— Дети Света… кто они?
— Те, в чьих сердцах никогда не было Тьмы, — ответил Ярико. — Я об этом слишком мало знаю. Спросим у дедушки.
Дальнейший путь они проделали в молчании: не было сил на разговоры, о прошедшем говорить не хотелось. Славка всё думала и никак не могла выбросить из головы мысли о Звёздной Дороге. Сначала она почувствовала короткую, резкую боль в затылке, потом — то, что не может вдохнуть, а после уж оказалась в том лесу, на пути в Смерть. Всё произошло настолько быстро, что она не успела даже испугаться. Жаль было, конечно, Феникса: он был практически другом Ярико, отдал жизнь за неё. Но в то же время чёрный ворон — вестник смерти, а Смерть всегда забирает то, что принадлежит ей.
Они добрались до лесной избушки, когда уже совсем стемнело. В прозрачном, дрожащем воздухе явственно чувствовалась осень: пахло дождём, грибами, опавшими листьями, ночь стала намного холоднее и опустилась куда раньше, нежели это было в травень и липень-месяц. Их ждали давно и с нетерпением: едва у крыльца раздались шаги и шорох листвы, как дверь с грохотом распахнулась, и на порог вылетела Велена в одном лёгком сарафане, даже плечи платком не прикрыла — так торопилась. С несколько секунд все трое стояли молча, глядя друг на друга, и вдруг Велена, сделав пару нетвёрдых шагов вперёд, со слезами бросилась обнимать Славку и брата.
— Тише, тише! — наконец воскликнул Ярико, осторожно высвобождаясь из крепких объятий сестрёнки. — Будто всю зиму не видались!
Велена только тихонько всхлипнула в ответ, и оба поняли, что три минувших дня тянулись для бедной девушки дольше трёх лун. Она поспешила отойти в сторону и пропустить ребят; все трое уже успели продрогнуть, и после мрачного сырого подземелья тёплая, натопленная горница показалась истинным раем. В избе крепко пахло мёдом и воском, засушенной листвой, тёплым деревом. Велена, бесшумно порхая по горнице, чтобы не перебудить остальных, согрела в плошках настоя из шиповника, достала из корзины, прикрытой плотной тканью, хлеб, положила перед ребятами, сама села напротив, подобрала босые ноги под себя.
— Как же вам удалось… уйти-то? — шёпотом спросила она.
— Помогли, — коротко ответил Ярико. — Сейчас не об этом. Дедушка спит?
Велена пожала плечами, поднялась с места, выбежала из горницы и вскоре вернулась в сопровождении старого ведуна. Казалось, он всю ночь не смыкал глаз и за всё время, пока Славки и Ярико не было, постарел ещё солнцевороторов этак на пять. После тёплого, радостного приветствия он остался с ними, отлил из котелка и себе настойки шиповника. Мельком оглядев внучку и её друга, заметил, какими они выглядели уставшими и измученными, но вопросы задавать не стал, понимая, что им нелегко будет об этом вспоминать и уж тем более рассказывать. Однако, немного передохнув, Ярико поведал обо всём сам, умолчав только о том, как они едва не погибли. Рассказал, что клинок у них снова отобрали, что князь Ольгерд совсем другим стал: и ранее был не из добрых людей, а теперь и вовсе равно как дух из самой Прави, угрюмый, жестокий, равнодушный ко всем и всему, кроме рыжей ведьмы в чёрном плаще. Ежели бы он только знал, как в эту минуту он был близок к истине…
— А что же с Фениксом случилось? — спросил старик, когда Ярико прервал свой рассказ. — Пёрышки-то с очелья исчезли.
Юноша поднял руку к виску, провёл по тонкому кожаному шнурочку, но пёрышек и впрямь не было. Видать, рассказать всё-так придётся… Он вздохнул. Снова перед внутренним взором поднялся шаткий деревянный помост, притихшая в ужасе толпа поселян, алое закатное солнце, глаза Славки, покрасневшие от слёз.
— Нас убить пытались, — тихо промолвил он, опустив взгляд. — Я выжил. А Славка — нет. Феникс её вернуть помог.
— Лешак их разбери совсем! — воскликнул старик-ведун, с размаху ударив кулаком по столу. — Страх потеряли и совесть к его матери! Не таким я помню Ольгерда, ох, не таким…
Ненадолго повисла гнетущая тишина. Тёплый настой из шиповника оставлял на губах лёгкую горечь.
— Я видела Звёздную Дорогу… Там было светло, а Ярико сказывал, что обыкновенно туда во тьме вступают… И ещё нас назвали «детьми Света», — вспомнила Славка, доселе молчавшая. — Дедушка, что это означает?
Любим Евсеич покачал головой, поскрёб в затылке. Видать, настала пора поведать им обо всём: о Тьме и Свете, о Звёздной Дороге, о проклятии, которое лежало на роду князя Белогора. История была долгой, рассказ об этом — и того дольше. Ярико развёл огонь в печи, а остальные приготовились слушать.
В незапамятные времена, когда ещё отца дедушки Любима на свете не было, всё казалось куда проще: быть может, зла было столько же, а то и поболее, нежели теперь, но оно расцвело отдельно от добра, не прячась за ним, не скрываясь под его масками. Род его уходил корнями далёко в преисподнюю: у самого его начала стояли Дети Тьмы, дети Нави, или как угодно называть. А Дети Света — это иной род, в котором жизнь была основана на добре. В каждом через поколение рождается Хранитель — тот, в ком сила Тьмы или Света проявляется наиболее сильно, порою её даже невозможно контролировать. Дети Тьмы и Дети Света никогда не могли быть вместе: их сердца и души были неспособны на такую любовь. Сам дедушка Любим был Хранителем, научился использовать свою силу во благо: восстанавливать природу, ухаживать за хворыми, ненадолго заглядывать в будущее. Дочь его, Весна, Хранительницей не стала, а вот Славка — была. Сила её подчас проявлялась, и даже в немалых количествах, но она об этом не догадывалась, потому что привыкла к её проявлениям. Тяжкие неизлечимые хвори поселян, с которыми они приходили к Весне, было проще вылечить именно Славке. Конечно, одного прикосновения и слова было недостаточно, но так или иначе, многие вставали на ноги, словно рождались заново. Та же черёмуха, которую Славка вырастила на дне ямы — разве это не истинное чудо, подаренное Светом?
Но было и ещё кое-что, омрачившее жизнь девушки. Ей самой о том невдомёк было, но знал Ольгерд, знала Весна, знал и дедушка Любим, да до поры никто не желал рассказывать ей. Перед тем, как навсегда покинуть этот мир, дух Нави, Король Звёзд Свартрейн проклял весь княжеский род, и все потомки Белогора присодинились к рядам Детей Тьмы. Неизвестно, как так получилось, что Ольгерд и Весна полюбили друг друга, верно, сами боги хотели их союза и того, чтобы на свет появился ребёнок. Такого никогда ранее не было, и поэтому в сердце Славки соединились Свет и Тьма — испокон веков враждующие древние силы, которые, вероятнее всего, никогда не придут к единому миру.
— И что же мне делать? — растерянно прошептала Славка.
— Я учить тебя буду, — решил Любим Евсеич. — Тьму и Свет в себе иметь единовременно — это, внучка, не шутки. Только не под силу мне обучить тебя, как Тьмою управлять, этому ведь я и сам не обучен.
До рассвета оставалось всего несколько часов. Хозяин лесной избушки спать более не собирался и вышел на двор: работа его по хозяйству начиналась ещё до наступления утра. Велена вернулась к своему оставленному делу: с вечера она штопала одёжу — свою и Всемира. Славка прислонилась к тёплой печи и прикрыла глаза, но сон ещё долго не шёл к ней.
21. Врата Нави
Ярико устроился у печи с разорванным лаптем. Растянул полоску свежего лыка, отодрал светлую часть от коры и осторожно продел в дыру. Лапти плести у него всегда выходило не особенно хорошо: они довольно скоро рвались и портились, то ли дело — работа дедушки Любима. Крепкие, ладные, петелька к петельке… Он с некоторой завистью взглянул на лапти старика, оставленные у порога. Однако не успел он даже закрепить полоску лыка, как резкий и неожиданный стук в дверь заставил его вздрогнуть и отложить работу. Ярико оглянулся в сторону Славки: та не проснулась, даже положения не поменяла во сне. Умаялась, бедная…
Он поднялся и подошёл к двери, прильнул к небольшой щели между косяком и бревенчатой стеной, присмотрелся. Незваных гостей было двое; один из них был одет в светлый, почти белый плащ, забрызганный грязью по самые лопатки — в лесу к ночи заморосило, а второй, в длинном чёрном балахоне с широкими рукавами, стоял за его спиною, словно прятался. Первый поднял руку и постучал снова.
— Отворите же, вашу мать, мы промокли, как псы! — крикнул он. Ярико поспешил снять засов и, пока незнакомцы входили, отряхивали воду с одёжи и сбрасывали обувку, он вытащил из-за пояса свой охотничий нож и сжал рукоять, но, заметив это его движение, тот, что был в белом плаще, перехватил его руку и опустил, слегка сжав запястье.
— Ты оружием-то потише размахивай, — буркнул он, проходя из сеней в избу. — Мы вам вообще-то жизнь спасли.
— Вы? — Ярико изумлённо взглянул на них. Тот, что говорил с ним, был мужчиной солнцеворотов сорока на вид. Невысокого росту — аршинов двух с половиною, плечист, приземист, с широкими, загрубевшими ладонями. Густая копна чёрных волос с проседью, давно нечёсаных, спадала на глаза и виски. Второй, спутник его, был куда моложе — верно, почти сверстник самого Ярико. Высокий, нескладный, узкоплечий, с белёсыми волосами, выгоревшими на солнце, худым лицом землистого цвета, заострённым подбородком и чуть прикрытыми, будто усталыми, глазами неясного цвета, он был некрасив, выглядел болезненно. Но что-то в выражении его тонкого измождённого лица заставляло задержать взгляд: то ли смущённая, блуждающая полуулыбка, то ли светлый, умиротворённый взор из-под длинных белёсых ресниц, густых, как у девчонки.
— Вы кто такие? — спросил шёпотом Ярико, оглядев гостей. Мужчина, что был постарше, стащил мокрый и грязный плащ, сел за стол и протянул руки к печке. Казалось, он вовсе не собирается отвечать на вопросы. Отогрев немного замёрзшие пальцы, он осмотрелся, увидел безмятежно спящую Славку, и лёгкая улыбка тронула его серые сжатые губы.
— Поди ж ты, жива, — промолвил он, хмыкнув. — А я-то думал, не выдюжит…
— Ты, что ли, стрелял? — Ярико подошёл к столу, облокотился обеими руками на его поверхность сзади.
— Я, кто же ещё, — незнакомец нахмурился. — Вы нужны нам… пока что здесь.
— Пока что?
— Не бери в голову, не твоё дело, — отмахнулся мужчина. — Как звать вас?
Ярико представился, назвал и имя Славки, а после спросил и их имена. Гость задумчиво покивал, запустил пальцы в волосы, провёл по ним, распутывая свалявшиеся чёрные пряди.
— Йала, — коротко сказал он и оглянулся на своего спутника, до сих пор не проронившего ни слова. — Это Иттрик.
Юноша коротко поклонился, опустив ресницы, и, ненароком задев деревянную посудину, стоявшую на самом краю, свалил её со стола. В повисшей тишине раздался глухой стук, звяканье стального ободка о доски. Славка проснулась. Увидев чужих в доме, вскочила, хотела бежать, метнулась в сторону, столкнулась с юным пристом, который тоже от неожиданности как-то смешался, и отскочила в испуге. Все засмеялись; девушка вспыхнула. Но в следующее мгновение, присмотревшись к гостю повнимательнее, тихонько ахнула и, бросившись к нему, схватила его за руку.
— Иттрик! Милый! Ты живой!
Юноша побледнел ещё сильнее, осторожно прикоснувшись к подбородку Славки, слегка запрокинул её голову, вгляделся в её глаза. На щеках, не тронутых загаром, расцвёл румянец.
— Ну, я бы в этом не был так уверен, — тихо ответил молодой прист, опустив взор. Голос у него был под стать: негромкий, робкий, прерывающийся. Славка молча обняла юношу, привстав на носочки, и он растерялся, погладил её по спине, по выступающим лопаткам. Ярико в недоумении приподнял одну бровь, и Славка, оглянувшись на него, тут же смутилась и отошла от Иттрика. Тот неловко прислонился плечом к тёплому углу печи.
— Вы знакомы? — поинтересовался Ярико. Когда Славка с такой растерянной радостью встретила этого юношу, какое-то странное, не подвластное объяснению чувство всколыхнулось в нём. Он был рад тому, что она отыскала своего старого друга, и в то же время хотел, чтобы такой изумлённо-счастливый голос её, ласковый взгляд принадлежали только ему. Однако, едва такая мысль мелькнула в голове его, он тут же постарался её отогнать: негоже так-то…
— Знакомы, — улыбнулась Славка с такой же тихой радостью в голосе. — Всё та же история, что и с тобою. Я в лесу его отыскала. Матушка на ноги поставить пыталась, а он всё не поправлялся… И однажды к нам пришли они, — девушка боязливо оглянулась на Йалу, сидевшего молча, и от Ярико не ускользнуло то, что её голос едва уловимо дрогнул, стоило ей об этом вспомнить, — и забрали его с собою. Матушка сказывала, навряд ли выживет.
Иттрик молчал и теребил край чёрного балахона, будто и не о нём только что шла речь. Однако едва Славка упомянула о «них», он выпрямился. Йала, доселе не проронивший ни слова, заметно напрягся. Тёмная загорелая ладонь приподнялась; он забарабанил пальцами по дереву.
— Он и не выжил, — заметил Йала, когда девушка умолкла. Ярико же, в свою очередь, понял, что практически ничего не соображает. — Нам позволено ненадолго открывать Врата, чтобы прийти в Явь. Впрочем, довольно болтовни, — он поднялся, с грохотом отодвинув скамью, отчего Славка вздрогнула и втянула голову в плечи. — Мы сюда по делу. Выйдем.
Он направился к дверям, сделав знак остальным, чтобы вышли вослед за ним. Иттрик бесшумной тенью скользнул в сени. Славка слегка сжала руку Ярико, посмотрела на него снизу вверх. Глаза их встретились. Девушка почувствовала, как в груди поднимается волна теплоты, невысказанного чувства.
— Не серчай на меня, — прошептала она, прижавшись щекой к руке друга. — Я просто удивилась очень. Уж больно неожиданная вышла встреча…
Вместо ответа Ярико погладил её по щеке, провёл по узкому, заострённому подбородку. Славка покраснела, вырвалась и выскочила из горницы.
На дворе моросил дождь. На мокрой земле Йала начертил носком обувки небольшой круг и теперь стоял, о чём-то шёпотом переговариваясь с Иттриком. Наконец тот сердито фыркнул и отворотился, и Йала обернулся к ребятам, которые как раз в тот момент вышли на крыльцо, невольно поёживаясь от ночной прохлады.
— Кит и Райда просили передать тебе, что ты — истинное спасение Кейне и Прави в целом, — промолвил он, когда Славка робко подошла. — Пока духи из преисподней разгуливают на свободе, здесь, врата Нави открыты. Закрывать надобно… А это одной только тебе под силу. В тебе Тьмы и Света одинаково. Никого иного врата не прслушаются, не подчинятся.
— Кит? — недоумённо нахмурилась Славка. Обернулась, взглянула на Ярико, но тот только плечами пожал. — Райда? Кто это?
— Многого не знаешь, девочка, — хмыкнул Йала. — Впрочем, времени нет совсем… Ступай в круг.
Славка отчего-то не посмела ослушаться или перечить ему: до того спокойно и уверенно он держал себя, что она поняла — опасности нет. Да и какой толк ему убивать её сейчас, ежели несколькими часами ранее он спас их обоих?
Едва девушка переступила земляную черту, как круг вслед за нею вспыхнул. Славка инстинктивно рванулась в сторону. Голубоватое пламя не обожгло, скорее, даже наоборот, но и наружу не выпустило. Ярико одним прыжком оказался подле запылавшей границы.
— Что вы делаете? — крикнул он, обернувшись к Йале и Иттрику. — Вы убьёте её!
— О нет, — усмехнулся Йала. Усмешка вышла какой-то мрачноватой, отчего юноша нахмурился недоверчиво. — Я просто хочу проверить, что возьмёт в ней верх: Свет или же Тьма. Давай, Славка, выходи из круга.
Славка и Ярико переглянулись. Сквозь голубые отсветы пламени лицо девушки казалось ещё более бледным и встревоженным. И вдруг Ярико вспомнил, что руны светились именно таким пламенем, едва к ним прикасался кто-либо из владельцев. Быть может, эти двое тоже как-то с ними связаны? Тем временем Славка опасливо протянула руку и тут же отдёрнула её. Пламя не тронуло её, не подожгло одёжу. И тогда она, зажмурившись, отступила на несколько шагов, разбежалась и перемахнула через голубой костёр. Ярико поймал её за руки, удержав от падения. Отдышавшись, Славка посмотрела в сторону странников.
— Интересно, — хмыкнул Йала. — Тебя что, не научили ничему? Я сказал: проходи, а не перепрыгивай!
— Быть может, вы расскажете, что вам от нас нужно? — не выдержал Ярико. — Да, вы спасли нас, и мы благодарны вам за это, но это не даёт вам права вмешиваться в нашу жизнь и дальше!