Николай Николаевич устроился в кресле. Завязалась беседа о писательской жизни, словно старые знакомые решили просто поболтать. Юрий Владимирович и Николай Николаевич сидели друг против друга с чашками.
— Так что же привело вас ко мне? — наконец не выдержав, спросил Юрий Владимирович.
— Да вот, понимаете, вырисовалась на горизонте новая версия, — объяснил следователь. — Доктор Медведев на допросе проговорился, что у него есть конкурент…
Юрий Владимирович озадаченно взглянул на НикНика:
— Конкурент?… А, вы о докторе Могилевиче! Да, они с Борей старые друзья-соперники. Но это здоровая конкуренция, она стимулирует обоих к дальнейшему профессиональному росту.
— Интересный вы человек, Юрий Владимирович. Я от вас еще ни о ком не услышал ни одного плохого слова. Все у вас такие хорошие, такие доброжелательные…
— А это мой жизненный принцип. Просто я уверен, что слова и мысли — материальны. Они могут создавать позитивное или, напротив, негативное поле, которое, в свою очередь, влияет на человека, о котором говоришь или думаешь. Так зачем мне разводить негатив? Предпочитаю жить в добром мире.
— Вашими бы устами… только вокруг, к сожалению, полно и убийц, и подонков.
— Ладно, вернемся к Могилевичу. Предположим — только предположим, что это он подменил лекарство. Другими словами: погубил двух ни в чем не повинных людей, только чтобы устранить с пути конкурента. Как после этого я должен к нему относиться?
— Ну, версию причастности Могилевича к преступлению еще нужно доказать…
— Докажем, — заверил следователь. — За это государство нам зарплату платит.
Юлька собиралась домой, вслушиваясь в голоса и смех, доносящиеся из кабинета Сергея. В ярости она поднялась и собралась уж было уходить, но с полпути вернулась и без предупреждающего стука решительно распахнула дверь в кабинет.
— Рабочий день окончен, господа, — строго сказала Юлька. — Караул устал, а посему прошу очистить помещение.
Сергей и Диана вышли из кабинета.
— Диана, не торопись, я тебя подвезу, — произнес Сергей, а потом раздраженно повернулся к Юльке:
— Что вы себе позволяете? И с каких это пор секретарь мне указывает, когда покидать рабочее место?
— Амалия Станиславовна сегодня в кои веки ушла вовремя, и мне нужно закрыть приемную, — невозмутимо ответила Юлька. — А вопрос насчет того, кто и что себе позволяет, я могла бы переадресовать вам, Сергей Анатольевич. Но не буду.
Диана, попрощавшись, вышла, но Юлька не ответила ей. Сергей крикнул вслед Диане:
— Сейчас я догоню!
Встав в дверях и загородив собой проход, он тут же игриво обратился к Юльке:
— Ну что ты дуешься? Это всего лишь его дочка — так к этому и относись. — Он погладил секретаршу по щеке двумя пальцами. — Извини, в машину не приглашаю, мне сегодня в другую сторону. Целую.
Изобразив на ходу воздушный поцелуй, Сергей выбежал из офиса. Юлька хмуро посмотрела ему вслед.
В загородном доме Ники Михаил играл с детьми. Танюша стояла в стороне с телефоном.
— Миша, я не могу дозвониться до Сергея Анатольевича. Это меня беспокоит, — сказала Танюша. — Он может нагрянуть в любую минуту. Нужно увезти детей к нам.
— Но мы же получили разрешение переночевать здесь, — возразил Михаил.
— Ты же знаешь Сергея, — не унималась Танюша. — Ему все может взбрести в голову. Вспомни, как он тут недавно застрелиться пытался. Ты девочек отвези, а я тебя здесь подожду, приберу все…
— Ну, девчонки-сестренки, собираемся, — обратился Михаил к девочкам.
— Папа, а разве это не твой дом? — разочарованно удивилась Лёля. — Мы думали, что будем жить здесь…
Танюша провожала детей и мужа в дорогу. Все уселись в машину Михаила, загрузив туда подарки. Лёля высунулась в окно и помахала ручкой:
— Мама, пока!
— Пока, маленькая, — ответила Танюша, не сразу сообразив улыбнуться.
Она помахала вслед машине. Дождавшись, когда машина вырулит из ворот, взяла телефон и раздраженно набрала номер.
Сергей небрежно вел машину, погладывая на сидящую рядом с ним Диану. В салоне играла музыка.
— Так откуда ты все-таки взялась, прелестное дитя? — спросил Сергей. — Уж не родилась ли, как богиня, из пены волн морских?
— Из пены родилась Афродита, — поправила Диана, — а я — Диана. Я приехала из Радужного.
— Надо же, такой брильянт в такой глуши.
Сергей сказал это скорее себе, чем ей.
— Это почему же — глушь? — обиделась девушка. — У нас городок продвинутый, даже ночной клуб есть… и байк-клуб. Наши байкеры на всех областных сборах первые места занимали. И на международные — в Амстердам — троих из нашего клуба в мае приглашали.
— Интересно. И откуда такие познания у скромной девушки? Хотя знаю: твой пижонистый дружок просветил.
— Он мне не дружок, — надулась Диана, не желая вспоминать об Артеме.
— О, извини. Просто я думал, раз вы вместе приехали на юбилей к моему тестю…
— Ты тоже приехал вместе с Доминикой, — не дала ему договорить Диана. — А дружбой между вами явно не пахнет.
— Удачный выстрел, — заметил с улыбкой Сергей. — Один ноль в твою пользу, Диана-охотница. А не расскажешь мне, что из себя представляет этот Артем?
— Если ты думаешь, что я сейчас начну поливать его грязью, то не дождешься. Артем — самый лучший мужчина в мире.
— Хотел бы, чтоб и обо мне так говорили брошенные дамы, — уязвленно проговорил Сергей.
— Останови, я выйду, — в свою очередь обидевшись на слова Сергея, приказным тоном сказала Диана.
— Ну что ты! Я вовсе не хотел тебя обидеть, — спохватился он.
У Сергея зазвонил мобильный.
— Извини, — сказал он Диане и поднес трубку. — Да, Танюша… нет, не мог. Был занят. Как ты можешь так говорить? Нет… ладно, договорились.
До самого дома Юрия Владимировича они ехали молча. Сергей открыл Диане дверцу и помог выйти.
— Может, зайдешь? — предложила Диана, скорее ради приличия. — Папа достал какого-то очень редкого чаю, посидим по-семейному.
— Уволь, — отказался Сергей. — Что-то я устал в последнее время от родственников и родственных связей. — Сделав паузу, галантно добавил: — К тебе это, естественно, не относится.
Он сел в машину и уехал. Диана, постояв немного в задумчивости, зашла в дом.
А Юрий Владимирович продолжал беседовать со следователем.
— Господин следователь, я хочу взять с вас слово. Когда вы закончите расследование, подарите мне этот сюжет, — попросил писатель. — Я напишу «Смерть в прямом эфире-2».
— Не проблема. Кстати, Юрий Владимирович… давно хотел вас спросить: откуда вы взяли столь увлекательный сюжет для «Смерти в прямом эфире-1»?
— Его мне подсказала дочка.
— Какая из них?
— Доминика.
— Надо же… Какие интересные истории придумывают простые отечественные бизнес-леди!
В комнату вошла Диана, и Николай Николаевич мгновенно преобразился.
— Здравствуйте, Диана Юрьевна, — галантно поприветствовал он ее и даже изобразил нечто вроде поклона.
Диана равнодушно поздоровалась с ним и направилась в свою комнату. Юрий Владимирович остановил ее:
— Дианочка, куда же ты, у нас гость…
— По-моему, это не гость, а должностное лицо при исполнении служебных обязанностей, — возразила Диана.
— Это в рабочее время. А сейчас… — сказал Юрий Владимирович.
— То-то у вас все преступники разбегаются, — перебила отца Диана. — Вы их, оказывается, строго с девяти до шести ловите. А я-то по наивности думала, что у вас рабочий день ненормированный.
— Вы очень строги ко мне, Диана Юрьевна, — произнес следователь, мысли которого приняли уже совсем другое направление.
— Строга, но справедлива. Извините, я очень устала, пойду к себе. Папа, ты займешь ненормированного гостя?
— Конечно, мы так плодотворно поговорили. Николай Николаевич очень интересный собеседник.
— Нужно будет как-нибудь это проверить. Но в другой раз. А сейчас, спокойной ночи, — сказала Диана, удаляясь в свою комнату.
Юрию Владимировичу на самом деле была интересна их беседа со следователем.
Николай Николаевич тоже начал собираться, заметив, что слишком уж долго засиделся в гостях.
— Помните о сюжете, — напомнил Юрий Владимирович.
— Хорошо. Но только в первую очередь я буду помнить о своем служебном долге, — подняв вверх палец, полушутливо — полусерьезно ответил НикНик и попрощался с хозяином.
Автомобиль Сергея свернул возле указателя «Озерка» к загородному дому Доминики. Танюша уже давно стояла на крыльце. Увидев машину, она выбежала навстречу Сергею. Он вышел из машины, обнял и поцеловал Танюшу. В обнимку они зашли в дом.
Ритка лежала в больничной палате. В памяти всплывали обрывочные картинки: лицо Косаревой в телестудии, Борюсик со шприцем в руках, слова Амалии о том, что она нажила себе смертельного врага в лице Доминики… От этих воспоминаний и от слабости у нее закружилась голова. Ритка подошла к окну и попыталась его открыть. Выглянув во двор, она поняла, что выпрыгнуть не удастся — слишком высоко. Она набрала номер телефона.
— Анжелка, это я, — тихо сказала Ритка, прикрывая рукой трубку. — Выручай.
В гостиной своего особняка Самвел снова накрыл стол для романтического ужина при свечах. Они сидели перед камином.
— Пришла все-таки. — Глаза Самвела радостно и возбужденно сияли. — Я уж думал — снова обманешь.
— Не могу я тебя обманывать, Самвел Михалыч, — игриво ответила Косарева, — слишком ты мне сейчас нужен. Видишь, как я откровенна.
— Эта твоя откровенность меня и пугает. Сейчас нужен… а потом, когда не стану нужен? На тот свет отправлюсь, вслед за Крокодилом?
— Дался тебе этот Крокодил, — засмеялась Косарева. — А может, я пошутила, что его нет? Просто дала ему, дураку, денег, чтоб сгинул с глаз долой. Он и сгинул.
Самвел с сомнением покачал головой:
— Ты на такую не похожа.
— А на какую похожа?
Надежда любовалась собой, ожидая очередного комплимента от Самвела.
— Знаешь, есть травка такая — росянка называется. С виду — красоты неописуемой, на лепестках капельки росы блестят. А на деле — это клей. Польстился комарик на красоту, сел и прилип. А потом лепестки над ним сомкнулись, и нет больше насекомого.
— Росянка, говоришь… Это хорошо, буду знать. Как стану заморской баронессой, закажу себе герб с таким цветочком, — хохотнула Косарева, откинув голову. — Не знала, Самвельчик, что ты в детстве в юных натуралистах числился. Ну да ладно, — она посерьезнела, — а теперь давай выпьем, не чокаясь.
Петик пытался одной рукой умыться возле колонки у дома Крокодила. К другой его руке был прикован наручниками Крокодил.
— Не брызгайся, командир, — пытаясь защититься, сказал Крокодил, ежась. — Я воды холодной боюсь.
— Какой-то ты боязливый: покойников — боишься, воды холодной — тоже.
— А что толку умываться — все равно за день запачкаешься. Что такой хмурый, командир, солнце вон, смотри, светит.
Крокодил уже очухался от трагических событий и теперь радовался даже малому.
Петик молча той же рукой извлек платок и стал утираться.
— А то отпустил бы меня, — просящим тоном продолжал Крокодил. — Я бы манатки собрал, лыжи намазал да и сгинул в неизвестном направлении. А может, рванем вместе. С напарником веселее. В Европу поедем. Законы там, слышал, мягкие, а лохи — жирные и непуганые. И пистоль твой служебный пригодится… — размечтался он.
— Помолчи, я думаю, — отмахнулся Петик.
— Твоего дружка все равно рано или поздно хватятся. Начнут искать, что да где? Возьмут тебя за шкуру — не отвертишься.
— Никто меня не возьмет. Я тебя один искать подряжался. А куда он делся, не мои проблемы. И не каркай под руку, если здоровье дорого.
— Все, командир, умолкаю… а тюрьмы, говорят, в Европе — что у нас санаторий…
— Давай поразмышляем логически, — думал вслух Петик. — Чего я хотел? А хотел я за тебя с Самвела денег срубить… И на эти деньги открыть частное сыскное агентство. На пару с этим… который сейчас в погребе. Только кажется мне, что Самвел Михайлович с самого начала не собирался с деньгами расставаться. Хотел бы — давно бы отдал. А он яду нам прислал, как крысам.
— Это не его идея была — точно тебе говорю, командир, — вставил Крокодил. — Туг без Надьки не обошлось. Ох и баба…
Он повертел головой, будто отгоняя навязчивую муху.
— Вот и выходит, что сдавать мне тебя Самвелу нет никакого резона, — продолжил свои размышления Петик, не обращая внимания на слова Крокодила.
— Была бы у меня вторая рука свободна, командир, я б тебе поаплодировал. Говорю же: отпускать меня надо. Только денег на дорожку подбрось, по-братски.
Петик зло ударил Крокодила кулаком под ребра:
— С каких это пор ты ко мне в братья записался? И не перебивай. А теперь давай взвесим, что тебе грозит в ментовке? — Он почесал скулу. — А в общем-то ничего и не грозит. Дело я твое читал. Доказательств, что детей украл именно ты, нету. Никто тебя за руку не ловил, никто тебя возле детдома не видел. Следы мотоцикла только…
— Да я его уже давно переобул.
— Тем более. Есть, правда, свидетели, что ты с детьми на рынке попрошайничал. Ну и что? У тебя же профессия по жизни такая — нищий. А детей тебе дали напрокат.
— …и я даже могу чистосердечно признаться, кто мне их дал, — подхватил идею Петика Крокодил. — Держись, Надька, стерва!
— Одни — дали, другие — отобрали.
— Еще и по шее накостыляли, командир, — до сих пор опухоль. Может, мне встречный иск подать?
— И что мы имеем в результате? — продолжал рассуждать Петик, растопырив пальцы. — Или полное освобождение за отсутствием состава преступления, или, если что-то все-таки нароют, — срок. Но маленький и не на строгом режиме.
— Не на строгаче, это хорошо, командир. Слышал, на общем и со жратвой полегче, и авторитет среди мужичья заработать проще. Только это, командир… что с напарником твоим делать будем? — спросил Крокодил, кивнув в сторону дома Косаревой.
Анжела немедленно по звонку прилетела в больницу к подруге на выручку. Ритка быстро переоделась в принесенные Анжелкой блузу и юбку, собрала свои вещи в пакет, и они последовали на выход.
Когда Анжела проходила мимо сестринского поста, из ее сумочки, будто невзначай, высунул свою трогательную мордочку Зямчик.
— Ой, гражданка, — обратилась к Анжеле медсестра, — а с собаками сюда нельзя… — Но, присмотревшись к собачке, поменяла тон: — Ой, какой миленький! А можно посмотреть?
— Ну, конечно, можно, — добродушно ответила Анжела. — Зяма, поздоровайся с тетей.
Анжела поставила собачку на стол, и пока медсестра восторгалась собачкой, Ритка успела прошмыгнуть мимо поста. Когда Анжела убедилась, что подруга в безопасности, тут же забрала собачку и с достоинством удалилась.
Тем временем Косарева, любезно распрощавшись с Самвелом, села в его машину и направилась к больнице. Она решила во что бы то ни стало отыскать Ритку.
Ритка с Анжелой шли по коридору больницы к выходу. Когда навстречу им с улицы зашла Косарева, Ритка, заметив ее, мгновенно нырнула в какую-то нишу. Анжела недоуменно оглянулась на подругу, которая делала ей страшные глаза и показывала знаками, мол, молчи. Косарева, не обратив внимания на Ритку, прошла дальше к сестринскому посту.
— Я журналистка из газеты, — Косарева деловито вытащила какие-то корочки и стала махать ими у сестры перед носом. — Мне нужно срочно поговорить с Маргаритой Калашниковой.
— К сожалению, доступ к этой больной ограничен. Разрешение на посещение должен выдать врач, — ответила медсестра.
— Он уже его выдал, — напористо продолжала Косарева. — Какая палата?
— Третья дверь по правой стороне…
Косарева направилась к указанной палате.
Ритка с Анжелой, стоя около машины с номером «САМВЕЛ», ловили такси. Наконец, какая-то машина притормозила возле них, и они уехали.
Косарева вошла в палату Ритки. Кровать была пуста. Надежда выглянула в окно, потом подняла одеяло. Там, словно в насмешку, была разложена Риткина рубашка.
— Похоже, наша птичка упорхнула, — пробормотала Косарева. — Не встретила, не обняла… Я могу это истолковать как неуважение.