Девушка.
Гостья робко, помедлив, шагнула через порог — и испуганно отпрыгнула вглубь помещения от закрывшейся с громким шипением двери. Она подняла голову и увидела возле стены тёмный силуэт, да тускло светящиеся в полумраке глаза. Один на один…
Девушка набиралась храбрости секунд двадцать. В тишине, прерываемой монотонной капелью, можно было расслышать, как бешено стучит её сердечко. Ретранслятор, замерший возле стены, не двигался с места — но она ощущала его любопытство, смешанное с недоверием.
Кап, кап…
На ней было надето нечто, напоминавшее длинный халат с широким поясом. Тонкая цветная ткань скрадывала хрупкую, ещё несформированную фигуру. Длинные чёрные пряди обрамляли лицо, казавшееся в полутьме мертвенно-бледным. Он раз за разом ощупывал её взглядом, подмечая новые особенности незваной гостьи.
Наконец, она неверной походкой двинулась вперёд.
Топ, топ, топ… пройдя несколько метров, девушка остановилась в паре шагов от кровати, на самом краю освещённого пятна. Непослушные пальцы, замершие у живота, принялись распускать тоненький узелок на шнуре, державшем широкий пояс. Она опустила голову, попытавшись скрыть залившееся краской лицо.
Два бледно-голубых огонька возле стены пошевелились, ретранслятор беззвучно сдвинулся вперёд. В монотонную капель и стук сердца вплелись шорохи скользящей ткани. Закусив губу до крови, девушка с трудом распустила узелок — шнур с тихим шелестом упал к ногам. А следом за ним грузно скатился и пояс, в нелепом изломе замерев на полу. На мгновение она подняла глаза на стоявшего у дальней стены ретранслятора. По лаборатории разнёсся его тихий, сипящий выдох.
В её глазах, покрасневших и готовых вот-вот наполниться слезами, виднелись редкие бледно-голубые вспышки.
Он сделал несколько шагов вперед, застыв лишь в паре метров от пятна тусклого света, освещавшего кровать. Вновь зашуршала ткань, её цветастый халат распахнулся — и, скользя по гладкой коже, сполз на пол.
В мертвенной полутьме лаборатории белое, словно бумага, почти обнажённое тело — на ней оставались лишь белоснежные трусики — выглядело как скульптура. Тоненькая талия, узкие ладошки, худенькие ножки и еще совсем по-детски маленькая грудь. Тончайшая работа, какую мог сделать человек в согласии с природой. Едва распускающийся бутон.
Через мгновение она стыдливо прижала ладони к лицу, отступая на шаг назад. В воздухе поплыли сдавленные всхлипы — сколько бы она ни старалась держаться, это оказалось выше её сил.
Ретранслятор опустил взгляд. Он всеми чувствами ощущал, как скользят по её бархатистым пунцовым щекам слёзы, как дрожащая девочка душила в себе порыв разрыдаться во весь голос. Как её тело, преданное своими же соотечественниками на поругание чужаку, содрогается от страха и стыда. Даже если это и было её желанием — пожертвовать собой ради высшей цели, это было слишком.
Повинуясь неодолимому мысленному приказу, кровать со скрипом откатилась в сторону — ретранслятор пошёл вперед, пересекая световое пятно. Присев перед тихо плачущей девчонкой, он поднял с пола расшитый цветами халат и накинул ей на плечи. Пальцы нечаянно коснулись тоненькой руки — нежное, ласковое тепло…
Его ладонь легла на чёрные как смоль, шелковистые волосы девушки. Без особого труда продавливая хрупкий, как скорлупка, психокинетический барьер, ретранслятор проник в её сознание.
— Йяяя[1]!.. йя!.. — не отрывая ладоней от лица, она помотала головой — из груди вырвался болезненный, надрывный стон.
Что-то грязное и ужасное просочилось в саму её душу, заполняя сознание, копаясь в мыслях… не в силах больше сдерживаться, она разрыдалась во весь голос. Ретранслятор убрал руку и ушел к дальней стене — к проходу в свою камеру.
— Отказался… — удовлетворенно кивнул мейстер и убрал пульт ограничителя в карман: — Сколь же нужно быть отчаявшимся, чтобы отдать врагу одного из двух своих ретрансляторов?
На подрагивающем, покрытом испариной лице японского чиновника читалась удивительная смесь чувств, но взгляд усталых глаз был все таким же настойчивым. Он снова заговорил, уже более спокойно.
— Так вы согласны? Мы не отменяем своих предложений. И насчёт производства, и насчёт ресурсов, и насчёт неё, — переводчик глянул за спину мейстера. За матовым пуленепробиваемым стеклом их балкона виднелась отданная им девочка, всё ещё плачущая на полу опустевшей лаборатории.
— Список наших требований мы согласуем на совете и вышлем вам позже, — он направился к лестнице вниз, где был вход в лабораторию и жестом пригласил чиновника идти за собой: — Время и место их столкновения остаётся за нами. Если Вам поступит новая информация о перемещениях Антареса, немедленно свяжитесь со мной. Что касается девчонки, нам она не нужна, забирайте. Покормите её хоть что ли, у нас в кафетерии неплохой компот и блинчики…
— Господин Гордов…
Мейстер обернулся к пожилому японцу. Тот зажмурился и, вытянув руки вдоль тела, как по стойке «смирно», согнулся в глубоком поклоне: — От лица всего нашего народа… спасибо, что спасаете нас.
— Поблагодарите, когда всё закончится, — отмахнулся он и вышел в коридор. Подошедший сотрудник лаборатории нажал на одну из кнопок возле шлюза. Дверь в полутёмное помещение с шипением уползла вверх. Чиновник вошёл внутрь.
Она всё ещё сидела на полу и мелко дрожала, кутаясь в измятое кимоно как в одеяло.
— Можешь возвращаться, — поникшим голосом сказал он, не осмеливаясь взглянуть на преданную ими, содрогающуюся девичью фигурку: — Альциона.
***
Хижина была пуста и темна, лишь колыхались на ветру полуистлевшие лоскуты рисовой бумаги на выломанных дверях. Они вошли внутрь — никого рядом не было. Видимо, все пары уже прошли этот этап и взяли всё, что им нужно. Или ещё не добрались сюда. Альциона отпустила руку спутника, снова извлекая на свет записку с заданием.
— Застывшее воспоминание, — задумчиво протянула она: — Это же фотография, да?
— Или картина, — кивнул он, озираясь по сторонам. Помещение было в полнейшем запустении — переломанные стулья, треснувший пополам стол и покосившийся шкаф, всюду лежали битые черепки и осколки кружек и мисок. В углу валялась порванная детская игрушка — плюшевый зайчик с болтающимся на нитке единственным глазом. Всюду лежали горы мусора, старых книг и битого хлама, невесть как и откуда здесь появившегося.
— Я посмотрю в шкафу, можешь глянуть в той куче? — девушка кивнула в темный угол с покосившейся стопкой пухлых журналов и книг. Кивнув, Алголь принялся за работу.
— Знаешь, что случилось потом? Когда я вернулась, — с трудом сдвинув в места скрипнувшую дверцу, Альциона начала шарить руками по темным полкам: — мой мейстер, господин Сугивара, сразу после заключения договора и вашей встречи с Антаресом покончил с собой. А я узнала, что у меня появилась сестра, Целено. Я была так счастлива, что даже на время забыла про всё это. Потом были Тайгета, Астеропа… последней пришла Майя. Мне казалось, что они заполнили пустоту в душе после гибели родителей.
— Как они умерли? — донесся приглушенный голос из угла. Алголь повернулся к ней, вызвав в девушке смутное чувство давно забытого страха. Два тускло светящихся глаза, смотрящих на неё из темноты. Скрыв свою дрожь, она улыбнулась.
— Землетрясение, как ни странно. Они были в гостях у родственников, а я осталась у бабушки. Утром они не вернулись.
— Ясно, — кивнул он и вернулся к делу.
— Кажется, я что-то нашла… — девушка подняла с пола покрытую густым слоем пыли фоторамку с треснувшим стеклом. На фотографии угадывались смутные силуэты нескольких человек — семья с ребёнком на руках. Она сдула с неё пыль — и звонко чихнула, шмыгая носом.
Подошедший ретранслятор глянул на находку и коротко кивнул: — Сделано. Пойдем.
— Подожди, пожалуйста, — Альциона сунула находку в карман и, поправив волосы, посмотрела ему в лицо: — Если бы то же самое повторилось сейчас… Ну, этот договор…
Алголь нахмурил брови, на лице его мелькнула тень непонимания.
— Если бы… — она осеклась, помешкав, и выпалила единым махом: — …ты бы снова отказался от меня?
Повисла неловкая тишина. Он внимательно смотрел на замершую в ожидании девушку, так сильно изменившуюся с их последней встречи. Красивые, оформившиеся бёдра, гибкие руки, тонкая подтянутая талия. Манящая грудь и правильные черты лица. Прекрасный и нежный бутон, раскрывший свои лепестки навстречу восходящему солнцу.
— К чему это?..
— Тогда я не знала, ради чего мне жить… — она опустила глаза, тихий голос эхом поплыл по комнате: — Я просто хотела сделать хоть что-то полезное. Мне было всё равно, что со мной будет. А теперь у меня есть сестрёнки… и я готова пожертвовать всем ради них. Чем угодно. Если бы всё это повторилось сейчас, ты бы отказался от меня?..
Он закрыл глаза, глубоко вдыхая прохладный ночной воздух: — Вряд ли…
Альциона вздрогнула — расширенные в темноте зрачки вспыхнули участившимися вспышками разрядов. Даже в темноте было заметно, как побледнело её лицо, и задрожал приоткрывшийся рот.
— …вряд ли такое случится, — он понизил голос едва не до шепота, но каждое слово отчётливо звучало в её ушах: — тот договор еще действует. Тебе не надо платить дважды.
— Спасибо… — она прикрыла глаза, дрожащие губы растянулись в благодарной улыбке: — Я задержусь на минутку… подождёшь снаружи?
Он вышел из хижины, вслушиваясь в шорохи и звуки леса. Где-то в глубине темной, пыльной хижины, сидя на полу, беззвучно плакала, размазывая по щекам слёзы, девушка, что наконец-то смогла простить саму себя. С каждой капелькой, тёмным пятном расплывавшейся на пыльных досках пола, из неё выходил яд, три года отравлявший душу. Она и сама не знала, почему, но слёзы сами текли по лицу, и сдерживать их не было никаких сил.
Через несколько минут Альциона вышла из хижины — взъерошенная, с раскрасневшимся лицом и чуть опухшими веками, но в её лице что-то неуловимо изменилось. На губах играла совершенно особая, искренняя улыбка: — Я готова, пойдём?
Алголь протянул ей руку: — Давай.
Они шли по тёмному лесу, не обращая внимания на то и дело раздающиеся вокруг жутковатые завывания и неясный шум. Наконец-то заработали люди, призванные пугать испытуемых. В нескольких сотнях метров впереди замаячили огоньки фонарей, послышался приглушённый гомон людей и негромкая музыка. Они почти дошли.
— Альциона, — всё так же негромко произнес Алголь: — ты стала прекрасным ретранслятором.
[1] Йя — фонетическое написание японского отрицания ie, «нет».
***Спасибо, что читаете! Каждый ваш лайк, комментарий или подписка добавляют мотивации писать дальше и не останавливаться!***
Глава 7. Фестиваль часть 12
***
Всю первую половину пути Рин не могла найти в себе решимости, чтобы заговорить с раздосадованной Электрой. Вцепившись в её взмокшую ладонь, Плеяда упрямо шла вперед и громко шмыгала носом.
— …сестра-предатель! Всё время ворчит про честность, а потом лишает меня единственной возможности!.. Ей просто плевать на меня! Ненавижу!
Её пальцы крепче стиснули руку, Рин вздрогнула. Что же делать и как ей на это вообще реагировать? Поддержать? Попробовать успокоить гнев разъярённой девушки? Просто выслушать?
А как бы поступил Алголь?
Она попробовала представить, что бы сделал угрюмый парень на её месте. Наверное, просто молчал бы до того момента, пока Электра не выпустит весь свой гнев, а потом сказал одну-две фразы навроде «Вы обе неправы» или «Разбирайся с ней сама и перестань вести себя как ребёнок». Рин невольно улыбнулась, представив, как бы на это отреагировала её пылкая напарница.
— Разве это смешно? — она поймала на себе гневный взгляд Электры. На покрытом багровыми пятнами лице читалось одновременно возмущение и недоумение.
— Нет, нет… — она помотала головой: — Просто представила, что бы сказал Алголь на моём месте.
— И что бы он сказал?
— Н-не знаю… — она вспомнила свои же слова о том, что едва с ним знакома, так с чего бы ей знать такое?
— Я не могу отделаться от ощущения, что ты и он, вы как-то слишком хорошо друг друга знаете… — Электра сощурилась, хмуря аккуратные брови.
— Да нет же! Мы всего лишь живём на одном этаже в гостинице! — неумело врала она, отводя взгляд в сторону. И какая дура вообще в это поверит?
— О, и ты видишь его с утра? — в её глазах снова промелькнули былые искорки интереса: — И какой он, когда сонный? Он разговаривает с тобой?
— Нет… — девушка пожала плечами: — Он ни с кем почти и не говорит. Меня для него вообще будто бы не существует.
— Круто… — Электра удивительно легко переключилась, забыв про свой гнев: — И почему его все боятся? Он же такой классный! Вот бы он взял меня на руки, как принцессу…
Рин оторопела от слов Плеяды. Что там вообще происходит в её голове? Насколько она была повернута на нём? И главное, когда она успела так втрескаться в человека, которого впервые увидела два дня назад? Он, конечно, был очень симпатичным, но разве её не пугал его ненавидящий всё живое взгляд?
Рин вздохнула, вспомнив все их совместные тренировки — смесь садизма и безразличия, вот что ждало бы влюбленную Электру, окажись она в столь желанной ей ситуации. Он бы взял её за ногу и потащил за собой по земле. Или связал бы глаза и руки, заставив ползти вперед, притом подгоняя пинками. Она одернула себя — какого чёрта, они же с ней сейчас наедине! Это именно то, чего она сама хотела!
— А вы с сёстрами уже давно вместе?
— Я — не очень, — всё ещё витая в своих фантазиях, без раздумий ответила она: — Года два с половиной. Мои родители погибли во время вспышки эпидемии на Хоккайдо, а я осталась только под присмотром куратора от Правительства… а лет в десять, кажется, меня забрали на обучение. Потом я встретила Альциону. Она была такой классной! Мне казалось, она умеет вообще всё! Сильная в учёбе, хорошо обращается с мечом, спортивная, стильная, красивая… я так хотела быть похожей на неё. Но я всего лишь сирота, которая едва умеет ретранслировать. Я бесполезна.
— Как я тебя понимаю… — Рин кивнула, незаметно погладив сжатую ладонь девушки большим пальцем. Бесполезная — как часто до недавнего времени она себе это говорила.
— А потом я узнала, что на самом деле я всего лишь шестая, — Электра хмыкнула, на лицо выползла снисходительная улыбка: — И в очереди на процит мне пришлось стоять ещё очень долго. И даже тогда — всего лишь ранг С. Если бы сестра не вступилась за меня перед Комитетом по Обороне…
Она замолчала. Рин, поглядывая на неё, так и не решилась прервать повисшей тишины. Ей и так было понятно, о чем не сказала спутница. И от этого она ощущала еще большую близость.
До самой хижины они шли, не проронив ни единого звука.
Уже внутри они открыли бумажку с заданием. Надпись гласила: «причина для радости». Рин криво улыбнулась — сейчас им действительно не помешала бы такая штука.
— Целено любит такие загадки, — Электра смяла бумажку и убрала в карман: — Это может быть что угодно. Ну вот откуда я должна знать, что её обрадует?
— А что может обрадовать тебя? Что тебе больше всего нравится? — как бы невзначай спросила Рин, косясь на Плеяду. Та смутилась и понизила голос, едва не переходя на шёпот: — Ну… на самом деле стыдно такое говорить… ты никому не рассказывай, хорошо? Я тебе доверюсь. Только пообещай, никому!
— Обещаю, никому, — она энергично покивала, едва не добавив «чтоб мне сдохнуть», как бывало порой в детском доме. Электра наверняка бы не оценила её юмора.
Плеяда на несколько секунд вслушалась во тьму ночи, расцвеченную северным сиянием, и приблизилась к уху девушки: — Плюшевые игрушки… Думаешь, стоит искать это?
Рин кивнула, невольно улыбнувшись этой новой стороне Электры. В конце концов, она и правда была всего лишь девчонкой. Да и все они, по сути, просто школьницы… даже она сама. В груди защемило, отчего-то в памяти снова всплыли полуразмытые образы отца и матери, ушедших навсегда. Стряхнув воспоминания, она принялась за поиски.