Мои руки дрожали, хотя мне удалось остаться до жути спокойной. У меня шок? Если так, то как мне выйти из этого состояния?
Женщина рядом со мной свернулась в клубок, коленями упираясь мне в бок. Моей первой реакцией было оттолкнуться от прикосновений. Я не знала, кто это был, друг или враг. Но быстро пришла вторая реакция: поделиться своим спокойствием — дать ей понять, что бы ни случилось, она не одна. Мы столкнулись с одинаковым будущим — неважно, насколько мрачным.
Рой голосов над нами, в основном шепот, быстро отданные приказы. Каждый звук усиливался. Из-за того, что я не могла видеть, мое тело искало другие способы, чтобы найти подсказки.
— Избавьтесь от тел до рассвета.
— Мы вернемся и убедимся, что нас прикрыли.
— Передайте всем. Все кончено. През победил — больше никакой анархии.
Каждый голос был отчетливым, но мои уши вздрогнули только от одного, грохочущего рокота, отчего по моей коже бешено бежали мурашки.
Он не говорил с тех пор, как приговорил кого-то к смерти и спустил курок. От каждой секунды его молчания мое сердце колотилось быстрее. Я не боялась. А следовало бы. Я должна быть парализована страхом. Но он вызывал что-то во мне — что-то первобытное. Так же как я знала, что я женщина и ветеринар, я знала, что его голос что-то значит. Каждая частичка моего тела напряглась, ожидая, когда он заговорит. Это было неправильно, жаждать голоса убийцы, но это было единственное, чего я хотела.
Я нуждалась в этом.
Мне нужно узнать кто он.
Сапоги с громкими хлюпами утопали во влажной грязи, когда они подходили к нам.
Женщина всхлипнула, а я наклонила подбородок в сторону звука, желая, чтоб мои глаза были открыты.
Я хотела видеть. Я хотела быть свидетелем кровавой бойни передо мной. Потому, что это было побоище. Зловоние смерти это подтверждало. Это было ужасно, видеть такие разрушения, но вслепую это казалось жутким кошмаром. Вокруг царил хаос — все это бессмысленно и слишком странно.
Мне нужны доказательства, что это было реально.
Мне нужно конкретное подтверждение того, что я не сошла с ума. Что мое тело было невредимым, даже если разум нет.
Я втянула воздух, когда теплые пальцы коснулись моей щеки, приподняв мое лицо из грязи. Сильные руки бережно касались моего затылка, развязывая повязку.
Ожидание, наконец, получить желаемое зрение заставило меня застыть на месте, и подчиниться его хватке.
Я не произнесла ни слова и не пошевелилась. Я просто ждала. И дышала. И прислушивалась.
Дыхание мужчины было тяжелым и низким, с едва улавливаемой болезненностью. Его пальцы были быстрыми и уверенными, но не в силах скрывать небольшую агонию.
Ему больно.
Давление повязки на глаза исчезло, заменяя непроглядную темноту новым видом мрака.
Ночное небо. Лунный свет. Звезды.
Цепляясь за мир, который я знала, я не узнавала окутанную тьмой промзону, где кровь блестела черным серебром и трупы усеивали поле.
Я жива.
Я вижу.
Радость от вновь обретенного видения пришла и ушла, как полыхающая комета.
Затем, моя жизнь закончилась, когда наши взгляды встретились.
Зеленый к зеленому.
У меня зеленые глаза.
Я все глубже погружалась в омут его глаз.
Моя жизнь — прошлое, настоящее и будущее — потеряли ценность в ту секунду, когда я заглянула в его душу
Страх от того, что я пропала, заполнил мою душу.
Я дрожала. Я тряслась.
Что-то внутри меня вопило о том, что я знала его много лет.
Каждая частичка меня рвалась к нему навстречу, затем отстранялась в ужасе.
Он.
Оживший кошмар.
Кошмар, который я хотела пережить.
Если бы жизнь была гобеленом, вышитым и готовым, тогда он был бы ножницами, которые вырезав, освободили бы меня. Он вырвал бы меня, унес бы меня прочь, изменил бы целое пророчество, которое было предначертано для меня.
Длинные до подбородка волосы, спутанные и замусоленные, обрамляющие квадратную челюсть, прямой нос и полные губы. На щетине сохранились следы войны — ручейки крови и грязи. Но именно его глаза выстрелили трепещущей стрелой в мое сердце, распространяя его изумрудный гнев.
Он замер, наклонился ко мне. Проблеск надежды появился на лице. Его челюсть отвисла и глубоко в его измученном взгляде вспыхнула любовь.
— Какого… — Он опустился на колени рядом со мной. Дрожащими руками он обхватил мое лицо, его пальцы до боли сжимали мои скулы. — Этого не…
Мое сердце забилось чаще. Да.
— Ты меня знаешь, — промямлила я, сквозь тряпку.
В момент, когда мой голос зазвучал вокруг нас, тучи затмили солнце на его лице, перечеркнув надежду и заменив ее чистой ненавистью.
Он перестал смотреть на меня как на своего ангела, и сердито смотрел как на презренного дьявола.
Я вздрогнула от этой перемены к хладнокровному и жестокому. Он тяжело дышал, его грудь поднималась и опускалась. Его губы разомкнулись, с грохотом отдавая приказ прямо мне в уши.
— Вставай. Теперь ты моя.
Когда я не двинулась, его рука опустилась мне на бок. Его прикосновению мешала одежда, но я чувствовала его везде. Он гладил мою душу, пощекотал мое сердце, и ласкал каждую клеточку пальцами, которые меня ненавидят.
Я не могла выровнять дыхание.
Жестоким толчком, он перевернул меня, и острым лезвием рассек веревку. С непринужденной силой, такой захватывающей и пугающей, он потянул меня, поставив на ноги.
Я не колебалась. Я не плакала. Только вытащила отвратительный кляп изо рта и вглядывалась в тишину.
Я смотрела и смотрела, и смотрела в его ярко-зеленые глаза, осмысливая то, чего я понять не могла.
Это был он.
Мой кошмар.
2 глава
Я не мог в это поверить. Я не смог бы поверить в это. Это было ложью. Ужасной, страшной ложью, подрывающей все, что я создал, разрушающей меня. В момент, когда она посмотрела на меня, я так хотел сдаться. Поверить в невозможное.
Но наивность выбили из меня.
Больше я на это не поддамся.
— Килл.
— Веди их сюда. У нас нет времени.
Роллерная дверь в задней части грузовика снова открылась. Я моргнула, благодарная тому, что мои глаза не были завязаны в этот момент, и все было видно.
Полная решимости я сосредоточилась на следующем этапе моей неизвестной жизни. Новое место не было полем или безобразным объектом промышленной недвижимости. Это была большая стоянка, с низко свисающими галогенными лампами и рядами мотоциклов. Несколько машин располагались в задней части этого помещения похожей на пещеру, но там было больше байков, чем я могла сосчитать.
Мои мысли перескочили на поездку сюда. Она не заняла много времени.
После того как зеленоглазый мужчина, который пожирал мою душу, освободил мои запястья, он подхватил меня и поставил обратно на платформу грузовика. Он захрипел от боли, его футболка была порвана и пропитана медью, сверкающей в ночи. Запах крови витал вокруг него, пульсирующий теплом от раны, какую бы он ни пытался спрятать. Он преуспел, скрывая свою агонию. Я пыталась обнаружить, где возникла рана, но это было невозможно в темном салоне грузовика.
Он также скрыл первоначальную реакцию на меня. Его взгляд был пустой, он смотрели на меня как на совершенно незнакомого человека. Что бы ни произошло между нами — исчезло.
Но ведь что-то было. Я не была ни в чем уверена, но один этот взгляд между нами был глубже, правдивее и реальнее, чем все, что я испытывала.
Знания отбивали постоянную дробь в моем теле, непрекращающийся ритм требовал от меня узнать больше.
Он знает меня.
Я знаю его.
Это не поддавалось сомнению.
Мне нужно остаться с ним наедине. Мне нужно узнать.
В момент, когда меня перегрузили в фургон, другие женщин, которые были брошены на землю, тоже были там — им сняли повязки с глаз и освободили запястья.
Я не стала разглядывать или оценивать своих спутниц. Я полностью ушла в себя — внимание сосредоточилось на моем собственном положении, отсутствии памяти, и моей непоколебимой уверенности, что у меня было что-то с зачинщиком этого беспорядка. Это было так эгоистично, но у меня не было времени на других.
Пока не было.
Мужчина с зелеными глазами не присоединился к нам. Вместо этого он раздавал приказы трем мужчинам, окружившим нас, как собаки стадо овец, и захлопнул дверь с громким лязгом.
Темнота.
Мое сердце застряло в горле, я снова ничего не видела.
Не было света или сидений, или освежающих в пути напитков. Женщины были тихими, хотя у нас были силы снова разговаривать. Они толпились, перемещаясь ближе друг к другу в темноте. Одна пыталась взять меня за руку, предлагая утешение в толпе.
Я стряхнула ее, предпочитая оставаться в одиночестве, стоя сбоку и обращая внимание на раскачивание громоздкого фургона. Я пересчитала все повороты, нарисовала карту в своей голове. Это ничего не изменит. Я никогда не найду дорогу домой.
Где этот дом?
Вот именно.
Даже если я освобожусь, я понятия не имела куда бежать, к кому обратиться за помощью. Я была чертовски озадачена и сейчас находилась в месте, где это не имело значения.
Моргнув, я заставила себя вернуться в настоящее и полный гараж мотоциклов и машин.
— Двигайтесь, сучки, — появился другой мужчина, с козлиной бородкой, громко чавкая жвачкой.
Женщины двигались вперед, к свету, уклоняясь от руки предложенной мужчиной в коричневой кожаной куртке.
Пять.
Пять женщин я насчитала, пока они спускались из фургона в новый мир или то, что им называлось, и в чем там мы теперь существовали.
— Ты, — мужчина указал на меня. — Ты глухая? — Он протянул руку, изогнув бровь. — Иди сюда.
Я прищурилась, двигаясь вперед и решительно подав ему руку.
— Нет, я не глухая.
Спрыгнув вниз на небольшое расстояние, я убрала пальцы из его ладони в момент, когда коснулась бетона.
Звук моего голоса испугал меня. У меня есть акцент. Я и не заметила в поле.
Мужчины, окружающие меня, говорили с американской развязностью. Кратко, по существу, немного протяжно.
Я говорила немного по-другому… звуча слегка пафосно, глотая согласные и растягивая гласные.
— Отведи их внутрь. У нас еще полно работы. Этот проклятый груз не должен был прибыть до завтра, и я хочу, чтобы они были заперты, прежде чем случится какое-нибудь другое дерьмо.
Голос звучал от другого мужчины в такой же коричневой кожаной куртке. У него были черные волосы, коротко подстриженные в небольшой ирокез. Большой герб нашит на спине куртки: старинные счеты с горящим в огне черепом и водопадом монет, извергающимся из его рта. Девиз ЧИСТЫ В ПОМЫСЛАХ И ВОЗМЕЗДИИ. ИСПОРЧЕНЫ ВО ВСЕМ, ЧТО ТАК ВАЖНО... окружал изображение.
Байкерский клуб.
Струйки пота стекали между моих лопаток, скользя вниз по позвоночнику, будто таял ледник. Мой пропавший страх появился, как ледяные иглы. Боль сдавила виски, когда я пыталась понять причину моего внезапного ужаса. Почему страх охватил меня сейчас, а не тогда, когда я очнулась, будучи похищенной?
Что может быть хуже, чем быть украденной или проданной?
Они.
Я ждала воспоминаний — другого фрагмента правды. Но ничего не приходило.
Я вздрогнула, обернув руки вокруг талии, и просканировала гараж, искала его — зеленоглазую катастрофу, из-за которого моя кровь бурлила, приливая к сердцу.
Что-то внутри меня узнало его. Он узнал меня. Выдумка это или реальность, мне нужно было увидеть его снова. Мне нужно было спросить его, глядя в его глаза, в поисках правды.
Но его нигде не было видно
Трое мужчин окружили нас, подталкивая других женщин ближе друг к другу.
— Двигайтесь, сучки. Время приветственной вечеринки, — прищурившись, они подгоняли нас вперед.
Вопросы проносились в моей голове.
Кто они?
Что мы здесь делаем?
Что они планируют делать?
Любопытство сжигало, но я не спросила вслух. Я промолчала.
— Молчание — это оружие, дорогая. Не сдавайся, пока ты не будешь уверена в фактах и в том, что можешь победить.
Мимолетное воспоминание не дало ни единого намека на то, кто это говорил, кем он был, и откуда я родом. Я чувствовала себя все еще с завязанными глазами — потерявшей все, хотя глаза все видели.
Покидая гараж, я шла следом за девушкой через громадную дверь вдоль узкого серого коридора. Мужчины не прикасались к нам, они не пускали в ход оружие и не поднимали на нас руку. Женщины дрожали, прерывисто дышали и тихо плакали, но никто не кричал и не делал ничего, что могло бы разрушить хрупкое перемирие.
Витой коридор вел в большую комнату с несколькими диванами, большим красным ковром, огромными картинами, показывающими эклектичный коллаж из увеличенных обложек журналов, и стеллажом с любым ликером или бутылкой спиртного, какие только можно представить. Голый пол был из желтого дерева, но сильно исшарканный в некоторых местах с выбоинами от... пуль?
Эта стильная комната была не такой, как я представляла. Я думала, Мотоциклетный Клуб будет завален мусором, выброшенными журналами, и будет прочий присущий бандам беспорядок.
Порядок в помещения был безупречным.
Кто эти люди?
Двое из них повернулись к нам лицом, склонив свои головы.
— Становитесь в ряд.
Женщины зашаркали, быстро становясь друг за другом.
— Не так. Черт возьми, в линию!
Старший из них, с песочно-светлыми волосами схватил вторую женщину, потянул ее, поставив рядом с первой. Повторив то же самое с третьей и четвертой, он разместил пять женщин так, что они стояли плечом к плечу.
Я не стала ждать, пока меня переставят: заняла место без подсказок. Но вместо того чтоб встать в конце ряда, я втиснулась в середину.
Выпрямившись, я оставалась с безэмоциональным лицом, так же как и черноволосый мужчина изогнувший бровь.
— Отлично. Достаточно хорошо, я считаю.
Холод метнулся вниз по спине. Волосы на затылке встали дыбом, я просто знала.
Он здесь.
Осознание как дятел выстукивало крошечные отверстия в моей душе, когда я, наклонив голову, посмотрела через плечо.
Держась самоуверенно — самоувереннее, чем большинство из его окружения — он двигался с опасной грацией. Гипнотизирующая борьба между телом воина и элегантностью танцора.
Его черные джинсы и футболка хорошо скрывали источник кровотечения. Он застегнул свою темно-коричневую куртку, продолжая скрывать травмы, полученные в бою.
Усаживаясь перед нами, он сердито посмотрел на каждую женщину. Другие мужчины стояли за ним, его армия в кожаных куртках были все избиты, в синяках, окровавлены и измучены боем.
За что они борются? Что это было за место?
Мужчина ни разу не взглянул на меня, сознательно пропуская меня, будто я была невидимой.
Мой разум был более заинтригован моим затруднительным положением, чем самым важным вопросом, который я продолжала игнорировать. Я не хотела формулировать его, потому что в момент, когда это случится, он будет зудеть в голове до тех пор, пока не сведет меня с ума.
Почему я не могу ничего вспомнить?
Вопрос вырвался громко и свирепо — прорываясь сквозь мою нерешительность.
Что случилось и сделало меня такой?
Или, может, не что, а кто?
Моя левая рука накрыла обожженную кожу на правом предплечье. Я поморщилась от боли и небольшого жжения.
Что со мной произошло?
Зеленоглазый замер, а его взгляд невольно был прикован на меня. Его внимание упало туда, где я держала руку. Его звериная энергия, казалось, простиралась между нами, затягивая меня глубже в свои чары.
Я испытывала желание, настолько сильное, что оно пересиливало мое нынешнее положение и страх танцующий на задворках моего разума.
«Кто ты?»
Как будто услышав мой вопрос, его глаза уставились на меня снова, светясь сдерживаемыми эмоциями. Узнавание мелькнуло, любовь медленно вспыхнула, а затем появилась душераздирающая печаль, которую мог чувствовать только тот, кто полюбил и потерял.
Он сжал челюсти, плечи охватило напряжение, чем больше мы смотрели друг на друга. Независимо от того, что произошло или что станет со мной, я знала, что он мой ключ.