— Я выучу тебя, маленький маг, — прошелестел голос у самого моего уха.
Густая мгла полилась из горлышка, залепила глаза и рот брата, как древесная смола.
Оцепенение спало пересохшей шелухой, широкая невидимая ладонь толкнула вперед, в комнату, а из горла вырвался пронзительный крик.
— Альва! — взвизгнула я и, схватив первое, что под руку подвернулось, запустила в тварь тяжелый глиняный кувшин. — Пошла прочь от него!
Нечто будто и не заметило ничего — только повело лениво пальцами.
Пол ушел из-под ног — и уже через секунду я болталась вниз головой, путаясь в сорочке и отчаянно крича.
Рывок!
Острая боль пронзила плечо. От удара в голове все перемешалось и закрутилось серо-красными жгутами.
— Пошла вон, — безучастно проговорило нечто и взмахнуло рукой, отчего мир завертелся, вспыхнул кровавыми искрами и разлетелся лохмотьями, когда я вылетела из дома через окно.
Пролетев несколько футов, я врезалась в землю и покатилась кубарем до самой границы поляны. Влажная земля и трава забили рот, в ушах гудело, а перед глазами растекалась вязкая красная муть, которую тотчас прорезал громкий волчий вой.
— Разорвать! — услышала я крик.
Вскочив на негнущиеся ноги, я увидела огоньки желтых хищных глаз. На поляне, у дома, среди деревьев, повсюду! Стая медленно приближалась, темные носы втягивали холодный воздух, выискивали мой запах, клацали острые клыки, а из пастей к земле тянулись вязкие нитки густой слюны.
Не разбирая дороги я рванула прочь, оставляя на низком кустарнике куски сорочки и сбивая в кровь ноги; а когда уже перестало хватать воздуха, а коленки подламывались от страха и усталости, опора исчезла вовсе — и я, крича и разбрасывая вокруг комья земли и вырванной травы, покатилась вниз, к заполненному водой оврагу.
Фолки
Она говорила и говорила, а я все отчетливее чувствовал, как тяжестью наливается голова и боль стискивает затылок.
Десять лет назад. Маленькая девочка, потерявшаяся в лесу, молящая о помощи.
Нет-нет-нет, не бывает таких совпадений, ведь правда?
— Я так и спряталась в канаве, — прошептала Илва, уставившись на огонь. — Там росла дурманка — пришлось натереться ей от пяток до затылка, чтобы отбить волкам нюх. Когда стая оставила меня, я выбралась и шла, пока хватало сил, искала свои зарубки на деревьях, но их не было! Кора затянулась, как живая, ничего не осталось. Даже не знаю, сколько времени прошло. Я растянулась на мху под деревом и молила богов забрать меня. Я предала брата. Бросила его.
Нижняя губа девчонки предательски задрожала, и крупные жемчужинки слез покатились по бледным щекам. Закутавшись в плащ как в спасительный кокон, она так и сидела, тихо всхлипывая и разливая вокруг свое горе.
— Потом я встала и пошла снова. Вспомнила папу, подумала, что он не переживет, если не узнает, что случилось. Бросится еще в лес искать, да сгинет там.
Русалка примостилась рядом и доверчиво положила голову Илве на колени. Она урчала, как самая настоящая кошка, и пыталась заглянуть малышке в глаза. Ловила острыми когтями слезинки и брезгливо стряхивала их в огонь, будто таким нехитрым образом была способна избавить от тоски.
— Я не могла найти нужную тропинку — лес меня не хотел отпускать! Сев под деревом, я молилась, чтобы хоть кто-то помог мне выйти, а тут смотрю: на ветке сидит ворон. Красивый такой, большой, черный, перья блестящие. Поначалу я испугалась, что это прихвостень ведьмы, но птица слетела на землю и посмотрела на меня, прям как человек. Будто понимала, что со мной. Я тогда его попросила…
— Господин ворон, помогите мне…
Девочка замолчала и подняла на меня мутный от слез взгляд.
— Ч-что ты сказал?
— Десять лет — долгий срок. Я совсем тебя не узнал, малышка.
И правда не узнал. Даже ее белоснежные кудри и удивительные глаза не всколыхнули ничего в памяти, не щелкнуло ничего в голове, а ведь должно было.
Я не хотел говорить о судьбе и прочей похожей чуши. Все это больше напоминало какую-то жуткую шутку мироздания, ведь, в каком-то смысле, я сюда вернулся из-за девчонки. И свою силу обращаться в ворона тогда потерял из-за нее.
Она удивленно моргнула, открыла рот, но не знала, что сказать. Я бы тоже не знал, оказавшись на ее месте.
— Но люди не могут…
— Маги могут, — я не осмеливался даже смотреть ей в глаза — так все-таки странно все повернулось. — Но я тогда свою силу потерял. Ведьма любит коллекционировать чужие силы, так что выбрался я из леса все еще магом, но без звериного обличья, — усмехнувшись, я сцепил пальцы под подбородком. — За все приходится платить, да?
— То есть ты все равно собирался сюда вернуться?! И при этом предложил мне заплатить таким… таким образом?!
— Да, предложил! — резко ответил я. — Мне не нужно золото, малышка. Я достаточно зарабатываю, просто занимаясь целительством в больших городах.
— Если тебе ничего не нужно, то почему?!..
— Потому что хочу тебя, — я наблюдал, как наливается краской ее лицо. — Можешь называть это симпатией с первого взгляда.
— Отомстить решил? — прошипела Илва. — Из-за меня силу потерял, так решил таким образом отыграться?!
— Ничего подобного! — я примирительно поднял руки. — Я не злопамятный. Умею нести ответственность за свои решения. Если бы ты увидела в лесу рыдающую девчонку — перемазанную грязью, испуганную, потерянную — то ты бы прошла мимо, м? Вот и я не прошел. А последствия… ну, я пришел с ними разобраться, и ты здесь совершенно не при чем. Просто так сложилось, Илва.
Девчонка замолчала. Ее взгляд совсем потух и опустел.
Не поверила. Ни единому слову не поверила. Теперь будет думать, что я намеренно так отыгрываюсь за утраченный дар.
Откашлявшись, она продолжила свой рассказ:
— Когда я вернулась домой, то отец уже собирал людей, чтобы отправиться на поиски. Он так обрадовался вначале, а потом… все кричал и кричал, спрашивал, где Альва. Что я могла ему сказать? Что бросила брата в лесу? Я ненавижу себя за это.
— Это не твоя вина, — ответил я. — Ты ничего не могла сделать.
— Откуда тебе знать?! — выпалила девчонка и посмотрела так зло, что мурашки побежали по спине.
— Будь уверена: против ведьм у детей шансов нет.
Она задышала часто, раскраснелась от злости.
— Я могла бы вмешаться! Я могла бы…
— Что? Ворваться в комнату? Найти оружие и напасть?
— Да! Да, будь ты проклят! Я могла сделать хотя бы это!
Русалка отползла в сторону и выразительно накрыла голову руками, словно пряталась от гнева небес.
Точнее и не скажешь.
— Ведьма убила бы тебя на месте, — стараясь ничем не выдать закипевшее во мне раздражение, я уперся локтями в колени и положил подбородок на сцепленные пальцы. Какая же она все-таки упрямая и глупая! Совсем не понимала, с какой силой столкнулась и при этом выжила. — Или ты этого и хотела? Умереть в неравном бою? И что дальше? Так хотя бы один ребенок вернулся домой. Твой отец сошел бы с ума от горя, потеряв обоих детей.
— Он и так сошел! — Илва истерично рассмеялась. — С того дня я из дома не могла выйти. Он даже не разрешал мне ходить в соседний город, держал под замком. Боялся, что и я в лесу сгину, что не отпустит меня ведьма просто так. Позовет — а я и подчинюсь.
Она закусила губу и отвернулась. Хрупкие плечики мелко подрагивали, и хотелось сесть ближе, обнять ее, погладить по голове и прошептать, что все наладится.
Но я не сдвинулся с места.
Во-первых, она бы послала меня на хрен.
А во-вторых, я не мог пообещать невозможное.
Илва отчаянно хотела найти брата, все еще верила, что тот жив и только ждет возможности вырваться из цепких когтей ведьмы.
Слишком много времени прошло.
Малец уже взрослый, а значит…
Даже думать про это не хотелось. И говорить об этом с девочкой — тем более. Не поверит, не примет правду!
Но как идти дальше и знать, что ее братишка, которого она помнит смешным и розовощеким, теперь превратился в покорную собачку?
Стоит только ведьме пальцами щелкнуть — как он бросится в атаку, никого не пожалеет! Плевать ему, кто перед ним. Хоть трижды сестра.
Мне не должно быть до этого дела, да?
Я не хотел терять источник силы, хотя, видит мрак, источников в мире было достаточно, но я желал именно ее.
Помутнение какое-то!
И я никак не мог позволить, чтобы Илва стала источником для местной суки-колдуньи.
Она и так получила суженого. Если получит еще и такую подпитку, то кто знает, какой могущественной может стать.
— Я пыталась найти ту тропинку, — заговорила Илва снова. — Когда отца не было — вылезала через чердак, но лес не принимал меня, не пускал дальше. И когда папа понял, что я хочу сделать, — перекрыл и эту дорогу. Жутко злился и все кричал, что одна я у него осталась, что нет больше Альвы.
— Не так уж он и неправ.
Девчонка взвилась, как ужаленная, сверкнула зелеными глазищами. Русалка аж на месте подскочила и отползла еще дальше, к стене пещеры.
— Не смей так говорить!
— Но почему? Твой брат уже не тот, кого ты помнишь.
Слова застряли в хрупком горле, и сил малышке хватило только на сдавленный шепот:
— Я тебе не верю. Он меня вспомнит и вернется домой!
— Твое право, — я поднялся. Посох сам скользнул в ладонь, навершие мягко вспыхнуло, подхватывая искры костра. Огонь быстро потерял силу, а уже через секунду — совсем погас. — Наотдыхались. Пора идти.
— Фолки! — девчонка вцепилась в мою руку, застыла, сжалась, как пружина. — Ты и правда думаешь, что мы не сможем его спасти?
— Я не думаю. — Огонек надежды, вспыхнувший в ее взгляде, тотчас угас. — Я знаю.
— Но ведь?!..
— Если она собиралась его выучить, значит Альва — маг, а когда ему стукнуло восемнадцать…
Девочка тяжело сглотнула.
— То что?
Говорить или умолчать? Она могла бы сама догадаться, если бы не была столь изумительно наивна. Видать, отец окончательно тронулся умом раз до такой степени оградил ее от реального мира.
То-то она так бесстрашно пошла в город, мага искать.
Илва просто не ведала, чего стоит опасаться, а чего — нет.
— Ведьмы ищут сильных магов с совершенно определенной целью. Они предпочитают похищать детей и обучать их, превращать в персональных стражей, готовых выполнить любую команду. И когда маг полностью входит в силу, что случается обычно через пару-тройку месяцев после совершеннолетия…
В зеленых глазах сверкнул далекий огонек осознания, какого-то глубинного понимания и разлетелся тускло-красными искрами страха, стоило мне только произнести:
— Они спят со своими повзрослевшими подопечными. Надо обьяснять зачем?
Илва
Русалка увязалась за нами и не отставала ни на шаг. Постоянно норовила ухватить меня за руку и тихо мурлыкала, в глаза заглядывала, будто спрашивала: не бросим ли мы ее в лесу? Не предадим ли? Не отдадим ли сестрам, ведьме или волкам?
Существом она оказалась ранимым и хрупким, хотя Фолки уверял — русалка способна постоять за себя не хуже взрослого воина. Ее когти и клыки могли защитить девушку, спасти от хищного зверья, но у меня никак не получалось отделаться от мысли, что такое нежное создание просто не способно ринуться в атаку и победить.
Снег под ногами совсем не хрустел — колдовство мага работало безупречно. И именно сейчас мне смертельно хотелось услышать хоть какой-то шум. Скрип или шорох, что угодно!
Чтобы понять, что все это — взаправду.
Что я действительно в этом лесу, с волшебным созданием и совершенно чужим, незнакомым магом, иду к жуткой ведьме.
Бесшумность делала мир вокруг нереальным, похожим на страшный сон.
Это и был страшный сон! Совершенный кошмар, из которого я не могла вырваться, захлебывалась ужасом и дурным предчувствием, колючей болью в груди. И разделить ее было не с кем. Фолки бы не понял. Куда там ему! Он изначально всем своим видом показал, что не трогают его мои слезы и терзания, а я не могла справиться с волнами паники, накатывавшими снова и снова.
Что, если Фолки прав?
Нет! Я не смею отступать! Наверняка есть способ спасти брата, вернуть его домой. Я не сдамся. Костьми лягу, но Альву из лап ведьмы выдерну! Слишком много времени было потеряно, столько возможностей упущено!
Сколько боли и страданий пережил мой Альва, пока жил в плену?
Может, все это время он ждал сестру. Надеялся, что уж я-то его точно не брошу, а я подвела!
Что бы там Фолки не говорил, а я несу ответственность.
— Малышка, ты слишком громко думаешь, — пробормотал маг.
Вскинув голову, я хотела ответить что-нибудь резкое, но маг наградил меня широкой улыбкой, в которой не было ни капли надменности или ехидства. Все слова зацепились за язык, да так и не вырвались на свободу.
— Не знала, что маги еще и мысли читать могут.
Фолки решительно взял меня за руку и сжал пальцы в теплой ладони.
— Не вырывайся, — голос мужчины звучал строго. — Тут под снегом живокорень. Нужно осторожнее идти, без резких движений.
— А если дернуться?
Мужчина беззаботно пожал плечами.
— Сожрет. В холоде он в спячку впадает, но может и проснуться, если сплясать на нем.
Со страхом покосившись вниз, я стиснула руку мага в ответ с такой силой, что в его ладони, по моему мнению, не должно было остаться ни одной целой кости. Только услышав его тихий смех, я поняла, что Фолки просто отвлекал меня от темы разговора.
— Мрак бы тебя сожрал! — буркнула я зло, но вырываться все-таки не решилась. Вдруг не соврал и правда там что-то живое и клыкастое под снегом спит.
— Подавился бы, — навершие посоха вспыхнуло, и Фолки остановился. — Шаг в сторону, малышка. Вот так. О чем ты там спрашивала?
— О чтении мыслей.
— Я читаю далеко не все, — только сейчас я заметила, что когда Фолки улыбается, можно рассмотреть кончики острых клыков. Не зря мужчина казался мне похожим на хищного зверя. — Лишь самые яркие, но чаще я впитываю чувства, а не четкие слова и фразы. Например, я тебе нравлюсь.
Закашлявшись, я постучала себя кулаком по груди.
— Паршиво работает твой дар, маг.
— Хах! — Фолки потянул меня в сторону и замер на месте, к чему-то прислушиваясь. — Ты можешь обманывать саму себя, малышка, но не можешь обмануть мое чутье.
— Я же говорила, что ты не в моем вкусе, — маг притянул меня ближе и обхватил рукой за талию, отчего по коже побежали мурашки; и там, где его пальцы касалась тела, кожа непривычно нагрелась — будто кровь закипела, потянулась к Фолки, прильнула к широкой ладони.
Посох глубоко вошел в снег — и навершие вспыхнуло синим, вызвав недовольное шипение русалки за спиной.
— У нас незваные гости, — сказал Фолки, и его голос неуловимо изменился. Стал ниже, холоднее, как ветер вокруг, как темное небо над нашими головами. Острые огоньки звезд вспыхнули и смазались, стертые плотным золотым коконом, накрывшим нас.
Маг отстранился, достал тонкий стилет.
Я даже не поняла, что произошло, когда золото кокона сверкнуло на стали.
По тонким вибрирующим стенкам пробежали огненные всполохи, а я задохнулась от удивления и волнения, увидев тяжелые капли крови, падающие в снег.
— Фолки, твоя рука…
— Это всего лишь царапина, — он широко улыбнулся. — Тебе никогда не рассказывали, как маги творят свои чары?
Он поднял ладонь вверх, демонстрируя кроваво-красные ленты, оплетающие запястье. Замерев на месте, я почувствовала странный запах, какой обычно исходит от жаркого костра, будто дохнуло в лицо нестерпимым жаром, раскаленным духом углей и летящего в небо пепла.
— Огнекровные маги собой расплачиваются за волшебство. Чары у нас кровью создаются, питаются от нас, черпают силы из самой глубины наших душ.
Рука скользнула по золотому куполу, оставляя за собой широкую карминовую полосу. Магическая стена вспыхнула, заискрилась и будто засветилась сильнее. Посох задрожал в крепкой ладони с такой силой, что даже я ощутила эту вибрацию. Рядом тихо заскулила русалка и вцепилась в меня мертвой хваткой, оставляя на коже царапины, которых я даже не заметила.