— А Вова с Андрюшей?
— Там еще проще — Вова отбил у Немцова королеву красоты… видел наверно такую (ну ещё б не видеть), а у Андрюши Немцов отбил Свету Кондрашову, ты с ней тоже знаком кажется?
— Прямо женский роман какой-то получается, «Любовные тайны в будуаре» — что-то очень много мимо меня прошло. Отпечатки пальцев-то с ножниц сняли?
— А как же, там в основным твои отпечатки, а остальные смазаны (я ещё раз порадовался, что у меня железное алиби).
— И опять-таки эта запертая комната — есть какие-то соображения, как так получилось, что там всё изнутри закрыто?
— Есть одна мыслишка, — и Сергеич подвинулся поближе ко мне, чтобы изложить мыслишку шепотом…
Травка
Ничего собственно из того, что я и сам надумал, он мне не рассказал — там собственно всего два варианта могло быть, либо очень хитрый товарищ, сумевший закрыть дверь (либо окно, что совсем уже маловероятно) с той стороны (тут, стало быть, следовало искать умельца, хорошо обращающегося с механикой), либо самоубийство Ефимыча, который счел нужным обставить его таким вот хитрым образом (зачем ему это понадобилось, большой вопрос, но ещё больший вопрос — зачем он вообще самоубился, никаких предпосылок для этого видно не было). Посидели-помолчали, потом Сергеич сказал, что ему поработать бы надо, я ответил, что иди работай, раз надо, а я подумаю немного.
Подумал, но ничего хорошего не надумал, кроме того, что раз уж я сюда перебрался, надо бы и вертушку что ли перенести, а то вдруг мне серьезные люди названивают, а она заперта и опечатана. Это оказалось совсем не просто, заняло битых полтора часа… а потом я плюнул, сел в свою желтую копейку и рванул в Зелёный город проверить, как там моя недвижимость поживает.
Вот кадр из «Утомленных солнцем» собственно с этой дачей
https://avatars.mds.yandex.net/get-zen_doc/1877575/pub_5e1710abee5a8a00b1cca628_5e1710c10be00a00afbccc29/scale_2400
На даче всё хорошо было, ну если не считать конечно пыли и грязи, скопившейся тут за две недели, пока мы по Америкам ездили. И охранник был ровно тот же самый неприветливый детина с небритой физиономией, но меня он как-то узнал и пропустил без вопросов вместе с машиной. Так, подумал я, обходя свои владения, если мы сюда на постоянку переберемся с Анечкой, надо бы и сюда вертушку будет провести, не помешает.
Чтобы разогнать грусть-тоску, неожиданно для самого себя переоделся во что-то старое, что нашел в шкафу (осталось от предыдущих владельцев), взял корзинку, которая в чулане валялась, маленький ножик с кухни спрятал в карман, да и подался собирать грибы — вдруг опять синяки встретятся, которые удачу приносят, а немножечко удачи никогда не помешает, правда ведь?
----
Не нашел я не то, чтобы ни одного синяка, а и вообще хороших грибов ни разу не встретилось, пустой лес был, как пионерский барабан пустой. На грибы я впрочем и не особенно рассчитывал, просто прогуляться захотелось, но в процессе прогулки я ухитрился заблудиться — весь же этот Зелёный город десять километров в длину и пять в ширину, и на этой площади два десятка санаториев, пионерлагерей и посёлков, а вот поди ж ты, заблудился я конкретно и прочно. Час уже иду, а ни одной дороги и ни единого домика, где можно было бы спросить, что тут и где… набрёл наконец на избушку, практически на курьих ножках, а при ней собачка, которая на меня немедленно вызверилась, чуть цепь из стены не выдрала, так хотела меня покусать. На её лай из помещения выползла старушка божий одуванчик, посмотрела на меня подслеповатыми глазами и рявкнула на собачку «Заткнись, тварина кудлатая!» (кто бы мог подумать, что в таком тщедушном теле мог скрываться такой мощный голос), та обиделась и скрылась в будке. А старушка меня в домик на куриных ногах позвала, чаю пошли мол попьём, раз уж ты сюда забрёл, милок…
— Меня Сергеем зовут, — счёл нужным представиться я.
— Мог бы и не говорить, я и так вижу, что ты Сергей, — неспешно ответила она, расставляя по столу чашки с тарелками.
— Может и фамилию мою знаете? — продолжил я довольно удивлённо.
— Конечно знаю, Сорокалет ты, Сергей Владимирович, 1960 года рождения… журнал «Советский экран» недавно прочитала, где про тебя подробно написано, — вот так просто всё объяснилось, да…
— А тебя как зовут? — перешёл я по-свойски на ты, — и что ты тут посреди этого тёмного леса делаешь?
— Прасковьей нарекли… — ответила она.
— Это сокращенно Параша что ли?
— Да, а живу я тут ещё с царских времён — как отца лесником сюда определили в 13-м году, так и живу здесь, не вылезая…
— Так ты значит и царские времена помнишь? — поинтересовался я, наливая душистый травяной чай из самовара, не электрического, на углях.
— Помню конечно, склерозом пока бог не наградил.
— Расскажи, как тогда люди жили, — попросил я, — а то в книжках и фильмах врут очень много.
— Ну слушай, если хочешь… — и она вывалила на меня целый короб сведений о жизни дореволюционной России
Начиная от еды и заканчивая развлечениями.
— А ели что? Не голодали? — позволил себе наконец уточнить я.
— Да есть-то всегда хотелось, но чтоб вот голод был, этого не помню…
---
А когда я уже собрался уходить (дорогу спросил, как же — оказывается я два круга вокруг своего поселка нарезал, а надо было наискосок), она уже практически в спину задала мне вопрос:
— Я вижу, проблем у тебя сейчас много?
— Ну есть чуток, — не стал отрицать очевидного я, — а ты это просто так спросила или посоветовать чего-нибудь хочешь?
— Могу и посоветовать… вот возьми этих трав немного (и она выдала мне два маленьких мешочка, завязанных сверху на морские узлы), на ночь выпей сначала этот (и она потрясла мешочком с синей завязочкой), потом тот, глядишь и придумаешь, как свои проблемы разрешить.
Вот блин, подумал я, надо ж чем-то отдариться в ответ — человек к тебе со всей душой, а ты… пошарил в карманах и неожиданно для самого себя нашел там значок с силуэтом статуэтки Оскара, я их с десяток купил в Голливуде, сам не знаю зачем.
— Спасибо тебе, добрая женщина, — поклонился я, — возьми и от меня эту безделушку на память.
Она с интересом изучила значок, потом приколола его на карман кофты, потом спросила:
— В Голливуде был, милок?
— Так точно, Прасковья… эээ
— Ладно, можно без отчества. Как там люди-то живут, в этих Голливудах?
— Да примерно так же, как у нас, только климат потеплее да трясёт иногда — сейсмо-неустойчивая зона.
— Ну ладно, иди с богом, а сюда больше не возвращайся.
— Это почему же? — рассеянно спросил я.
— Без комментариев, — гордо сказала Прасковья и скрылась за дверью своей курногой избушки. Собачка её, видя, что горизонт очистился, резво выскочила из будки и приготовилась ухватить меня за ляжку, а я плюнул и отскочил на всякий случай на метр. Посмотрел на мешочки с травами, понюхал… надеюсь, это не конопля… а, была — не была, вечером попробую, что здесь лежит, а сейчас дела надо делать.
---
Вечером домой вернулся, прошёл мимо нахохлившейся Полины Андреевны, сидящей вечным памятником у нашего подъезда, рассказал встревоженной Ане про то, что творится на службе. Она по ходу рассказа неоднократно охала и ахала, я её под конец обрадовал, что несколько дней в одном кабинете работать будем, пока печать с моего не снимут, но это её мало расстроило.
— А кто ж убил-то его? — взяла она быка за рога.
— Будем разбираться, там много вариантов есть, — ответил я, — скажи спасибо, что у нас с тобой железное алиби, а то бы тоже в подозреваемых ходили.
А дальше пришла пора ужинать и я передал Ане оба пакетика с травами — завари мол в отдельных посудах, да смотри не перепутай, где что заварено. Ну ответил конечно на вопросы, что это и откуда взялось, вроде нормально она восприняла.
Съел, чего она мне там приготовила, потом взял в руки заварочный чайничек:
— Здесь из мешка с синей веревочкой? — уточнил на всякий случай и, получив утвердительный кивок, перекрестился и отпил глоток… — тебе не даю, проверим сначала на собачке… на мне то есть.
Полчаса просидел, сочиняя тезисы выступления перед учеными да в раздумьях, что там нарисовать на наглядных плакатах, ничего не чувствовалось, а когда я перешел к раздумьям об артистах на разогреве, вот тогда-то меня и накрыло… с головой… очухался через минуту с мыслью — ну бабка, ну экстрасенс хренов. А тут мобильник у меня в кармане куртки зазвонил, оказалось это Саныч про меня вспомнил. Был он в хорошем подпитии и отличном настроении, сказал, что у него в гостях сейчас сидит один человек, который кровь с носу, как хочет с тобой познакомиться. А что за человек-то, спросил я. А вот я ему трубку сейчас дам, сам всё и узнаешь.
И он передал трубку своему гостю, который немедленно заявил:
— Ну здравствуй, Серёжа, много про тебя слышал, но встретиться не довелось…
— Здравствуй…те, — неуверенно ответил я, голос его мне немного знакомым показался, но я на всякий случай попросил подтверждения:
— С кем собственно имею честь?
— Высоцкий это, Владимир Семёныч, — запросто ответила мне трубка, — можно просто Володя.
У меня чуть дар речи не пропал… но справился я со ступором секунд за пять примерно.
— Очень приятно, Володя, как поживаете?
— И на ты тоже можно — а поживаю я по-разному, но в целом пока живой и ладно. Хочу вот в ваш город приехать, поможешь с организацией концертов?
Эге, подумал я, у хорошего ловца, как говорится, и волк овца…
— Никаких вопросов, Володя, всё сделаем в лучшем виде — когда планируешь подъехать?
— Послезавтра хотелось бы…
Совсем всё отлично складывается — послезавтра ж у меня два выступления перед народом…
— А что, если нам объединить бренды? — закинул я удочку.
— Ты попонятнее выражайся, а то я не совсем понял, — недоумённо ответил он.
— У меня послезавтра начинается предвыборная кампания, в понедельник, значит, намечено две встречи с трудящимися, сначала с учеными из двух академ-институтов…
— Что за институты? — сразу уточнил Высоцкий.
— Один физики, другой химии, люди культурные, вежливые можно сказать, зал на 500 примерно человек. А вечером автомобильный завод, зал заседаний, но я думаю, можно будет это дело в цех какой-нибудь перенести, это я на себя беру — как тебе выступить на главном конвейере рядом с новыми Волгами-24? Там и несколько тыщ народу запросто соберётся. А на следующий день, я так надеюсь, мы тут тебе Дворец спорта организуем, всё равно же летом Торпедо не играет, чего ему зря пустовать, верно?
— С Волгами это хорошо… а учёные просто отлично. И Дворец спорта мне нравится. Договорились, а детали с моим администратором можешь утрясти, пиши телефон.
И он продиктовал московский номер.
— Чеж мобильного-то нет? — недовольно спросил я. — Вот кстати заодно и ты, и твой администратор получат по новенькой трубке, только что с завода. Ты какой цвет предпочитаешь?
— А что, разные есть?
— Конечно, сейчас идут белый, черный, синий и красный.
— Ну давай красный… значит мы договорились обо всём?
— Эбсолютли райт, — сказал я ему на английском и повесил трубку.
— Кто это сейчас был? — спросила Анюта, зашедшая во время разговора в комнату.
— Высоцкий это был, Анечка, Владимир Семёныч который.
Она, бедная, аж на диван села от волнения.
— И что Высоцкий?
— Послезавтра к нам приезжает с концертами, заодно и в моих выступлениях перед трудящимися поучаствует…
— Вот это да… и ты об этом так спокойно говоришь?
— А что мне прикажешь делать, орать в открытую форточку на весь двор что ли? Так не буду я орать… кстати отвар очень хороший, можешь отхлебнуть глоточек, а мне из второго чайника принеси… пожалуйста.
Владимир Семёнович
Завтра настало воскресенье и лучше бы мне этот день не вспоминать — как белка в колесе обозрения крутился весь день, Аню тоже задействовал, да и пару человек из НПО припахал… согласовали всю программу моих выступлений, а заодно и Владимир Семёныча только к десяти часам вечера, оставшихся сил хватило только на то, чтобы сполоснуться под душем и упасть на диван мордой вверх…
А утром, сполоснув лицо и выпив чашечку кофе с булочкой, на Московский вокзал стартовал, встречать дорогого гостя, он на вечернем Нижегородце прибывал в семь-ноль-пять (Аня естественно со мной увязалась — когда еще такую знаменитость вблизи рассмотришь). Народ был ещё не проснувшийся, а Высоцкий черные очки-колёса надел, скрывающие поллица, поэтому его мало кто узнавал, и это хорошо, не хватало только обвального ажиотажа с утреца раннего. Вместе с ним прибыли Марина Влади и администратор Валерий Янклович, это с которым я вчера не меньше часа по разным телефонам проговорил. Поцеловал ручку Марине, представил Аню и быстренько провёл народ к своей желтой копейке, благо парковаться возле вокзала не было запрещено (и не будет ещё лет 15). С собой у них была только сумка у Янкловича и гитара у Семёныча… всё своё ношу с собой, как говорится, это ж не Роллинг стоунз и не Дип Перпл, которые возили на гастроли аппаратуру весом в пару тонн.
— Как доехали? — начал я беседу, загрузив всех в машину, вперёд Марину посадил.
— Всё хорошо, — ответил за всех Семёныч, — а это значит та самая твоя копейка?
— Копейка моя, а та ли она самая, не могу сказать…
— Да по Москве ходят слухи, что ты простой парень с рабочей окраины, живешь в бараке, ездишь на копейке, а между делом изобретаешь страшные вещи и снимаешь фильмы, которые в Голливуде смотрят. И ещё говорят, что ты ногой двери в Кремле открываешь, а генеральный секретарь то ли твой дед, то ли дядя.
— Всё правильно люди говорят, — ответил я, выруливая на проспект Ленина, — кроме барака, жил когда-то и в бараке, но сейчас в нормальной трехкомнатной квартире проживаю, мы кстати туда и едем. Всё равно две комнаты из трех пустые, разместимся, я думаю…
Марина с Янкловичем всё больше помалкивали, за них за всех Семёныч отдувался — пришлось более подробно описать ему свой так сказать образ существования.
— А я ведь тоже примерно в таком же квартале вырос, — сказал наконец он, обозревая наш 18-й дом по Кирова, — сталинка?
— Формально нет, 58-го он года выпуска, Сталина к тому времени уже не было, но по факту таки да… потолки высокие, коридоры длинные, арки широкие. И народ с тех сталинских времён кое-какой остался, вон одна перед подъездом сидит… слушай, Семёныч, у меня личная просьба будет — поздоровайся с этой старой каргой по имени отчеству, Полина Андреевна её зовут.
— Да пожалуйста, — ответил он, — а зачем тебе это?
— Потом объясню, — туманно сказал я.
Высоцкий снял очки-велосипеды, подошёл к скамеечке с приклеенной к ней вечной старухой и очень вежливо сказал:
— Доброе утро, Полина Андреевна, как поживаете?
У той расширились глаза до невозможных пределов — не такой уж она старой была, чтобы не узнать всенародно любимого певца и артиста.
— Зд…здравствуйте, Владимир Семёнович, — заикаясь, ответила она, — вы надолго к нам?
— На пару дней, поддержу вот товарища, — и он показал на меня, — несколько концертов дам и домой.
— Ну здоровья вам, Владимир Семёныч, — ответила бабка и с необычайной живостью снялась с насиженного места.
— Через десять минут про тебя весь двор будет знать, — подсказал я, — может в квартиру наконец зайдём?
Поднялись на четвертый этаж, я открыл дверь и открыл две свободные комнаты, выбирай мол любую — Высоцкий с Мариной облюбовал большую и квадратную, где раньше Усиковы жили, ну а Янкловичу значит досталась комната дяди Феди.
— Какой у нас распорядок на сегодня? — это уже деловито поинтересовался администратор, — чтоб мы в курсе были.
— Распорядок простой — сейчас чай пьём, в 11 выдвигаемся к Институту физики, там ровно а полдень первая встреча с избирателями… кстати регламент встречи на ваше усмотрение отдаю, дорогие друзья, могу вначале я выступить, могу Семёныча пропустить, всё равно же народ его в основном ждёт…