— Нет, до поля я не добрался.
— Тогда кто? Ранбиры? — предположила я, Кишан нахмурился ещё больше. — Они искали тебя на кшетре, показывали фотографию… Что ты натворил?
— Это неважно, — качнул головой самец. — Ты и так слишком много про меня знаешь.
— Побольше других, это точно, — согласилась я. — Во всяком случае твое имя и оба твоих облика, — добавила я с усмешкой. И моя усмешка почему-то очень не понравилась Кишану.
И здесь я услышала шум на улице. Подошла к окну и аккуратно выглянула. По дорожке к дому шло пятеро пантов. Одинаково одетых, с оружием на поясном ремне. Узнав незваных гостей, я задернула штору и сообщила Кишану:
— Ранбиры.
— Ракшас! Меня ищут, — сказал пант, схватив меня за руку. — Алла, пожалуйста, не открывай. Не выдавай меня… Манахай. Меня не должны поймать…
Конечно же, сдавать черныша я не собиралась. Но и не открыть дверь местным представителям правопорядка не могла. Остается одно — Кишана надо спрятать, но вот куда?
— Я не могу не открыть, — ответила я, обвела помещение ищущим взглядом и задумалась. — Иначе они заподозрят неладное.
Кишан отпустил мою руку и заметался по комнате. Его мельтешение мешало думать, и я гаркнула:
— Так, без паники! — пант замер на месте, а я медленно прошлась по комнате и, наступая на ковер, услышала скрип. Каришма! Ну, конечно! Тут же подошла к столу, надела на голову хирургическую шапочку, а из полупустой коробочки достала стерильную маску. Повернувшись, я произнесла почти приказным тоном: — Подними ковер.
Кишан тут же исполнил приказ, отогнул угол ковра. Под ним была дверь с замочной скважиной, ведущая в подпол.
— Что это? — разглядывая дверцу на полу, спросил Кишан. Я достала из ящика ключ, подошла к лазу и открыла дверь, сначала ключом, потом подняв дверцу.
— Не спрашивай, лезь.
На меня посмотрели с сомнением. Потом с таким же сомнением пант уставился вниз. Видимо, гадая, поместится ли его тело в небольшую нишу.
Но тут в дверь постучали и Кишан, схватив свою сумку, буквально прыгнул вниз. Я захлопнула дверцу, повернула ключ и расправила ковер. Надела маску и уверенным шагом направилась к входной двери.
Двое ранбиров стояли на крыльце. Трое остальных стояли чуть дальше, внимательно разглядывая дом и участок с садом.
— Джохар, ведьма-медик, — поздоровался со мной самый молодой пант и даже слегка поклонился. А я вспомнила этого юнца — лечила я как-то его матушку, подхватившую пневмонию.
— Джохар, — отозвалась я, не переступая порога. — Что вас ко мне привело? Кто-то из вас болен?
— Нет, — ответил все тот же пант. — Мы ищем беглеца-предателя, — он протянул мне уже виденную мной черно-белую фотографию с изображением Кишана.
Вот как, предателя, значит?
— Видела его?
— Возможно, — ответила я. — Вчера, на виджае. Вы еще ходили по кшетру с этим снимком.
— А после? Или сегодня? Этот пант ранен, он мог прийти к тебе за помощью.
— Не приходил ко мне этот пант, — ответила я, соврав лишь наполовину. Ведь Кишан пришел ко мне в другом облике.
Ранбиры, стоявшие на моем крыльце, переглянулись, а затем голос подал второй пант:
— Не сочти за наглость, но долг обязывает нас проверить твой дом.
— Хорошо, — кивнула я. — Но в дом зайдет только один. Ты, — я указала рукой на панта, чью маму я лечила. — Прошу, проходи.
Пант тут же зашёл в дом, и я закрыла за ним дверь.
Первым делом ранбир заглянул в мусорный бак. Но там лежала лишь простыня, которая, несмотря на пятна крови, мало заинтересовала панта. Все знают, что я лекарь. И эта кровь может принадлежать любому жителю сурешиата.
Далее мы прошли в кабинет. Но и здесь места, чтобы кого-то спрятать, не нашлось. После пант исследовал ванную и туалет. Тоже пусто. Я следовала за самцом, при этом стараясь вести себя спокойно, непринужденно и даже радушно. Но вот когда мы остановились у моей комнаты, мое сердце ухнуло. И не потому, что там, в лазу, прятался черныш, а потому, что я запоздало подумала: не смутит ли ранбира такое изобилие техники?
Но не смутило. Пант без особого удивления осмотрел помещение. Пооткрывал все дверцы, даже холодильника. На молодом лице явно чувствовалась досада. Искомое не находилось. Ранбир замер посередине комнаты, задумчиво рассматривая карту и календари на стене. Ракшас! Вот как я это объясню? Пант сделал шаг, собираясь что-то спросить, и тут…
Скрип! Тот же скрип, по которому и я вспомнила о наличие лаза в подпол. Ранбир отбросил ковер и, уставившись на лаз, поинтересовался:
— Что там?
— Проход, ведущий в жерло вулкана Пахаад, — нашла что ответить я. Причем на моем лице не дрогнул ни один мускул. Хотя, даже если бы и дрогнул, под маской этого бы никто не заметил.
— Открой!
— Сам открой, — бросила я. — Не хочу быть виновницей того, что побеспокоенный дух пробудится, разозлится и покроет местные земли густой огненной водой.
Лицо панта резко вытянулось. Полагаю, легенду об этой горе он тоже знал.
— Ты точно не прячешь там беглеца?
— Если бы я там его прятала, то от него остался бы лишь пепел.
Мне поверили, ракшас побери, поверили! Всё-таки насколько эти иномиряне суеверны. И не зря я выбрала из ранбиров того панта, с которым пусть и косвенно, но была знакома. Не было у этого самца причин мне не верить.
Пант вернул ковер на место и шагнул к двери. Уже в прихожей, взявшись за ручку, молодой ранбир задал вопрос:
— Не страшно тебе жить в таком месте?
— Ты же знаешь, что такое долг, пант? Так вот — это мой долг, — ответила я.
— Шанкар, ведьма-медик, — поблагодарил он и открыл дверь.
Буквально через минуту все ранбиры покинули территорию у дома. А я, глубоко вздохнув и протяжно выдохнув, поспешила вызволить Кишана.
Открыла дверь лаза и первое, что услышала:
— Ты… Ты… Ты… Спрятала меня в жерло вулкана!
— Успокойся, Кишан, жерло намного глубже, — с усмешкой ответила я. — Вылезай. Полагаю, я заслужила твое доверие, и пора рассказать мне правду…
Глава 13
Кишан ловко, с поистине кошачьей грацией, вылез из подпола. Постоял немного, вглядываясь в темноту лаза. Пока он смотрел, его глаза преобразились — вместо глубоко темных глаз вниз смотрели два ярких жёлтых огонька. Рука, за секунду покрывшаяся черной шерстью, начертила в воздухе над своим бывшим укрытием невидимый круг. Один, второй, третий… И тут же, став человеческой, медленно вытерла глаза тыльной стороной ладони, а губы едва слышно прошептали:
— Шанкаракан…
После пант бережно захлопнул дверцу и вернул ковер на свое место.
Я наблюдала за этим странным ритуалом, слегка приоткрыв рот.
— Что это было?
— Благодарность духу вулкана… — ответил Кишан.
Я фыркнула и обиженно заявила:
— Тогда ее лучше направить в мою сторону. Дух тут не при чем.
— Ты же сказала ранбиру, что дух может пробудиться…
— Решила сыграть на суеверии, — перебила я панта.
— Обманула?
— Приукрасила, — фыркнула я ещё раз. — Сильно приукрасила.
Кишан наигранно нахмурился.
— Вы, ману, такие странные… — тендуа подошел к кровати и нагло плюхнулся на мое спальное место. Хорошо, что заправленное покрывалом. Я сделала шаг, схватила табурет и присела напротив гостя. — Разве можно приукрашивать и лукавить с тем, что касается духов?
— Ты видишь здесь сейчас дух? — поинтересовалась я. — Или, быть может, видел его раньше?
— Я не видел. Но это еще не значит, что его нет, — я закатила глаза, а Кишан хмыкнул: — Ты не веришь…
— Да, я не верю. Я не верю в то, что нельзя пощупать. Или хотя бы увидеть.
Пант провел рукой по влажным волосам, зачесывая непослушные длинные пряди назад.
— Все-таки странные вы, ману. Как вы живете без веры?
— Да кто тебе сказал, что я ни во что не верю?
— Так ты же…
Кишана явно забавляла эта беседа. Я видела, что он сам лукавит, говорит играючи… И вдруг поняла — эта наглая, некогда черная морда просто заговаривает мне зубы. Старательно оттягивая момент объяснений? Ну конечно! Да вот только мои зубки не заговоришь!
– Так, Кишан, хватит! Не увиливай и давай рассказывай.
— Ты не верующая и еще к тому же не гостеприимная, — совершенно серьезно заявил он.
— Я? — с возмущением в голосе удивилась я. — Ну ничего ж себе! Я тебя приютила, полечила, помыться разрешила, от врагов спрятала — и я не гостеприимная?
— А накормить?
Ехидная улыбочка коснулась его губ… Таких розовых, бантиком… В глазах блеснул огонек, желтый и лукавый. Вот, ей-богу, не накормлю голодного самца, и ведь не расскажет же. Да и всем известно: сытый мужик — добрый мужик.
— Ладно, — хлопнув себя по коленкам и поднимаясь, произнесла я. — Многоуважаемый гость, ты голоден?
— Я мяса бы съел, — довольно облизнувшись, ответил Кишан.
— Сырое?
— Почему сырое? Приготовленное.
Я открыла холодильник и внимательно изучила его содержимое. Я редко ем, а соответственно, готовлю мясо. Нет, я не вегетарианец, просто готовка еды не для меня. Мне проще питаться полуфабрикатами. Быстро, дёшево, удобно. Ну, ещё я жутко ленюсь. Ведь знаю — лучше или даже хотя бы так же, как мама, тот же борщ я все равно не приготовлю. Да и не для кого было. Раньше я пропадала на работе, потом пропадала в себе, в своей боли и разочарованиях.
— Нет у меня приготовленного… — бросила я, закрывая дверцу холодильника, но тут вспомнила про морозильник. — Хотя пельмени будешь?
— А что это такое?
— Мясные шарики в тесте, — я вытащила пакет пельменей. — Ты ж у нас самец, а всем самцам ману такое блюдо нравится.
— Можно… Попробовать.
Я тут же налила в кастрюлю воду и поставила ее на плиту. Пока вода закипала, порылась в ящике со специями.
— А это что за травки? — тут же поинтересовался пант.
— Приправа, для улучшения вкуса… А ты что подумал?
— Ну, не знаю… Вдруг ведьминские какие-нибудь?
— Ага, сейчас как подсыплю — и ты мне все-все расскажешь, — усмехнулась я. Кишан с недоверием на меня уставился. Да так забавно, что я засмеялась: — Шучу.
Но мне не очень-то и поверили. Кишан продолжал внимательно наблюдать за всеми моими действиями: как я бросила в закипевшую воду лаврушку, душистый перец и чесночную соль.
— Я, правда, пошутила. Обычная приправа, — заявила я. — И, вообще, запомни — я не могу никому причинять вред. Я клятву давала.
— Какую?
— Гиппократа, — ответила я.
— Кто это такой?
— Это как раз тот, в кого я верю, — ответила я с усмешкой. Кишан усмехнулся в ответ:
— И что это за клятва такая?
Я своими словами пересказала главные аспекты клятвы. И сама себе удивилась. Надо же, помню почти дословно некоторые пункты. А ведь столько лет прошло с того момента, как мы, с чувством собственного достоинства, вступая в ряды медработников, торжественно давали эту клятву.
Сказать, что я была счастлива в тот момент, — это не сказать нечего. Моя мечта сбылась, я поступила куда хотела. Чувствовала гордость за меня родителей, особенно отца. Ведь я пошла по его стопам… Я, как и он, всегда любила, да и люблю то, чем занимаюсь.
Вскоре пельмени сварились. Я поставила полную тарелку дымившихся и ароматно пахнувших пельмешек на стол перед сидящим за ним пантом и вежливо произнесла:
— Приятного аппетита.
Гость взял вилку и, насадив на нее пельмешек, поднес столовый прибор ко рту. Принюхался, забавно шевеля ноздрями. И попробовал. Тщательно прожевал и проглотил. И тут же буквально набросился на всю порцию.
Тарелка Кишана довольно быстро опустела. Он положил вилку на стол,
— Шанкар, Алла. Вкусно, — он бросил на меня сытый и довольный взгляд. Но вдруг резко насторожился, ведь в этот момент в ведьмин дом постучали.
Кишан дернулся, вскочил с места, уронив на пол тарелку. Она звонко ударилась, но не разбилась.
Неужели к несчастью?
— Так, сиди и жди здесь. Я посмотрю, кто там, — подошла к двери. — Я же местный лекарь, кто-то просто за медицинской помощью пришел.
Но я ошиблась. Пришли не за помощью. На улице у крыльца стояла чета пантов, владельцев лавки мадху.
— С Великим Постом Вас! Да будут эти дни наполнены сладким счастьем и радостью! — поприветствовал меня пант.
— Джохар, — ответила я, бегло осматривая пантов. На вид — все с ними в порядке. — У вас что-то случилось?
— Не сочтите за наглость, да простит нас дух Пахаад, но… — пант немного замялся, а увидев мой непонимающий взгляд, добавил: — Настал Дерга, сладости теперь манахай, а вот ягоды есть можно. Ваша малина очень сладкая, слаще любого мадху. Позволите набрать немного ягод?
— Конечно! Я же говорила вчера — приходите и берите, когда нужно.
— Шанкар, — поблагодарил пант. Я кивнула и уже собралась было вернуться в дом, но тут меня тормознул вопрос женщины:
— К вам ранбиры тоже приходили?
— Да, — не стала я врать. — Приходили. Ищут они кого-то.
— Говорят, в наших краях опасный хари скрывается.
— Хари? — удивилась я неизвестному мне пока слову.
— Да, он убил своего отца и чуть не погубил родного брата.
Ледяной пот скатился по моей спине и замер в районе ушибленного копчика… Это они про Кишана? Так он убийца и поэтому скрывается от правосудия?
Ракшас! Вот не следовало мне пускать в дом кого попало. Пусть этот кто-то так очарователен в кошачьем облике и… сексуален в другом. Внешность обманчива? А мои эмоции нет? Я же почувствовала странный испуг, впервые увидев Кишана-человека…
Эх, я-то поверила Аэлите, что ее мир чист и добр. Но ведь одно без другого существовать не может: без зла люди бы не знали, что такое добро. А значит, грязь есть везде.
Однако представить Кишана в роли убийцы у меня все равно не получалось.
Наговорили?
Оболгали?
— Ранбиры не говорили мне ничего такого… — сказала я, панта махнула рукой:
— Они никому ничего никогда не говорят. Это панты так говорят. Слух прокатился по всей Пантерии.
— Слух? — нахмурилась я.
Ох уж эти слухи! Вот где истинная грязь! Способная испортить, отравить чью-то жизнь. Но, увы, и они не всегда рождаются на пустом месте.
— Будьте осторожней, — посоветовала панта. — Вы же живёте одна и отдаленно… Если что, мы можем приютить вас на время, пока ищут хари.
— Шанкар вам, но… я не могу покидать этот дом надолго.
Я спешно вернулась в дом. Хоть я до конца и не верила, что слух правда, но все равно подходила к комнате настороженно и аккуратно. Если бы Кишан хотел причинить мне вред — он бы это уже сделал. А ещё чувство долга, так гипертрофированное у пантов. Кишан мне должен: за лечение, укрытие… Нет, он не сделает со мной ничего плохого.
Мне вдруг стало так не по себе… Неужели правда? Неужели я прятала убийцу?
Кишан так и стоял на том месте. Увидев меня, он внимательно осмотрел мое лицо и спросил:
— Кто это был?
Я опустила глаза, ощущая жуткое напряжение. В воздухе и в интонации голоса своего гостя.
— Местные. За ягодами пришли. Те, что растут на кустарнике, похожем на бадари.
— Ты им про меня ничего не сказала?
— Нет. Но…
— Алла, пойми, если меня поймают, то меня ждет смерть, — тихо произнес Кишан. В его словах — боль. Она проникал под кожу, заставляя тело покрываться колючими мурашками.
— Что же ты такого натворил?
— Родился не в той семье.
— Ты, правда, убил своего отца?
Не знаю, зачем я это спросила. Просто вырвалось. Причем спросила, уставившись в лицо Кишана.
И его глаза моментально сузились, красивое лицо начало покрываться шерстью… Я отшатнулась, сделала несколько шагов назад. Страх, такой жгучий, застыл в груди. Но взгляда я не отводила. Как под гипнозом смотрела на то, как меняется лицо панта. Сердце бешено забилось, в висках стучало… Но я продолжала смотреть.
— Я любил своего отца. И я его не убивал.
— Тогда почему так говорят?
Кишан подошёл к окну. Посмотрел на лучи солнца. Они были не такие яркие и жаркие, как утром. Но, наверное, и таких достаточно для пантов. Их энергии хватает. Мне опять стало страшно, я вдруг представила, как тендуа полностью перекидывается в кошку. Большую, дикую, разъяренную.