Объяснила, как получилось.
"Никогда не слышал о подобных шариках. Полагал, что это врожденная способность".
"Я говорю правду!" — заволновалась я.
"Не сомневаюсь. Просто удивлен. Ты ведь не женщина для удовольствий?"
"Нет! Меня арестовали стражники из-за руха… сказали, что он украден. Муж купил его недавно, потому что наша птица заболела и пала".
Я сочиняла на ходу, мешая правду с вымыслом. Говорить всю правду не решилась. Этот старик… он мне помогал, но тревожно было — кто он?
"Где твой муж?"
"Его взяли в отряд, который сопровождает торговые обозы. Он должен вернуться уже завтра".
"И так, ты достойная молодая женщина, и замужем. Остальное неважно. Ты мне подходишь, цыпленок. Скажу больше — тебя мне послало Провидение. Я смогу защитить тебя, но ты должна кое-на-что согласиться".
Он опять надолго замолчал, и я не выдержала:
"На что я должна согласиться, лир? И как ты меня защитишь? И ты, значит — соддиец?"
"Столько вопросов, — снова усмешка, — видишь ли, я сам могу не бояться их всех, прямой вред мне никто не посмеет причинить. За это смерть. Но они бы могли вовсе не считаться со мной, если бы не боялись. Я все же полумаг, и действительно мог накладывать клеймо смерти… раньше. Даже тут… раз пришлось. Попугать. Правда, бедняга повалялся немного без памяти, и потом я снял клеймо, а то бы, чего доброго, он бы очнулся сам, и никто бы не поверил в мое могущество. Ты поняла?"
Я кивнула.
"Все же мне нужно было хоть подобие какой-то власти. Считай, что так я лучше себя чувствую. Зато вот смог выручить тебя. Пока что — смог".
"Только пока?"
"Да, цыпленок. Потому что если я умру сегодня ночью, мои бездыханные мощи никого не остановят. Они получат от тебя все, за что заплатили. А я ожидал смерти и прошлую ночь, и позапрошлую. Во мне мне осталось слишком мало жизни, девочка. Скажи, ты очень любишь и почитаешь своего отца?" — старик разглядывал меня, чуть улыбаясь.
Вот так вопрос. Поколебавшись, я ответила честно:
"Не люблю и не почитаю. Он бросил нас, когда мне было пять лет, и моя мать до сих пор на него обижена. Какое это имеет значение?"
"Стань моей дочерью. Дай искреннюю клятву моей семье и моей крови, и будь ей верной. Смешай свою кровь с моей. Тогда ты сама станешь неприкосновенной, как я".
Я изумленно смотрела на старика. Это его, такого неприкосновенного, отправили помирать в такую мерзкую дыру? Хорошенькая неприкосновенность. С другой стороны, и впрямь, его ведь слушаются. Но удочерять меня?! Что за ерунда?
"Ты согласна?"
"Да, если ты говоришь правду и это поможет. Но я не верю, что ты умрешь, лир!"
Я действительно не верила.
"Это как раз не важно. Ты согласна, хорошо. И ты не привязана к отцу — тоже хорошо, обряд пройдет легче".
"Обряд?.."
"А ты как думала? Все серьезно".
"А зачем это тебе? — спохватилась я. — Ты сказал, что я послана Провидением. Значит, тебе что-то нужно от меня?"
"Так, кое-какие пустяки. Не такие уж сложные. Ты будешь торговаться, или уже согласилась? Смотри, я могу передумать".
"Если тебе действительно нужны эти пустяки, и ты веришь в скорую смерть, то тебе не резон передумывать, вряд ли бедолаг вроде меня сюда подкидывают каждый вечер", — не удержалась я.
Вот дернуло же за язык!
— Эй, а почему они всё молчат? — донеслось до меня.
— Демоны поймут…
— Тихо там, еще услышит…
За нами наблюдали. Нас слушали, но не слышали, хотя мы разговаривал. Выглядело так, так словно мы молчали, но мимика, эмоции, иногда улыбки — да, это, должно быть, странно выглядело.
Старик рассмеялся, вслух, сухим, лающим смехом.
"Верно, цыпленок. Не резон. И ты мне нравишься. Я помогу тебе спастись, хотя это принесет тебе кое-какие сложности. Зато выберешься отсюда живой и здоровой — уже немало. Мы решили?"
Предупреждение про сложности настораживало, но то, что ожидало меня в противном случае, пугало больше. Из двух зол, как говорится…
"Мы решили, — сказала я, — давай, лир. Что от меня требуется?"
"Все просто. Сначала назови свое имя и скажи, что признаешь меня отцом, и да будет это неизменно".
"Я, Лина Остапенко, признаю тебя отцом, и да будет это неизменно".
До сих пор в этом мире я обходилась без фамилии, кажется, впервые назвала ее здесь.
Он улыбнулся, а я ощутила вдруг, что правой ладони стало горячо, и увидела кровь, она выступала на коже, как капли росы на листе. И это было чересчур странно, просто слова — и кровь. Я испугалась — словно стояла над бездной и предстояло шагнуть, а не шагать уже нельзя.
"Тихо, Лина Остапенкка, — он слегка перековеркал фамилию на местный лад, — это просто обряд, на который ты согласилась. Все будет хорошо".
И он заговорил вслух, негромко, но очень внятно:
— Я, Крайн Вельд, князь этой земли волей Провидения по праву рождения и крови, признаю тебя дочерью, и да будет это неизменно, — и на его ладони тоже стали набухать алые капли.
Я отшатнулась. Вельд, князь этой земли? Этот колдун — сумасшедший?
Он поймал меня за руку, соединив наши ладони, свою кровь с моей.
"Вот и все, цыпленок. Нагнись".
Он неожиданно сильно потянул меня за руку, вынуждая наклониться, и надел мне что-то на шею. Камень-подвеску на цепи из бледно-желтого металла. Отшлифованный камень немного неправильной каплевидной формы, над ним — еще один, маленький и блестящий, и цепь. Такую штуковину вполне уместно носить и в моем мире, сойдет за качественную бижутерию.
"Когда у тебя на шее одно из главных сокровищ Вельда, ты больше не сомневаешься? А то мне показалось…"
Он усмехался. Да и кругом наблюдалось теперь некоторое оживление.
— Но ты не можешь… — я закашлялась, и кашляла долго, и далеко не сразу сообразила, что заговорила, обычно, своим голосом, от которого уже успела отвыкнуть.
Наконец я снова могу говорить! Спало проклятое заклятье! Мне даже захотелось рассмеяться — несмотря на все прочее. Я чуть не прижала ладони к лицу, но, к счастью, спохватилась — ладони, уже обе, были в крови после обряда.
— Ого, вот ты какая немая, — старик почти не удивился.
— Я была немой из-за заклятья. И за синего заклятья… — уточнила зачем-то.
— Тогда понятно. Повезло тебе, обряд удочерения такие заклятья способен снимать. Синяк на твоем виске он тоже вылечил, если это тебя волнует, конечно.
Синяк меня не волновал вообще — я о нем и не знала. Кстати, кажется, и старик теперь выглядел немного лучше, чем четверть часа тому назад. Старик, да… но князем я не могла его считать. Не поверила, как, впрочем, и в свое княжеское звание тоже.
"Ты не можешь быть князем Вельда. Иначе почему ты здесь?"
Он опять сухо рассмеялся.
"Потому что, дорогая дочь, мой двоюродный брат, носящий титул младшего князя, обманом лишил меня власти. Зато заручился поддержкой короля, и все, что он делает — законно. И только одно мешало ему радостно ожидать моей смерти — ожерелье, которое теперь на твоей шее. Ожерелье княжны Вельда. Без него нельзя назначить княжну и отправить ее в Андер на смотрины, чего добивается младший князь. Поняла?"
Поняла ли я? Нет. Мне это казалось полной ерундой. Бредом. Мало что объясняло. Запирать умирающего князя в каземат со всяким сбродом, чтобы добиться ожерелья? Весь Сарафир, да чего там — весь Вельд знает, что князь болен и при смерти, но скажи кому, что он умирает в таком месте… Кто поверит? Вот и я пока не совсем верила. Несмотря на обряд, снятие моего заклятья и цепь с подвеской у меня на шее. Ясно, что старик — маг, кто спорит, но, может, он все же сумасшедший маг?…
"Но из меня-то какая княжна?!"
"Ничуть не хуже прочих. Но ты замужем, а замужнюю нельзя предложить в невесты королю. Значит, я избавлю нашего короля от девчонки, которая станет послушной куклой в руках моего родственника. А ты семь лет будешь княжной Вельда, будешь пользоваться всем, что положено княжне, а это, поверь, немало, и будешь неприкосновенна, тому, кто оскорбит тебя или прольет твою кровь, полагается смерть. Поняла? А через семь лет ты вернешь ожерелье князю Вельда, и он передаст его новой княжне. Я искренне надеюсь, что королева, которая скоро появится у Винеты, к этому времени будет жива и здорова. Но ты при этом сохранишь высокое положение в Вельде, потому что навсегда останешься Крайна Вельда. Поясни, дочь моя, почему ты смотришь на меня так, словно я предлагаю тебе мед, а ты уверена, что это яд?"
Потому что не все так просто и сладко. И подвох здесь был, я уже поняла, какой. Даже если, предположим, я поверила, что это — князь Вельда…
"А разве это не яд, отец мой? Ты говоришь о моей неприкосновенности, но посмотри на себя. Разве князю Вельда полагается что-то подобное? Я тоже должна буду жить в почете и неприкосновенности где-нибудь в застенке, спасибо если не в таком, как этот? Скорее всего, ты бросил меня в яму со змеями, верно?"
Он вздохнул и улыбнулся.
"Молодец, умная девочка. Но я тебя предупреждал. Помни, чего ты избежала, и поймешь, что сделала правильный выбор. А в яме со змеями может быть не так уж и страшно, если ты не будешь лягушкой".
"А ты научишь меня не быть лягушкой?".
Кажется, его взгляд потеплел.
"Разумеется, моя хорошая. Раз, что ты все поняла".
— Эй, хас, — вдруг сказал он громко, — нехорошо княжне быть без платка.
— Да, господин, — в том углу, где обитал хас и очнулась недавно я, возникло некоторое оживление, железный лязг, и ко мне двинулось что-то, передаваемое из рук в руки, и наконец один из ближних узников боком придвинулся и подал на двух раскрытых ладонях мой платок. Я поблагодарила и повязала голову.
— Вот, дочь, так гораздо лучше, — похвалил старик.
Он прикрыл глаза, но мгновение спустя распахнул их и уставился на меня как-то слишком страстно.
— Лианта? Ты ведь Лианта, скажи? — спросил он вслух.
Я невольно отодвинулась, покачала головой:
— Нет, я не Лианта, я Лина.
— Да, конечно, ты не Лианта, — вздохнул он, поглядев на меня, и отвернулся, — конечно, ты не Лианта.
Он молчал довольно долго, и я ждала, не решаясь его побеспокоить. Наконец все же тронула его за руку.
"Лир… отец. Как тебя можно называть?"
"Второе лучше, девочка, — ответил он почти сразу, — верно, не надо терять время".
"Второе лучше, девочка, — ответил он почти сразу, — верно, не стоит терять время. И прости меня. Ты могла бы быть Лиантой, но это чересчур невероятно".
"Кто такая Лианта?" — спросила я осторожно.
"Это неважно".
"Хорошо. Можно спросить про это? — я дотронулась до ожерелья, — если оно все время было здесь, почему его не нашли? Или твой… тот, младший князь, не мог бы, имея ожерелье, сам назначить княжну?"
"Он мог бы. Ожерелье было у меня, но не здесь, поэтому найти его никто не сумел бы. Бросить меня сюда — единственная пытка, на которую они осмелились. Я всегда плохо переносил подвал, а уж такой, как этот, и вовсе должен бы быть невыносим. Плюс унижение, и осознание того, что я проведу последние дни в таком месте. Но даже к этому можно приспособиться, — он мягко улыбнулся. — К тому же я тут не один, это поддерживает. И еще сквозняк. Ты чувствуешь? Вон та щель между камнями, из нее тянет воздухом. Эта дыра подарила мне немало лишних дней. Каждое утро сюда приходят узнать, не передумал ли я насчет ожерелья. Иногда и вечером приходят. А завтра утром их ждет сюрприз".
Да уж, сюрприз. Я невольно поежилась.
"Ожерелье было у тебя, но не здесь? И все же — вот оно? Как это понимать?"
"Оно было у меня за тенью. Знаю, звучит странно. Так принято это называть. Будь ты соддийкой, сразу бы поняла. Это магический тайник, в котором можно хранить множество вещей, он собственный у каждого. Если бы я умер, ожерелье никто и никогда не нашел бы. Потомки меня бы за это не поблагодарили, хотя я уже почти решился. И тут Провидение прислало тебя. Я счастлив".
Я усмехнулась, сказала:
"В таком случае на месте младшего князя я бы подослала сюда девушку, за ожерельем. Странно, что он не догадался".
"Не странно. Я знаю всех, кого он решился бы прислать".
"Ты все-таки соддиец? Ты из тех, кто владеет драконами? Прости, но я еще не слышала, что князь может быть соддийцем".
Да-да, знаю, я вообще еще многого не слышала. Он улыбнулся.
"Конечно, не может — это первое. Драконами не владеет никто — это второе. Послушай меня, девочка. Ты разговариваешь, как соддийка, и утверждаешь, что соддийской крови в тебе нет — это странно. Утверждать, что говорить тебя научила ниберийка — тоже. Многие ниберийки владеют мысленным языком, но научить ему постороннего невозможно. Постарайся разобраться со своим происхождением, там, кажется, не все так, как ты думаешь. Поняла?"
Я кивнула — поняла. Что бы ты сказал, дорогой князь, если бы больше узнал о моем происхождении? Может, в моем мире все такие, все смогут говорить мысленно, если дать попробовать? Дома нет возможности научиться, а тут подвернулся случай. Хотя, на Земле тоже вроде бы есть телепаты… впрочем, я в них никогда не верила. Может, вся моя раса родственна соддийцам? То есть, я хотела сказать — все жители Земли?..
Сказать ли, что я из другого мира? Решила, что не стоит. Это только все усложнит. И так ведь непросто…
"Постарайся поговорить с первым же соддийцем, которого встретишь, расскажи ему о себе. Это важно".
"Хорошо", — не стала я спорить, хоть и не надеялась в скором времени повстречать соддийца, скорее наоборот.
"Теперь что касается твоего мужа. Постарайся предупредить его, чтобы уехал, спрятался. Хотя бы на первое время, там поймешь, что делать".
"Зачем?!" — у меня сердце упало.
"За себя можешь не бояться. Раз уж ты княжна, то в интересах дома Вельдов, чтобы ты была жива и здорова. Раньше чем через семь лет другая твое ожерелье не наденет. Так же желательно, чтобы ты была вдовой, чем замужем за случайным человеком. Думаю, что мои родственники станут рассуждать именно так".
Вот чего я не ждала — что Дину теперь угрожает смертельная опасность. Только о себе думала… Точнее, считала, что его все это коснется постольку поскольку, а тут вон оно что!
Я, должно быть, в лице переменилась. Князь смотрел внимательно.
"Любишь его?"
"Люблю! Да это и неважно, как мне жить, если я, получается, свою жизнь поменяла на его?"
"Успокойся! — он повысил голос, неважно, что мысленный, я все равно почувствовала, — причитать и плакать сможешь после, а если будешь меня сейчас внимательно слушать — может, и не придется. Ты княжна Вельда, и держи себя в руках. Сделаешь все так, как я скажу, это важно! И ты должна быть уверена в себе. Поняла?"
Да, я поняла. Только что, пережив один ужас, я готовилась к другому, пусть и гораздо меньшему — встретиться с этим негодяем, младшим князем Вельда. Я волновалась и заранее не ждала ничего хорошего. Но теперь, после того, что услышала — за себя перестала бояться. Да, я сделаю все. Я больше не боюсь сволочного младшего князя Вельда, вот ни на гран не боюсь. И смотреть на него стану без трепета, это я тоже поняла.
Я не боюсь!! Посмейте только тронуть моего мужа!
"Твой теперешний взгляд нравится мне больше, внушает надежды", — не преминул сообщить князь.
"Я очень внимательно слушаю тебя, лир".
"Не лир — отец. Мы договорились. То, что я тебе скажу, я сказал бы лишь дочери".