Конечно, он не мог сказать им правду! Он даже сам ее не до конца понял.
— Это бессмыслица. Зачем Поселенцам убивать Дуэйна Паркера? Зачем трогать мужа женщины, которая содержит весь их чертов клан?! Вы же видели этих людей. Готов поспорить, самый рослый из мужчин не выше ста шестидесяти сантиметров. Дуэйн под метр девяносто, с развитой мускулатурой, которую накачал, напомню вам, в тюрьме. Черт, даже с десяток Поселенцев не смогли бы уложить Дуэйна Паркера.
— Смогли бы, если бы у одного из них был мачете, — вставил Трей.
«Мне их никогда не переспорить», — подумал Саттер.
Хельм сплюнул бурую слюну в пустую бутылку «Ю-Ху».
— И разве не подозрительно, что Дуэйн сыграл в ящик, когда весь Аган-Пойнт жужжит из-за пропажи Поселенцев? Как будто мерзавец имеет к этому какое-то отношение.
— Может, он сам помог им исчезнуть, — заметил Трей.
Саттер уже скрежетал зубами.
— Что он сделал, Трей?
— Прикончил парочку Поселенцев. Дуэйн ненавидел Поселенцев, все это знают.
— Слушайте сюда оба, — сказал Саттер с ожесточением. — Нет никаких исчезнувших Поселенцев. Это полный бред!
— Почти дюжина, я слышал, — вставил Хельм.
— Сегодня здесь, а завтра — нет, — добавил Трей.
Положение обострилось.
— Вы парочка болванов. Никто здесь не пропадал. Это свободная страна. Некоторые люди думают, что их жизнь будет лучше где-нибудь еще, и это их право. Хоть Поселенцы и выглядят странновато, с головой у них все в порядке. Они такие же умные, как и все остальные, и способны работать. Некоторые из них устали ловить крабов и решили попробовать себя на другом поприще. Такое иногда случается.
Разумное объяснение Саттера, похоже, не убедило Трея и Хельма. Несколько Поселенцев Стэнхёрда действительно покинули Аган-Пойнт, причем совершенно неожиданно. Сам Стэнхёрд сообщил об этом, но даже он признавал, что они, вероятно, просто уехали в другой город. Саттер был уверен, что смерть Дуэйна Паркера не была трагической случайностью, но что с пропажей Поселенцев? Он ничего не знал об этом и не считал, что за его спиной велась какая-то грязная игра.
«Богом клянусь. Трепачи вроде Трея и Папаши Хельма только делают мою работу труднее», — возникла в его голове мысль.
— Поэтому я не хочу больше ничего слышать о том, что Поселенцы исчезают в ночи, а чертова голова Дуэйна Паркера остается ненайденной, — закончил он.
Все трое повернули головы, когда звякнул дверной колокольчик и внутрь вошел худощавый человек лет сорока, с короткими светлыми волосами, голубыми глазами и выражением лица, которое можно было бы назвать мрачным. Бежевая ветровка была застегнута, несмотря на жару. На штанах и сапогах Саттер не разглядел и пятнышка грязи.
— День добрый, мистер Фелпс, — поприветствовал Папаша.
— Мистер Хельм, шериф Саттер, сержант Трей, — поприветствовал человек в ответ.
Голос был тихим, но резким. Как внезапное шипение змеи под ногой.
— Полагаю, у всех все хорошо?
— О да, мистер Фелпс, — ответил Саттер. По какой-то необъяснимой причине он, как и большинство горожан, чувствовал себя в присутствии Фелпса так, словно находился рядом с царственной особой. Тот не то чтобы был спасителем города — Аган-Пойнт всегда был самодостаточен, — скорее его благодетелем. Фелпс был олицетворением новой крови, предпринимательской элиты, которой так не хватало городу. Роскошные дома, построенные «Риверсайд Эстейтс», уже привлекли внимание семей с высоким доходом, которые хотели перебраться из перенаселенных мегаполисов в приветливую и респектабельную глушь. Компания Фелпса успела продать несколько сотен квартир, хотя только-только приступила к активной фазе стройки. Ее рекламу, стильную и, безусловно, дорогую, крутили по всем телеканалам Вирджинии. Подобные изменения, конечно, лишали Аган-Пойнт части естественной красоты, но стали столь необходимой экономической вакциной. Саттер считал Фелпса глашатаем прогресса, которого так не хватало этим краям.
— Прекрасно.
— И скоро станет еще лучше, — сказал Фелпс, беря кофе и венскую булочку. — Вы, верно, заметили, что мы залили фундамент? Очень скоро Аган-Пойнт изменится. Уверен, вы все будете очень довольны.
Энтузиазма в словах мужчины, однако, не было. Застройщик выглядел спокойным, даже несколько отрешенным. Саттер уже давно предположил, что так ведут себя успешные строительные магнаты. В конечном счете, какое это вообще имело значение?
«Наши жизни изменятся к лучшему», — подумал Саттер.
Фелпс не задержался: расплатился, пожелал хорошего дня и ушел.
— Не самый дружелюбный парень, — заметил Папаша, — но мне все равно. Моя выручка утроится в первый же год, когда откроют его жилой комплекс.
— Он крупный строитель, Папаша, — напомнил Саттер. — Такие парни по мелочам не размениваются. Они всегда серьезны. Поэтому они и миллионеры.
Трей оперся на прилавок и пожал плечами.
— Не такой уж он и непроницаемый, если узнать его поближе. К слову, мне довелось выпить с ним одним вечером. В баре.
Саттер с удивлением ощутил что-то вроде ревности.
— Да ты шутишь!
— Не-а. Он и несколько его управляющих сидели в баре. Пригласили меня присоединиться, и мы все где-то с час говорили о том о сем и пили пиво. Когда Фелпс не на работе, он обычный парень, как ты и я.
Саттер завидовал Трею. Фелпс был из тех людей, с которыми непременно хотелось свести знакомство.
Надо будет поработать над этим.
— До скорого, Папаша, — сказал он. — Мы поедем.
— Полегче оставшуюся часть дня, ребята, — отозвался Папаша. — Избиение отморозков может сильно вымотать.
— Еще один день на любимой работе, — сказал Трей, бросив последний взгляд на стойку с журналами.
Выйдя на улицу, Саттер не успел еще даже вытащить ключи, как заметил тень, скользнувшую за его спиной. Он не слышал ни звука. Наркодилеры вернулись отомстить?
«Вряд ли, — подумал он. — Им повезло, если они смогли добраться до ближайшей больницы».
Саттер развернулся, инстинктивно потянулся к кобуре и обнаружил, что смотрит в лицо изможденному старику.
— Здорово, Эверд, — сказал Трей.
Эверд Стэнхёрд, худой и высокий, в выцветшем черном костюме и галстуке, напоминал тщательно одетое пугало. Короткие, цвета воронова крыла волосы не сочетались с бледным морщинистым лицом, а глубоко посаженные глаза казались слишком яркими. Словно какой-то безумный хирург вырезал их у двадцатилетнего парня и пересадил в череп старика. Единственная деталь, которая отличала его от обычного пожилого мужчины, — подвеска на шее, маленький черный мешочек на шелковом шнурке.
Эверд жил со своей женой, Мартой, в единственном доме на краю мыса — ветхом деревянном особняке, построенном сто лет назад. Джуди Паркер позволила ему поселиться там, и Стэнхёрд делил его с другими старейшинами клана. Остальные Поселенцы жили на прилегающей территории. На удивление добротные жестяные лачуги образовывали Сквоттервиль, как люди прозвали этот район. Джуди не брала с них аренду. Своеобразный бонус за работу в крабовой компании. По своей сути Поселенцы были законопослушными и трудолюбивыми, а этот хрупкий, но полный жизни человек, стоявший перед Саттером, был их лидером.
— Рад вас видеть, Эверд, — сказал Саттер. — Есть новости об уехавших людях?
— Нет, сэр, — ответил Эверд. Все Поселенцы говорили с особым акцентом, но интонации и дикция Эверда удивили бы и привыкшего к говору Поселенцев. Его тонкие губы почти не двигались, так что впору было заподозрить, что слова воспроизводит какой-то динамик, спрятанный в складках одежды.
— На самом деле двое уехали в Роанок на прошлой неделе, это я знаю точно. Подозреваю, что то же самое можно сказать и о других, как вы предположили. Просто членам нашего клана не свойственно уезжать без предупреждения.
— Эверд, когда я был ребенком, я несколько раз сбегал из дома и никогда не рассказывал родителям, куда направлялся, — сказал Саттер. — В Аган-Пойнте больше сотни Поселенцев. За всеми не уследишь.
— Вы правы, сэр, — сказал Эверд. Он стоял почти не двигаясь, лишь потирал тонкими высохшими пальцами черный мешочек на шее.
— Однако кое-кто все же, похоже, исчез — молодая девушка по имени Синабель, по-вашему Синди. Но я должен признать, что она, возможно, связалась с плохой компанией и уехала в город на поиски приключений. — Эверд сделал паузу, словно хотел сказать что-то неприятное. — Она не очень-то придерживалась тех норм, которым следует мой клан, и я боюсь, что не одна она. Несколько наших девочек в прошлом тоже пошли по кривой дорожке. Я чувствую, что, в конечном счете, это моя вина.
— Хотите сказать, она торговала своим телом? — уточнил Трей. — Эверд, ваши Поселенцы законопослушнее коренного местного населения. С точки зрения полицейского, граждан лучше и не отыскать.
— Не вините себя, — попытался утешить старика Саттер. Ему полегчало, когда он понял, что Эверд разумно относится к происходящему.
— Вы хорошо управляете своими людьми, и мы за это благодарны. Нельзя винить себя за то, что несколько Поселенок пошли по скользкой дорожке. Тут ничего не поделаешь. Всегда будут девушки, уверенные, что больше заработают собственным телом, чем честным трудом. И всегда будут парни, которые захотят свернуть с прямого пути. Так было испокон веков. Не тревожьтесь об этом.
— Тем не менее я прошу прощения за свои неудачи, — сказал Эверд. — И постараюсь впредь внимательнее следить за молодыми. Но вообще я хочу поблагодарить вас.
— За что?
— Чуть раньше, — проговорил Эверд, продолжая потирать мешочек, — какие-то бандиты из города пытались развратить одну из наших девушек. Она рассказала мне об этом и особое внимание уделила вам, шериф. Вы с напарником хорошенько проучили этих преступников.
— О да, — сказал Трей. — Пара торговцев наркотиками пыталась продать свое дерьмо в нашем городе. Мы задали им жару, не так ли, шеф?
— Вам не стоит беспокоиться об этих парнях, Эверд, — заверил Саттер. Он то и дело бросал взгляд на кулон. В шерифе просыпалось любопытство.
Эверд посмотрел ему прямо в глаза. Радужки старика были зелеными, как изумруды, с вкраплениями синего — еще одна характерная особенность Поселенцев.
— Мой клан бесконечно благодарен вам, и мне не хватает слов, чтобы выразить, насколько сильно. Я приглашаю вас обоих в мой дом сегодня вечером, на ужин, приготовленный по традиции наших предков. Марта будет подавать колбасу по-андуйски из копченой ондатры, суп из крабов и нута, пирожки с рогозом и сезонный деликатес этого года. Мы называем его «куста».
— Куста? Что это? — спросил Трей.
— Жареные цикады с дикой мятой и белым перцем.
«Фуу!» — внутренне поморщился шериф.
Его заполненный пончиками желудок съежился, будто по нему ударили ногой.
— Это... э... очень щедро с вашей стороны, Эверд, и мы обязательно придем к вам, но как-нибудь в другой раз. Видите ли, у нас полно важной полицейской работы. Боюсь, что мы будем заняты несколько недель кряду.
Эверд кивнул.
— В другой раз. Когда вам будет удобно. Для вас двери моего дома всегда открыты. И помните: на следующей неделе клан устраивает пикник.
— Мы обязательно придем, — сказал Трей.
— Джентльмены, желаю вам приятного дня.
Саттер не удержался:
— Эверд, будьте добры, скажите мне, что это за штука висит у вас на шее?
Вопрос совершенно не смутил старика.
— Это «ток».
Он развязал мешочек и вытащил на свет что-то плотное и перекрученное.
«Что это, черт возьми!» — подумал шериф.
Это была куриная голова.
— Отрубленная голова черного петуха. Не обычной курицы, заметьте, — пояснил Эверд. — Сохраняет мудрость. — Он начал снимать кулон. — Держите. Я хочу, чтобы он был у вас. Это подарок от меня.
«Какая гадость!» — Саттера снова внутренне передернуло.
Он поднял руку.
— Ой, нет, Эверд, я не могу. Но все равно спасибо.
— Ну хорошо. Было приятно провести эти несколько минут в вашей компании. Я с нетерпением жду нашей следующей встречи.
Эверд удалился бесшумно, как тень.
— Ну что? — усмехнулся Трей. — Учитывая все, что готовят к ужину, я удивлен, что в меню нет курицы. Ох, и мудреные же у них суеверия.
— Это ты верно подметил, — сказал Саттер. — А ондатру и цикад я точно есть не буду.
— Заметано. Эй, шеф, почему бы тебе не повесить куриную голову на зеркало заднего вида в патрульной машине? Может быть, это даст нам мудрость!
Саттер провожал взглядом удаляющегося старика.
— Поселенцев трудно понять. Они вроде как индейцы, но не похожи на них. Все эти обереги и ритуалы, в которые они верят...
— Как цыгане, — сравнил Трей. — Но они не похожи и на цыган. Они даже на европейцев не похожи.
— И этот их говор. Такой странный. Однажды я спросил Эверда, откуда он и его люди. И знаешь, что он ответил? «Из Старого мира». Я попросил его пояснить, и тогда он сказал, что все они из Аган-Пойнта. Что его предки всегда были здесь. — Саттер ущипнул себя за подбородок. — Интересно, откуда они на самом деле.
— Да. Но есть еще один вопрос, и куда более важный, — сказал Трей.
— Какой?
— Кому какое дело?
Саттер согласился. Он снова посмотрел на дорогу и уже не увидел Эверда Стэнхёрда. Трей повернулся к нему спиной, глядя в противоположную сторону.
— О, шеф! Ты глянь, какая тачка!
— Да, колеса что надо.
Кадиллак последней модели, цвета красного вина, с открытым верхом ехал мимо магазина Папаши. Женщина за рулем заметила, что двое полицейских наблюдают за ней, и немного притормозила. Трей прищурился.
— Похоже, какая-то цаца за рулем. Высший класс.
— Чересчур высокий для этого города, если говорить по правде, — сказал Саттер. — Спорим, эта тачка стоит не меньше восьмидесяти тысяч? Какого черта такая богатая дамочка забыла в Аган-Пойнте?
— Еще и рыженькая, — заметил Трей. — Ах ты ж! Интересно, она внизу тоже рыженькая? — Он толкнул Саттера локтем. — Похоже, она превышает, шеф. Может, остановим и посмотрим поближе?
Саттер нахмурился.
— Вытащи голову из задницы, Трей, — буркнул шериф, хотя идея была и не плоха. Работа полицейского тяжела, и порой так не хватает вдохновения.
Девушка проехала мимо, посигналив и помахав рукой.
Мужчины переглянулись. Трей почесал голову.
— Она нам помахала?
Тогда-то в его голове рыжие волосы и отменная внешность сложились, как два плюс два.
— Эй, да я знаю, кто это. Ты тоже.
— И кто?
— Патриция, сестра Джуди Паркер.
Трей смотрел вслед удаляющемуся автомобилю.
— Вот те на, она тут не появлялась уже…
— Пять лет. Похоже, сменила прическу. Возвращалась на свадьбу Джуди и этого отморозка Дуэйна и теперь снова здесь.
— На похоронах отморозка.
Они замолчали. Кадиллак исчез за поворотом.
— Не повезло ей, — сказал Трей.
Саттер кивнул.
— Я помню Патрицию, когда она была еще крохой. Мне самому было не больше двенадцати или тринадцати, когда она родилась. Заводная, болтливая. Она была счастливым ребенком, полным жизни.
— Да. А потом словно в ледышку превратилась. Готов поспорить, что она и двух слов не сказала, пока не сбежала в колледж и юридическую школу.
Саттер звякнул ключами. Он помнил.
— Бедная девочка так и не стала прежней, — сказал он, — после изнасилования...
3
Часть первая
Вид жуткого дверного молотка всколыхнул воспоминания.
«Всегда ненавидела этот молоток», — подумала Патриция. Она припарковала кадиллак и посмотрела на дом, в котором выросла. Великолепное деревянное здание, построенное еще до войны, — на его восстановление ушло не одно десятилетие. Настоящая усадьба с высокой покатой крышей, навесами и застекленной верандой, которая поясом охватывала весь нижний этаж. Величественное строение. По городу гуляло много историй о призраках непокорных рабов, которых бывшие владельцы особняка хоронили вокруг дома, чтобы удобрить землю под живой изгородью и цветником. У истории было много вариаций, но за восемнадцать лет, проведенных под этой крышей, Патриция никогда не видела призраков.