Неожиданно за дверью послышались тихие торопливые шаги, затем звякнул замок. Нейл вся подобралась, готовясь к чему угодно, но таких визитёров она точно не ждала. Замки любой сложности не являются препятствием для meiсneоir. В скупом свете гаснущей масляной лампы перед узницей предстал Радрайг.
— Госпожа Нейл… — прошептал он, протягивая руку леди Киларден и помогая встать с пола, — нам нужно уходить, и немедленно.
За его спиной маячила широкоплечая фигура Фэррела.
— Да, — подтвердил личный врач Мораг, — немедленно. Времени в обрез. Самое позднее через час я должен буду поднять тревогу, сделав вид, что спустился сюда для медицинского осмотра и разговора с вами, и обнаружил камеру пустой.
Эльфийка вглядывалась в это спокойное, почти равнодушное лицо, и не удержалась от короткого вопроса, имея в виду появление Фэррела на Совете и его участие в организации бегства:
— Зачем?..
Тот был немногословен, как обычно:
— Ваша мать, леди Киларден, спасла мне жизнь в очень щекотливой ситуации, знать подробности которой вам ни к чему… Сейчас я всего лишь возвращаю долг. У Мораг появился план относительно воскрешения Алмаза Светлых эльфов после того, как Эдна выкупила у библиотекаря Кенхельмов и привезла интересующий её документ, сообщив попутно о вашей связи со Светлым эльфом, да не абы с кем, а Хранителем Первой Крови…
Когда Фэррел произносил эти слова, все трое уже быстро двигались по коридорам подземелья, ведомые Радрайгом.
— … я слышал только обрывки речей, для моих ушей не предназначавшиеся, до тех пор, пока все они не сложились в единую картину. Сегодня утром Мораг посвятила меня в эту историю, требуя изготовить средство, многократно продляющее агонию в процессе ритуального убийства, чтобы жизнь покидала тело жертвы как можно медленнее. У меня не было времени предупредить вас до Совета, леди Киларден… А вот здесь мы расстанемся.
Пожав руку Радрайгу и коротко кивнув Нейл, врач исчез во мраке одного из боковых коридоров. Теперь подал голос механик:
— Госпожа жрица… часть пути мы пройдём по тоннелям Светлых, нам позволят это сделать…
— Кто позволит? — резко спросила эльфийка, останавливаясь и хватая спутника за руку. — И я больше не жрица. Зачем ты влез в это дело?
От прикосновения Нейл юноша вздрогнул.
— Моя жизнь без вас ничего не стоит, госпожа Нейл… Я буду служить вам до последнего вздоха. Я никогда не осмелился бы сознаться в своих чувствах, если бы не этот случай… А тот, кто ждёт нас… Говорят, что у механиков нет клана, а если и есть, то свой собственный, третий. Все механики общаются друг с другом, дроу или Sоlas, без разницы. Мы не такие, как все, и это нас объединяет… Несмотря на то, что мой знакомый служит у Зэйлфридов, он не откажет мне в помощи. Пойдёмте, нам нужно выбраться из Ллос-Хендж и быстро попасть в западную часть города, где есть потайной спуск. Будет лучше, если вы снимете мантию и наденете вот это.
Радрайг деликатно высвободил свою руку и подал Нейл свёрток материи, который до этого момента держал подмышкой. Это были вещи Нейл, включая тёплый плащ. Видимо, механик побывал в её покоях наверху.
— Переодевайтесь скорее, я отвернусь.
На переодевание не ушло много времени. Только вот, завершая нехитрую процедуру и уже натягивая сапоги, эльфийка твёрдо сказала:
— Мы не уйдём просто так. Я хочу, чтобы твой знакомый механик предупредил Дом Зэйлфрид о готовящемся нападении Ливеллейнов и, в частности, об опасности, угрожающей Clосh Bán и… — она откашлялась и с усилием произнесла имя: — … и непосредственно — Долану, зятю Владыки Светлых.
Радрайг недоверчиво затряс головой, словно увидел призрак.
— Для этого придётся искать с ним встречи и тратить время, а я планировал сегодня же к утру увести вас отсюда как можно дальше, на юг, где раньше жила моя семья. И как подтвердить правдивость моих слов?..
Последующие фразы бывшей жрицы заставили светло-голубые глаза Радрайга широко раскрыться от ужаса.
— Ρадрайг, ты добудешь доказательство в покоях госпожи Первой жрицы. Ты ведь сам устанавливал систему замков на двери и прочие ловушки для непрошеных гостей?.. Который сейчас час?
— Ещё нет полуночи. — Пробормотал механик.
— В это время Мораг Эльдендааль как раз заканчивает вечернюю церемонию моления Ллос в храме. Ты успеешь, если побежишь немедленно. Мне нужно, чтобы ты нашёл узкий кожаный футляр для бумаг — выглядит очень старым, потёртый, коричневого цвета, с металлическими уголками. Предположительно, может лежать на третьей полке, между двумя фолиантами в чёрных переплётах.
— Госпожа… Это риск и для меня, и для вас. Промедление…
Нейл довольно грубо взяла юношу за плечи, — она была одного с ним роста, — и даже встряхнула.
— Тогда я никуда не пойду с трусом и предпочту умереть здесь.
Сердце её стучало, как никогда в жизни. Если Радрайг откажется…
Но он не отказался.
— Я сделаю то, что вы просите, госпожа Нейл, если вы… обещаете снизойти до меня и остаться со мной, как с мужем…
* * *
Я снизошла до него, забыв простую истину — не надо пытаться полюбить из жалости, нельзя оставаться рядом с тем, кто не мил. Но после бегства я отчаянно нуждалась в поддержке, и этой единственной поддержкой оказался юный механик. Видимо, высшие силы были на нашей стороне в ту ночь — бегство прошло гладко, как и спуск в глубокие тоннели под западной частью Cathraсh, секретный вход в которые был ведом только Радрайгу. Самым трудным для меня было двухдневное ожидание в кромешной темноте каменного лабиринта, когда мой спутник ушёл, унося потёртый кожаный футляр с проклятым свитком.
Я сделала всё: расплатилась со Светлым зеленоглазым эльфом за то, что он спас мне жизнь и за то, что пыталась подчинить его волю и плоть с помощью Жидкого огня, принимая желание обладать за желание любить…
Но избавиться от памяти о Долане я была не в силах.
Первые три года мы с Радрайгом действительно скрывались за линией человеческих поселений в южной части Острова. А потом дошли вести, что Конклав проклял меня и лишил не только сана, но и имени, проведя ритуал предания забвению. Ни о какой войне между Зэйлфридами и Ливеллейнами не было ни слова — значит, нападение было предупреждено. Что сделали Зэйлфриды с украденным Радрайгом древним документом? Думаю, уничтожили.
Предание забвению было равносильно моей смерти… Меня больше не существовало для дроу: для братьев и для моих прочих соплеменников я была мертва, а имя — вычеркнуто из всех родовых книг Дома Киларден и документов Конклава.
Послушный и мягкий Ρадрайг, бросающийся исполнять любое моё желание, раздражал меня до бешенства и совершенно не был мне нужен, как не был нужен и сын, рождённый спустя пять лет после описанных событий. Если бы родилась девочка, я бы выставила Радрайга вон и занялась её воспитанием…
В один из ветреных и дождливых дней весны я просто ушла, предоставив Радрайгу распоряжаться судьбой сына в одиночестве. Не знаю, что с ними сталось — и не желаю знать.
Через несколько лет оба Алмаза внезапно проснулись — без всякого вмешательства, и это были славные дни долгих празднеств и безудержной радости. Многие больные исцелялись, пожилые и дряхлые — молодели на глазах. Мои шрамы исчезли, в тело вливалась неведомая дотоле сила — сила благодати, дарованная моему клану Тёмным Камнем, Dоrсha Clосh.
С возвращением бессмертия быстро оживали и обычаи прошлого: практика жертвоприношений Матери Ллос и кровавое главенство жриц Конклава.
Вернулась взаимная неприязнь Тёмных и Светлых, периодически перераставшая в жесточайшее взаимное истребление…
Моим уделом стало одиночество свободы, разбавленное разве что мимолётными интрижками, направленными на удовлетворение прихотей плоти. Я ни с кем не могла связать свою судьбу, каждый раз возвращаясь к мучительному сравнению с ним. Одному ему я могла бы позволить властвовать над собой. Светлые эльфы постепенно переселялись на другой остров, именуемый Альбионом, и полностью уничтожили там небольшие поселения Тёмных. Из скудных обрывков новостей я знала, что Зэйлфрид-старший всё-таки умер, а мой Светлый стал Владыкой своего клана, принудив к миру вечно недовольные друг другом Дома Зэйлфрид и Ливеллейн.
И прошли века, и были они наполнены нарастающими противоречиями с быстро развивающейся человеческой расой, которая не хотела терпеть рядом с собой старшего и мудрого — эльфов. Люди перестали испытывать восторженный подобострастный ужас перед эльфами, исподволь пытаясь посягать на наше могущество — снова и снова. Поселение дроу под названием Cathraсh со временем отошло людям, и стало называться Дублином, а холмы Мита видели немало важных церемоний и коронаций ирландских правителей…
Не знаю, был ли союз Долана с Кинни счастливым. Не думаю, что это так. Или мне всего лишь хочется верить, что это не так?! Цепкая эльфийская память не давала мне избавления от воспоминаний того дня, когда золотоволосая Кинни переступила порог, чтобы потребовать: «Оставь его мне!» Её прекрасное лицо преследовало меня во снах, сжигающих разум огнём ревности.
А потом случилось Разделение Миров. В чудовищном хаосе первых часов, когда почва вставала на дыбы, волны рвали земную твердь в клочья, небо плевалось огнём, стало ясно — часть несчастных эльфов осталась на Земле, и Мироздание отказало нам в милости принять смерть в яростной стихии разрушения.
Горстка дроу должна была прятаться и скрываться. Вот и пригодились подземные лабиринты Светлых эльфов, давно пустовавшие за ненадобностью в отсутствии злого Солнца и камней с небес. Подземные тоннели выдержали натиск времени, ибо строились на века, но они не были прорыты под морями, и не представлялось возможным покинуть Остров с их помощью.
Алмазы поддерживали и сохраняли нам жизнь, даже будучи по ту сторону измерения, куда Мироздание отбросило всех наших соплеменников. Но жизнь эта была жалкой и полной тревог на сотни лет вперёд — нас ждало преследование охотников на ведьм, костры инквизиции, случайный интерес учёных. Оставалось затаиться и надеяться на Сопряжение Миров и возвращение эльфов.
С Тёмными я не поддерживала отношений — они давно меня отвергли, и в глубине души я их ненавидела. Кто-то из них всё же предпочёл сбежать с Острова, затерявшись на материковых просторах. Светлые не приняли бы меня, как свою, да и не с кем было сходиться — они давно ушли с Изумрудного Острова.
Порой приходилось близко контактировать с людьми для того, чтобы выжить. К слову сказать, простые смертные и их властители всегда были заинтересованы в тех, кто познал тайны травоведения — от лекарств до ядов. Кого-то из людей я могу помянуть добром, таких, как Джеймса Стюарта, давшего мне приют в Доме Грейсхилл…
Прим. авт.: Дом Грейсхилл — достопримечательность деревни Армой в Ирландии, особняк, выстроенный Джеймсом Стюартом, членом королевской фамилии, для своей супруги, Грейс Линд.
И пришло Сопряжение… Несмотря на повторившийся ужас разрушительного хаоса, моё сердце переполнилось радостью — я узнаю, что сталось с Доланом. Этим чаяниям не суждено было сбыться.
Эльфы вернулись, во сто крат сильнее и могущественнее, чем было в моё время. Люди, неспособные грамотно управлять жизнью своего мира, заняли подобающее им второстепенное место. Общество дроу претерпело глубокие и непонятные мне изменения, отринув главенство жриц Ллос и любые матриархальные идеи — по иронии судьбы, как это и предсказывал Светлый, утверждая, что женщины моего клана ответят за «выкрутасы». Теперь Владыкой Тёмных стал, скорее всего, сын или внук младшей дочери Мораг Эльдендааль, потомок Фэррела. Я мельком видела портрет Эрика Эльдендааля в репортажах прессы, и не могла не узнать этот редкий цвет глаз, цвет лаванды.
А где же, где сам Долан?! Меня ждала страшная весть — всё старшее поколение эльфов предпочло разделить судьбу умирающей Небиру. Я бы хотела, чтобы там остались все напоминания о прошлом: Мораг Эльдендааль, Эдна и другие её дочери, Кинни Мерч-Зэйлфрид… Я не хотела, чтобы там погиб мой Светлый.
Будь он проклят, он лишил меня последней надежды!
Мир давно стал маленьким и оброс технологиями. Из сообщений СМИ я знала, что Владыку Светлых эльфов зовут Ролэнт, Ролэнт Маб-Зэйлфрид. Младший отпрыск четы Зэйлфридов, родившийся уже на Небиру.
Не осталось никаких нитей, связывающих наше общее с Доланом прошлое. Порой мне казалось, что я грежу наяву, рассказывая об этом прошлом первому встречному и упоминая то, что не должно стать достоянием общественности… И когда очередным «первым встречным» оказалась леди Тилэйт Глоудейл, с которой я познакомилась на торжественном вечере благотворительного общества, из-за несдержанности моего языка история с Clосh Bán грозила повториться с ужасающими последствиями. Я поведала Тилэйт слишком много — от шанса на новое оживление Сакральных Камней, до рецепта Жидкого Огня, который был утрачен еще на Небиру, потому что после мужского Переворота были казнены все, кто им владел.
Разве я хотела чего-то подобного? Нет, уверяю вас. Я слишком стара и одинока, чтобы вмешиваться в дела этого мира. Вечная жизнь мне не нужна, её нечем заполнить, кроме роз в теплицах.
Пришёл очередной Samhain.
Вот она, дорога под сводами Тёмного Тупика, где за каждым деревом я как будто вижу призраки тех, кто удалился по Звёздному Пути прочь от меня. Раньше меня… Они все канули в Вечность — те, кого я любила или ненавидела. Каждый Самайн последние пять сотен лет я прихожу сюда, на окраину деревни Армой, чтобы, забыв о тянущих болях в суставах, прогуляться под сенью арки из буковых деревьев и вспомнить их, кого давно нет рядом. Люди, случайно встретившие меня в канун Самайна, пугаются. Я знаю, они давно прозвали меня Серой леди…
Прим. авт.: авторская интерпретация легенды о Серой леди — в «Алмазе Светлых».
Я вижу умерших: мою мать… отца… братьев… Мораг Эльдендааль… Фэррела… Ρадрайга… Джеймса Стюарта… всех… эльфов, людей, с которыми сводила меня бесконечно длинная жизнь. Бесчисленные тени проходят вереницей перед моими глазами, и снова скрываются в тени осенней ночи. Я прихожу сюда в надежде увидеть его, но он не показывается никогда. Будь ты проклят, Светлый, даже после смерти ты не хочешь быть моим…
— Нейл… Нейл Киларден…
Я замерла на месте, со стуком опустив свою трость. Никто не называл меня так с момента расставания с Радрайгом.
— Здесь нет Нейл. Здесь только Кианнэйт. — Как же отвратителен мне самой мой старческий скрипучий голос!
Но нынче ночью он звучит совсем не так. Мне кажется, мой голос снова молод и звонок, как в прежние времена.
— Ну, как же нет, вот же она, моя Нейл!
Что там за фигура, в конце Тёмного Тупика?!
Трость выпала из моих рук. Она больше не нужна. Суставы, измученные артритом в последние сотни лет, не болят.
— Иди сюда, маленькая Тёмная девочка. Нам пора.
Этот голос… Тот самый, который я по глупости приняла за голос Ваэрона, когда истекала кровью на дне ловчей ямы!
И тут я увидела его. Мой Долан, Долан Маб-Ливеллейн, Долан Маб-Зэйлфрид! Да мне же всё равно, какое имя ты носишь! Я вижу всё, о чём так жадно мечтала — твои зелёные глаза, твои льняные кудри, твою гордую осанку… Ты простил меня? Да, я чувствую это! Ты протягиваешь ко мне руки и улыбаешься.
Я больше не стану проклинать тебя, Светлый.
Я иду к тебе.
Здравствуй.
* * *
А через день в «Садоводе Севера» появился некролог, посвящённый покойной хозяйке самого крупного в Ирландии розария. Вскоре состоялась кремация, и, помимо представителей деревенской общины Армой, в последний путь древнюю эльфийку провожали еще двое: эльф-дроу, в котором пресса немедленно признала милорда Морни Эльдендааля, главу Департамента безопасности Тёмных, и голубоглазая белокурая девушка, — его жена, Кэйли Эльдендааль.
И жителям деревни Армой оставалось только гадать, какое отношение имела эта красивая пара к старой ворчливой хозяйке тепличного комплекса.
ЧАСТЬ II
СЕРЕБΡО
Экспресс летел, вспарывая воздух. Он только что проскочил узкое «бутылочное горло» Закрытой территории на скорости триста семьдесят миль в час, Прим. авт.: около 600 км/ч и сейчас приближался к Омску. Закрытая территория до сих пор скверно изучена, хотя с момента Сопряжения прошло так много времени. Высокоскоростная магистраль проложена по самому краю огромного пространства, охватившего Средний и Южный Урал — вплоть до южной части Западно-Сибирской равнины.