— Пошёл ты нах*й, — прорычал в ответ Джем, повышая голос. — Это полная и абсолютная чушь. И ты это прекрасно знаешь.
Ник стиснул зубы.
И снова он не позволил себе заговорить.
Джем смотрел на него, не дрогнув, и в его зелёных глазах отражалась боль, но в то же время полная непоколебимость.
Вторая вещь напугала Ника ещё больше.
— Значит, это всё из-за того придурка и его жены, — сказал Ник. — Всё до сих пор сводится к ним. Весь твой гнев на меня, твоё недоверие, а теперь ещё эти дурацкие ультиматумы…
— Нет, — сказал Джем ещё более предупреждающим тоном. — Это не так. И ты это тоже знаешь.
— Чёрта с два я это знаю, — слезы подступили к глазам Ника, на мгновение ослепив его и заставив отвести взгляд. — Ты только что это сказал, мать твою….
— Я сказал, что устал гоняться за людьми, которые меня не хотят, — предупредил Джем. — Я сказал, что устал гоняться за людьми, которые мне не принадлежат, Ник. Мне надоело быть утешительным призом для того, кто на самом деле хочет кого-то другого. Или… в твоём случае… того, кто хочет чего-то другого или, возможно, ещё не знает, чего хочет. Я больше этого не делаю, Ник. Не делаю.
Когда Ник стиснул зубы, голос видящего зазвучал резче.
Ник вздрогнул от чувств, которые там слышались.
— Я больше не буду тебя уговаривать, Ник, — сказал Джем. — Ты меня понимаешь? Если тебе нужно, чтобы я тебя уговаривал, то это неправильно. Чем бы это ни было для меня, для тебя это неправильно. Почему тебе так трудно понять? Возможно, для тебя слишком рано… время выбрано неверно… или мои чувства безответны. В любом случае, это неправильно. И я не останусь ради этого. Я уйду. Это не угроза… просто для меня всё обстоит вот так.
— Нет, — прорычал Ник. — Нет, чёрт возьми. Отношения так не работают. Всё не такое чёрно-белое. Чёрт возьми, мы до сих пор едва знаем друг друга.
Когда видящий щёлкнул на него, в груди Ника поднялся гнев, снова на короткое время сделавшись неконтролируемым.
Он поймал себя на том, что говорит вопреки этому всему.
— Ты хочешь стать похожим на Солоника? — сказал он, крепче стискивая видящего, когда Джем начал отодвигаться. — Так, что ли? Ты хочешь стать зависимым, мать твою? Безмозглым рабом любого вампира, который будет трахать тебя и питаться тобой?
Джем мрачно покачал головой.
— Всё будет совсем не так. Ты знаешь, что этого не будет.
— Чушь собачья!
— Это будет не так. Но опять же. Я тоже не стану тебя уговаривать, Ник.
— Почему ты вообще так говоришь? — рявкнул Ник, отбросив последние слова видящего, хоть они и вонзились ему в грудь. Даже он сам слышал страх в своём голосе. — Откуда ты вообще об этом знаешь? Я не знаю. Я проклятый вампир, и даже я не знаю, как действует этот яд…
— Я не говорю, что знаю, как действует яд, — предостерегающе произнёс Джем.
— Именно так ты и говоришь!
— Нет. Не говорю.
Голос видящего сделался странно спокойным, а его лицо по-прежнему оставалось неподвижным, что пугало Ника, когда он позволял себе это увидеть.
Казалось, что Джем уже наполовину вышел за дверь.
Как будто он уже ушёл.
— Я хочу сказать, что у нас всё будет иначе, — пояснил Джем странно отрешённым голосом. — Не знаю, откуда мне это известно. Я просто знаю. Так же, как это известно и тебе, Ник.
— Чушь собачья!
— Вот только это не чушь собачья. И ты это тоже знаешь.
— Как кто-то из нас вообще может это знать?
— Не знаю.
— Тогда какого чёрта ты пытаешься меня убедить…
— Я не пытаюсь убедить тебя, — сказал Джем, и его голос снова стал сердитым. — Ты вообще меня слушаешь? Мне надоело убеждать тебя, Ник. С меня хватит. Я говорю тебе то, что чувствую, потому что я обязан дать тебе хоть это…
— Обязан мне? — с недоверием переспросил Ник. — Теперь ты мне чем-то обязан? Что это, бл*дь, значит? С чего бы ты мне был чем-то обязан…
— Потому что ты моя пара, — сказал Джем, глядя на него снизу вверх, и его челюсть напряглась. — Потому что я чувствовал это, ещё когда ты был человеком, и сейчас я чувствую это ещё сильнее. Я чувствую это всё больше и больше. Вот почему это чувство — быть отвергнутым тобой… и то, что ты не хочешь этого со мной… становится всё хуже и хуже. Это становится всё хуже… ты понимаешь?
— Нет, — прорычал Ник.
— Нет. Понятно, — челюсти Джема напряглись. — И точно так же ты не знаешь, что с нами всё будет совсем не так, как с Солоником. Даже если я чувствую это в каждой своей частичке… в каждой частичке моего света… что ты действительно понимаешь эти вещи.
— Ты веришь во всё это и по-прежнему угрожаешь бросить меня, бл*дь? — рявкнул Ник. — Где тут вообще логика?
Выражение лица Джема не изменилось.
После паузы, во время которой Ник ничего не сказал, видящий пожал плечами.
— Если мне придётся уйти, я это сделаю. Как я уже сказал, я постараюсь сделать это проще для нас обоих. Я действительно постараюсь получить помощь от Ярли, от Мики, Киессы, Джакса или любой иной комбинации других людей. Надеюсь, они смогут помочь мне вытащить тебя из моего света. Я не хочу этого, но клянусь Мечом и Солнцем… я не стану втягивать тебя в это, Ник, пока ты брыкаешься и кричишь. У меня больше не будет односторонних отношений. Если ты хочешь думать, что это какая-то пустая угроза, что я трахаю тебе мозги или закатываю истерику, то я, вероятно, не смогу убедить тебя в обратном. Я могу только сказать тебе, что я буду делать… и почему.
Ник изо всех сил постарался обдумать свои слова. Он действительно постарался.
Он не мог этого сделать…
Боже, он просто не мог думать об этом, бл*дь.
Не сейчас. Не этой ночью.
— Ты говоришь всю эту чушь про нас, про яд и про нас с тобой, как будто это какое-то «доказательство» того, что мы должны действовать, — прорычал он, возвращаясь к их предыдущему спору.
Когда Джем щёлкнул на него, снова наполовину повернувшись на бок, словно собираясь слезть с кровати, Ник крепче сжал запястья видящего, удерживая его на месте. Он смотрел в эти бледно-зелёные глаза и странные фиолетовые ободки, изо всех сил стараясь не закричать на него.
— Ты говоришь так, как будто это твоё импульсивное желание… моё импульсивное желание… как будто это хороший знак для нас обоих, — сказал он. — Как будто раз ты уже хочешь этого, как какой-то наркоман, даже без моего укуса, то для меня это какая-то «логическая причина» подвергнуть опасности твою жизнь.
Джем уставился на него, стиснув челюсти.
Ник видел раздражение в глазах видящего.
Он практически ощущал это раздражение, желание видящего заставить его увидеть всё так, как он видел это, заставить его почувствовать это так, как он это чувствовал.
Он также мог видеть его горе.
Он мог чувствовать бездонную грёбаную печаль там, в глазах Джема.
Но хуже всего было то, что он видел его смирение.
Джем не блефовал.
Ему действительно надоело.
Ник не знал, может быть, Дориан сделал всё хуже.
Он не знал, то ли дело в случившемся сегодня ночью, то ли просто во всём, что накопилось: Дориан, недосып, травма Джема от того мудака, с которым у него были отношения ранее, и которому Нику всё сильнее хотелось дать по роже… жена того засранца… или же что-то в самом Нике.
Он не знал, насколько это было связано с биологическим устройством Джема как видящего.
Ник увидел, что эмоции на лице видящего усилились, когда молчание затянулось. Он видел, как горе, разочарование и чувство отверженности Джема усиливаются, и какая-то часть его просто хотела встряхнуть видящего, встряхнуть его и кричать ему в лицо, пока он не прекратит это.
В то же время он чувствовал, что говорит Джем.
Это приводило его в бешенство, но он чувствовал это.
Слова видящего в некотором отношении казались правдой.
В них не было никакого чёртова смысла… но они всё равно казались правдой.
— Ты мне о них расскажешь? — прорычал Ник. — Ты расскажешь мне всё о них? В том числе и то, что ты чувствуешь к ним сейчас? — видя, что тот колеблется, и что его зелёные глаза дрогнули, когда он посмотрел вверх, Ник зарычал. — Ты скажешь мне всю чёртову правду, Джем?
Ещё мгновение спустя видящий кивнул.
— Да.
— Только если я сделаю это?
— Да, — челюсти Джема напряглись. — Я имею в виду, я и так могу тебе сказать, но подозреваю, что для тебя это не будет иметь значения. Для меня это тоже не будет иметь большого значения, с точки зрения успокоения любого из нас. Но в любом случае, я скажу тебе… если ты действительно думаешь, что это так важно.
— Да, — нахмурился Ник. — Для меня это важно.
Даледжем пожал плечами.
— Тогда я тебе всё расскажу.
— Ты думаешь, это не имеет значения? — спросил Ник, всё ещё хмурясь.
Снова наступило молчание.
Затем Даледжем выдохнул.
И снова Ник не услышал в этом выдохе ничего, кроме обречённой капитуляции.
— Понятия не имею, — откровенно ответил Джем. — Я думаю, что большая часть моей паранойи вовсе не из-за них… это из-за того, что ты не позволяешь случиться этой связи между нами.
Ник нахмурился.
Он хотел было возразить, но Джем оборвал его:
— Ник, — предостерегающе произнёс видящий. — Я же сказал, что расскажу тебе. Я говорил серьёзно. Я расскажу тебе всё, что ты захочешь узнать о них… обо всём в моей жизни. Если мы прекратим играть в эти проклятые игры, я действительно смогу тебе показать. Я могу показать тебе всё, что произошло с Ревиком и Элли, и это действительно будет что-то значить для тебя… и для меня. Ты сможешь увидеть и почувствовать всё это. При условии, что ты этого хочешь. При условии, что кровная связь работает хоть сколько-нибудь похоже на связь света.
Помолчав, видящий добавил:
— Я думаю, так и есть. Такое ощущение, что так оно и есть.
Ник нахмурился.
Ему хотелось ещё поспорить с видящим. Он хотел сказать, как безумно то, что Джем думает, будто он может знать что-нибудь обо всём этом.
Ему снова захотелось повторить, как недолго они были вместе.
Он хотел, чтобы видящий увидел, как чертовски неразумно он себя ведёт.
Но он этого не сделал.
Он также не двигался.
Теперь он чувствовал собственную нерешительность, ту часть себя, которая тянула резину.
Он чувствовал промедление.
Он почти слышал, как части его разума сходят с ума, желая выдвинуть любое оправдание, любое безумное оправдание, чтобы не проходить через это.
Он чувствовал этот страх.
Однако этот страх постепенно затмевался более глубоким ужасом. Ник чувствовал ужас при мысли, что Джем действительно оставит его после этого.
Он чувствовал ужас от того, что действительно не сможет найти его.
Он также чувствовал ту часть себя, которая хотела сделать то, о чём просил Джем, которая хотела этого так сильно, что он едва мог ясно мыслить. Он перестал позволять себе даже думать об этом, но теперь какая-то часть его рассматривала этот вариант… не только рассматривала, но и смаковала, перекатывала мысль, искушение, воображение по языку, как хороший алкоголь.
Он уже несколько месяцев хотел Джема в таком плане.
Он захотел этого сразу же, как только проснулся в той хижине в Сибири и обнаружил, что смотрит в лицо Даледжему.
Желание только усугубляло страх.
И то и другое боролось в его сознании и крови, парализуя его.
И несмотря на всё, что Джем говорил ему, Ник невольно думал, что было бы неправильно поступить так с Джемом. Это должно быть неправильно. Если он сделает это, даже если Джем хочет этого или думает, что хочет этого… Ник действительно будет плохим парнем.
Он снова станет плохим парнем.
Энджел снова возненавидит его.
Мири. Мика. Джакс. Холо. Все видящие, которые любили Джема.
Они никогда его не простят.
Если он поработит Джема, если Ник сотрёт его разум вампирским ядом, то потеряет всё.
Но самое главное — он потеряет Джема.
Он потеряет всё, что осталось от его собственной проклятой души.
— Ник.
Ник снова сосредоточился на видящем.
Только тогда он понял, что всё его тело болит.
Его клыки удлинились, впиваясь в язык и губы, потому что он не переставал сжимать челюсти. Он чувствовал, как горит его кожа, его горло. Каждая чёртова вещь причиняла боль. Эта боль напоминала голод, но Ник знал, что это лишь малая часть того, что он чувствовал. Голод, боль, тоска… и эмоциональное притяжение, которое было слишком сильным, чтобы можно было дать название какой-то его части.
От этого ему захотелось закричать.
От всего этого ему хотелось кричать.
Ему хотелось закричать, а может быть, и ударить видящего по лицу.
Почему у Джема не может быть нормального чувства самосохранения?
Почему Джем не может быть тем, кто говорит «нет»… вместо того, чтобы постоянно давать понять, что ответ — да?
Видя, что другой мужчина изучает его лицо, понимая его, Ник сглотнул.
— Всё будет хорошо, — произнёс Джем тихим, мягким голосом.
Ник почувствовал, как его челюсти ещё больше напряглись.
Но будет ли?
Будет ли всё хорошо?
— Ник, — сказал видящий более твёрдым голосом. — Ты собираешься навсегда сбежать от этой ситуации с нами? Дориан был прав только в одном… Отчасти дело в этом. Отчасти дело в том, кем мы являемся друг для друга. Если ты не можешь принять это…
— Заткнись, — прорычал Ник. — Просто заткнись на хрен, ладно?
Глаза Джема сузились.
Он пристально посмотрел на Ника, и в этих потрясающих глазах жил гнев, и что-то в Нике просто… остановилось.
Это перестало думать.
Это перестало о чем-либо переживать.
— Я хочу трахать тебя, пока мы это делаем, — сказал он хриплым голосом.
Он увидел, как видящий вздрогнул, и глаза Ника закрылись, закатившись.
— Я хочу быть внутри тебя в первый раз, — сказал он.
Он почувствовал, как Джем снова вздрогнул.
Он почувствовал, как шок растекается по коже видящего.
Когда Ник открыл глаза, пальцы Джема сжались в кулаки. Эти зелёные глаза закрылись дольше, чем на мгновение, и Джем кивнул, хоть он и извивался под ним, и его кожа внезапно сделалась заметно горячее.
— Да, — сказал он.
Его голос был таким же хриплым, как и у Ника.
Ник отпустил одну руку видящего… потом другую.
Он замер там, опираясь на руки, а Джем потянулся к столику у кровати. Ник наблюдал, всё ещё сжимая челюсти, как Джем вытащил тюбик масла, которым они пользовались, и закрыл глаза только тогда, когда другой начал покрывать его всего этим маслом, массируя.
Теперь он чувствовал себя больным, наполовину лишившимся рассудка.
Он заставил свой разум просто остановиться… перестать думать, чёрт возьми.
Он не мог вынести даже мысли об этом.
К тому времени, как он оказался внутри другого мужчины, Ник даже не мог притвориться, что всё это рационально, что его разум вовлечён в какую-то часть происходящего.
Он услышал, как видящий издал тихий звук, и почувствовал, как руки Джема сжались на его плечах. Руки видящего снова массировали его, притягивая ближе. Ник видел, как эти зелёные глаза сфокусировались на его груди, животе, опустились вниз к члену… прямо перед тем, как Ник резче вошёл в него. Затем руки Джема скользнули вокруг Ника, обхватив его за поясницу.
— Я больше не могу ждать, — сказал ему Ник.
Его голос был сиплым. Теперь он не мог смотреть на видящего. Он почти ничего не видел.
Он не знал, что именно должен был сказать Джем.
Он не знал, то ли он всё ещё искал разрешения… то ли, может быть, ждал, что видящий снова попросит его об этом.
Но Джем больше не просил.
Он определённо не собирался вымаливать милостыню.
Опустив голову, Ник поцеловал его. В этот раз он прикусывал его губы и язык, втягивая капли его крови и заставляя видящего стонать.
Он почувствовал, как что-то в Джеме отреагировало почти свирепо. Он услышал, как сердце Джема остановилось и замерло в груди, а его дыхание перехватило ещё до того, как видящий выгнулся под ним дугой.