— Да. Исполняющий обязанности. Временно.
Пант хохотнул, а потом с усмешкой спросил:
— И что же входит в твои обязанности?
— Лечение тебе подобных, — призналась я. Хотя какое это признание? Все в округе знают, чем занимается женская особь, проживающая в доме на этой горе. Кошак забавно сдвинул брови, и я добавила: — Лечить может любой. Главное, знать как, чем и от чего…
— Ты ману? — спросил он. Я нахмурилась:
— Кто?
Мой вопрос его удивил — пант нахмурил один глаз и поводил усами. Потом покачал головой и пояснил:
— Ману — мы так называем жителей другого мира, не способных перекидываться в кошек.
— С чего ты взял? — удивилась я.
— А я уже видел и, скажем так, нюхал… тебе подобных, — последнее слово он произнёс с усмешкой.
— В этом мире есть другие… Ману? — удивилась я, запоздало понимая, что таким вопросом я как бы призналась в своей принадлежности к этим самым ману.
— Есть, — опять усмешка. Игривая и даже кокетливая.
— И много?
— Не то чтобы… — загадочно произнес кошак и плавно прыгнул ко мне на скамейку. Лег рядом и, опять обнюхав меня, поинтересовался: — Как тебя зовут, самка ману?
Хм, самка… Про меня?
Вот уж самкой меня ещё никто не называл! Даже не знаю, как на такое обращение реагировать? Обидеться? А может, для пантов это нормально?
— Алла, — нахмурившись, ответила я. Ответила честно, а не так, как меня учили.
— Алла, — повторил он, почему-то делая ударение на втором слоге. — Красиво. Это имя что-то у вас означает?
— Как тебе сказать… — опять нахмурилась я. — Есть несколько версий… по одной от слова "алый" — красный.
— Красиво, — повторил он. — И ты сама очень красивая.
Непроизвольная улыбка от комплимента тут же засияла на моём лице… Как же давно я не слышала подобных слов в свой адрес. Мне было приятно. Очень приятно. Мне даже показалось, что я покраснела. Я невольно коснулась рукой лица, нащупала подушечками пальцев шрамы на щеках…
Этот самец просто не видит их. Шрамы. Просто не видит. На улице темно…
И всю приятность от слов чёрной кошки как ветром сдуло.
— А тебя как величать? — спросила я равнодушно.
— Кишан.
— А твое имя что означает? — задала я аналогичный вопрос.
— "Черный".
— Тебе очень подходит, — фыркнула я, внимательно рассматривая чёрную мордашку панта. А он ничего так, по-кошачьи очень даже милый. Если не скалится, демонстрируя мне огромные клыки.
Не, в нашем мире у таких вот "больших кошек" зубки значительно меньше… Хотя я ж никогда не видела их так же близко. И ни за что не согласилась бы настолько приблизиться. У нас они опасные хищники. Здесь же вроде этот облик пантов тоже считается миролюбивым. Если, конечно, соблюдать их кодекс чести. О котором я, к слову, знала пока мало. Вот и выпал шанс разузнать об этом мире побольше. Меня ж все равно распознали. А этот Кишан ещё и охотно идёт на контакт.
— Извини меня за неосведомленность и… дерзость, — обратилась я к нему с осторожностью, — к какому виду кошек ты относишься?
Пант покачал чёрной головой и гордо ответил:
— Я тендуа.
— А разве у тендуа бывает такой окрас? — удивленно спросила я, ведь когда услышала название этого вида, у меня перед глазами встала пятнистая рыжая кошка. Леопард по-нашему.
— Только у тендуа… ну, еще у онка. Очень редко, но бывает, — ответил он, широко оскалившись. Вид кошачьих зубов вновь заставил меня вжаться в спинку скамейки.
— Слушай, а ты бы не мог принять свой… другой облик? — попросила я. — Ты в таком виде немного меня пугаешь…
— Нет, не могу, — фыркнув, ответил Кишан.
— Почему?
— Я не успел перекинуться до захода… — он покосился на меня и добавил: — И теперь до восхода вынужден оставаться в кошачьем теле. — Я с непониманием захлопала глазками, а кошак пояснил: — На эту нашу способность влияет солнце. Ночью и во время дождя мы не можем перекидываться. Ни туда, ни обратно.
— Ясно, — кивнула я. Но мне было не совсем ясно, и я мысленно принялась формулировать уточняющий вопрос, однако мой собеседник, прищурив свои жёлтые глаза, кивнул на бутылку, стоявшую рядом на скамейке, и перевел тему:
— И все таки чем ты тут занималась?
Я посмотрела на корзинку и бутылку вина с бокалом и ответила:
— На самом деле все просто — я вышла в сад, чтобы поужинать, выпить вина и…
— Вина? — не понял он.
— Да, этот напиток такой, — я налила вино в бокал и протянула, давая панту его понюхать.
— На абхай похоже… — понюхав, сравнил он.
— На что?
— На Абхай. "Напиток бесстрашия"… Не пробовала? — удивился Кишан. Я покачала головой. До местной еды и напитков я ещё не снизошла, побаиваясь их пробовать. — Его делают из винограда с добавлением особенных трав.
— Вино тоже делают из винограда. И у нас так же делают виноградный напиток с травами, но называется это вермут, — сказала я. — А почему ваш абхай — "напиток бесстрашия"?
— У абхая есть древняя традиция: наши воины перед битвой садились на землю вокруг своего предводителя и, делая по глотку, передавали по кругу бутыль с абхаем, чтобы настроится на битву и получить вместе с напитком глоток бесстрашия.
— Красивая традиция, — кивнула я, выпивая вино из бокала. Кишан, наблюдая за мной, облизнулся и звучно сглотнул, а потом опять перевёл взгляд на мою корзину.
— А чем ты здесь дымила? — не унимался любопытный пант. Я вновь полезла в корзину, достала изящную сигарету из пачки и показала ее кошаку.
— Это сигарета, — ответила я. — Высушенные и спрессованные листья растения. Я её курила. Вдыхая и выпуская дым.
— Зачем?
— Ну… Для удовольствия. Мне это просто нравится. Привычка.
Чёрный кошак нахмурился, принюхаля к сигарете и громко чихнул. А я хохотнула и, убирая пачку обратно, тоже решила проявить любопытство:
— А как ты оказался в это время возле, как ты сам выразился, ведьминого дома?
Кишан фыркнул. Забавно, вроде бы по-человечески, но с кошачьими нотками.
— Ты слышала про легенду этой горы? — спросил он. Я кивнула. — Ну так вот, мне давно хотелось на неё взглянуть. А тут я случайно шел мимо, возвращался в хоталь и решил наконец рассмотреть легендарное место получше. Подошел, увидел, что это не просто гора — на ней дом стоит. И здесь ты из этого дома выходишь…
— Так ты не здешний? — предположила я, вспоминая, что хоталем панты называют гостиницы, а все местные жители уж точно знают, что на горе стоит дом, в котором готовы помочь по любым медицинским вопросам.
— Не здешний, — согласился Кишан.
— Так откуда ты?
Этот мой вопрос прочему-то вызвал у панта очередную хмурость на морде.
— Я из… самого южного сурешиата.
Тут нахмурилась я, пытаясь представить перед глазами карту Пантерии, которая висит у меня в комнате на стене. Карту я представила, но не смогла вспомнить названия ни одного южного сурешиата. Уж больно труднопроизносимые для меня названия на этой карте. Пока я выучила только Ашфатати — это сурешиат, в котором мы сейчас находимся, и он точно располагался на северной части карты… Н-да, далеко занесло этого черныша.
— И как тебя занесло в эти края? — захотелось мне спросить.
— Я несколько месяцев путешествую по Пантерии, — ответил Кишан.
— С какой целью?
— С познавательной, — усмехнулся он.
— На людей посмотреть и себя показать?
Кишан хохотнул:
— Примерно так… — и тут же перевел тему: — А ты давно в Пантерии?
— Два месяца.
— Как же в тебе до сих пор ману не распознали? Запах, внешность…. Твои волосы цвета луны, — сказал он ласково.
Вот это сравнение. Никогда не слышала. И, ракшас тебя побери, необычно и… приятно.
— А я далеко от дома не отхожу и маскируюсь, — ответила я и даже продемонстрировала как именно — взяла конец капады, накинула его на голову и уголком прикрыла нижнюю часть лица.
— Разумно, — кивнул Кишан.
— А запах, который уловил ты… дело, наверное, в том, что все панты приходили ко мне в человеческом облике. А обоняние у вас чувствительней, как я понимаю, в кошачьем?
— Да, в кошачьем облике у нас обостряются почти все органы чувств. — пант странно на меня покосился, а потом, слегка запинаясь, спросил: — И… надолго к нам?
— Пока не знаю, но на полгода точно… Ой, на год, — поправилась я.
Все время забываю, что в Пантерии в году не двенадцать месяцев, как принято у нас по Григорианскому календарю, а шесть, в каждом сезоне по два месяца. А в каждом месяце ровно по тридцать пять дней. Хорошо, что в неделе у них привычные для людей семь дней. Хоть с этим проще, не запутаешься.
— Понятно, — кивнул пант. — Уже поздно, — прислушавшись, вдруг заметил Кишан и посмотрел в сторону деревушки. А там, в жилых домах, которые отсюда казались маленькими-маленькими, постепенно гас свет, погружая сурешиат в кромешную тьму. — Давай я тебя провожу до дома, — предложил он и грациозно спрыгнул со скамьи.
Я послушно и бездумно поднялась, сложила в корзину все стоявшее на скамейке. Кишан дождался, когда я все уберу, и шагнул в сторону дома. И я, повесив корзинку на локоть, последовала за пантом.
Глава 4
Честно говоря, идти домой мне не хотелось. А точнее, расставаться с этим чёрным самцом. Мне была приятна наша беседа. Так легко и откровенно я уже давненько ни с кем не общалась. И мне, как оказалось, этого очень не хватало.
Да, Кишан сначала сильно напугал. Ещё бы, увидеть вживую такое создание! Хищника, пусть и иномирского. Но потом я рассмотрела в этой большой кошке нечто родное. Душевное. Прониклась, что ли… Да и комплименты сделали свое дело. Мне вот тоже захотелось сделать для Кишана что-то хорошее.
Печально вздохнув и наблюдая сзади за плавной поступью панта, я аккуратно поинтересовалась:
— Ты куда-то торопишься?
Кишан обернулся и уж очень печально ответил:
— Никуда я не тороплюсь.
— Почему? — удивилась я.
— Мне в таком облике не стоит появляться в своём хостеле.
— Это у вас запрещено? — ещё больше удивилась я.
— Нет, не запрещено, — хохотнул он добродушно, замедляя шаг. — А ты, как я понимаю, мало что знаешь о нашем мире.
— Да, мало, — не стала я спорить. — Я здесь практически ни с кем не общаюсь. Только по работе. Да и из дома редко выхожу — только к лежачим больным… Так почему тебе не стоит?.. — Кишан не дал мне договорить и сказал:
— Это не важно. Не стоит, и все.
Тут мы дошли до крыльца дома. Пант замер на месте, а я, обойдя его, поднялась по ступенькам и резко обернулась.
— Может, переночуешь у меня? — сама от себя не ожидая, предложила я вдруг.
А что? Панту негде переночевать, он почему-то не может вернуться в хостел. Не думаю, что он посмеет обидеть единственного лекаря на этот сурешиат.
Кишан странно на меня посмотрел. С одной стороны вроде бы с благодарностью, а с другой — неприкрыто удивленно.
— Ты живёшь одна? — спросил он.
— Да.
— А ты не боишься? — ехидным тоном поинтересовалась черная морда.
— Тебя? — с улыбкой спросила я. Пант кивнул. — А должна?
— Ну… Самец и самка одни в доме…
— А, ты в этом смысле, — хохотнула я. — В этом случае я тебя бы больше боялась, будь ты в другом своём облике.
Кишан фыркнул, а я широко распахнула дверь дома и переступила через порог. Кишан за мной не пошел — так и остался стоять на том же самом месте. Я непонимающе на него посмотрела:
— Так ночуешь или нет?
— Я не могу зайти в ведьмин дом без ведьминого приглашения. Манахай.
"Манахай, манахай", — мысленно повторила я, вспоминая значение этого пантерианского слова. Однако вспомнить никак не могла, и тогда чёрный кошак пришёл мне на помощь и озвучил перевод:
— Нельзя. Запрет.
— Ааа, — закивала я, а потом напомнила с улыбкой: — Но я не ведьма.
Кишан усмехнулся:
— Но ты живёшь в ее доме… И сама сказала, что "исполняющая обязанности".
Я закатила глаза и поинтересовалась:
— И как должно звучать ведьмино приглашение?
— В принципе, слов "проходи, пожалуйста" будет достаточно.
— Проходи, пожалуйста, — повторила я, передразнивая интонацию собеседника.
И вот тут до меня запоздало дошло, почему это другие панты вечно мялись у порога и заходили в дом только после того, как я их вежливо просила это сделать. Манахай, значит. Что ж, надо запомнить и будем теперь знать.
Мы зашли в дом. Я уверенно, а Кишан медленно и озираясь по сторонам. Впрочем, в этой части дома смотреть, по сути, не на что: небольшой коридорчик в полосатых обоях с четырьмя дверьми. Хотя было тут нечто такое, чего в обычных пантерианских домах не встретишь — большой синий мусорный контейнер у входа. У него была особенность — он самоочищался каждый вечер, без следа уничтожая все, что я туда выбрасывала: и испачканные бинты, и одноразовые перчатки, и использованные ампулы. Как именно это происходит, рассказать я не возьмусь. Просто, по правде говоря, сама не знаю принцип действия этой магии. Не поинтересовалась как-то, не до того было.
— Там туалет и душевая… — сказала я, кивая на две двери в конце коридорчика. — Хотя тебе, наверное, не надо…
— Почему не надо?
— Ну, кошки вроде как побаиваются воды…
— Почему это?
— В нашем мире побаиваются, — поправила я.
— Странные ваши кошки, — пошевелив усами, ответил Кишан. — Они что, ходят грязными?
Я задумалась. Вот с этой стороны я никогда не думала… Грязные? У меня никогда не было кошки, и я даже и не знаю — их, вообще, моют? Причесывают точно, особенно пушистых… Ракшас! Я ж подумала про обычных домашних кошек.
— И ты забываешь, что сейчас ты не в своём мире, — тут же напомнил черныш. — И я не только кошка. Я — пант, который до утра просто вынужден оставаться в этом облике.
— Извини, — стушевалась я. — Пойдешь в душ?
— Нет, шанкар, — фыркнул Кишан. — Все-таки мыться, будучи в теле тендуа, не совсем удобно.
Мне хотелось было предложить ему помощь, но я во время себя остановила. Вдруг таким предложением я ненароком обижу своего гостя? Надо ему очень будет — сам попросит.
Я подошла к своей комнате, надавила на ручку и вдруг замерла. Кишан будет первым пантом, кого я сюда впущу… Манахая, то есть запрета на это не было. Просто никто из местных здесь не бывал. Как-то само так получилось. Эта комната стала для меня островком моего мира в этом. В ней все так, как у нас: и мебель, и техника… Даже атмосфера.
И сейчас мне стало не по себе.
Может, не стоит? Не стоит подпускать чужака так близко? Я его знаю пару часов. Да и что я знаю? Только имя этого черного тендуа.
Рука сама надавила на ручку, и дверь я всё-таки открыла. К ракшасу все! Пригласила уже. Некрасиво идти на попятную.
Зайдя, я включила свет и ласково произнесла:
— Проходи. Будь как дома.
Кишан послушно прошёл за мной и внимательно огляделся. Его интересовало все: каждый уголок, каждый предмет мебели, каждый бытовой прибор. Конечно, здесь же все необычно для пантов.
— Богато, — произнес вдруг черный пант. — Столько помогательных устройств в подобном доме я вижу впервые.
— Помогательных устройств? — переспросила я удивленно.
— Да, и водукипятившее устройство, — ответил он, кивая на большой прозрачный чайник, — и одеждустирающее, — тут он кивнул на стиральную машинку, стоящую в дальнем углу, — и едуразогревающее и едусохраняющее, — здесь Кишан указал на микроволновку и холодильник.
— В моем мире все эти устройства есть в каждом доме. Даже в небогатом, — пожимая плечами, ответила я.
— Это я знаю, — кивнул Кишан и, закончив любоваться металлическим блеском бытовой техники, перевёл свой взгляд на меня…
Резко нахмурившись, он пробежался глазами по моему открытому лицу… Я рефлекторно коснулась пальцами щёк, понимая, что заставило его нахмуриться…
Ну вот… Ракшас! Здесь не темная улица, здесь светлый дом.
— Что-то не так? — поинтересовалась я, убирая руки от лица и даже слегка вытягивая его вперёд. Пусть посмотрит внимательно. Чего уж теперь?