– Сойгрунов встретил, – доложил он Кему. – Сбежали, как ошпаренные, я их тобой напугал. Глянь, какой знатный ужин я нам раздобыл! И ты мне еще не рассказывал про созвездия, которые в той стороне, как они называются и почему – давай, нынче расскажешь?
И бывают же такие казусы, дорогие коллеги: начинаешь изучать информацию, чтобы не оставить камня на камне от некой гипотезы или прожекта, разбить доводы оппонента в пух и прах, и внезапно обнаруживаешь, что пресловутый прожект, честно говоря, не так уж и плох. А если вдобавок оппонент – самый дорогой для тебя человек, ломаешь голову уже не над тем, как бы половчее разнести его аргументы, а над тем, как можно было бы с пользой для Ларвезы и Ложи воплотить в жизнь кое-что из этих прекраснодушных мечтаний.
Суно сам не заметил, как втянулся. Упустил тот момент, когда начал просчитывать: в каком варианте и в какой последовательности надлежит проводить реформы, как наилучшим образом подготовить для этого почву, сколько на это уйдет времени, какие будут риски и какие меры, направленные на предотвращение этих рисков, необходимо заранее спланировать… Штудировал экономические трактаты, иномирскую переводную литературу, дневники путешественников по мирам – в Аленде публичные библиотеки разорили, но в других городах, хвала богам, таких погромов не было, и многое уцелело.
– Зинта, я сейчас занимаюсь этим вопросом, – ответил он, когда та в очередной раз завела об этом речь. – Ты мне подкинула задачку не из легких, так что запасись терпением.
Та мгновение смотрела ему в глаза, потом обрадовано кивнула.
К Шеро надо идти с готовым рабочим планом, где все досконально расписано и обосновано. И заранее прикинуть, кто из коллег такой план поддержит. Марченда Фимонг – наверняка. Есть и другие, на кого можно рассчитывать. Да Шеро и сам, хоть и «душитель свободы», отнюдь не ретроград – одно его нововведение с амулетчицами на государственной службе чего стоит.
Никакой второй Молоны в Ларвезе, конечно же, не будет, но если, к примеру, узаконить обязательный минимальный размер оплаты наемного труда, в перспективе вырастут поступления в казну за счет подоходного налога. И начальные школы за казенный счет – тоже неплохая идея. Остались без капиталов Королевского банка, так наверстаем упущенное благодаря просвещению, экономическим реформам и разумному общественному устройству. Хотя Сираф, по всей вероятности, придется отдать ляранскому стервецу.
Орвехт был первым, кого тот удостоил мыслевестью после избавления из плена. Начал с выматывающей душу светской беседы о погоде, мол-де в Ляране жара, и в Аленде тоже наступило лето – а Суно как раз выкроил полчасика, чтобы пролистать переводное бингарское исследование «Из руин в поднебесье: факторы экономического роста после социальных потрясений на примере Агги, Койлуоны и Уккри-Ноэкри эпохи Цветов и Дыма». Сидел во «Вчерашнем счастье», в уголке у окна, перед ним стояла чашка крепкого сиянского чая и лежала книжка, тут-то и пришла мыслевесть от Эдмара.
«…Полагаю, вы сейчас наслаждаетесь прелестным алендийским вечером? Завидую вам, коллега Суно! Впрочем, у меня в Ляране тоже умопомрачительно дивные вечера, надеюсь, как-нибудь заглянете в гости. Вообразите, мой кот забился под шкаф и даже поесть не выходит, я уже начинаю беспокоиться – уверен, вы меня поймете, как котовладелец котовладельца. А я в последнее время увлекся международным правом, там столько удивительного и забавного… При случае кое-что процитирую, вместе посмеемся. Признаться, я безмерно рад, что мое вынужденное сожительство с вашим первым амулетчиком наконец-то закончилось! Догадываюсь, что вы собирались обсудить со мной вопрос о компенсации за моральный и физический ущерб, причиненный мне вашим амулетчиком и по совместительству экс-монархом, но не знаете, как подступиться к этой деликатной теме? Не стесняйтесь, обойдемся без экивоков, я не против рассмотреть все предложения Светлейшей Ложи. Ах, ваша столица в месяц Лодки восхитительна! Хотел бы я прогуляться по алендийским бульварам, но пока восстанавливаю подорванное здоровье, и лекарь не велит мне отлучаться. Молонский доброжитель, а ведет себя, как истинный тиран. Можно подумать, я передал ему бразды правления! Нет, серьезно, он диагностировал у меня повреждения внутренних органов, которые еще немного – и привели бы к перитониту, и он готов засвидетельствовать это в международном суде. Но мы ведь не собираемся доводить дело до суда, тем более что в этом случае еще и Овдаба с Молоной могут присоединиться и предъявить Ложе претензии за ущерб… Я все же склоняюсь к тому, чтобы уладить этот вопрос между Ляраной и Ларвезой в приватном порядке. Кстати о доброжителях, как дела у Зинты?»
Суно сдержанно ответил, что у Зинты все хорошо, хотя его так и подмывало послать любезного собеседника к демонам в Хиалу. Впрочем, толку-то посылать этого шельмеца туда, где он чувствует себя как дома?
Выразил искреннее сочувствие по поводу пресловутого ущерба – высоким протокольным штилем, как не последнее в Ларвезе лицо главе иностранного государства. И мягко ввернул, что Светлейшая Ложа не может нести ответственность за упомянутые действия своего бывшего амулетчика, поскольку оные были совершены в месяц Пчелы текущего года. То есть, уже после той даты, когда Дирвен Кориц был официально лишен всех званий и наград и объявлен в розыск, как государственный преступник.
На это коллега Эдмар с азартом игрока процитировал замшелый закон, о котором в последний раз вспоминали в те времена, когда прапрабабушка Суно по отцовской линии провалила вступительные экзамены в Магическую Академию.
Кончилось тем, что достопочтенный Орвехт многословно пожелал князю Ляраны скорейшего выздоровления и на этом исхитрился закончить разговор. Похоже, Эдмару стало скучно, когда он понял, что ничего, кроме пространных бюрократических речей, от собеседника не добьешься. А Суно допил остывший чай и с сожалением убрал в кладовку «Из руин в поднебесье»: факторы экономического роста подождут, ему пора на улицу Тряпичной Ящерицы – нечисть из общественной бани изгонять.
Мраморные плиты сияли сахарной белизной, базальтовые напоминали о бездонном пространстве, пронизанном лучами далеких светил. Те и другие обжигали босые ступни. На магическую защиту не было сил, по отношению к магии он сейчас как тот жонглер, у которого все выскальзывает из рук. Всего-то и нужно – полностью совпасть с этой реальностью, но после прогулки через Несотворенный Хаос на это требуется время.
Тейзург – практичный и при всех своих изысках способный, когда прижмет, к железной самодисциплине – целыми днями выполнял ментальные упражнения для ускорения адаптации. Ему тоже советовал. Он попробовал, и вроде бы помогало, однако временами нападало беспокойство: словно тебя подхватило ветром, и этот ветер в каждой клеточке твоего тела, и непонятно, куда и зачем тебе нужно мчаться, но куда-то нужно. В Сонхи он дома, но после возвращения из Несотворенного Хаоса не отпускало ощущение, что у него есть дом где-то еще.
Терраса занимала полкрыши, под ней находилось трехэтажное крыло княжеского дворца, а четвертый этаж другого крыла отсюда выглядел, словно перламутровый павильон под голубым небом. На венчающем башенку шпиле – черный с изумрудно-фиолетово-синим змеистым узором флаг Ляраны. Сейчас узора не рассмотреть: полуденный штиль, флаг из «штандартного» китонского шелка свисает, как плащ на гвозде.
– Догуляешься до волдырей на пятках.
Не уловил приближение Эдмара. Мир – пятнами, разноцветными, переменчивыми, они то и дело уплывают со своих постоянных мест в сонхийской мозаике. Где уж тут кого-то заметить.
Тейзург был в белой с серебристой вышивкой баэге, волосы тоже белые, успел выкрасить в перерыве между адаптационными упражнениями. Издали – благостный небожитель, от которого впору ждать поучительного примера, вблизи – ироничный прищур, обычная для него усмешка на худощавом треугольном лице прожженного актера и циника.
– Мне это помогает, – отозвался Хантре. – Ощущения в ступнях дают более-менее устойчивую привязку к здесь и сейчас. Потом залечу. Но оно все равно как будто отдельно от меня, а надо, чтобы совпало.
– Для этого есть и другие способы, кроме разгуливания босиком по крыше, на которой можно яичницу жарить. Обратился бы ко мне…
– Да иди ты.
– Вообще-то, я имел в виду целительные для рассудка ментальные практики, – с готовностью ухмыльнулся Тейзург, словно только и ждал такого ответа. – Но то, о чем ты подумал, тоже неплохой способ, я очень даже не против.
Его слова колыхались ядовитыми щупальцами, которые никак не дотянутся до добычи, однако не теряют надежды зачаровать тебя своим змеиным танцем.
– И зачем тебе это надо?
– Тебя удивляет, что я тебя хочу?
– Ты ведь хочешь не меня, а совсем другого.
– Кого же это? – изломил бровь Золотоглазый. – Я, знаешь ли, заинтригован…
– Не кого, а чего. Тебе нужен далекий свет, а ты принимаешь за него лампу в моем окне.
– Хм, крепко же тебя по головушке Хаосом приложило… Вынужден разочаровать, в данном случае – два из десяти. Пойдем-ка отсюда, а то еще немного, и запахнет паленым мясом.
Он позволил увлечь себя к арке, за которой тень и прохлада. Боль в обожженных подошвах была отдаленным сверканием: оно пульсировало в той точке реальности, где ему хорошо бы оказаться полностью.
В комнате с витражными окнами от пола до потолка баэга Тейзурга расцвела радужными переливами, на лицо и волосы легли разноцветные блики.
– Жаль, что ты не в белом, – заметил он, на шаг отступив и смерив Хантре оценивающим взглядом, словно статую или вазу.
– Ага, нам с тобой только в белом и ходить.
– Почему нет? Белый, да будет тебе известно, содержит в себе все прочие цвета и оттенки. Презренный закон физики, одинаковый для многих миров, в том числе для Сонхи. Сторонники монохромной картины мира сего обстоятельства не учитывают.
– А почему презренный?
– Ну, хорошо, внушающий почтение закон физики, – ухмыльнулся Золотоглазый, с нарочито покладистым выражением «для тебя ничего не жалко».
Новая проблема: после совместного путешествия через Несотворенный Хаос они накрепко связаны, от этого никуда не денешься. Они соединенными усилиями лепили, прокладывали, удерживали в состоянии видимого существования дорогу, по которой шли. Начал Эдмар, он присоединился чуть позже, когда совладал с паникой. Чтобы их не растащило в разные стороны, приходилось не то что держаться друг за друга – они едва ли не корни отрастили, чтобы сцепиться почти в единое целое. Иначе бы до сих пор там блуждали. Хантре видел ориентир – далекий кровавый диск, словно маяк в тумане, и знал наверняка, что эта штука находится в Сонхи: держи курс на нее, рано или поздно туда попадешь. Тейзург никаких маяков не видел, зато сохранял самообладание, язвил и нес ахинею, удерживая его от соскальзывания в бушующую Бесконечность, не позволяя забыть, кто они и почему здесь оказались. Неизвестно, куда и когда они бы добрались поодиночке, но они были вместе – и это безумное странствие закончилось во внутреннем дворике ляранского дворца, где устроили чаепитие Венша, Фарийма и мастер Бруканнер. Как выяснилось, спасительный путеводный диск висел на груди у мастера: медальон-оберег от демонов Хиалы, выкованный из заклятого сплава, в который добавили немного крови Хантре. Эта мелочь их и выручила.
Теперь все это позади, однако связь между ними просто так не разорвешь, и отделаться друг от друга на протяжении энного количества перерождений им вряд ли светит. Интересно, Тейзург об этом догадывается? Говорить ему об этом Хантре не собирался.
– Не могу найти Кема и Шныря. С утра пытаюсь, но все плывет каруселью. Никого сейчас не найду. Ты посылать-принимать мыслевести можешь?
– Уже могу. С Кемом я связался, они идут на северо-запад. Забрать их я пока не в состоянии. Открыть Врата Хиалы – пожалуйста, но пока не восстановятся силы, я туда ни ногой, слишком много там желающих сплясать на моих костях. Впрочем, как и в людском мире. Кстати, о плясках на костях, у меня состоялся презабавный диалог с коллегой Суно.
– Ложа объявила награду за наши головы?
– С какой бы стати? Увы, ты ведь у нас простой наемник, а не дипломат. Это я сплясал на костях, то есть, напомнил дражайшему коллеге Орвехту о международном законе, согласно которому государственная магическая организация несет ответственность, в том числе финансовую, за действия своих невменяемых членов. Иначе говоря, если волшебник сбрендил и представляет опасность для окружающих, организация обязана эту проблему своевременно решить, в противном случае ей придется возмещать ущерб пострадавшим. В особенности если пострадавшие – официальные лица и, тем более, главы других государств. Мило, правда? В последний раз этот закон применялся на практике лет этак триста тому назад. Маги просвещенного мира отслеживают и ликвидируют потенциальные угрозы, однако на сей раз не успели.
– Они ведь пытались. Это ты им помешал.
– А кто об этом знает, кроме тебя? И ты будешь молчать, как заинтересованное в Сирафе лицо.
– У них тоже есть видящие.
– Пусть попробуют доказать мою причастность к плачевному фиаско Боевого Круга.
Из хрустального в цветных искрах графина Эдмар налил воду в два бокала, пояснив:
– Алкоголь нам, увы, пока нельзя. Он усиливает неопределенность момента, а это нам противопоказано.
– Кажется, я знаю, что нам нужно, – сказал Хантре, отпив из бокала. – Пойдем на стройку работать! Хоть кирпичи класть, хоть мусор в тележках возить или что-нибудь в этом роде. Кирпичи класть лучше не будем, а то напортачим, и оно потом развалится – мы же неквалифицированная рабочая сила. Физический труд без магии – это нам точно поможет. И не в твоем дворце, а пойдем туда, где много народу и нас не знают.
– А как же твои обожженные пятки?
– Смажу мазью от волдырей и забинтую, не вопрос. И воспользуемся иномирским гримом, чтобы точно не узнали. Пошли!
Изящным жестом поставив бокал на ассиметричный, как лепесток цветка, мраморный столик, хозяин Ляраны поднялся с кресла и в раздумье произнес:
– В своей предыдущем воплощении я одно время был генеральным директором строительной компании, а теперь – чернорабочим на стройку?.. Что ж, будем считать, что в этом тоже есть своя прелесть.
– Какой из тебя повелитель амулетов, если ты даже курицу спереть не можешь!
– Так не на глазах же у этих придурков! – огрызнулся Дирвен.
Они сидели в засаде на окраине деревушки, в которой обитало два-три джуба, община келтари, сойгруны, еще какая-то неведомая нелюдь и с полторы дюжины людей, батрачивших на всех остальных. Раньше тут был целый городок, а сейчас большая часть обветшалых домов заросла по самые крыши – опутанные лианами постройки еле угадывались в скоплениях буйной зелени. Небось, и внутрь не пробраться, бывшие комнаты заполонили тенета корней и побегов, в таком жилище поселится разве что древон, хищное чудище, похожее на столетнее дерево с растопыренными засохшими ветками. Деревушка народца – несколько улиц, а дальше сплошные джунгли.
Свои припасы трое беглецов уже оприходовали, и теперь ее величеству Щуке захотелось куриного бульончика. Расписала, что кому делать: ты добудешь курицу, а Мейлат приготовит. Котелок есть, прихватили в той лавке, которую обчистили в Эгедре, соль и специи тоже есть, не хватает главного ингредиента.
Дирвен пытался втолковать ей, что им лучше никак себя не обнаруживать, но куда там – проще переспорить Сокровенный Круг в полном составе. Глодия выдвинула подлый ультиматум: если не получу бульона, ты от меня тоже кое-чего не получишь. Чворку ясно, деваться некуда. К Мейлат она все равно его не подпустит. Вдобавок Дирвен подозревал, что единственное достоинство Мейлат – миловидное личико, но можно побиться об заклад, она из тех никудышных девчонок, которые в постели как вареные рыбы, а с Глодией все-таки забористо. Хотя что та, что эта не сравнится с Самой Главной Сво… Тьфу, не хочет ведь он об этой мерзопакости думать, само в голову лезет!