— То есть как это… был? — прошептала она. Подняв взор, Всемир встретился с её испуганными, широко распахнутыми глазами и понял, что от ответа не уйти.
— Близнецами мы были, — вздохнул он. — Я и Бажен, значит… А солнцеворотов пятнадцать назад, я уж не помню точно, ратники из Загорья примчались. Много кого из наших убили да в полон увели. Отец мой погиб тогда же, первейший кузнец на деревне был… А Бажен пропал, то ли они с собою его увезли, как ещё многих, то ли погиб он, да кто ж теперь ведает…
Всемир снова вздохнул и опустил глаза. Велена прижалась щекой к его плечу и погладила по руке.
— Прости, — прошептала она. — Не знала я.
— Да брось, — Всемир махнул рукою. — Мне уж давно слова о нём сердце не бередят. Отыскать бы его, хоть что-нибудь узнать, услыхать о нём, да только где? Отец князя нынешнего помер давно, а теперь…
— Ольгерд правит в Загорье, — тихо произнесла Велена, и Всемир заметил, как при этих словах она напряглась вся, сжалась невольно: боится… — Ему обо всём ведомо. А как Ночь Серебра пройдёт — так он и вовсе всем миром править станет.
— Что за Ночь Серебра такая? — Всемир нахмурился. Он что-то слыхал об этом поверье ранее, но особо о нём ничего не знал.
Поначалу Велена не хотела рассказывать кузнецу о поверье, о рунах, но постепенно беседа пошла гораздо более легко; они разговорились. Как оказалось, Всемир знал историю таинственного появления рун и не менее таинственного их исчезновения от матери, которая в своё время тоже пыталась достать хотя бы одну, но удача не улыбнулась ей ни разу, да там и охота пропала. Велена сказала, что долго она в деревеньке не задержится: не сей день, так завтрешним или следующим днём продолжит путь, и Всемир сам не понял, как сорвались с уст нечаянные слова:
— Я с тобою пойду… ежели позволишь.
— Зачем? — насторожилась Велена. Всемир пожал плечами: как можно было объяснить девчонке, что, едва он услыхал о рунах, то почувствовал, как сердце рванулось и замерло — это шанс! Шанс если не собрать все руны, то отыскать брата. Да и, впрочем, девчонка непутёвая навряд ли одна со всем справится. Помочь бы…
— Так, — уклонился юноша от прямого ответа. — Мало ли, что. Как же ты одна-то? В лесу? Тем более в Загорье?
Улыбка тронула тонкие губы Велены, и снова на правой щеке появилась крохотная ямочка. Юноша не мог не улыбнуться в ответ.
— Что ж, и на том спасибо. Как пожелаешь, — ответила Велена. Всемир кивнул: он ожидал, что гордая девчонка будет против его помощи, но ведь это и не ей одной надобно было. Да и в Загорье все равно наведаться стоит. Руны рунами, сказки сказками, а может, кто о брате его что-то слыхал, может, вспомнит, расспросить народ хорошо бы.
Они ненадолго замолчали. В тишине вдруг скрипнули несмазанные петли калитки, и на двор вошла Надёжа.
8. Река
— И ты! — поражённо ахнула Надёжа, выслушав сбивчивую историю Всемира, которую он накануне рассказывал Велене. — И ты с ними! А ведь говорила я: нет добра от этих рун! Ничего доброго не принесут они! Да и не явится вам ни одна, вы почти дети, ничего не пережили ещё такого… Сколько народу за них сгинуло, никому слава Ольгердова прадеда покою не даёт!
И вдруг она осеклась, замолчала, прикрыв рот свободной ладонью. Всемир и Велена переглянулись и поняли, что хозяйка, сама о том не догадываясь, ненароком сболтнула лишнего. Ольгердов прадед? Велена чуть приподняла брови, ожидая, что Надёжа договорит, и та, поняв, что от расспросов теперь уж никак не отвертеться, пригласила гостей в избу.
Пока Всемир разбирал свои подковы, Надёжа поставила отвар из шиповника и листьев земляники. По избе распространился лёгкий, немного терпкий аромат засушенных ягод. Велена отлила себе немного в плошку и, обхватив нагревшуюся посуду обеими ладонями, блаженно зажмурилась. Всемир, в какой-то момент оборотившись, снова поймал себя на том, что залюбовался ею, но она не видела его пристального взгляда. Тем временем хозяйка управилась со всем и, сев на высокое деревянное кресло с резною спинкой, подобрав одну ногу под себя, начала рассказ.
Много солнцеворотов уж минуло с той поры, с тех незапамятных времён. Тогда ещё и её самой на свете не было, а прожила она немало; и родителей её не было, и даже бабка ещё на свет не родилась. В Загорье княжил прадед Ольгерда, Белогор, и при нём царили мир и покой, пока не пронёсся по Северным землям слух о том, что в Загорье объявилась ведьма. Саму ведьму никто не видал: кого ни спроси, все сказывали, что только слыхали о ней. А мудрая женщина Верея, бабка пряхи Росинки, поведала, что много ещё десятков лет не будет равных той ведьме по уму да красоте. Затмит она всех загорских и полесских девчонок и женщин… И одним прекрасным днём ведьма всё же появилась, показала себя. Она была поистине хороша: молода, свежа, румяна, как лесной дикий цветок, рыжеволоса, точно пламя, а глаза глубокие, зелёные, точно два омута. Белогор, как увидал её — вовсе потерял голову. Ведьма являлась ему во снах, он бредил грёзами о ней, когда встречал её, просил её остаться, но она не слушала. Обещалась быть с ним, ежели он станет правителем всех земель: и Северных, и Граничных, и даже Долинных. Подсказала ему, как это сделать: всего-навсего загадать желание в Ночь Серебра. Белогор так и сделал, совету её последовал, но едва свеча погасла, как нестерпимо яркий сполох зеленоватого пламени окутал окрестный лес. В груди будто что-то оборвалось, и вместо сердца он почувствовал какую-то ледяную пустоту. Белогор огляделся: руны исчезли, как не бывали, а на том месте, где только что свеча тлела, стояла рыжая ведьма и улыбалась краем губ.
— Ты сделал всё, как я пожелала, проси, чего хочешь, — промолвила она, всё так же улыбаясь, но холодна была её улыбка, как луна.
Белогор ничего иного не придумал, кроме как попросить власти. Ведь ежели бы он получил власть, он получил бы и саму ведьму, дававшую обещание. Вот только пустота в груди никуда после сего не исчезла, да и любовь ведьмы была не такова, как любовь обыкновенной девушки, не заполнила она эту пустоту. Прошло время… И жизнь Северных земель в корне поменялась. Белогор больше не был таким, каким его помнили многие жители окрестных деревень и сёл, его будто подменили: он стал жесток и беспощаден, ни о чём, кроме величия да славы, думать не желал. И хотел снова собрать все руны, чтобы снова загадать желание и теперь уж править всем миром, да только не вышло: на самом последнем испытании — испытании любовью — он не выдержал и сдался. Потому что не умело любить его окаменевшее сердце. А любовь рыжей ведьмы только навредила.
Надёжа умолкла, вздохнула тяжко и отхлебнула земляничного отвара. Велена и Всемир переглянулись, не говоря ни слова, и тоже молчали, подавленные страшной, недоброй историей о жестоком князе. И Велена только теперь поняла, ради чего брат её собирал эти руны: чтобы предупредить такую же власть Ольгерда, не позволить ему захватить все земли Северные. Что только не делает с людьми власть… Одних она развращает, другим развязывает руки, третьих и вовсе сводит с ума. Ярико никогда об этом Велене не рассказывал, даже ежели ему и самому было это известно. Он просто не думал, что сестра пойдёт вослед за ним.
Девушка была благодарна Надёже и Айдару за то, что её приняли, приютили ненадолго, но и дальше задерживаться было никак невозможно. Она поднялась, поклонилась в пояс женщине.
— Спасибо тебе, Надёжа, за кров да за доброту твою, — промолвила она с тихой улыбкой. — Пора нам. Время ждать не будет. А руны могут отыскаться где угодно…
Надёжа вздохнула. Губы её дрогнули, но слёзы не показались на глазах. Она тоже поднялась вослед за гостями, оправила алый платок на плечах.
— Сколько бед они принесли, знала бы ты, девочка! — воскликнула она. — Никто от них ещё счастья не видал. Слетаются храбрецы, словно мотыльки на огонь, да опаляет им крылья сила, им неподвластная. Берегите же себя, дети, — прошептала она напоследок. — Да возвращайтесь поскорее. Ежели не удастся вам отыскать ничего, не теряйте голову. Одно только прошу вас запомнить: что бы ни было… Держитесь друг дружки… Не спорьте, не ссорьтесь…
Всемир и Велена наперебой заверили её, что всё будет ладно, так, как она и говорит. И что в случае неудачи они все вместе воротятся обратно. Вот только Надёжа знала: кто хоть раз ушёл за рунами, тот уж не вернётся, пока не достигнет цели — или же не погибнет.
Велена коротко свистнула. В тот же миг послышался шелест крыльев, и большой чёрный ворон мягко опустился на плечо её. Девушка ласково потрепала его по сложенным крыльям. Всемир сначала поглядел на неё недоверчиво, но после её спокойствие передалось и ему.
— Ну, Феникс, указывай дорожку-то…
Едва они вышли на каменистую дорогу, как ворон сорвался с плеча Велены и, распластав крылья, взвился в небеса, покружил немного, будто озираясь, а после, малость снизившись, не спеша полетел в сторону пути, ведущего к лесу. Всемир и Велена поспешили за ним.
День медленно, но верно склонялся к закату, сквозь высокие, пушистые ветви деревьев виднелись разрумянившиеся облака, осколки светлого неба. Откуда-то потянуло ветерком: вероятно, где-то неподалёку был водоём. Велена зябко поёжилась, обхватила плечи обеими руками. Действительно, в одном сарафане долго по лесу не побегаешь, особенно когда дело уже идёт к ночи. Всемир опасливо озирался по сторонам, даже свой короткий клинок вытащил из ножен — так, на всякий случай. Он шёл чуть поодаль, и спутница его постоянно оглядывалась: здесь ли он? Не свернул ли куда ненароком?
Шли они долго, и, казалось, только чернокрылому Фениксу хорошо в дороге: он кружил над путниками, то залетая далеко вперёд, так что его даже теряли из виду, то сильно отставая. Наконец Велена остановилась и жестом заставила остановиться и Всемира. Феникс, сделав круг над её головою, опустился на её плечо.
— Что стряслось? — спросил молодой кузнец отчего-то шёпотом. Девушка поглядела на него и прижала палец к губам.
— Тише! Слышишь?
Всемир прислушался. Где-то в темнеющей изумрудной глубине, насквозь пронизанной солнцем, ему послышались тихие, едва различимые шаги и голоса. Немного послушав и помедлив, Велена вдруг заулыбалась, сорвалась с места и побежала напрямик сквозь колючие кусты. Низкие короткие ветви цеплялись за тонкую ткань сарафана, безжалостно рвали подол и хлестали по рукам, но девушка, забыв обо всём, бежала вперёд и не замечала ничего вокруг. Всемир, удивлённо хмыкнув, проверил, хорошо ли ходит в ножнах кинжал и бросился вослед за нею.
Впереди, на дороге, виднелись две фигуры: одна высокая, широкоплечая, а другая — совсем маленькая и тоненькая. Велена, раскинув руки, бросилась к ним.
— Ярико!
Путники остановились, резко обернулись. Лёгкий порыв ветерка вмиг растрепал золотистые спутавшиеся волосы юноши, выбившиеся из-под тонкого очелья. Он раскрыл объятия, и Велена, с разбегу налетев на него, с радостным визгом повисла у него на шее. Покружив сестрёнку немного, юноша опустил её на землю и поцеловал в лоб.
— Здравствуй, Велена, — улыбнулся он, обнимая её за плечи. — Отыскала ты меня всё ж таки… Знакомься: это Славка.
Велена наконец разглядела девушку, что была с ним. Она была маленького роста, на полголовы ниже её самой. С тёмно-русой косичкой, большими светлыми глазами, широко распахнутыми. Девчонка приветливо улыбнулась, и Велена улыбнулась ей в ответ.
— Когда б не она, не быть бы мне здесь, — продолжал тем временем Ярико. Славка вспыхнула, точно заря утренняя, смущённо опустила голову, но он не обращал внимания на её скромность. — Она мне жизнь спасла. И, видишь, пожелала с нами вместе пойти. Да ты, я гляжу, тоже не одна?
Велена обернулась: Всемир не спеша подходил к ним, словно всё ещё не понимая, можно ли доверять новым знакомым, нет ли.
— Это Всемир, — ответила девушка. — Мы в деревне повстречались.
— Значит, всё-таки прав я был, — пробормотал Ярико, задумчиво потерев переносицу, но тут же махнул рукой. — Ладно, идёмте. Покамест даже я толком не понимаю, что мы искать должны и, главное, где.
Шли они ещё довольно долго. Разговаривать ни о чём особенного желания не было, Феникс снова куда-то исчез, и Ярико его не звал. Он был погружён в свои мысли: только что Велена сказала, что Всемир решил пойти с ними без особых причин. Ярико догадывался, конечно, и ранее, о том, что стоит только кому бы то ни было услыхать о рунах и их чудесной силе, как сразу же бросался их искать, терпел неудачу за неудачей и, в конце концов, пропадал, так и не найдя ни одной.
Вдруг в звенящей вечерней тишине где-то за его спиною хрустнула сухая ветка, а потом раздался резкий вскрик. Ярико остановился, обернулся, нахмурившись, и увидел, что Славка в недоумении разглядывает свою растрепавшуюся косичку: лента из неё выпала, сама она совсем рассыпалась, но девушка так сосредоточенно и изумлённо глядела на неё, что Ярико не мог не спросить, что произошло. Всемир и Велена остановились подле них и с интересом посмотрели на Славку, доселе молчавшую.
— Да я и сама-то не разобрала, — проговорила она, растерянно озираясь. — будто кто-то за ленту дёрнул, а потом, как выпала она, так сразу же и за волосы…
— Да брось, — усмехнулся Всемир. — Почудилось тебе. Лес, сама знаешь, неосторожных не жалует!
— Идёмте, — поторопил их Ярико. — Скоро стемнеет. Славка, не бойся. Мало ли, ветка какая…
С этими словами он развернулся и зашагал дальше, и все остальные поспешили за ним. Уже вечерело, и с наступлением темноты в лесу начало постепенно холодать. Пора было искать местечко для ночлега, где можно безопасно развести костёр и не быть замеченными. Искали долго: то попадалась слишком открытая местность, то, наоборот, кусты окружали маленькую полянку так густо, что костёр разводить было опасно. Наконец, после долгих поисков и скитаний Велена заявила, что никуда более не пойдёт и останется там, где сей же час стоит, и остальные, тоже уставшие за целый день пути, сдались.
Астра остановилась, перевела дух, прислонившись спиною к тёплой, нагревшейся за день коре сосны. Густой, терпкий запах смолы вскружил голову. Все чувства к ночи обострились так, что Астра уж боялась и шаг сделать, чтобы оставаться незамеченной: как-никак, невидимкой она становиться всё ж умеет, а вот чтоб ещё и не было её слышно, это постараться надобно. Самой слабенькой из всех четверых казалась маленькая девчонка в алом льняном платье. Хрупкая, невзрачная, тихая — слова лишний раз не молвит. С такой справиться, мыслила Астра, много труда не надобно. И, улучив момент, когда девчонка подойдёт поближе к зарослям, она ухитрилась сорвать с её косы ленту и выдернуть один тёмно-русый волосок. Оставалось только поджечь его и заставить спящую девчонку проболтаться… Астра щёлкнула пальцами. Тонкий волосок вспыхнул зеленоватым пламенем, свернулся крохотным колечком и исчез. Девчонка поморщилась во сне. Астра пригляделась: её тонкие губы, доселе крепко сжатые, зашевелились.
Ярико не спалось. Он лежал на спине, закинув обе руки за голову, и смотрел вверх. Там, вдалеке, покачивались пушистые верхушки сосен, длинные лапы деревьев напоминали изогнутые, вывернутые в неестественных положениях руки. Ярико задумчиво смотрел в огонь, уже угасающий. Лепестки пламени, то поднимаясь, то уменьшаясь до размеров ладони, плясали перед глазами, и юноше вдруг почудилось, что среди обыкновенного огня в костре пляшут маленькие человечки — точно такие же, как обычные люди, только крохотного росту… Ярико протёр глаза, отгоняя наваждение, и человечки исчезли.
Ночной лес дышал тишиной, вокруг не раздавалось ни звука, ни скрипа, ни шелеста, только костёр сонно потрескивал сухими поленьями. Все спали; Велена, как обычно, улеглась поближе к огню, Всемир даже во сне не выпускал из рук короткого клинка, а Славка спала от огня дальше всех, свернувшись калачиком, как зверёк. Губы её шевелились, будто она с кем-то беззвучно разговаривала. Ярико снова было лёг на землю, но вдруг в ночной тишине ему послышался какой-то шёпот.
— Река долга да серебряна, — вдруг разобрал он, прислушавшись. — Долга да серебряна…
Ярико вскочил, ошарашенный услышанным, и огляделся, но никого, кроме него да спящих ребят, вокруг не было видно. А Славка тем временем повернулась на спину, раскинула руки в разные стороны, и промолвила вполне разборчиво: