубоко в землю. Жуткие-прежуткие когти.
- Я тут полетаю, - пообещала она с усмешкой. – Вокруг замка герцогского. Эх, не врезаться бы. Жених, ты сильно дорожишь башенками?
Светлость дорожил башенками, как и матушкиным родовым гнездом целиком. Однако отрицательно мотнул головой. Мол, делай, что хочешь, только меня не ешь.
Но с полетом не сложилось. И вовсе не потому, что Лизетта значительно потяжелела после сытного завтрака. Помешал громкий крик охранника, что ворота сторожил.
- Едут! Кареты с гербами Винзуров!
Светлость горестно заскулил. Плюхнулся на четвереньки, утыкаясь лбом в землю. Да-а-а, вот только отца с тремя братьями сейчас и не хватало!
- Ты чего? – шикнул Гастон. – Вставай. Батюшка разгневается, когда увидит, что ты перед невестой ползаешь.
Он покосился на дракониху, ожидая увидеть на жуткой морде злорадство. Но она смотрела на въезжающие кареты с ужасом. Будто в размерах уменьшилась с перепуга. А это серьезный показатель для существа, весящего больше полутоны. О, да! Лизетта еще как струсила, ибо легко узнала стражников императора, сопровождающих кареты верхом. Стало быть, и опекун пожаловал. Не поленился. А это точно не к добру. Сколько бы Лизетта не костерила его за глаза, гнева побаивалась. Были у Его императорского величества рычаги воздействия на девицу-оборотня.
Он первым вышел из кареты. Седовласый, но по-прежнему статный и привлекательный. Бородка, как всегда ухоженная, с плеч струится зеленая мантия – цвета императорской семьи Клейрен. Умные черные глаза оглядели двор и замок, затем взгляд остановился на драконихе. Нет, император не удивился необычному облику. Много чего повидал в Лизеттином «исполнении». Привык к любым несуразностям.
- Кто жених? – спросил холодно.
- Он, - кивнул Гастон на светлость и поклонился почти до земли.
Молодой герцог не издал ни звука. Стоя на четвереньках, таращился на императора, которого прежде видел лишь на портретах. Не замечал ни разочарования, промелькнувшего на волевом лице, ни выходящих из карет родственников.
- Удружил ты нам, ничего не скажешь, - проворчал император и кивнул Лизетте. – Пойдем. Надо поговорить.
Она не пикнула. Поплелась за высоким гостем в замок. И не скажешь, что грозный дракон. Покладистая клуша! Ей не довелось увидеть веселья, царившего во дворе после их с императором «отбытия». Ни звонкой оплеухи, которой герцог-отец наградил Гастона, ни хорошего пинка, которым облагодетельствовал младшего, четвертого по счету, отпрыска. А, впрочем, она бы и не впечатлилась. Своих семейных проблем хватало…
Глава 5. Предсказанный жених
- Что за балаган ты устроила?
- Они сами начали.
- Детский лепет! Тебе не десять лет. Афелия и Бриана…
- Не сравнивай! Афелия и Бриана ни в кого не оборачиваются и живут в столице припеваючи! А я… я…