— Постоянно это слышу! Поторопитесь, если не хотите, чтобы Каримов узнал о махинациях…
Пятиться назад я начинаю еще раньше, но последние слова успеваю услышать. И зажимаю себе рот руками, чтобы не ойкнуть.
Тихонько доползаю задом до середины коридора, а потом резко разворачиваюсь, но не бегу, а иду спокойно и совершенно независимо, будто мне есть что здесь делать.
Черт, вот что это было? И как теперь забыть об этом? Не хочу даже вникать!
На фоне открывшегося кусочка совершенно чуждой мне истории с махинациями и обманом компаньонов меркнет даже моя история с Антоном.
— Ты куда подевалась? — Жене лишь бы спросить, мои невнятные оправдания она не слушает. И со скоростью пулемета выдает кучу указаний. Так что услышанное не то что забывается, но проваливается куда-то в глубину под натиском миллиона дел и обычной суетой.
Это повторяется и в следующую смену.
Я уже почти уверена, что мне удалось отмахнуться от того, что я узнала. Кто я такая, в конце концов, чтобы лезть в игры суровых дядек? Мне-то какое дело? Это только в фильмах главную свидетельницу своим телом прикрывает брутальный офицер полиции, в реальности я хорошо если я останусь только без работы. Я могла не так понять, я могу нормальных людей подставить! Да и в самом деле, доносчицей работать не стоит.
И, сто раз убедив себя в этом… в понедельник после пар я почему-то торчу в фойе офисного здания и воюю с администраторами.
И они ни в какую не хотят меня пускать в компанию Каримова, адрес которой я нашла в Интернете.
Смешно, но именно в процессе нашего бурного диалога до меня доходит, что, во-первых, Ильи Демидовича может и не быть сейчас в офисе — мало ли сколько дел у такого человека. А, во-вторых, он сам вбил свой номер в мой старенький телефон — и в голову тоже вбил — и я могла просто позвонить.
Так что я готова сдаться. Даже хочу этого — теперь моя совесть, которую не заткнул даже инстинкт самосохранения, чиста, хоть я ничего не рассказала. Попыталась же?
Начинаю отступать, когда слышу сзади недоуменное:
— Майя? Я твои волосы еще от входа заметил. Ты здесь по какому поводу?
— К вам, Илья Демидович, — вздыхаю. — А меня не пускают.
Не удерживаюсь — ябедничаю. А посмотреть на него боюсь. Да, у меня уважительная причина, чтобы появиться здесь, но я — девочка в джинсах и кроссовках, официантка в его клубе, а он… Он как-то слишком резок и роскошен для реальной жизни.
— Что ж, я рад, что первый человек, которого я вижу по возвращении из командировки — ты, — улыбается одним уголком губ и берет меня под локоть. — Идем.
Я робею. А потом мысленно прошу всех богов, которые вообще существуют, чтобы в лифт мы зашли не одни. Компания Каримова находится на предпоследнем этаже, значит…
Мои молитвы не услышаны. Потому что мы в замкнутом пространстве вдвоем, и я почему-то слишком остро чувствую его молчаливое присутствие рядом.
Хочется спросить, может у него простуда или аномально повышенная температура тела — вот почему от него жар исходит? — но я предполагаю, что вместо вразумительного вопроса смогу сказать только что-то вроде «пш-ш». И хорошо, что он не видит моего лица — я опускаю голову и волосы скрывают его завесой.
Щеки горят…
На выходе на нужном этаже к нему тут же спешат несколько мужчин в костюмах, но он сообщает, что примет их позже, и лично провожает в свой огромный кабинет.
Не могу поверить — я сама и добровольно пришла в его логово…
Каримов уверенно садится в хозяйское кресло, а я осторожно присаживаюсь на край стула для посетителей с журнальным столиком сбоку. Секретарша, остроносая женщина средних лет в уродливой юбке, приносит нам кофе. И я удивляюсь, что мужчина попросил для меня крепкий, с каплей молока и половиной ложки сахара… мысли читает, что ли?
А потом вспоминаю, что уже заказывала такой, в ресторане.
Он запомнил?
Это удивляет еще больше. И пугает, что уж там. Если он запоминает даже такие мелочи…
— А я думала у таких бизнесменов как вы в приемной по меньшей мере мисс Мира, — пытаюсь неловко завести разговор, но замолкаю под пронизывающем взглядом. В нем есть немного тепла… но больше игл, которые препарируют мой мозг.
— Ты пришла обсудить со мной секретаршу?
— Нет, — отвожу взгляд. — Других работников ваших… и не только работников.
Хищник из состояния вальяжной уверенности мгновенно перетекает в положение готовности к прыжку.
Я сглатываю.
И сбивчиво пересказываю, что узнала.
8
Каримов
Почти каждый день я вижу людей, которые незаметно, как они думают, подбираются ко мне ради выгоды. Льстят, лебезят и показывают себя с лучшей стороны.
Или просто хотят — женщины. Кому-то из них достаточно пары оргазмов и самого факта, что сумели попасть в мою постель, другие мечтают о моем превращении из мужика, которому интересны деньги и секс, в мужика, который все деньги вдруг отдаст той, кто этот секс дает.
Вокруг много людей, которые хотят меня обмануть.
Тех, кто пытается вызнать что-то про мой бизнес и тех, кто делает вид, что счастлив «просто» дружить.
Гораздо меньше тех, кто просто честно работает, зная, что по их делам у них будет и заработок, и кто искренне видит во мне прирожденного лидера, способного затащить их на Эверест.
Многие, я чувствую, бояться, другие — ненавидят, считая меня зазнавшимся ублюдком. И слишком везучим, да. Эти еще и завидуют, даже не пытаясь при этом оторвать свой зад от стула и рискнуть потерять все — хотя бы раз — чтобы получить также много, как я имею по их мнению.
Но я, кажется, никогда не видел человека, который хочет меня… спасти. И не потому что обязан по должности или договору.
Я редко теряю дар речи — но сегодня такой день.
Смотрю на взволнованную девочку в подростковой одежде и поверить не могу, с чем она пришла ко мне, а главное, какие чувства за этим стоят.
Серьезно? Благородство в наше время? От куколки с прозрачными глазами и россыпью веснушек на маленьком носике? Внутри даже екает что-то от сожаления, что я на нее поспорил. Все с тем же Андреем. Что ж, ему теперь не до спора будет…
Тогда, в кабинете, он вдруг предложил мне выяснить, как быстро рыжая, на вид такая невинная и честная, попадет в мою постель — и сколько мне придется приложить для этого усилий.
Я был уверен, что не так уж много. Андрей настаивал на обратном… Хотелось послать его — уж слишком выглядел азартным и увлеченным этой идеей — но дело-то было в том, что она и правда меня зацепила. И я действительно — не в качестве предмета спора — достаточно хорошо представлял её рядом с собой.
На ночь, неделю, месяц — не в этом суть. О таких вещах я не думал.
В ней чувствовалась порода и скрытая сексуальность — не зря же к ней притягивало и придурка из ее университета, и моего помощника, даже компаньона моего. Всем хотелось дотронуться до бутона и посмотреть, как тот отреагирует.
Интересно, если бы не длительная командировка, в какой стадии находились наши отношения? Хм, а ведь даже новости, которые мне принесла одна маленькая пчелка, не сбили меня с настроя я только уверился, что с рыжей мне будет… хорошо.
А с Андреем решу вопросы. Не сию секунду, конечно — я все перепроверю. Аккуратно сделаю. Разберусь, что именно скрывает мой партнер и какие договоренность полетели к херам из-за его жажды быстрой наживы.
— Спасибо, Майя, ты просто… золото, — говорю мягко и дотрагиваюсь до ее руки, наслаждаясь смущением девушки. — Я надеюсь, ты никому не сказала об этом?
— Нет!
— Умница. Важно, чтобы тебя не зацепило.
— П-почему важно?
— Потому что ты мне нужна…
— Я не буду шпионить! — вскакивает и руками всплескивает. Смешная… Только мне не смешно — мой внутренний зверь снова делает на нее стойку, и мне стоит больших усилий не напугать её своими желаниями.
Всему свое время.
Но и лгать я не планирую — ей следует привыкать к моей прямоте.
— Мне не нужна шпионка, — хмыкаю. — А вот в тебе я заинтересован.
— В качестве кого?
— А давай проверим? — уже откровенно улыбаюсь. — Как далеко мы сможем зайти?
Смотрит на меня широко распахнутыми глазами, а ротик удивленно приоткрыт.
То еще испытание для взрослого мужчины.
Медленно встаю:
— Для начала мы поужинаем… скажем так, в среду. В одном очень необычном месте — и не вздумай отказываться, я хочу поблагодарить тебя за информацию, которая, возможно, спасет мой бизнес. А потом…
— Потом… — смотрит на меня завороженно.
— Может быть я сумею убедить тебя, что не так плох, как тебе кажется, — подмигиваю.
Насуплено пыхтит. Еще и умудряется пробормотать себе под нос, глядя куда-то в пол:
— Я вас плохим не считаю.
— Тогда почему боишься?
Замирает.
Раздумывает?
— Потому что я не понимаю, кто вы и как себя с вами вести, чтобы не… пропасть, — почти шепотом.
И я не выдерживаю. Хочу обнять эту рыже-золотую, которую уже воспринимаю своей, но пока только смеюсь, что случается тоже редко.
— Во всяком случае честно. Виталий заедет за тобой в шесть. И сейчас отвезет тебя… Не спорь!
— Ладно, не буду, — она явно хочет поспорить, но… тоже себя сдерживает.
Не знает как себя вести со мной?
Ну-ну.
Пожалуй, она-то как раз и знает.
Я набираю водителю, а потом сажусь в кресло и прикрываю глаза, обдумывая сложившуюся ситуацию.
Уже не связанную с Майей.
Не нравится мне все это. Одновременно во многих сферах, которыми я занимаюсь, происходят косяки. То сделка сорвется, то на производстве саботаж, то еще что. Всегда ведь старался разными областями заниматься — чтобы случишь что в одной, другими подпитать, пока смысл имеет. И тут кто-то умный по всем фронтам наступает. Чего хочет? Отбить все? Так забрать одно — а вот удержать трудно будет. Там многое на меня завязано…
На зазвонивший телефон я смотрю с неудовольствием. Но когда вижу имя абонента ругаться передумываю. Мальховский не будет звонить просто так. Значит сумел найти что-то по моему вопросу, хотя я обратился к нему всего неделю назад после некоторых колебаний — никогда нельзя быть уверенным, что он не работает с моими конкурентами как раз в это время.
Но у него самый обширный опыт и связи из всех, кого я знаю лично. А еще он мой должник, и есть шанс, что будет работать над моей проблемой до упора, чтобы избавиться от долга. Иногда такие отношения надежней, чем самые крепкие союзы.
— Встретимся? — Мальховский времени не тратит на приветствия. В другой жизни мы бы подружились только даже поэтому.
— Сегодня?
— Можно.
Договариваемся о месте и времени, и я забываюсь в делах.
А вечером, в отдельном кабинете ресторана, выслушиваю внимательно все, что он нашел. Нет, пока я не знаю кто стоит за всеми срывами, но и то, что мне рассказывает мужчина, уже больше чем то, что смогли найти мои специалисты за два месяца.
Задумываюсь.
Информация меня не радует, но от нее хотя бы можно отталкиваться — что уже неплохо.
— Как думаешь, что со всем этим дерьмом можно сделать?
— Есть разные пути — какой хороший не скажу даже я, — мужчина пожимает плечами. — Но можно начать пока с малого — как ты относишься к тому, чтобы жениться?
9
Смущение, настороженность, интерес и… росток женского самодовольства. Вот что я чувствую, когда сажусь в своем лучшем платье — все том же, в котором он меня видел — в машину Каримова.
Илья Демидович тоже здесь. Со мной на заднем сидении. И не сказать, что крупный или громоздкий… но как-то заполняет всю машину собой.
Я читала о таком упражнении у психолога — если боишься новых людей или находиться на публике, то когда заходишь куда-то, надо представить себя воздухом, который мгновенно заполняет всю комнату.
Похоже, Каримов довел этот навык до неосознанного совершенство.
Он здоровается, но больше ничего не говорит — в основном смотрит в окном или пишет что-то в своем смартфоне.
Как ни странно, меня это расслабляет. Я и сама не болтушка, да и говорить всю поездку с почти незнакомцем, выдавливая из себя натужные реплики, не слишком-то приятно.
В ресторане — другое. Там можно обсудить блюда, интерьер, да и вообще, сама еда вполне может выступать в роли социальной смазки.
Но молчание я все-таки нарушаю, когда понимаю, что мы собираемся выехать из города.
— На… природу? — выдаю в растерянности, и Каримов тут же реагирует, будто только и ждал, когда я подам голос.
— В дремучий лес.
— Сожрать или закопать? — подхватываю я неожиданную игру.
— Может просто там оставить?
— Надеюсь после ужина? Я хоть прихвачу с собой булочку для хлебных крошек.
— Большой опыт?
— Большая любовь к книгам.
Улыбается.
И глаза поблескивают в удовольствии.
Наверное то, что происходит, называется флирт. Я не слишком в этом опытна… но мне нравится с ним флиртовать. В такие моменты он не кажется большим и страшным хищником, и я на некоторое время перестаю задаваться вопросом, с каких это пор таких как он привлекают молоденькие наивные студентки. Или именно таких и привлекают?
Я знаю, что симпатичная, но не сказать, что мужчины сворачивают головы при виде меня. Даже навязчивое внимание Антона, моего однокурсника, для меня скорее исключение из правил. И уж точно никогда на меня не обращали внимания настолько солидные мужчины.
Я его и не хотела. Внимания.
Кто-то назвал бы меня неуверенной в себе, но я была не уверена совсем в другом — в том что мне это вообще нужно. Мамин опыт оказался слишком болезненным не только для нее. Но ведь то, что происходит, это… другое, разве не так? Я могла рассказать Каримову действительно важные вещи, а он привык платить своим информаторам и не хочет быть обязанным…
И пусть плата выглядит странной, я тоже не профессиональная доносчица.
Настроение портится, как и каждый раз, когда я задумываюсь о произошедшем. И Каримов это замечает — но ничего не спрашивает. Он уж точно не из тех, кто будет лезть в душу или выяснять, что человек чувствует. И не думаю, что исключительно потому, что он бездушная скотина — скорее из тех людей, кто сам не показывает своих чувств, считая это слабостью. И требует того же от окружающих.
Жилеткой он никогда не работал, факт. И маньяком тоже, так что этот разговор про лес — пустое. Думаю, очередь из девиц, готовых запрыгнуть к нему в постель и без всяких ухищрений, внушительная.
— А тебе не страшно, — констатирует после паузы.
— Не то что бы я совсем не опасалась вас, — у меня вырывается нервный смешок, — но я действительно не вижу необходимости паниковать.
— И что же сделало тебя такой рассудительной и… смелой?
Медлю.
Не люблю рассказывать про свою жизнь — тем более, зачем это Каримову? — но тут вдруг хочется дать хоть какие-то пояснения.
— Когда уже пережил один из самых сильных страхов, все остальное… меркнет, что ли.
— У тебя умер кто-то из близких?
Да уж, деликатностью он тоже не отличается. Но в голосе — не праздное любопытство, а настороженный интерес. Поэтому я отвечаю.
— Мог умереть. Единственный близкий человек… Мама.
Мы снова молчим.
Я отворачиваюсь к окну, пытаясь понять, куда мы все-таки едем. И действительно понимаю — по роду деятельности я не могу не знать самые известные рестораны города, и об этом тоже слышала. Даже фото в Интренете смотрела. Над архитектурой поработал какой-то из европейцев — поговаривали, что даже за эскиз воздушного чуда из стекла и дерева, сливающегося с пейзажем и дополняющего его, заплатили просто огромные деньги.
Реальность оказывается лучше фотографий.
Я не могу сдержать восхищения, когда выхожу из машины, воспользовавшись помощью водителя. Да и зачем? Никогда не понимала своих однокурсников, которые на многое реагировали со снисходительностью, как будто уже все в жизни повидали и попробовали.