— Надо бы с Митриной повидаться, — Дана задумчиво кусала губы. — Поехать бы к ней прямо сейчас, да нас без толпы охраны ни за что не выпустят, и объяснений спросят, надо нам оно? Сюда позовем. Это ничего, я и раньше с Митриной виделась, отец знает. Матушка к ней часто обращалась, потому отец ее и терпит, хоть сам и невысоко ставит, — она усмехнулась, — думает, что деревенская знахарка только отвары от кашля варит да гадальные камни рассыпает. Митрина таким, как мой отец, свои умения не сильно показывает, говорит, для них ученые маги есть…
— Думаешь, разрешит имень?
— А как же. Я поклялась все по его сделать, а прочее его не волнует вроде бы. Вот хочу я со знахаркой потолковать, почему бы не побаловать меня напоследок. А откажет — такое устрою! Там еще тарелок много осталось. А маг-лекарь мена огорчать запретил…
— Э, ты осторожней. А то велит имень магу тебя успокоить…
— Нет, он меня перед свадьбой обижать не рискнет, я же княжеская невеста.
Дана все это сказала совершенно спокойно, словно обсуждала с Дином, не попускать ли им бумажные кораблики.
— Все равно, сначала по-хорошему попроси, не дразни собак, — настаивал Дин.
— Да понимаю я! Ждите меня наверху, пойду отправлю наездника за Митриной! Может, отцу это и неинтересно, он и внимания не обратит. А вот если бы мы таились — обратил бы! — и она убежала, а мы с Дином вернулись в ее покои.
Впрочем, долго дожидаться ленну нам не пришлось, и вернулась она довольная, сообщила:
— Все хорошо. Я отца встретила, у него и спросила, какого наездника послать за знахаркой. Он сам и указал, какого, да еще велел ему поторапливаться.
Ее взгляд задержался на моих руках — дожидаясь ее, я почти почти бездумно сгибала и разгибала лист бумаги, и только сейчас заметила, что сложился бумажный кораблик. Тогда я доделала кораблик и с улыбкой протянула его ленне.
Она с таком потрясении уставилась на бумажную игрушку, что мне стало не по себе.
— Что… как это?.. Откуда ты это умеешь?
Я даже растерялась. Да всю жизнь умела, с далеких моих дошкольных лет! Кто же не умеет кораблики складывать?..
Впрочем, здесь ничего подобного я, и впрямь, не встречала. Здесь бумага дорогая, ее хранят в ящичках и на такие забавы не тратят.
— Мне такие дед делал, выдохнула ленна. — И показывал, как, но я не запомнила. А ты, кто тебя научил?! Ну скажи, кто?!
— Тихо, Дана, Дана, — Дин обнял ее. — Не твой дед, конечно, но… послушай. Мы тебе еще кое-что рассказать должны, — он посмотрел на меня виновато, — ты же поняла, что Камита нездешняя, да?
— Я поняла, что ее какой-то магией в лес забросило, а вот откуда она… Эх, Камита, ну ты же вроде совсем не дура, почему такая неграмотная, пишешь еле-еле? А раньше утверждала, что вообще не умеешь…
— Так она нашим буквам всего несколько дней учится, Дана. А так она вполне грамотная, те каракули, что твой дед писал, легко читала, по-моему. Она его книгу одну нашла, ту, в коричневой коже.
Я так и замерла. Он знает мой секрет? Но ведь при нем я никогда не читала ту тетрадь!
— Прости меня, Камита. Я видел, как ты читала. Это же понятно, когда человек читает, а не просто смотрит. У тебя такое лицо было, словно там что-то необычайное написано. А книгу ту я сразу узнал, много раз ее смотрел, знаю, что там. Ну, да, получается, я подглядывал. Не сердишься?
Я вздохнула, улыбнулась, покачала головой. Не сержусь, к чему? Может, оно и к лучшему. Только лучше бы сразу все мне сказал…
— Погоди-ка, — Дана широко распахнула глаза. — Ты из той же страны, что и мой дед? Правда?
Я кивнула.
— И до нее нельзя долететь, верно? Дед говорил, что его страна очень далеко, очень!
Я опять кивнула. И Дана, хохоча, закружилась по комнате.
— Здорово, здорово, замечательно! Какое счастье! Ну почему ты молчала, почему, я же сказала тебе про пророчество, а ты молчала!
Ну что за чудесный вопрос — почему я молчала…
— Дана, уймись, — попросил Дин, — на драконе зато можно долететь куда угодно. Так же говорят? Значит, вовсе не существует стран, до которых долететь нельзя.
— Чушь. Как будто на драконах кто-то летает, кроме соддийцев!
— Но ведь можно? Не верь каждому глупому пророчеству.
— Тебе же ниберийка сказала!
— И что? Знаешь, сколько фальшивых гадалок по стране бродят? Зато она диррем получила.
Они оба даже не подумали про другой мир. И правда, кому такое вот так сразу в голову придет?
— Я поняла, почему ты ничего не умеешь, — заметила ленна. Дед рассказывал — у них женщины не прядут и не ткут, то есть, только немногие это все же делают. Там магия специальная есть, ею и прядут и ткут, помногу сразу. Эх, посмотреть бы хоть одним глазком! А вот мать деда умела прясть!
Я покивала. Ага, магия, по имени текстильная промышленность, где-то так. А прялка, электрическая, правда, с моторчиком, и у нас на даче все еще лежит, бабушкина. Бабушка на ней пух пряла и шерсть, а какие она платки вязала — ах! Но это было ее хобби.
Ленна принесла мне лист бумаги:
— Напиши что-нибудь на языке деда!
Я написала, и, о чудо, без клякс: "Раз, два, три, четыре, пять, вышел зайчик погулять. Московское время девять часов".
Ленна схватила лист, всмотрелась в строчки.
— Да! И правда, похоже!
Я уже ждала, что меня сейчас замучают расспросами, приготовилась долго и мучительно царапать свои каракули с ошибками, но вышло лучше: ленна принялась рассказывать про деда. Сама она уселась в низкое креслице, мне Дин из соседней комнаты принес такое же, и устроился на толстом ковре у наших ног. Нет, больше у моих ног, и плечом прислонился именно к моему креслу, и даже интимно так, якобы незаметно для Даны взял в ладонь мою босую ступню — туфли я сбросила перед тем, как ступить на ковер. Дана заметила, я видела. Что ж, так и должен, наверное, вести себя нормальный новобрачный в непринужденной обстановке, так что все это — игра для Даны. Я не возражала — отчего бы не поиграть? Мне нравилось.
Что-то Дана знала из рассказов самого деда, что-то — от бабки и матери. Считала, что Виктор Петрович, или, по здешнему, лир Викер, попал а Аркаран из-за злодейства одного мага, который его и перенес черед океан. У себя на родине дед был благородным именем, но тут оказался гол как сокол и впридачу не знал местного языка. Но благодаря тому, что на родине его учили магии — вот тут я очень заинтересовалась, но ленна ничего не уточнила, — он нанялся на службу к князю Аркарана, сделал там некоторую карьеру, князь посодействовал его женитьбе на бездетной вдове именя, а позднее благословил выдать единственную дочь замуж за именя Кера, поскольку молодые были влюблены друг в друга. Эх, дедушка Виктор Петрович, спасибо, конечно, тебе за записки, но вот бы ты еще свою жизнь сам описал подробно! Чувствую, страсть какая интересная книжка получилась бы.
Митрину привела экономка, совсем скоро — все же быстро летают рухи. Нона строго оглядела помещение и нас в нем, осталась удовлетворена и отступила за дверь, а Митрина, наоборот, зашла и задвинула щеколду.
— Здоровья добрым людям, — пропела она бодро. — А я все ждала, ленна моя ненаглядная, когда же позовешь. Думала — неужто сами, без меня обойдетесь?
— Митрина, — ленна вскочила. — У нас тут такое! Но если ты опять заладишь, что говорить не можешь, потому что секреты не выдаешь…
Мы с Дином тоже было встали, но Митрина махнула нам рукой и безо всяких церемоний прошла, умудрившись, ни на миг не задержавшись, сбросить башмаки, и уселась на ковер напротив Дина.
— Тихо ты, девонька, — сказала она. — Какие секреты? Разве уже сами все не разузнали? Потолковали с мельничонком-то?
— Ты уже знаешь? — удивилась ленна.
— Всего не знаю. Только кое-что, — знахарка, прищурившись, долгим взглядом посмотрела на меня, и кивнула как будто одобрительно.
— Ах, девка. Молодец, со всем обернулась, замуж вон вышла. Только голова у тебя какой-то дурью набита. Замуж вышла, так за мужем и живи, пока получается, или тебя мать не так учила?
Я эту тираду поняла не сразу, да и верно поняла ли? В чем я обернулась? Да, покрутиться пришлось — это она об этом? Насчет дури — тут может быть много чего. Что за мужем не живу — это она проведала, что я задолжала Дину супружеский долг? Но хоть прямо не скажет — она же секреты не выдает…
— Митрина, это она — та, что Дину нареченная? Она оттуда, куда не прилетишь? И дед мой?..
— Думаю, что да, моя ленна. А что в их страну не прилетишь — это точней некуда.
— И ты знала это, когда только ее увидела?
— Можно сказать и так.
— Так почему же ты весть мне не послала? Разве мы не договорились об этом? Разве я тебе загодя мало серебра заплатила? — голос Даны взлетел. — А про деда почему мне не говорила?
И впрямь, упоминала ведь знахарка, что за помощь мне ей сполна заплатили, а я тогда об этом задумываться не стала — не до того было.
— Потише, моя ленночка, — знахарка поморщилась, пробормотала еще что-то, и у меня ненадолго зазвенело в ушах, — вот, теперь нас если и услышат, не поймут. — Про деда ты и не спрашивала, и не мое дело тебе говорить, он сам, что хотел, рассказывал. Насчет Лины. Я ее отправила к тебе? Отправила. Как и договаривались. А оповещать да обнадеживать нельзя было. Уверенности ведь не было, вдруг бы только с толку сбила, а еще хуже — помешала? Она ведь наверняка по нити идет. Не случайно, не просто так. Это значит, Дин тут мог бы быть и в стороне. Следовало подождать, пока само выйдет.
— Митрина, не понимаю, — ленна нахмурилась. — как — по нити? Из-за моря?
— Милая, — вкрадчиво сказала Митрина. — Из другого мира пришел твой дед. И девушка тоже. Слышала про Двери между мирами? Вот в такую Дверь они и пришли. Он — случайно. Почти невероятное дело, но вот, угораздило его. Пришлось ему здесь обустраиваться и жить, хоть вернуться поначалу очень хотел. Но не смог вот. А потом, когда семью завел, уже и не рвался так.
Они долго переглядывались и молчали, Дин и Дана. Не ожидали? Я так и думала.
— Но они же не демоны, нет? — у барышни дрожали губы. — Мой дед и… она…
— Нет, они люди, — сказала Митрина просто. — Такие же, как все. Только мир другой. Миров много, моя ленночка. Знаю я одного мага, который Двери открывает, он в других мирах бывал, и, говорит, ни в одном еще демонов не встретил. Всюду люди, хоть и разные. Или не совсем… — знахарка рассмеялась, — а дед твой, и она вот — просто люди, самые обычные. А ты, парень, что, — она с усмешкой взглянула на Дина, — расхотел иномирянку в жены?
— Не расхотел, — отрезал Дин, — Это все правда, Камита?
Я кивнула.
— Она тебя Линой назвала, или я ослышался?
— Не ослышался, — хмыкнула Митрина, — Линой звать твою жену. Так она мне назвалась, во всяком случае. И хоть ты в жены Камиту брал — не волнуйся, все равно браслеты и обряд связали вас накрепко. Ох, мельник, дурья башка! Намедни притащился, снова с серебром — узнать, все ли ладно, не будет ли ему какого убытку за то, что сотворил. Вот тогда я и узнала, что он тебя немой сделал. С тех пор и ждала, что позовете. На вот, — она кинула мне маленький стеклянный шарик, — зажми в ладонях и покатай, да, вот так, и снова зажми. И держи.
— Почему ты сказала, что мой дед случайно сюда попал, а она — по нити пришла? По какой еще нити? — спросила Дана.
Митрина вздохнула.
— Видишь ли, моя ленна. Закон невозможности гласит, что если то, что должно происходить крайне редко, случается часто — это не случайно. Может спросить у своего мага-лекаря, только на меня не ссылайся — пусть думает, что я знахарка неученая.
Я навострила ушки — хоть и не могу сказать, что так уж полюбила в свое время тервер, то бишь теорию вероятностей, но это именно оттуда! Закон невозможности, ха!
— И что? — не поняла ленна.
— А то, милая, что раз твой дед пришел сюда случайно, и у нас в этом сомнений вроде нет, то Лина случайно прийти не могла — невозможно это. Значит, ей помогли прийти, Дверь на нее насторожили. А раз помогли, и не ждали с этой стороны — значит, нить проложена, и она по нити идет. Стало быть, что бы в ее жизни не случилось, все будет толкать ее туда, куда задумал маг, который нить прокладывал. А видеть ту нить нельзя, поэтому уверенности у меня, конечно, нет. Но и не подумать о таком я не могу. Понял, новобрачный? — она строго глянула на Дина.
Тот казался таким спокойным — даже удивительно.
— А как разорвать нить? — деловито спросил он.
— Да никак, — пожала плечами знахарка, — сильные маги, может, и могут, я — нет. Да и не нужно торопиться рвать, возможно, и не во зло она сделана. Надо весь путь пройти и посмотреть, что в конце. Легко, думаешь, человека в другой мир привести? Ох, трудно! Только сильные маги такое делают, такие, у кого магия кровная, вековая. Так что уж лучше узнать, чего тому магу надо. А раз вы теперь женаты — это все вас обоих касается.
— Такого уговора не было, — воскликнула Дана, — Дин не может… И не должен!
— А уговора никакого не было, ленночка, — заметила знахарка, — разве со мной уговаривались, на ком Дину жениться? Все по воле Провидения вышло. Может, и желания мага того в рисунке судьбы есть изначально. Зато можешь не сомневаться, под нашим небом нет такой страны, куда долететь нельзя. Значит, уже в том пророчестве сказано, что Дин должен взять в жены иномирянку.
— А заклятье с Камиты… с Лины снять сможешь? От немоты избавить? — это Дин спросил.
— Нет, не могу, не снимается такое заклятье. Одно хорошо — оно не вечное. Вот что, девка, сейчас мы с тобой говорить будем, — это она сказала уже мне, — шарик, что ты в руках держишь, временно даст тебе способность говорить мысленный языком. Мы друг друга будем слышать, а я то, что надо, для всех повторю. Поняла? Давай пробовать.
Она помолчала, глядя на меня, потом спросила:
— Ну? Слышала?
Ничего я не слышала.
Знахарка опять выразительно помолчала.
— Я теперь?
Я только пожала плечами.
Тогда Митрина привстала, подвинулась ко мне, и отвесила неожиданно сильную и звонкую оплеуху.
Ленна вскрикнула, Дин вскочил на ноги, а я все еще опомниться не успела, когда…
"Слышишь меня? Слышишь?!" — в моем сознании четко и громко звучал голос, не воспоминание о голосе, не мысли, а именно голос, и звучал он, как бы сказать — независимо от меня…
"Да!" — крикнула я в ответ.
Крикнула? Я не разжимала губ, но услышала и себя тоже.
О демоны этого мира, что б вас…
— Хорошо, — Митрина махнула рукой, и моя щека сразу перестала гореть, — это всегда так, чтобы прорезалось, потрясение какое-никакое должно случиться. — Успокойся ты, — она улыбнулась Дину, — ишь, милую обидели! Все хорошо. Зато теперь поговорим наконец.
Дин, неуверенно мне улыбнувшись, вернулся на свое место. Я ему кивнула — все хорошо.
Дана, словно вспомнив что-то, вскочила и ненадолго ушла в смежную комнату, вернулась с серебряными монетами, целой горсткой, высыпала их мне на колени.
— Это тебе чтобы у Митрины важное спросить, если нужно.
Меня это только сбило с толку. Как разговаривать со знахаркой, как у нее спрашивать — за каждый вопрос, каждое слово платить?
Митрина это сразу поняла, хитро улыбнулась.
"Ты успокойся. Просто говори пока, голос пробуй. Много ведь, наверное, всякого спросить хотела бы?"
Еще как бы хотела! Но все из головы словно повылетало.
Спросила, что само спросилось:
"Ты ниберийка?"
"Да. Но мы об этом вслух лишний раз не говорим, и нам как бы не говорят".
"Прости. Но я ведь не вслух?"
"Верно, — ее смех в моих мыслях звучал, как стук рассыпанных по столу орешков, — нечего тут прощать, просто знай".
"У тебя есть особая магия".
— А как же, есть. А откуда ты знаешь о ниберийках? — это она уже вслух спросила.
"Я нашла записи дедушки… то есть, лира Викера".
— Записи лира Викера, — опять озвучила она, а ленна встрепенулась. — Полезное дело сделал достойный лир, что написал их, верно? Многое там прочла?