— Я знаю, Джуди. Уверена, что он был хорошим человеком.
— И те два-три раза, что он мне изменял... — Джуди обвела сад невидящим взглядом. — Это все моя вина.
Патриция стиснула зубы.
— Джуди, как такое может быть?
— Я не оставила ему выбора. У жены есть обязанности перед мужем, а я с головой ушла в бизнес. Никогда не уделяла ему времени. Ведь я должна была быть его любовницей.
Патриции хотелось кричать. Дуэйн, вероятно, изменял ей больше, чем «два-три раза».
— Не мучай себя этим, — сказала она.
— А тот раз, когда он ударил меня? — Джуди покачала головой. — Я это заслужила.
Тут Патриция не выдержала.
— Джуди, ни одна женщина такого не заслуживает.
— Ты не знаешь, Патриция. Я уверена, что провоцировала его, а потом, когда дело доходило до бутылки... Понятно, почему он сделал то, что сделал.
Это уже было ни в какие ворота.
«Будь адвокатом, — приказала себе Патриция. — Джуди — истец, который только что проиграл дело. Произнеси заключительную речь, советник».
— Возможно, Дуэйн не нравился людям только потому, что никто его по-настоящему не знал. Только ты знала настоящего Дуэйна, Джуди. Ты знаешь, что он был хорошим человеком. Ты знаешь, что он был хорошим мужем. Его больше нет с нами, и это трагедия, поэтому лучшее, что ты можешь сделать, — почтить его память, не заботясь о том, что подумают другие. Помни Дуэйна как человека, который дарил тебе тепло и свет.
Патриция давилась словами, но они, похоже, оказывали благотворное воздействие. Джуди успокоилась, на ее губах расцвела мягкая улыбка.
Сестры держались за руки, гуляли среди цветов, вдоль живой изгороди. Патриция чувствовала себя ужасно: «Боже мой, я так рада, что чертов бывший зэк мертв. Может быть, теперь моя сестра найдет достойного мужчину».
Они сели на каменную скамью. Воробьи резвились в птичьей купальне. Воздух будто был нанизан на солнечные лучи, сквозь деревья виднелась блестевшая поверхность реки, которая впадала в бухту по другую сторону мыса Аган-Пойнт.
«А здесь действительно красиво», — поняла Патриция. Отовсюду доносилось пение цикад.
— Трудно продолжать... без Дуэйна, — сказала Джуди. — Вести бизнес, я имею в виду.
Патриция ухмыльнулась.
— Чтобы смириться с потерей, нужно время. У тебя все будет хорошо. — Слова прозвучали жестко из-за настойчивости. — Твоя компания приносит в десять раз больше прибыли, чем когда ею управляли мама и папа. Ты успешная, самостоятельная деловая женщина.
— Да брось. Единственная причина, по которой бизнес процветает, — новые лодки и оборудование, на которые ты одолжила денег.
Патриция понимала, что Джуди просто себя жалеет. Она предполагала, что так все и будет.
— Джуди, ты вернула заем в два раза быстрее, чем мы договаривались, да еще и с процентами. Успех компании обеспечили твои мозги и твой тяжкий труд. Все будет хорошо.
Джуди не спешила соглашаться.
— Без Дуэйна будет намного сложнее. Иногда я думаю, что...
— Что? Что ты думаешь?
— О, кажется, я тебе об этом не рассказывала. Видела стройку на другой стороне реки?
Патриция вспомнила ограждения на въезде в город.
— Да. Похоже, там будут фешенебельные многоквартирные дома. Джуди, это закон жизни. Все растет и изменяется. Эти жилые комплексы привлекут сюда больше людей, богатых людей, кстати, а значит, они будут тратить деньги. Хороший расклад для тебя и твоего бизнеса.
— Да-да, я знаю. Но я не говорила тебе о предложении. Получила его совсем недавно.
— Предложение? Кто-то хочет купить крабовую компанию?
— Нет, землю. Весь мыс. Застройщик. Его зовут Гордон Фелпс. Он хочет превратить весь мыс в жилое сообщество. Предложил миллион долларов. Это большая сумма, и ты получишь половину, так как владеешь половиной этой земли. Куча денег.
Патриция закатила глаза: «Моя бедная сестра такая простушка».
— Джуди, миллион долларов за твою компанию и всю эту землю — ничто. Да даже трех или четырех будет мало. В любом случае глупо все это продавать. Куда ты поедешь? Чем будешь заниматься? Ты же столько раз мне говорила, что обожаешь заниматься бизнесом.
Джуди сомневалась.
— Знаю, но я не молодею.
— Тебе всего сорок два! — воскликнула Патриция. — Что, хочешь все продать и уйти на пенсию? Это нелепо. Подожди, пока тебе не стукнет шестьдесят два, тогда сможешь продать все за двадцать миллионов. Вот это будет хорошая пенсия, сестренка.
Патриция замолчала, оценивая ситуацию: «Она все еще в трауре. Пару недель будет не в себе, но потом придет в норму».
— И кроме того, — продолжила Патриция, — как же Поселенцы? Тебе и раньше предлагали продать землю, но ты не уступала. Помнишь твой последний звонок? Ты сказала, что никогда не продашь землю, потому что тогда Поселенцев вышвырнут, а им некуда идти. Эти люди обожают тебя, они тебе как дети. Не говори, что передумала.
— Я не знаю. Все меняется. Ходят разные слухи.
Патриция нахмурилась.
— И что именно ты слышала?
— Ну, что Поселенцы начинают сходить с прямого пути. Связываются с наркотиками, а некоторые девушки, ну, продают себя.
Патриция еле сдержала смех.
— Милая моя, единственная разница между Поселенцами и пенсильванскими немцами заключается в том, что Поселенцы еще большие пуритане. В сравнении с ними амиши — отвязные тусовщики.
— Не знаю, — повторила Джуди. — Я начинаю думать, что они меняются в худшую сторону из-за меня.
Патриция была близка к тому, чтобы отвесить сестре оплеуху.
— Хорошо, давай взглянем правде в глаза. Ты даешь им работу. Ты предоставляешь им бесплатное жилье, бесплатное электричество и бесплатную воду. И как же это толкает их на кривую дорожку? Ты лучшее, что у них есть.
Джуди только отмахнулась.
— Я чувствую себя феодалом. Конечно, я даю им работу, но это тяжелый труд за минимальную заработную плату. Мужчины ловят крабов, которых потом разделывают женщины. Это потогонная работа, и большинство из них живут в жестяных лачугах. Неважно, что я не беру плату за землю. Все это мало отличается от жизни в гетто, и я та, кто удерживает их тут. Многие из них думают, что в целом мире нет ничего лучше мыса Аган-Пойнт. Но ведь это не так!
Патриция пожала плечами.
— Для таких людей, вероятно, и вправду нет. У Поселенцев свое маленькое, закрытое сообщество. Они самодостаточны, живут за счет земли, необразованны и не имеют квалификации. Мир не может спасти всех. Поселенцы используют те возможности, что у них есть, и они очень счастливы. Ты для них королева. Я не говорю, что из-за них ты не должна продавать землю. Делай что хочешь. Просто для этого нет никаких оснований. И ей-Богу, Джуди, то, что ты устроила Поселенцев на полный рабочий день, ничуть их не ограничивает. Если бы они не работали на тебя, то собирали бы урожай где-нибудь в Аризоне, а вечером пытались бы попасть в ночлежку для бездомных. Поселенцы свободны, и если они думают, что где-то жизнь будет лучше, — могут уйти в любой момент. Но они этого не делают. Они простые люди, живут честным ручным трудом. Точно так же, как амиши, квакеры и многие в Аппалачах.
Патриция почувствовала, что завелась и расстроилась: «Откуда она берет эти бредовые идеи?»
Джуди помолчала, затем осторожно сказала:
— Ты, наверное, права. Думаю, у меня просто плохое настроение.
— У тебя многое на уме, но давай сосредоточимся на сегодняшнем дне.
Это был единственный совет, который смогла придумать Патриция.
«Этот парень, Фелпс, — подумала она, — может быть, именно он забивает ей голову этим дерьмом».
— Так, расскажи мне об этом застройщике.
— Гордон Фелпс. Долгое время строил роскошные дома на Восточном побережье. Он очень милый. — Джуди покраснела и уставилась на свои колени. — Даже приглашал меня на свидание. Не знал, что я была замужем. Но он действительно хороший человек.
«Боже, да я поседею от таких разговоров, — подумала Патриция, — она и правда настолько наивна? — продолжала она удивляться. — Я не могу в это поверить!»
— Джуди, ты владеешь очень ценной недвижимостью. Ты должна быть очень осторожна с людьми, которые кажутся хорошими, потому что у них часто есть скрытые мотивы. Например, купить твою землю за бесценок!
Джуди не слушала ее.
— Я уверена, ты встретишь его сегодня на похоронах. Думаю, он дружил с Дуэйном. Я несколько раз видела, как они разговаривают. И по-моему, они прекрасно ладили.
«Дура, дура, дура!» — крутилась мысль в голове Патриции.
— Я с нетерпением жду встречи с мистером Фелпсом, — сказала она и добавила про себя: «Можешь быть в этом уверена».
В разговоре наступила передышка, Джуди задумчиво смотрела на реку, а Патриция вздохнула с облегчением и расслабилась в лучах утреннего солнца, наслаждаясь красотой обширного сада. Цикады, казалось, нашептывали ей на ухо колыбельную.
«Самое время выпить бокальчик белого», — подумала она, но потом посмотрела на часы. Через час они должны были начать готовиться к похоронам.
Издалека до нее донесся непонятный звук.
Ей стало интересно, что это могло быть.
Хрясть, хрясть, хрясть!
Шум приближался.
— А вот и Эрни, — сказала Джуди.
Патриция огляделась и заметила на краю сада Эрни. Он, голый по пояс, шел вдоль изгороди и орудовал огромными садовыми ножницами.
Хрясть, хрясть, хрясть!
— Он так тщательно следит за садом, — прокомментировала Джуди сквозь сонливую улыбку.
К такому Патриция была не готова.
— О да. Замечательно работает. — Но ее внимание сосредоточилось на самом Эрни.
На его теле.
Подтянутые мышцы спины сокращались в ритме с щелчками секатора. Он прошел чуть дальше, и теперь Патриция видела напряженную грудь, шесть кубиков на животе, обведенные дорожками пота. Эрни остановился, вытер пот со лба подтянутым бицепсом и вернулся к работе.
«Ради всего святого!» — взмолилась Патриция.
Она не могла оторвать глаз от великолепно сложенного мужчины, а ее разум заполонили мысли о ночном переживании.
Патриции оставалось лишь посмеяться над собой. Ее взгляд скользил по покрытой потом груди Эрни.
«Я превращаюсь в нимфоманку!» — пронзила ее мысль.
Патриция поняла, что первый день в Аган-Пойнте будет долгим.
Часть вторая
— Эй, Папаша Хельм! — крикнул Трей, выходя из патрульного автомобиля перед магазином. — Что это ты делаешь?
Хозяин магазина остановился; в одной руке он держал трость, а другой тянул за собой здоровенный мусорный бак.
— Я выношу чертов мусор, идиот. Или это похоже на что-то другое?
— Старый чудак пытается поднять бак, который тяжелее его в два раза, — вот на что это похоже. Давай-ка я тебе помогу.
— Ой, драть тебя растак, чертов молодчик! — заголосил старик. — Я жарил цыпочек, когда ты был еще головастиком в яйцах папашки. В свое время я выносил по десять таких баков разом.
— Уверен, что выносил, Папаша. Но это было во времена, когда Рузвельт был президентом. Тедди Рузвельт. Так почему бы мне тебе не помочь?
Старик Хельм несколько раз дернул бак, хмыкнул и сдался.
— Черт возьми! Тебе платят зарплату из моих налогов, выноси!
— С удовольствием, Папаша. Когда я закончу, может, угостишь меня кофе?
Хельм взмахнул тростью.
— Разбежался! Твой бесплатный кофе прямо здесь, получи и распишись! — старик схватил себя за яйца, потряс ими и поковылял обратно в магазин.
Сержант Трей рассмеялся. Старик был как заноза в заднице, но Трею он нравился своей прямотой и здравомыслием. Сержанту казалось, что он и сам такой.
То, что он сейчас делал, например, имело смысл, хотя и не было связано напрямую с желанием помочь старику вынести мусор.
Трея интересовало содержимое мусорного бака.
«Не я, так кто-нибудь другой это сделает», — думал он.
В глубине души Трей знал, что он паршивый полицейский, но разве это делало его паршивым человеком?
«Либо берешь, либо отдаешь. Мир беспощаден, — размышлял Трей. — Черт, по большому счету я порядочный парень. Оплачиваю счета, обеспечиваю жену, даже хожу в церковь не реже двух раз в год».
Все зависело от того, с какой стороны посмотреть. Трей арестовывал плохих людей, и это было хорошо, не так ли? Он помог сделать мир немного безопаснее, согласившись на неблагодарную и грязную работу. У них с Марси никогда не было детей, потому что, прежде чем жениться, он успел обрюхатить добрую дюжину красоток, раскошелиться на аборты и в итоге сделал вазэктомию. Трей знал наверняка: детей он не хочет. Марси мечтала, что когда-нибудь они заведут пару-тройку сорванцов, но он никогда не рассказывал ей о поездке к врачу, потому что, если бы рассказал, она никогда бы не вышла за него замуж. А в свое время Марси была той еще горячей штучкой, и Трей не смог бы себе простить, если бы она вышла замуж за кого-нибудь другого. Так что он попросту соврал. Выходя за него, Марси надеялась, что скоро он подарит ей детей, но Трей стрелял вхолостую.
Но не об этом речь.
Суть в том, и это касается истинной природы Трея, что, если бы у него были дети, он был бы достойным отцом. Он знал это. Он не пренебрег бы своими детьми, не стал бы их бить и позаботился бы, чтобы они всегда были сыты.
«Я чертовски хороший муж», — думал он с уверенностью. У Марси была крыша над головой, их холодильник всегда был полон, а сам сержант ни разу не поднял на жену руку, даже когда она поносила его на чем свет стоит. Через пять лет после того, как они поженились, Марси изменилась: ноги превратились в целлюлитные трубы, грудь свисала на живот, как пара мешков с мукой, но, несмотря на все это, Трей никогда ей не изменял. Оральный секс на стороне изменой не считался (закон Юга: «Лизать — не изменять», а Трей, видит Бог, был южанином), потому что в нем не было близости, которая соединяла бы тело и душу, так что несколько минетов в неделю от проституток и барных бродяжек едва ли нарушали заветы брака. Трей был верным мужем, в общем и целом.
Время от времени он участвовал в кое-каких частных мероприятиях, так разве это делало его плохим человеком?
«Нет, — его позиция была тверда. — Вовсе нет».
У Трея были связи — как и у всех полицейских.
«Ничто не сможет остановить торговлю наркотиками. Уж лучше эти деньги попадут ко мне в карман, чем к очередному дилеру», — рассуждал он.
В конце концов, ведь он, в отличие от наркоторговцев, найдет деньгам достойное применение, разве нет? Перетащив большой мусорный бак за угол магазина и немного в нем порывшись, Трей выудил заполненный «льдом» ящик, который вчера выбросил шериф Саттер.
«О да», — мысленно присвистнул Трей.
Он бросил ящик в патрульную машину, опорожнил мусорный бак и вернул его на место.
«Еще пятнадцать минут, — подумал сержант, глядя на часы, — и нужно будет забирать шерифа».
Он собирался пойти в магазин и по-быстренькому выпить кофе, как вдруг зазвонил мобильный телефон.
— Сержант Трей слушает.
— Узнаешь мой голос? Просто скажи «да» или «нет».
— Конечно, да.
— Хорошо. Не произноси мое имя. — Пауза. — Ты помнишь наш предыдущий разговор? О запасном плане?
— Конечно, — сказал Трей.
— Все не так хорошо, как хотелось бы. Поэтому я собираюсь реализовать тот самый план. Ты в деле?
Трей улыбнулся.
— Конечно. — Затем он вспомнил, что бросил в патрульную машину минуту назад. — И вы не поверите, что я только что вытащил из мусора.
5
Часть первая
— … и поэтому всякий, верующий в меня, никогда не умрет, — зычный голос разносился по полю. Отец Даррен, высокий и широкоплечий, с длинными каштановыми волосами, казалось, впитал в себя внушительность всех священников, что провожали умерших в загробный мир. Смягченные скорбью черты лица и пылающий взгляд усиливали впечатление от слов, которые он произносил.
Патриция изо всех сил старалась не закрывать глаза. Собравшиеся, одетые в черное, напоминали суровые тени, рожденные жестким светом пылающего солнца. Пение цикад превращало паузы между словами заупокойной службы в невнятный гул.