— Лина, — воскликнул он, заулыбался, потом смущенно поправился, — Камита…
Этого мне только и не хватало.
Парень достал из свертка что-то вроде большого пряника, протянул.
— Это тебе, Камита…
Я оттолкнула его руку, покачала головой — уходи, дескать. Он вспыхнул.
— Ты не поняла. Я просто… мы же не чужие!
Я усмехнулась. Ну да, ну да. Родственничек.
— Ты не поняла, — повторил он. — Я на тебе жениться хочу. Отца уговорю, не беспокойся. А?
Вот это да. Всю жизнь мечтала.
Я показала рукой на себя, на него, отрицательно покачала головой, и решительно отвернулась.
— Ну я еще приду! — воскликнул он. — Завтра, ладно? Тебя тут не обижают? Если что я…
Оказывается, к нам незаметно подошла Нилла.
— Правильно, иди, — посоветовала она мельникову сыну, — потом придешь, некогда нам тут.
Он сунул ей в руку свой пряник и убежал, она расхохоталась.
— Ты чего, Камита? Зачем парня гоняешь? Не самый ведь плохой жених. А тебе надо замуж.
Я с досадой посмотрела на нее. Если бы могла хоть что-то объяснить…
— Красивый, небедный, семья хорошая. Многие девушки порадовались бы на твоем месте.
Я нахмурилась, решительно помотала головой.
— Поссорились? Ну и ладно, — согласилась Нилла.
Позже, когда мы занялись делами, опять заговорила.
— Тут такое дело, Камита. Если покажешь себя, как надо, получишь место пекарши Витины, она уезжает в Андер с ленной Даной. Да только рассчитывает вернуться. Что, там у мужа ленны на кухне работать некому? Ленна Дана отца уговорила, раскапризничалась, вот не может жить без Витининых сладостей, и все тут. Тот и согласился, потому как извелся уже с дочкой, хоть как бы ее к жениху отправить. Другой бы отец давно ее за косы взял бы и научил себя вести. Что за характер у девушки!
Услышав про Андер, я чуть не подпрыгнула. Туда уезжает пекарша, место которой могу занять я! А почему тогда я не могу поехать?
Я постучала себя по груди, жестами и мимикой давая понять Нилле, что мечтаю отправиться в столицу. Она догадалась:
— Хочешь ехать с ленной Даной? А зачем тебе — так далеко от дома? Трудно будет.
Я продолжала умоляюще смотреть на Ниллу, сложила руки на груди. Помоги, подруга, пожалуйста!
— Ладно, — нехотя согласилась та, — я тетушке Оле скажу, пусть с экономкой переговорит. Только ведь они ничего не решают, если ленна упрется, она хуже барана. Говорю же, не нужна ей там пекарка, ей просто всех изводить хочется, потому что будущий муж не нравится. Наплачешься с ней.
А вот на это мне было наплевать. Не нужна ей пекарша — а я и не собиралась у нее на кухне трудиться. Пусть только отвезет меня в столицу, к моему волшебнику.
Нилла махнула рукой и надолго замолчала, лишь кратко давала мне указания.
Кончилось тем, что мы опять искупались в речке и я вернулась к себе, на этот раз у меня была масляная лампа, одолженная Ниллой — чтобы не натыкаться на углы в потемках, и я несла бутылку с водой, которую наполнила в роднике у речки, Нилла уверяла, что та вода вкуснее, чем в колодце на площади. Не сразу сообразила, куда повесить сушить выстиранную на речке рубашку. Легла опять одетая — как тут разденешься, если спать приходится в проходном месте. Собралась гасить лампу, и тут явственно услышала стон.
Я села на лавке и прислушалась. Вот, опять. Жалобный, больной стон. Кажется, кому-то плохо.
Я встала и тихонько пошла вдоль лавки. Сегодня в этой "спальне" оказалось не так людно, как вчера, на лавке лежал только один человек. Кажется, это его я видела днем спящим — те же черные волосы. Я наклонилась к нему, и едва сдержала возглас — это был тот человек из клетки. Сумасшедший Дин.
А почему он тут? И что с ним? Конечно, виной стонов мог быть дурной сон, но мне почему-то показалось, что дело не в этом.
Очень осторожно я коснулась пальцами его щеки — щека была слишком горячей. У парня определенно повышенная температура. Он простудился?
Я присела на корточки рядом, при этом нечаянно задев коленом край простыни, и простыня сползла, обнажив его плечо. А Дин опять застонал зубы.
Его плечо покрывал рисунок из пересекающихся полос.
Рисунок, ха.
Я уставилась на эти полоски, пытаясь осознать. В общем, все было очевидно, но, видимо, для меня — слишком дико, поэтому так трудно было поверить. И я откинула простыню.
Вся спина Дина, воспаленная и опухшая, была густо исчерчена багровыми линиями. Там, где линии пересекались, я увидела подсохшую, размазанную кровь.
Колючая холодная дрожь сыпанула по мне от шеи до поясницы. Провидение! Такое я видела впервые — когда человека избили. Конкретней — выпороли. Беспомощного. В наказание. До крови, до жара. И бросили тут, без помощи. Он ведь, бедняга, с обеда тут. И никого это не волнует. Безумие какое-то.
Что же делать? Ох, Дин. Ну что за сволочь это с тобой сделала?
Впрочем, наверняка это санкционировано местным начальством, то бишь — именем и Ко. То есть, все законно?
Он сумасшедший, так ведь говорили? Ничего себе метод лечения.
Куда я попала…
Губы Дина были сухими, потрескавшимися, дыхание — неровным. Напоить — это первое. Когда температура, надо пить.
Я зубами выдернула пробку из бутылки. А дальше? В его положении неудобно пить из бутылки, у меня не было ни чашки, ни ложки, да и с ними, наверное, было бы не слишком удобно. Приподнять Дина, или перевернуть — как? Мне прикоснуться к нему было страшно. Я сложила ладонь лодочкой, налила воду туда, пролила каплю ему на губы — он жадно облизал их. Ну, дорогой, давай…
Он нашел воду губами, глотнул, я снова наполнила "чашку", он и это выпил.
Ну, дорогой, может, приподнимешься? Или слишком больно?..
Если бы я могла это спросить вслух, или вообще что-то сказать, может, мой голос как-то привел бы его в чувство. Так нет же, я могла только мычать, поэтому помалкивала.
У себя дома я бы без проблем нашла таблетку, способную улучшить его состояние. Понятно, что таблеткой тут не обойдешься, раны на коже тоже надо как-то залечивать… наверное. Я нисколько не врач. Я спросила бы у мамы. Мазь от ожогов подошла бы? У меня есть. Дома, как и таблетки. А здесь — ничего, кроме воды!
Глоток за глотком Дин выпил половину моей бутылки, после чего открыл глаза и взглянул на меня мутным взглядом, и тут же его веки опять опустились.
Надо раздобыть лекарство! Наверняка здесь лечат травами и прочими народными средствами, и наверняка есть кто-то, кто этим занимается — лекари, знахарки, ведьмы, на худой конец! Да хоть бы и Митрина, но добраться до нее для меня нереально, особенно ночью. В замке, конечно, есть кто-то, кто может лечить. И потом, у каждой нашей женщины дома есть аптечка, чтобы не бежать в аптеку из-ка каждого чиха, а здесь? Наверняка здесь так же. Значит, Нилла может помочь? Она спала прямо в сыроварне, в каморке за занавеской.
Но сначала я, прихватив с кухни ведерко, сбегала к колодцу за водой, потом намочила в ледяной воде свою так и не просохшую рубашку — где среди ночи найти что-то более подходящее? — и сделала Дину холодный компресс на спину. Легче ему должно стать, хоть ненадолго. Насколько я помню, так одна сердобольная лечила наказанных рабов в книге "Хижина дяди Тома", которую я читала когда-то в детстве…
Нилла, к счастью, еще не легла, они сидела возле тусклой лампы и шила. И очень удивилась при виде меня.
— Камита? Чего тебе не спится?
Я показала на флакон у нее на шее и попыталась с помощью жестов изобразить, что мне нужно жаропонижающее и какая-нибудь противовоспалительная мазь. Увы, искусство пантомимы мне чуждо — Нилла только хлопала глазами.
— Камита, что ты? На речку собралась? Не дури, тебя не выпустит стража.
Я потянула ее за рукав, зовя с собой, она пошла. Увидев Дина, ахнула, всплеснув руками.
— Как же так? Почему он оказался тут? Ну и дела…
Состояние парня ее почему-то не сильно удивило.
Впрочем, когда я меняла холодный компресс и она разглядела его спину, то опять не сдержала возгласа.
— Ох, ну надо же! Как его на этот раз!
Из чего напрашивался вывод, что бедняге "прилетало" достаточно регулярно, но в меньшем количестве. И об этом прекрасно знали обитатели замка — и о количестве в том числе.
Я вновь показала Нилле на флакон у нее на шее и на Дина, теперь она поняла.
— Конечно, Камита, есть у меня кое-какое снадобье, может, и поможет. Только, знаешь, лучше ленне Дане сказать, у нее и получше найдется. Самой мне нельзя, кого бы послать? И чтобы Крыса не узнала, она в это время еще по замку шастает.
Как только прозвучало имя ленны, Дин приоткрыл глаза и посмотрел на нас. И прошептал:
— Дану… позовите…
— Жди тут, — велела Нилла и быстро ушла.
Я присела рядом с Дином, осторожно провела пальцами по его щеке. Как ни странно, поведение Ниллы немного меня успокоило — она не нашла, что положение парня опасно, просто проходная неприятность. По крайней мере, так казалось. То есть, она, видимо, считает выздоровление вопросом времени. Но почему температура повысилась? Так всегда бывает? Повышение температуры — ответ организма на воспаление. Или ему инфекцию занесли, кнут ведь был нестерильный, надо думать… или чем там его били… и кого били этим же незадолго до…
Да уж, мысли дочки врача из двадцать первого века — хоть стой, хоть падай. Услышь их кто здешний — у виска покрутит. Мельник умно поступил, объявив меня полудуркой, за умную тут и не сошла бы, точно.
Открытых ран множество. Антибиотики нужны, интересно, или иммунитета хватит? Вопрос, конечно, чисто риторический, какие уж тут антибиотики. В лучшем случае травок заварят.
Я сменила холодный компресс на спине Дина. Колодезная вода по-прежнему была обжигающе холодной, как бы не простудить беднягу. Мой собственный холодный озноб почему-то не проходил. Наверное, потому, что я осознала — со мной в подобной ситуации тоже церемониться не станут. Кто я? Полностью бесправное существо, рабыня на двадцать лет. Что такое двадцать лет? Вся жизнь, может быть. Не хочу прожить ее тут, не хочу, не хочу…
Дин вдруг пошевелился, взял мою ладонь и сунул ее себе под щеку. Понятно, она холодная, а щека — очень горячая.
— Спасибо, — сказал парень тихо, — как тебя зовут? Ты кто?
Я только вздохнула. Кто-кто… Дед Пихто.
Он, Дин, то есть, теперь рассматривал меня, слегка повернув голову. И глаза его уже были не мутными, в них появился интерес. Лучше стало?
И где же бродит эта Нилла?..
Я легонько погладила Дина по волосам и осторожно освободила руку — он сначала не отпускал, потом сдался. Слабо улыбнулся и, кажется, собрался что-то сказать…
Вот тут-то и началось.
— Ты почему здесь? Кто тебе позволил здесь находиться?! Зачем мешаешься, куда не просят?! Убирайся, без тебя все сделают!
Это нелегкая принесла Крысу, то бишь всеми любимую экономку.
Дин закрыл глаза, точнее — он зажмурился. А я… как бы помягче выразиться…офигела, и от неожиданности и от ее претензий. Впала в ступор. Кто мне позволил быть здесь? Она сама, кто же еще, она меня на эту лавку и поселила! Куда я мешаюсь?.. Помогаю больному — это нельзя?.. Кто тут "все сделает" без меня, что-то никого не видать?
— Как смотришь, как смотришь?! Ну что за нахалка? Тебя не учили, себя вести девушке твоего положения?
Как я смотрю?.. Ну, верно, уставилась на нее с возмущением, а как на нее еще смотреть в такой ситуации? Наверное, все же хорошо, что я немая, а то бы еще и сказала… что-нибудь.
Просто сумасшедший дом.
Дальнейшее понеслось по тем же рельсам, то есть, ощущение сумасшедшего дома лишь нарастало, потому что в другом конце коридора появилась еще одна персона. Она стремительно подошла, неся перед собой светильник без стекла — вцепилась в него обеими руками так, словно боялась уронить. Молоденькая девушка, лет шестнадцати-семнадцати, как мне показалось. В ее глазах, кажется, притаилось по молнии, готовой выпрыгнуть и дотла испепелить вредную тетку-экономку.
— Что это такое? Что это значит, Нона?
— Все в этом доме значит лишь, что приказы твоего отца исполняются в точности, ленна Дана! Всеми, кроме тебя.
Девушка, стало быть, здешняя барышня. Вот и познакомились.
— Мой отец не приказывал ничего подобного, точно знаю!
— Приказывал, ленна, можешь мне поверить.
— Он не мог!
— Кто бы осмелился его ослушаться?
— Не говори чушь, экономка! Что ты ему скажешь, если Дин умрет?
— Все было по приказу именя. И Дин не умрет. Он отдыхает, о нем заботятся!
На этом моменте я снова выпала в осадок. О бедняге заботятся?! Кто?.. Ну ладно, не будем об том. Но — он отдыхает?! Так это ему от чьей-то большой доброты позволили тут валяться, а не нагрузили работой?
— Кого еще ты поставила о нем заботиться?!
— Это вполне прилежная девушка.
Они говорят обо мне?..
— Ленна, тебе запрещено даже приближаться к дурачку! Это приказ именя! Иди к себе!
— Но ты-то не имень, чего мне приказываешь? Я все расскажу отцу. Я расскажу ему, как вы чуть не уморили Дина! Что он с вами сделает, как считаешь?
— Он в своем праве, но мы не виноваты! Или к себе в комнаты, ленна Дана!
— Ты бы радовалась, случись что с Дином! Я все расскажу отцу! Он не простит вам Дина, никому не простит!
— Он сам приказал его наказать! Как обычно! Я доложу именю, что ты не желаешь слушаться его приказов!
Барышня все норовила обойти экономку и приблизиться к Дину, но Крыса сноровисто преграждала ей дорогу.
— Вот когда имень мне прикажет, я и буду его слушаться! Пошла вон, не мешай!
— Я доложу именю!
— Да пошла же вон. Убирайся, наконец, чтобы я тебя не видела! До самого утра!
Я переводила взгляд с одной на другую, норовя отодвинуться к стене как можно дальше. Дин не шевелился и глаз не открывал. Если в самом начале действа барышня разговаривала не слишком громко, а Крыса повышала голос, то теперь наблюдался обратный процесс: экономка постепенно снижала децибелы, а вот ленна — та уже орала, да чего там — визжала так, что мне все больше хотелось зажать руками уши.
— Ты бы радовалась, если бы с Дином что-то случилось!
— Ленна, это не так. Я сейчас позову стражу. Ты должна выполнять приказы именя!
— Вот приедет и прикажет — выполню! Дай мне позаботиться о Дине!
— О нем позаботятся. Я сейчас позову стражу.
— Пусти!
— Я сейчас позову стражу! Уходи.
И так еще некоторое время — громко и ни о чем.
Я потерла виски пальцами. Ну зачем, зачем Нилла решила звать барышню? Без нее Крыска уже давно уползла бы восвояси. Ну, повоспитывала бы меня, ограничилась словесным внушением… очень на это надеюсь. А теперь? Сплошной сюр, и никакого толку. И ленна Дана эта не охрипнет никак… ну и глотка у девушки. Наверное, уже все тараканы по углам передохли.
— Ленна Дана, я уже иду звать стражу! Видишь — уже иду!
— Да катись! Не дождусь никак! Проваливай!
— Ленна Дана, я уже иду! — тем не менее она по-прежнему резво прыгала, не пуская барышню. — Не позволю вам нарушить приказ именя, ленна Дана!
Мне подумалось: пусть их… развлекаются. Когда-нибудь или та или другая остановится, или от усталости свалится. Помоги, Провидение, убери отсюда этих двух дур!
Не обращая больше внимания на представление, подошла к Дину, присела рядом, потрогала его щеку. Горячая… Эх, все же сюда бы парочку таблеток из маминой аптечки, или укольчик — чтобы он поспал. Ему же так больно, наверное, и пошевелиться трудно. Эх, тебя бы, Крыса, уложить так поотдыхать… Или именя, что было бы еще лучше.
Я сняла компресс, намочила а ведре, приложила опять. Вода еще холодная, уже не такая ледяная, как поначалу, но тоже пойдет. Дин пошевелился, не открывая глаз, нашел мою руку и легонько, мне показалось — благодарно, пожал пальцы. Я в ответ погладила его по руке и выпрямилась. О чудо — ор прекратился. Здешнее Провидение так быстро отзывается на просьбы?