Услышав мнение Стаса, Дмитрий тут же загорелся идеей сделать на берегу что-то вроде маяка или, хотя бы, беседки. Понять его было можно, в этом иссушенном мире "туристы" с другой стороны залива были неплохим источником воды, вот только идею свою он обосновал несколько по-другому:
— Вам за воду конечно спасибо. Но не правильно это, брать ничего не давая взамен. А так хоть что-то для вас сделаю. Воду так сказать буду отрабатывать.
Спорить Стас не стал, по крайней мере, эта работа имела хоть какой-то смысл в отличие от труда на рудниках. Да и на душе так было спокойней — а то как управляющий еще накинет Диме "срок за нарушение условий пребывания в аду", с этого станется.
Тянуть со своей идеей тот не стал, и довольно спор начал выкладывать что-то вроде стеночки из камней. Было видно, эта работа человеку нравится, за долгие годы он делал что-то полезное, кроме как постоянного поиска и, похоже, был этим счастлив.
Увы, очень скоро стало ясно, что без связующего раствора ничего путного построить не получится. Но и тут мужчина унывать не стал, и спросил у Стаса, нет ли у него какой-нибудь емкости? Стас предложил большую корзину что использовал для сбора растений и таскал постоянно в сумке, та вполне устроила новоявленного строителя.
В корзине Дима вскоре притащил сухой глины, вот только воду пришлось брать морскую.
К процессу с видимым удовольствием присоединилась и Анна — ей было поручено месить глину, и скоро все это действие девушка превратила в зажигательный танец "а ля Челентано".
Так прошел "вечер", ведь солнце здесь и не собиралось спешить за горизонт, и время приходилось сверять по внутренним часам.
Когда полоска на горизонте стала совсем черной, а границу миров тут было видно даже лучше, чем с их берега, "стройку века" решили приостановить до утра.
Дмитрий на это время решил уйти от корабля куда подальше — он то и дело оглядывался вглубь материка, ожидая увидеть надсмотрщиков, и похоже это ожидание ему в конец надоело. Стас тоже готовился отправиться на корабль поспать, когда к нему, отдыхающему в тени каменной террасы, подошла Анна:
— Стас, извини меня.
Извинения девушки парня откровенно удивили. — За что?
Анна смутилась, — ну я…., в общем, управляющий был, наверное, прав — мне не стоило просить тебя нести эту бочку с водой.
— Глупости, — уверенно ответил Стас, считая, что бы там не думал себе этот местный щеголь в костюмчике, а простое желание парня помочь девушке, да еще в такой ситуации, это нормально.
— Ты не понимаешь, — все так же не поднимая головы и явно испытывая неловкость, заговорила Анна, — ты ведь не знаешь, почему я попала сюда, да еще и со своим гражданским мужем.
— Зато я знаю, что ты его любишь, — все так же уверенно ответил Стас, который втайне, даже завидовал тому черноволосому парню — такую любовь редко встретишь даже на Земле, а тут в Аду…
Девушка пристально посмотрела на Стаса, а потом выпалила, — я была воровкой на доверии и… не только воровкой. Ты не понимаешь. Я ведь не только крала. Маленькая беззащитная девушка, которой так не повезло в жизни… а они ведь велись на это, как телята. Мы с моим мужем чего только не придумывали, смеялись. Тогда жизнь казалась увлекательной сказкой, я играла, я даже порой сама верила в то, во что играла… это мне казалось таким забавным… а потом они попадали в руки Клима, он сам себя так любил называть, стеснялся, наверное, что мама его назвала Сережей. И тогда для них сказка, в которую я их заставляла поверить, заканчивалась. Он обычно просто обирал их, выжимал сколько мог. А если не получалось… на нас кровь Стас, вот поэтому мы здесь. Я дрянь Стас, и ты даже не представляешь какая.
Стас молчал. А что тут было сказать, он ей не судья. И все же, все же ему было жаль ее, искренне жаль. Впрочем, было жаль и тех, кто доверился ей, он ведь и сам с радостью поддался ее чарам.
— И что, тебе было их не жалко? — после паузы спросил он.
Девушка отвернулась, — уговаривала себя, что все, что им от меня нужно, так это залезть ко мне в постель… — помолчала, — знаю, что врала себе, но так было проще. А деньги, деньги они не пахнут. Тогда я думала так.
— А сейчас?
— А сейчас стыдно… и перед тобой стыдно, и перед ними тоже. Дурой была. Жить красиво хотелось, думала, что неважно как, главное сколько, а вот тут… Тут на многое уже по-другому смотришь, Бог он хитрый, тебе ведь тут не только то, что ты делал напоминают — тебе образами рассказывают все то, что другие испытывали, те, кому ты сделал больно. Стыдно… и страшно.
Просидели они еще долго, девушке надо было выговориться, Стас не возражал.
Глава 5
С утра проверили кладку. И на удивление она оказалась довольно прочной. Выложили еще несколько рядов стен.
К полудню начали подготовку к новому походу на рудник.
Стас основательно потрудился над бочонком, сделав веревочные лямки как у рюкзака. Пожертвовал своими сапогами, правда портянки из парусины наматывать пришлось в невероятном количестве, но теперь Анна была обута. А еще Стас заставил ее поесть. Да, потом ей снова придется отвыкать от пищи, но он собирался оставить ей приличный запас и передать еще с оказией. Но даже если это не получится, то сейчас набраться сил было важнее — сокращать количество воды, Анна наотрез отказалась.
Так что ко второму походу на рудник Анна была готова не в пример лучше, чем вчера. Им так казалось…
Но реальность, как это часто бывает, внесла свои коррективы.
Когда все было готово, и они уже собрались отправиться в путь, вновь появился управляющий.
— Вы так ничего и не поняли, — покачав головой, произнес он, — за все в этой жизни нужно платить. И если вы за что-то не заплатили ТАМ, то поверьте, за это вы сполна заплатите здесь.
С этими словами он театрально щелкнул пальцами, и сапоги на Анне исчезли.
— Ну, ты и сука, — не выдержал Стас, — ты, что же творишь гнида, она же просто девчонка. В тебе хоть что-то человеческое осталось?
Управляющий холодно посмотрел на парня:
— Есть ли во мне человеческое? Да, есть. И ты удивишься… оно называется долг. Знаешь, я ведь прошлой жизни был адвокатом, очень хорошим адвокатом. И когда по молодости я защищал тех, кто совершал преступления, мне очень хотелось верить, что даже если я развалю обвинение, то люди одной ногой уже оказавшиеся в тюрьме одумаются, и повторять своих противоправных действий уж точно не будут. Я ошибался. Они запоминали лишь то, что чтобы ты не совершил, тебе лишь нужен хороший адвокат и связи, все.
— И тогда вы стали сами судьей? — не без издевки спросил Стас, намекая на то, что и теперь он тут выполнял роль судьи, но уже, по сути, над осужденными.
— Нет, — грустно покачал головой тот, — я просто начал брать с них больше денег. Решил, что если им можно так жить, то почему я, закон никогда не нарушавший, должен жить хуже. Я стал богат, не нарушив ни одной статьи уголовного кодекса… вот только здесь я узнал, что местному суду на это плевать, и свой приговор получил не за нарушения, а за действия, поскудные надо сказать действия, в отношении правды, и отношении морали общества.
— И теперь вы им за это мстите? — не сдавался Стас.
— Нет, месть — это тоже порок, — все так же спокойно ответил он, — я просто честно выполняю свою работу. А если вам кажется, что она собачья… сучья как вы выразились, то возможно вы и правы, но это мое наказанье, наказанье за то, что когда-то я заменил для себя человеческие ценности статьями УК. Но свой крест я предпочитаю нести честно, так что никому, ни ей, ни вам, я не позволю превращать Ад в балаган. Запомнили? А теперь можете помочь ей поднять бочонок, но если вы в дальнейшем сделаете хоть попытку ей помочь, то знайте, я, не задумываясь, превращу воду в песок.
Стас с управляющим был в корне не согласен. И пусть доводы его звучали логично, но есть же в мире не только какие-то нормы и условия, в нем есть и то, что невозможно регламентировать ничем — сострадание, милосердие, простое желание помочь ближнему. В каких уставах сказано про это? Каким регламентом определено? Ах да, сказано… в Библии и Коране, Трипитаке. Вот только для управляющего всю его жизнь, похоже, важны были лишь правила, и даже тут он продолжал оставаться верен им.
Но спорить Стас не стал, помог Анне удобнее устроить бочонок на плечах, и отправился за ней в путь.
Идти девушке было трудно, ее заметно пошатывало, и было видно, с каким трудом дается ей каждый шаг. Но все же она шла.
Кровавые отметины с рассеченных ног появились теперь гораздо раньше, и Стас не без оснований полагал, что руку к этому приложил не местный рельеф и камни, а сам управляющий. Но комментировать сие не стал, лишь крепче сжал кулаки, желая этому уроду никогда больше не покинуть Ада.
Большую часть пути Анна прошла хоть медленно, но без падений. А вот когда из-за пригорка уже показался рудник, и было-то до него метров четыреста, она обернулась. Обернулась, и Стас увидел на ее лице отчаяние, силы покинули девушку, и ни закушенная до крови губа, ни близость цели не могли заставить ее держаться на ногах, она зашаталась и едва удержалась, чтобы не упасть.
— Ты можешь его тащить, — быстро сказал Стас, понимая, что еще миг, и та просто рухнет без сил.
Анна буквально грохнулась на колено, рассекая кожу. Но равновесие удержала, и спустила бочонок как драгоценную ношу на землю.
Тащить бочонок не пришлось, его оказывается, можно было катить. Сам Стас даже не подумал об этом, так перепугался в тот момент за девчонку, а она вот сообразила. Упираясь всем телом, метр за метром, она двигалась к цели. И вот теперь, когда босые ступни девушки были видны из-за изменения угла прилагаемой силы, Стас увидел ее раны. И их вид добавил к переполнявшей его ненависти к управляющему еще немалую толику гнева. Ступни не просто были посечены, они были разбиты в лохмотья. И как Анна еще держалась на них, как могла ступать, испытывая непереносимую боль, было для Стаса загадкой. И все же она продвигалась вперед.
Работа на руднике остановилась.
Взглянув туда, Стас увидел, как все побросали работу, и выстроились у невысокого вала окаймлявшего территорию. Они бы, наверное, и за пределы вышли, но путь им преграждали шесть бесов, выстроившихся с этой стороны периметра. И все же надзирателям было неспокойно, это было особенно заметно по нервно вздрагивающим кнутам в их руках, похоже, они вполне серьезно опасались бунта.
А в то, что такой бунт возможен, поверил и сам Стас. Смотря на лица людей, он видел не вчерашнюю жажду, не ту, что возникает от недостатка влаги, не ту, что порождается желанием получить что-то, нет, он видел сосредоточенное напряжение. И плевать им сейчас было на воду, они переживали за Анну.
И она дошла, докатила этот чертов бочонок до цели, и бессильно опустилась рядом с ним на колени.
Воду, как и вчера, помогал наливать Стас. Но первую кружку, протянутую так и не вставшей Анной своему мужу, он тут же вернул ей обратно под одобрительный гул голосов — пей, тебе сейчас это нужней, мы подождем.
И было в этих словах, в этих лицах, обращенных к ней нечто, что заставляло сильнее биться сердце, что-то, что утверждало, не предполагало, а именно утверждало — они были людьми, возможно плохими людьми, но этот поступок маленькой девушки заставил их вспомнить то, человеческое, что есть в каждом из нас.
Глядя на эти лица, Стас повернулся к управляющему — "на, выкуси гнида, и пусть Ад не курорт, но и здесь есть место и доброте, и состраданию, и тому маленькому подвигу, что заставляет нас читать "Легенду о Данко" и восхищаться мужеству тех, кто готов бороться за счастье других, ничего не прося взамен".
А управляющий стоял со своей неизменно постной и спокойной физиономией, словно не понимая, что тут, на его глазах, эта девчушка только что доказала всю ущербность тех слов, что он сказал перед выходом.
Столпотворения на сей раз, не было. Едва бочонок занял свое место, люди сами подались назад и вправо образуя очередь. Ни толкотни, ни пререканий. Они подходили по одному, и каждый старался сказать Анне что-то хорошее, поблагодарить ее, ободрить. Многие спрашивали, ждать ли ее завтра.
После первого такого вопроса, Анна призывно посмотрела на Стаса, но тот лишь тихо ответил, — посмотрим, — потому что у него самого ответа на этот вопрос не было. И дело было не в том, что ему хотелось как можно быстрее уехать, и уж тем более, что ему было жалко воды — у него до сих пор перед глазами стояли эти разбитые в кровь ноги, где кожа лохматилась ошметками, и кровь заливала землю.
Но Анна истолковала его слова по-своему, или просто не услышала, и все повторяла, — конечно, мы придем, ну как же мы вас бросим.
Вода на этот раз закончилась практически на конце второго круга, так что последним могло достаться даже больше, фляжку Стас прихватил не одну, а одолжил еще и у товарища. Но вот же вопрос, вроде дают — пей, но нет же, сделав несколько глотков, они все равно передавали кружку дальше. Пришлось начать третий круг. Теперь кружка буквально шла по рукам — каждый делал малюсенький глоточек, и передавал ее дальше. Всем не хватило, но, похоже людям это было не важно, важен был сам факт честного распределения. Подлечив Анну, и уже уходя, он посмотрел на них, они… они улыбались.
Где-то на середине обратного пути Анна повернулась к Стасу, — мы ведь завтра снова придем к ним?
— Нет, не так как сегодня… если мы и вернемся, то воду понесу я, — сказать это стоило Стасу большого труда, но, уже уходя, он решил, что хватит, хватит давать управляющему шанс издеваться над девушкой.
— Позволь мне, ну пожалуйста — Анна резко остановилась и схватила Стаса за грудки, — за что ты со мной так?
Да как так?! — он даже растерялся от такой реакции.
— Но ты же видел, они поверили мне, они поверили в нас. Они же будут ждать. Как же ты можешь…
— Да получат они свою воду, — буркнул Стас, — только пойми, мне-то нести ее будет легче, я ведь парень, у меня есть сумка, а она между прочим резко сокращает вес содержимого. Так что хватит этому садисту калечить твои ноги и наслаждаться твоими мучениями, обойдется.
Глаза девушки расширились, лицо исказила гримаса гнева, — дурак! Да плевать мне на ноги, и на этого урода мне тоже плевать, хочет, пусть хоть стекло битое под ноги сыпет, все равно донесу. Но не лишай меня шанса сделать для них хоть что-то… Разве ты не видел, как они смотрели? Разве ты ничего не понимаешь? Здесь же нет ничего, вообще ничего, только эта пустыня, рудники, жажда и безнадега. А это, это ведь… это не только вода, это… — она запнулась, захлебнувшись эмоциями, — это же капелька жизни, той старой жизни. И пусть я дрянь, пусть жизнь свою пустила под хвост, пусть жила как сука, но лишай меня шанса сделать хоть что-то хорошее в этом мире, не для себя, для других. Ты же сам говорил ему, что у каждого должен быть этот шанс, так почему же ты со мной так?
Анна заплакала, — они ведь верят, они же ждут меня… — а потом подняла взгляд, — ну хочешь, я на колени встану, хочешь, сделаю все, что попросишь, только не отнимай у меня воду…
И она упала на колени. Стас внутренне взвыл. Стыдно стало так, что он готов был провалиться сквозь землю, — "Господи, да что же это твориться, он ведь хотел, как лучше…".
Он поднял Анну с земли, — прости… хотел, как лучше. Будет тебе вода.
До берега шли молча.
А на берегу состоялся разговор с Владимиром. Тот уже все подготовил к отплытию, и только ждал возвращения Стаса.
Разговор получился сложный.
— Это Ад Стас, ты понимаешь Ад! И мы договорились отплывать сегодня. Тут нет монстров, это вообще не наш мир, и оставаться здесь… — Владимир посмотрел по сторонам, — зачем?
— Может затем, — стараясь оставаться спокойным, ответил Стас, — что кто-то ждет от нас помощи?
— Помощи? А ты не забыл, за что они тут оказались?
— Не забыл, я даже не знаю, и знаешь, знать не желаю. Просто они оказались здесь за дело, а вот мы? Ты то, что сам об этом думаешь?
— А я думаю, что нам дали посмотреть, чем наша жизнь там, — Владимир указал в сторону их мира, — может закончиться. Если головой не думать.
— Посмотрел?
— Достаточно.
— И как?
— Не тянет.